Онтологические прогулки

В шумном и пыльном городе, в котором я живу, рядом с шумным и пыльным вокзалом есть шумная и пыльная улица. Толпы шумных и пыльных человеческих особей шляются по этой улице взад-вперед, шумя и пыля. Я и сам, шумя и пыля, шляюсь по ней. В одно из таких шляний, у входа в магазин, видел я бабку, аккуратную, сморщенную, очень бедно, но подчеркнуто чисто, одетую. Постелив на асфальте желтую, в прямом и переносном смысле, газету, бабушка разложила на ней нехитрый свой скарб. Это были старые, очень потрепанные, но не раритетные, а макулатурные в общем-то книги. Мое внимание привлекла брошюрка, озаглавленная «Когда народ, сильный и мужественный, плачет — несправедливость содрогается!» — а надпись венчал портрет весьма мною уважаемого Фиделя Кастро.

«Сколько?» — спросил я бабушку. Та очень удивилась и ответила не сразу, назвав совершенно смешную сумму. Я полез за кошельком, бабушка удивилась еще больше.

Надо сказать, нет ничего более душераздирающего и трогательного, чем бедные чисто одетые старушки. Нельзя со спокойной совестью смотреть в их выцветшие голубенькие очи. К тому же эта бабка принадлежала к вымирающему поколению бабок в платочках. Приехавшие некогда из деревень к своим обосновавшимся в городе детям, они навсегда сохранили в себе особую, деревенскую потусторонность, эдакую бескрайнюю печаль полей... Они всегда были людьми другого, ненашенского мира, ни черта не понимая в сумбурной и бестолковой, в общем-то, городской круговерти. Как красиво сиживали они на дворовых лавочках, таинственно перепевая бесконечные сплетни. Теперь на смену им приходят бабки с завивками, произошедшие от городских вертихвосток; эти торчат друг у друга на кухнях, и сплетни у них уже совсем другие. А лавочки заполняют алкаши. Бабки в платочках вымирают. Моему поколению свезло — почти у каждого из нас имелась такая вот нагвальная бабуля. Через нее держалась хоть какая-то связь с неторопливой раньшей жизнью, с воздухом без автомобильного смрада и землей без асфальтовой корки. Нынешнее поколение гораздо беднее, у них и этого нет. Живут в коробках, слушают своих децлов, пожирают карамельки чупа-чупс и хрена им чего-нибудь кроме этого нужно.

Так вот, полез я за кошельком, вытащил сумму побольше и сунул бабушке, гнусно заявив, что сдачи не надо, чувствуя себя сраным благодетелем, Аркадием Ивановичем Свидригайловым. Имеем ли мы право на подобные благодеяния, имеем ли право фертом стоять перед подобными бабулями, снисходительно осчастливливая их? Впрочем, бабуля весьма обрадовалась. «Ох спасибо, берите, берите. Вы посмотрите, какая это книжка! Здеся ишо бумажка вложена, по которой другие книжки заказать можно. Я вам и ее дам — забесплатно!» Действительно, в брошюру с портретом Фиделя была вложена брошюрка поменьше: «Каталог книг, имеющихся в магазине «Юридическая книга» (по состоянию на 15 октября 1975 года)». Вот так.

«Тута я и стою», рассказывала довольная бабка, «Милицанеры ужо меня и не трогают, другие вона сигареты продають, их и то не гоняють. Ко мне дыка раней милицанеры подходили, возмушшалися, а теперя тольки мимо идуть: «Что, стоишь?» — «Стою». — «Ну, стой». Вы глядите, у меня ишо книги есть. Вот, наверное, хорошая». Хорошей книгой оказалась «Пионеры-герои», она была самая новая и в красивой красной обложке...

Тяжко вспоминать эту бабку, которая никогда не прочтет сие правдивое произведение. Мимо нее семимильными своими шагает наш ублюдочный прогресс, интернеты, FUCKсы, компьютеры. Что там прогресс! На кой ляд сдался бабке Internet? Ей ведь нужно так мало! А у нее отнято элементарное право погреться на старости лет на лавочке и поплеваться оттуда пережаренными семечками. На холодном ветру общественного равнодушия зябнет она, тщетно ожидая покупателя ветхих книжонок о пионерах-героях, мрачны и неприютны ее последние дни на земле. Подняв на плечах своих огромную страну, которую потомки впоследствии играючи опустили в грязь — опустили вместе с поднявшими, — такие вот бабки и дедки ничего за это не получили. Ничего.

Возвращаясь домой, я вспомнил еще одну похожую бабку. На рынке, среди шмоточников и мордоворотов, стояла она одиноко, и весь товар ее составляла очень старая и потрепанная пальма в кадке. Последняя подруга.

Бабкина брошюра содержала «Речь Главнокомандующего Фиделя Кастро Рус, Первого Секретаря Коммунистической Партии Кубы и Премьер-Министра Революционного Правительства на траурном митинге, посвященном прощанию с жертвами американской диверсии 6 октября, в результате которой был разрушен в полете самолет Кубинской авиационной компании». Речь, как всегда, была великолепна. Чего стоят хотя бы вынесенные в заголовок слова. «Когда народ, сильный и мужественный, плачет — несправедливость содрогается!» Может, поплачем, а?