Который ноябрь по-настоящему, 07.11.2003, если быть точнее. Хряпнут
по чарке мужики, завоняет в своих газетенках интеллигенция,
выйдут на серые улицы упрямые нацболы и анпилы,
ностальгически задумается в офисе посткомсомольский буржуй, отколупывая
от стенки евроремонт, семипудовые тети устроят сеанс борьбы
сумо в пригородном автобусе, вывозя последнюю летнюю утварь
со скорбных дач своих в халявный выходной. Безнадежно
просравшая завоевания Октября, массивная и слабосильная народечь
будет натужно иронизировать и прыскать в кулак при упоминании
о Великой Красной Дате. Смейся, паяц, над разбитой
судьбою...
Соотечественники! На кого вы похожи, соотечественники?
Мы идем на гавно... мы идем на гавно... мы идем на гавно...—
Владимир Владимирович, перереверните страницу! — Мы идем
нога в ногу с передовыми демократическими странами.
«Восемьдесят лет тирании! Архипелаг ГУЛАГ!» — заверещит ископаемый
либерал, выживший из ума фанат Булата Окуджавы, некогда
режиссер фильмов о красноармейцах, заслуженный мастер спорта по
держанию кукиша в кармане. А ты когда-нибудь получал
демократизатором по горбу, придурок? Как бы ты назвал нынешюю эпоху,
если бы тебе заплатил кто-нибудь другой?
«Ошибочный вектор развития...» — грузно засопит, утирая пот со лба,
вчерашний капээсэсовец, многолетний сотрудник журнала
«Коммунист». О том, что нынешний вектор развития устремлен прямо
ему в задницу, он скромно и толерантно промолчит
«Не все было так плохо и в Советском Союзе...» — привычно
ужаснувшись собственной смелости, промолвит член
прогрессивно-реакционной партии, озираясь по сторонам — «В семидесятом году мы с
женой купили холодильник...». Старайтесь, в дветысячидесятом
купите домашний кинотеатр.
«Жиды во главе с Ульяновым-Бланком умучили Государя Императора, но
русский Сталин с ними покончил и сам захотел короноваться на
светлейший престол, однако обрезания делать не захотел,
тогда они умучили и его, накормив отравленной мацой. Жида
Хрущмана умучил жид Брежман, жида Брежмана умучил жид Горбман, а
жида Горбмана — полукровка Эльцин...» — горячечно затараторит
писатель-деревенщик, дергая вас за рукав. Лечиться,
лечиться и лечиться.
«Это была неправильная революция»,— тряся патлами, заявит шизоидный
левак с несчастным Геварой на майке,— «И вообще это не была
революция. Это был госкапитализм». Профессор, снимите
очки-велосипед... Или утрите с губ молоко.
«Жили небось без жевачек»,— крепко сжав морщинистый кулак, захрипит
ветеран труда,— «И неплохо жили! За Родину, за Сталина в бой
шли, а не за энти ваши презервативы!». Отстал, отец — ни
Родины, ни Сталина, а презервативы жмут.
«Не знаю, касатик, ничего не знаю»,— слабо махнет ручкой бабуля в
платочке,— «Што ты у меня, у старухи, спрашиваешь? Все одно
помру скоро». Прости, голубка дряхлая моя.
«Неактуально»,— ухмыльнется рыжий, нечестный, наглый,— «Скоро мы уже
все доворуем». Трудно сомневаться.
«Какой там октябрь, жрать неча»,— заворчит сипло пролетар, наливая,
однако, по этому поводу стакан,— «Все они, блядь, одинаковы,
мягко стелют, да жестко спать». Как насчет стелить самому
себе и вытирать самому себе попу самостоятельно? Власть
Советов отучила или кишка тонка?
«Чапаев — утонул, Ленин — гриб, Сталин — сорт конопли»,—
концептуально выскажется благополучно-фуршетный нонконформист с
проплешинами на лбу. Не есть ли сам он в таком случае, к примеру,
унитаз? Что такое унитаз во времена великой русской трагедии?
«Ну, эта... Кароче, случилась там у них заварушка, у Ленина с его
братвой...» — почешет бобрик на бычьем затылке браток,—
«Ладно, я полез, а ты на шухере постоишь».
И тэ дэ, и тэ пэ... Соотечественники! А можно я не буду поздравлять
вас с праздником?
