Онтологические прогулки

Апокриф ко 2-й годовщине пребывания итальянского клоуна и учителя жизни Лео Басси в Москве

Посвящается Л.

Чему смеетесь?

Ревизор

1.

На сцене, на возвышении, стоял трон. За троном висел большой портрет
какого то человека в очках, похожего на политика или бизнесмена.

Клоун вышел в обычном деловом костюме, при галстуке, с дипломатом,
и забрался на этот трон.

— Все говорят, что я плохой человек,— сказал клоун...

Сначала были цветочки: он поливал зал водичкой из чемоданчика,
разбивал деревянным молотком яблоки и арбузы и жонглировал ногами
деревянным пианино.

При этом он что-то говорил о всесилии рекламы, манипулировании
общественным мнением и ругал Америку — я не запомнил. Потом он
сказал, что хотел взорвать бочку дерьма в государственной думе
— но ему не разрешили.

— А почему?.. Ему кажется, что многие были бы счастливы, если
бы я это сделал... Это его задача, вообще-то — делать людей счастливыми...

Потом он говорил, что делает своё шоу уже давно, и что люди приходят,
смеются, уходят — и ничего не меняется. И постепенно,— сказал
клоун,— он начал от этого злиться, что ничего не меняется...

(И я помню, что в этом месте уже стал задрёмывать — какие банальности,
всё таки наш Полунин — это самое лучшее...).

И тут он сказал (я пропустил этот момент, когда именно): вы, наверное,
думаете, что пришли повеселиться надо мной? Что вы заплатили деньги,
хорошо оделись и сейчас я буду вас развлекать — за это?
Вы ошиблись. Это я — повеселюсь над вами...

И он побежал за сцену и принес какую то лейку или банку, я не
запомнил.

— Это керосин,— сказал он.

И никто не поверил. И тогда он полил сцену жидкостью из банки
или лейки и поджег. И керосин (а это был он!) весело запылал.
И все обалдели, потому что никто, в общем, не ожидал, что клоун
правда что-то сделает.

— Куда смотрят пожарные?! — сказал кто-то.

— Хорошо?! — спросил он.

— Да!..— закричали в публике.

Но кто то уже засвистел. Может быть, от восторга. А дальше началось
самое интересное.

— А сейчас я оболью керосином себя,— сказал клоун и подожгу на
ваших глазах... Вместе с вами. И с этим театром... Это будет моя
лучшая шутка. Я такого никогда не делал. Только для Москвы.— И
он засмеялся.— А наутро на первых полосах газет будет заголовок:
Лео Басси поджог себя, московский театр и 600 зрителей!

Люди продолжали улыбаться, но уже несколько напряженно. Согласитесь,
всё это было как то неожиданно... И он облил себя чем то излейки.
И откуда то извлёк факел. И поджег его.

— Это вода! — сказал кто то рядом.

— Это вода,— сказал себе я.

— Вот вы, наверное, думаете, что это вода,— сказал Басси.— Сейчас
увидим. И он пошел по рядам с факелом и бидоном , в котором была
скорее всего вода. А может керосин... И он немного отхлебнул из
бидона. Точнее, набрал того, что там было, в рот.

— Это возмутительно,— подумал я,— какое он имеет право?!

Факел горел. Некоторые неуверенно улыбались. Клоун остановился.
Поднял факел. Не сделает, подумал я. Раздул ноздри, набирая побольше
воздуха. Какая то девушка истерически засмеялась.

— Это его первое представление в Москве? — обратился я к своей
соседке...

И он выдохнул. И... задул факел. По залу пронесся вздох. А точнее,
выдох. Зал выдохнул с облегчением. Мне кажется, облегчение почувствовал
и сам Басси. Может быть, он не был уверен на все 100 в том, что
в бидоне два отделения? Или что ему хватит дыхания потушить факел?..
Это была вода, ну конечно, я знал об этом с самого начала. Просто...
сам даже не знаю почему... на 1 % из 100 ... Но какое он имеет
право?!

Зазвучала музыка. По-моему это был «хип хоп»... Что то очень ритмичное,
дискотека. Клоун побежал на сцену и стал там танцевать.

Зал аплодировал. Я был вне себя от возмущения. Я оглянулся. Глаза
у людей в рядах были широко открыты и блестели. Оказывается, за
мной сидел юморист Евгений Петросян. Он кисло улыбался.

— Но, черт возьми, какое он имел право меня пугать?! – подумал я...

Из интервью с Лео Басси (проходившего пару дней спустя
на газоне сада «Эрмитаж») [переводчик на интервью — Илья Азар]:

И они спросили его: скажите нам что-нибудь
о страхе...

И он ответил им: я играю со страхом. Когда
я был ребенком, я любил игры, чтобы было страшно, лазить по деревьям,
падать, быть ночью в лесу, я любил чувство страха... Постепннно
я понял и поверил, что смех является противоположностью страху.

Если ты чувствуешь страх, потом ты можешь засмеяться над
собой. По моему мнению, страх делает смех сильнее. Когда человек
пугается, выделяется андреналин. Ученые говорят, что андреналин
помогает человеку больше слышать, видеть, чувствовать и т.д.,
как в лесу. То есть, если ты пугаешь людей, то они тебя лучше
слушают! и они остаются ...бдительными... они не спят, как обычно
(И он показал «бдительного» зверька: суслика или мышь...). Вот
почему я люблю играть между двумя чувствами — смехом и страхом...
Я не использую страх только ради страха. Я использую его, как
инструмент для раскрытия людских сердец и... разума.

И они спросили его: Скажите, а Вас можно назвать
«учителем»? В вашем шоу, как нам показалось, присутствуют элементы
дзен буддизма, знаменитый «удар палкой по голове», и всё такое.

И он ответил им: когда я начал свои опыты по
движению от обычной клоунады к агрессивной, я не видел себя «учителем».
Но шли годы и я понял, что постиг какие-то вещи, достиг какой-то
информации... Я был сам удивлён увидеть себя в роли Учителя. Теперь
я думаю, что да, я — Учитель.

И он смеется.

— Все хотят быть серьезными! — закричал Басси.— Мир не создан
для клоунов!..

Он взял пластмассовую тарелку, вроде таких, что подают в дешевых
уличных кафе — и из баллончика надавил туда пены для бритья.

И, сделав это, он засмеялся:

— Раньше, на представления клоунов люди ходили одетыми кое-как
и я мог бросать в публику помидоры. Сейчас — все одеты очень хорошо
и я не могу ничего бросать, я испорчу одежду, на меня подадут
в суд... Я даже вынужден выдавать двум первым рядам клеенку —
от воды. Все закрыто... Мне остаётся только лицо.

— Мне скучно,— сказал он.— Мне всё время скучно и чтобы мне не
было скучно, я должен всё время что-то делать... Мир не создан
для клоунов. Все хотят быть серьезными, все хотят выглядеть хорошо...

И он пошел с тарелочкой между рядами.

— Во многих странах я ходил так между людьми,— сказал он,— и они
все думали, что я никогда не сделаю это — и он
показал, как тарелка прилипает к лицу.— Это не больно, от этого
ничего не будет даже вашей одежде, а я вижу здесь много хорошо
одетых людей.— В тех городах, где я бывал, все тоже — не думали,
что я сделаю это, как же, ведь надо быть корректным
(и он послал нам американский smile), но пару раз, я скажу это
вам по секрету, пару раз я это сделал...

И он засмеялся:

— А что будет в Москве, я пока не знаю...

Я не буду долго вас мучить всеми подробностями, собственно говоря,
они одни и те же.

Где-то минут через 10 он сказал, что может быть, он бросит тарелку
себе в лицо, мы же все-таки платили деньги. За это. Но что он
еще точно не решил. Пару раз мне показалось, что я встретился
с ним глазами и он идет ко мне.

И он сказал:

— Кто это должен быть? Девушка? Нет. Все будут меня осуждать,
вот, девушка, красивая, а я ей в лицо... Ребенок? Нет . Пожилой
человек? Нет... Это должен быть мужчина средних лет, солидный,
успешный, вот тогда это будет смешно. И он пошел по проходу между
партером и амфитеатром.

— Ну, кому?

— Издевательство! — подумал я.— Немедленно уйду после антракта.

— Только попробуй,— сказал какой то мужик, сидевший с краю в моём
ряду.

— Сейчас,— сказал он,— вы все боитесь, но как только я найду кого-нибудь,
вы все, все 599 человек — станете сразу счастливы. И такими счастливыми,
запомните это, сделал вас я! Так просто! От такой ерунды! Кроме
одного — он будет несчастлив.

На этом построен капитализм... Все газеты пишут о какой-нибудь
гадости, а вы читаете, ежитесь, но в то же время, признайтесь,
вам хорошо!..

Тут во мне возмутился русский демократ, интеллигент, да и просто
нормальный человек:

— Это неправда! — подумал я. – Нет.

— Впрочем, всё это неважно, важно то, что сейчас вы меня боитесь
из-за такой ерунды!..— сказал клоун.

Из интервью:

И они спросили его (очень серьезно): Вы сказали,
что капитализм — это когда одному плохо, а всем хорошо. Кому одному?
Что вы имели в виду?

И он ответил им: ничего. Это шутка. Это шутка,
где я хотел изобразить, что такое юмор. Любая шутка всегда агрессивна,
вы шутите по поводу правительства, или по поводу тещи... Это игра,
но она всегда направлена против. Когда я говорю свой лозунг про
демократию («всем хорошо, а одному плохо»...) моя идея была показать,
что комедия — это вид игры с агрессией...

И они сказали ему: Хорошо. Теперь расскажите
нам о капитализме. Нам это тоже интересно. Вы говорили: «навязчивая
суета капитализма». Мы даже записали. Вы говорили: «чтобы освободить
себя, надо стать клоуном». Расскажите нам об этом.

<i>И он ответил им: Для меня, когда мы говорим
«капитализм», я больше говорю о манипулировании общественностью
и рынком, о тщеславии, которое заставляет вас покупать определенную
одежду, иметь определенный образ жизни. Я говорю об этой манипуляции.
Об этом стиле жизни. Об этом много писали. В том, что я говорю,
нет ничего особенного. Но: клоун может смеяться над собой. И когда
он смеется над собой, он теряет тщеславие.</i>

Клоун свободен, потому, что он может смеяться над собственным
тщеславием, он может сломать его или потерять его. А новый мир
капитализма, рынок, мода, вещи — в основном нужен только вашему
тщеславию.

И они сказали ему: нет!

И он сказал им: Точно вам говорю, люди начинают
выглядеть хорошо, и им нужна большая машина, хорошая одежда, модные
марки...

А клоун надевает красный нос, большие ботинки и —
он свободен...

И это продолжалось ещё некоторое время.

— Он кинет тарелку себе в лицо — сказала ассистент нашего фотографа.

— Не знаю,— сказал я.

А он всё ходил по рядам с тарелкой...

— Это должен быть мужчина средних лет, в костюме, солидный...
Как я...

— Себе,— шепнула ассистент...

— Непонятно,— сказал я.

И он подошел к сцене и неожиданно без всякой помпы приложил тарелку
с пеной к своему лицу. И заиграла музыка.

И он, разумеется, был прав, я почувствовал мгновенное расслабление
(из-за чего?!), и я не уважаю себя за это, но я действительно
расслабился и обрадовался!.. Я даже радостно заулыбался! Зал зааплодировал.

— Напёрстки,— подумал я.— Точно напёрстки... Ты знаешь, что тебя
обманут, и всё равно играешь... Но какое он имеет право держать
меня в страхе?! Это унижение!... А они,— я оглянулся,— они! Они
смеются! Над кем?!

— Здорово! — сказала ассистент.

— Он же издевается! — сказал я.

— Да ты что, он шутит!

— Я ухожу,— сказал я.

— Зачем?! У тебя комплексы, это здорово!..

— Он хитрый,— сказал я,— он делает вид, что он добрый, эта пена,
он просто не мог поступить иначе, его бы затаскали по судам. Но
до того... Он же издевается над нами, как ты не видишь?!

Ассистент засмеялась и сказала: какой издевается?! Кстати, вон
Хазанов, смотри... Пришел поучится. И не уходит. Что же ты? Неужели
ты примешь всерьез какого-то клоуна?!

— Вы пришли сюда, вы заплатили деньги, чтобы посмеяться надо мной,
сказал Клоун с бритвенной пеной на лице. Смейтесь, я пока предоставляю
вам эту возможность...

И играла печальная музыка, и все аплодировали. И тогда он вытер
пену полотенцем и сказал:

— Ладно... Я сейчас очень зол на вас, из за этой пены, я был вам
должен за ваши билеты, но во втором отделении я с вами посчитаюсь...

И ушел. А зал проводил его аплодисментами. Я бы даже сказал, большими
аплодисментами, овацией...

2.

В начале второго акта, куда я, свидетельствую, пришел без всякого
желания, но пришел (!), клоун сказал:

— Мне нужны 2 ассистента. Для моих опытов... Предупреждаю — это
будет не очень приятно. Кто знает английский?

И в зале засмеялись и поднялось много рук.

— А французский?

И рук поднялось поменьше.

— А немецкий?

И рук поднялось ещё меньше.

Особенно старалась одна симпатичная девушка во втором ряду, она
смотрела на него умоляюще: я, я хочу! но он прошел мимо неё, не
заметив...

И он пошел по рядам и выбрал двух ассистентов — помощников: юношу
и девушку. И девушка была очень толстой. И она не хотела идти.
Она трясла головой: нет. Но он её очень просил. Он сказал, что
встанет на колени.

И все подумали: ну он же ее так просит, такой артист, такой человек,
ну что она?! Ну что особенного может произойти?! Ну подумаешь,
бритвенная пена в лицо!.. Вытрешь и нормально. И он встал перед
ней на одно колено и тогда она пошла.

А юноша пошел сразу, он был высок, плотен и коротко стрижен, он
выглядел, как охранник или спортсмен — плечи, ёжик, чёрный костюм.
Клоун даже спросил его: ты спортсмен? Не помню, что тот ответил.
С собой он зачем-то прихватил зонтик – трость, наверное, для защиты.

А девушка, повторю, была очень толстой и на руках ее — были кольца.
Много колец, толстых, наверное серебрянных, я обратил внимание.
И клоун спросил:

— Почему у тебя столько колец?

— I am gipsy,— отвечала девушка.

— Ты цыганка?.. Но зачем кольца?

— Я защищаюсь от злых духов.

— Ты веришь в злых духов?

Да.

И он засмеялся.

Из интервью:

И они спросили: Как вы думаете, в религии есть
юмор?

И он ответил им: В религии? Конечно, есть...
В людях, исповедующих монотеизм, я думаю, его меньше. Один Бог
— это всегда несмешно, один Бог — это абсолют... Юмор — это значит
признать, принять, что мы несовершенны, а Христос был совершенен.
Мне кажется, Христос был слишком совершенен...(на этом месте на
пленке откуда-то доносятся выстрелы, а мы напоминаем, что мнение
Лео Басси, разумеется, не обязательно совпадает с мнением автора
и редакции, еtc.— автор). Наш разум требует абсолюта,
а наше тело — это животное, у него есть свои нечистые желания
и нужды. И юмор — это способ их совместить.

Христиане, по-моему, они пытаются не принимать тело. Они
пытаются достичь чистоты, а клоун знает, что это невозможно, быть
абсолютно чистым...

И они живо спросили: А Вы не страдаете по этому
поводу?..

И он ответил: Нет, нет!.. Я животное, я обезьяна,
но я не вижу здесь противоречия, мне кажется, что это смешно.
Например, я хочу буквально каждую симпатичную девушку, но мой
разум говорит, что это невозможно, жить в мире, где можно прыгнуть
на каждую девушку, это будет сумасшествие. (Вот здесь мы абсолютно
согласны. So, интеллектуалы всего мира — обьединяйтесь!..— автор).
Я смеюсь над желаниями моего тела и это делает меня счастливым...
Вообще, если разобраться, то я более всего склонен к стоицизму,
я много раз думал о соотношении между жизнью, смертью, юмором
и существованием чего-то высшего, я пытался разработать систему
какой-то особой сакральности, но...

В этом месте на траве около нас появляется молодая мамаша в квазибуддийском
одеянии (что-то вроде сари) с тремя отпрысками.

Совершенно не обращая внимания на нас, мамаша брезгливо осмотрела
какую-то жестяно-баночную скульптуру, случайно (?!) оказавшуюся
рядом с нами (видимо, от какого-то предыдущего представления),
и, вероятно отвечая на вопрос своего дитя, спокойно сказала: ...это
труба. Обычное дело, если что, родишься заново — и никаких проблем...

Сделав это заявление, женщина с детьми бесследно исчезла, а мы
посчитали религиозную тему на этом эпизоде полностью исчерпанной...

— Уважаемая публика,— сказал клоун.— Полчаса назад вы убедились,
что я не могу ничего сделать с вашими лицами... Я законопослушный
человек. Но вот я выбрал двух человек из вас. И если они
что-то сделают с вашими лицами или со своими — я не буду отвечать,
правда? Ведь это сделают они сами...

И он сказал, обращаясь к этим двоим и к залу:

— Знаете ли вы, что такое гипноз?

— Да...— закричали все, а те двое только кивнули: да.

Интересно,— спросил я у ассистента,— это «подсадные»?

— Непонятно, сказала ассистент.— Непохоже...

— Ты боишься? — спросил клоун у юноши.

— Да,— смущенно отвечал тот.

— А ты? — он обратился к девушке а кольцах.

— Нет,— отвечала девушка. – По-моему, она сердилась на клоуна.

— Очень хорошо,— сказал клоун.— Очень хорошо...

— Уважаемая публика! — крикнул он.— Я сейчас загипнотизирую этих
двоих и они сделают с вами то, что не мог сделать я! И все претензии
вы будете предьявлять к ним!..

И зал — засмеялся.

И клоун спросил у юноши: Вы знаете, что такое гипноз? И юноша
ответил ему: нет.

— Как,— сказал клоун,— вы не знаете, что такое гипноз?! Вы живете
в России и не знаете, что такое гипноз?.. Сейчас я буду вас гипнотизировать!

И юноша был смущен и от смущения даже уронил зонтик, который он
взял с собой.

— Нет, не подсадные,— сказал я ассистенту.— Не может так играть...

— Кто-то из театралов мне говорил, кто вчера был, что вчера у
него в спектакле был задействован помощник из зрителей,— сказала
ассистент.

— Но только не этот,— сказал я.— И потом, что ты их слушаешь,
этих театралов, они тебе расскажут...

И он их спросил, а поддаются ли они гипнозу?.. И девушка ответила:
да, и юноша ответил: нет.

И тогда клоун сказал им, чтобы они расслабились и снова заиграла
музыка и он стал делать что то вокруг головы юноши, как это обычно
делают настоящие гипнотизёры, и потом на что-то легко нажал, кажется,
на его шее, и голова юноши свесилась на грудь.

— Он спит,— сказал клоун и осторожно поддержал юношу, чтобы тот
не упал. И он приподнял юношу, чтобы показать, что он спит, и
юноша обмяк у него на руках, как мешок.

И все зааплодировали.

И он сделал то же самое с девушкой, и голова её тоже упала на
грудь, и она тоже склонилась к полу.

И все не могли понять, правда ли он умеет гипнотизировать, или
всё это розыгрыш. Сейчас то, сейчас, скажу я вам, я понимаю, что,
конечно, розыгрыш, это было наверное видно, не может клоун быть
одновременно и гипнотизёром, ну как то это слишком, согласитесь.
Но тогда я и все подумали — а кто ж его знает!..

И он сказал, опять, как настоящий гипнотизёр, что скажет им «волшебные
слова», любые слова, но для них они будут «волшебными», после
которых они ...— выполнят любую его команду... И он сказал, что
это слово для него будет «четыре», а для неё — «Италия». Ведь
это его страна.

И потом он заставлял их танцевать на сцене, чтобы показать залу,
что они слушаются его, и зал смеялся, глядя на те уморительные
коленца, что они выделывали, но некоторым (и мне и мне в том числе!)
было неудобно, он же издевается! я оглядывался и видел, что тот
мужик, с краю, которой бурчал в первом акте «попробуй!», нервно
тряс ногой, и одна девушка в соседнем ряду качала головой, а Петросян
сзади всё так же кисло улыбался.

А потом, я плохо помню детали, но главное помню — клоун сказал,
что сейчас скажет им «волшебные слова» и что он не знает, он не
ручается за то, что они сделают, что будет после этих «волшебных»
слов...

Из интервью:

И они спросили: Вы сказали, что когда вы были
молоды, вы хотели изменить мир...

И он ответил: Ммм.... Ну, да.

И они спросили: Но теперь вы, как и всякий
нормальный человек, понимаете, что это невозможно...

И он ответил: Угу...

И один из них сказал: Я литератор. У меня есть
один рассказ...

И он сказал: Да?..

И тот, кто назвал себя литератором, сказал:
Где мой герой очень хамит окружающим, пытаясь изменить мир, но
у него ничего не получается. Все разбегаются в ужасе. Он хамит
— все разбегаются.

И он сказал: Гм...

И тот, кто называл себя литератором, продолжил:
И герой испытывает депрессию ... (и он засмеялся) по
этому поводу. Вот ваша агрессия — может быть, это страх, это попытка
уйти от этой депрессии?

И он сказал: Я подумаю... И попробую ответить.

И долго молчал, а потом сказал: Я до сих пор
верю, что можно изменить мир.Честное слово. Во мне две части —
одна говорит, что мир не изменить, можно только в него влиться,
а другая говорит, что надо ещё попробовать, ещё несколько попыток,
и всё получится. Это такой баланс — я понимаю, что нельзя, но
надеюсь, что можно.

Иногда я вижу, что люди в зале, они как-то связаны со
мной. В эти моменты я чувствую, что у меня есть силы. И я думаю,
что, может быть, у меня получилось, вот сейчас — изменить этого,
хотя бы этого человека, хотя бы этих людей в зале. Вообще мне
свойственно хождение между двумя чувствами... Это всегда спасало
меня от депрессии и отчаяния.

И этот человек, который называл себя литератором,
сердито сказал: Это чувствуется. Или кажется. Неважно. Странно...
Вот я моложе вас, но я не верю и, по-моему, никогда не верил,
что можно изменить мир...

А он ответил: Может быть, у тебя просто меньше
денег, чем у меня?..

И засмеялся.

И он сказал им «волшебные слова»: сначала юноше — и тот, конечно
же, бросил пластмассовую тарелку с пеной к себе в лицо, а потом
девушке — но она почему-то не могла расцепить руки, у нее была
такая реакция после гипноза, и ему пришлось с ней повозится и
её руки расцепились, но с тарелкой как-то было уже поздно.

И потом он разбудил их и юноша был возмущён, а девушка ему сочувствовала,
и он дал юноше полотенце вытереть пену, и юноша и девушка ушли,
негодуя, а зал сочувственно гудел и хлопал клоуну, а клоун стал
танцевать и кричать что то вроде: вот видите, вот видите!..

Но много было также возмущенных голосов, всё таки дело происходило
в России, и кто-то даже свистнул, и тогда клоун остановился и
сказал:

— Вы жалеете этих юношу и девушку... Я вижу, что вы жалеете их...
Вы думаете, что я издевался над ними и над вами... Это хорошо,
это делает вам честь... Но я только клоун, и я могу только шутить...

А зал гудел, кто то хлопал, кто то смеялся, а кто то свистел,
но такого восторга, как раньше, мне кажется, все же не было, всё-таки
всему есть предел и люди не любят, чтобы над ними или над кем-нибудь
из них издевались до такой степени...

И тогда клоун вынес из за кулис несколько банок меда и сказал:

— Вы недовольны мной. Я чувствую это. Раньше, в средние века,
когда короли были недовольны своими шутами, они приказывали валять
их в меде и перьях! Мы живем в демократическом обществе, у нас
нет королей, но зато есть шуты. Сейчас я ваш шут и я сам обваляю
себя в меде и в перьях, и сам над собой посмеюсь. А вы получите
то, на что вы расчитывали с самого начала — вы посмеётесь — надо
мной!..

И он разделся до трусов и тщательно обмазал себя медом (а я подумал,
почему медом — разве не дегтем? Или это про другое?), а потом
залез в такую прозрачную штуку из целлофана, с поддувом, и там
были перья, и включили поддув, и перья поднялись от этого поддува
в воздух, и он вылез из этой штуки — весть (опечатка —
весь,— автор) — в перьях и в меде, и голый,
и говорил что-то грустное: мол, вот, он шут, и, конечно, он всегда
должен смеяться только над собой, а нас он просто пугал, как иначе
он может нас заинтересовать?.. И зал просто неистовствовал, и
все встали и хлопали, и были довольны, потому что все получили
то, что они хотели, и наконец-то на все 100 посмеялись — над ним,
и теперь-то можно было — его пожалеть, как положено, черт возьми!..

И он взял в руки дипломат, и весь в меде и в перьях печально удалился.

И аплодисменты долго не смолкали.

Но и это было ещё не всё.

Из интервью:

И они спросили: Ваше шоу называется «Вендетта».
Кому — вендетта?..

И он ответил (почти грустно): Аудитории... (И засмеялся).
Раньше, когда клоуны бросали торты друг другу в лица, у них было
желание запустиь их в аудиторию. Долгие годы мы заставляли людей
смеяться, но хотели их напугать... (показывает, клоун: р-р-р!!!,
публика: а-а-а!!!) и то, что я делаю теперь, это и есть осуществление
тех желаний, это моя вендетта...

И они спросили: А кстати... Если придти к вам на шоу
в рваных шортах, не быть респектабельным, вы будете мстить?

И он ответил (радостно): Йес, оф кос! Я агрессивен
против всего мира, и против того, который ходит в шортах, и против
того, который ездит на «Мерседесе». Всем найдется за что отомстить.
Мне просто нравится бить, я люблю ... (ищет слово) задевать за
живое... Даже когда что-то случается на дороге, я люблю выйти
из машины и поорать, взять за горло, я знаю, что драки не будет,
но я люблю смотреть, как человек будет бояться.

И они сказали: Вы интересный...

И он сказал: Перед началом представления у меня была
драка с директором Новой оперы. С удовольствием смеется.
(Они не поделили что-то со временем выступления — авт.).

И я сказал, что буду работать, только если директор встанет на
колени и попросит прощения.

И они спросили: Ну, и чего?

И он сказал: Он встал. Я был счастлив.

И они сказали: Да...

(По уточненным данным, конфликт с администрацией был вызван намерением
клоуна разлить и поджечь на сцене керосин, а на колени в результате
конфликта собирался встать как всегда невинный и, в общем, посторонний
человек — Вяч. Полунин...— примечание автора).

Он сделал паузу. Он сделал паузу и я, старый дурак, я мог бы догадаться,
что последует дальше, но я не догадался и я свидетельствую об
этом. Я думал, что дальше он будет нас ругать, или, наоборот,
хвалить и снова говорить что-нибудь об одиночестве и несовершенстве
мира — в виде заключительного слова, чтобы тихо и мило закончить,
но не тут то было. Да, он говорил об одиночестве, о невозможности
изменить мир, но было ещё кое-что.

Он вышел уже переодевшимся, снова в строгом деловом костюме и
сказал так:

— Ну вот, моё шоу заканчивается. Я хочу вам сказать на прощание,
чтобы вы знали.

И он сделал паузу.

— Эти молодые люди, которых я «гипнотизировал», были актеры, мы
заранее договорились, и я им заплатил. Я обманул вас, они тоже
актеры, и получат деньги за свою работу, как и я!.. Они не пострадали,
они, так же как и я — посмеялись над вами! Мы обманули вас! Никогда
на верьте клоунам — они все патологические обманщики!.. Если бы
я был гипнотизёром, разве я бы стоял перед вами в перьях?!

И тогда зал зааплодировал, а молодые актеры, улыбаясь, побежали
на сцену, а я подумал: а?! Обманул, провел, как мальчишку!.. Ведь
я же ему поверил, жалел этих ребят!..

— И я выступал перед вами, как революционер, я ругал капитализм,—
крикнул клоун,— а на самом деле я всю жизнь голосую за центристские
партии, я люблю получать за своё шоу деньги, я обманул вас потому,
что вы хотели мне верить!

И снова зазвучала музыка и он сказал: а напоследок я хочу, чтобы
вы все сейчас закричали, чтобы вы забыли про всё плохое, про весь
обман, который был здесь, про всё плохое, что было у вас до этого,
про все неудачи, которые у вас были, и закричали вместе со мной
первобытным, веселым криком!..

И он закричал, и зал ответил ему оглушительным рёвом, и он ушел
под жуткие аплодисменты со своим чемоданчиком, а все хлопали и
свистели, как сумасшедшие, и вызывали его несколько раз, а неиспользованные
до конца банки с мёдом остались на сцене и я видел, как потом
на сцену залезла какая-то девушка и забрала одну банку — на память.

3.

И был вечер и было утро. И был предпоследний вечер клоунской Олимпиады.
И мы взяли у него это интервью. А потом клоун со своим помощником
долго ходил по помойкам в саду «Эрмитаж» и зачем-то собирал пустые
бутылки.

И наш фотограф сопровождал его и может свидетельствовать: бутылки
были совершенно настоящие. А зачем мне будет нужно это свидетельство
фотографа — вы поймете позже.

Потом клоун ушел переодеваться... И снова вышел в своём «деловом
костюме». Народу рядом с ним было немного. И тогда, чтобы привлечь
остальных, нерадивых, клоун подошел к какой то стене. И уперся
в неё головой. И громко закричал: аааа!!!

И все ленивые и нерадивые тотчас обратили на него внимание и подбежали
к нему. И тогда он начал говорить и говоря, уже в сопровождении
толпы, побежал к открытой сцене.

И сначала не было ничего особенного. Или я не заметил, так как
ходил по саду, собирая знакомых, чтобы и они тоже услышали его.
Сначала, говорят, было всё то же разбивание яблока и арбуза и
прочие мелочи.

А когда я подошел, было вот что:

— ...А сейчас,— сказал Клоун,— я сделаю нечто такое, чего не делал
нигде и никогда. Мне понравилось у вас. И я хотел бы оставить
здесь свою душу. Но я не могу этого сделать. И я оставлю здесь
свою кровь. Говорят, что в ней живет душа.

И он попросил ассистента подать ему мешок с пустыми бутылками.
И он разбил несколько бутылок и разбросал осколки по сцене. А
потом он снял рубашку. Публика затихла. Затихли даже стражники
— менты, кем-то и зачем-то поставленные по краям сцены.

— Не ляжет — сказал кто то в толпе рядом со мной.— Бутылки не
настоящие...

(И вот здесь я хочу вам напомнить свидетельство фотографа).

— Люди Москвы! — сказал Клоун.— Я делаю это для вас. Я сейчас
лягу на эти осколки ради вас! И мой молодой ассистент будет прыгать
у меня на животе!.. Иди ко мне, мой любимый!..

И он сделал так. И ассистент прыгал у него на животе. И когда
клоун встал, на спине была кровь. И когда толпа увидела эту кровь,
она взревела.

— Я пролил эту кровь ради Вас! — закричал клоун.

— Ура! — крикнул кто то.

Клоун сделал паузу.

— Краска! — закричали в толпе.— Враньё! Будьте нашим президентом!

— Но у меня не было серьезных поводов проливать эту кровь,— сказал
клоун. Он сделал еще паузу.

— Значит, я не герой, я идиот! — крикнул он.— Я идиот!.. Я опять
вас обманул!..

И он встал в позу рабочего и колхозницы, что у станции метро ВДНХ.

— До свиданья, Москва!!!..

Из интервью:

И они спросили: Последний вопрос. Нам кажется,
это важно... Как, вам кажется, сейчас обстоят дела с чувством
юмора в России?

И он долго молчал, а потом сказал: На взгляд иностранца
русские — люди с чувством юмора. А я видел страны, где с чувством
юмора плохо, хотя издалека они кажутся смешными. (И он замолчал
ненадолго).

Но, поскольку Россия была закрыта долгие годы, у вас сложился
особый тип мышления, и вы часто не понимаете, что можно думать
по-другому. Россия до сих пор часто хочет быть в центре мира и
всегда быть правой.

Есть такая комедия «дель арте». Мистер Панталоне — он банкир,
и поэтому он всегда думает, что он прав. Даже когда он не прав,
он думает и говорит:нет, я прав! Это классический комедийный персонаж.
Русские иногда играют этого персонажа комедии дель арте...

И они спросили: Только русские?

И он ответил: Нет, конечно, не только. И американцы
тоже... И китайцы... И арабы... Многие. Все.

И они сказали: Большое спасибо. Нам всё ясно. Ещё,
если позволите, мы хотим выпить с вами водки.

И он ответил (оживленно): Йес, Йес...

И когда принесли водку и налили, он сказал: Можно я
буду не сразу все?

И они сказали: Конечно.

И, помня о предыдущем разговоре «о тоталитарности русского
мышления», они сказали: Вы можете делать это, как хотите.

И он сказал: Я пью водку первый раз в жизни (sic! sic!
— авт.). Я люблю вино. Лучше красное... И выпил.

И когда он выпил, они немного подождав, спросили: ну,
как?

И фотограф сказал: скажи непереводимое русское слово
— «гадость»!..

Но он ответил: Йес. Филинг... (И переводчик перевёл
– теплота, тёплое чувство).

4.

Когда через час мы подошли к Лео Басси за кулисами, я увидел,
как выкрашенный в рыжую краску солист группы «Red Elvis», стоя
на коленях, отбивает перед ним поклоны:

— Thank you!.. Thank you!..

Мне показалось, что г — н Басси был несколько напуган. Когда солист
ушёл, я сказал: вот видите.

Лео засмеялся: да...

— Жаль что Вы уезжаете. Нам будет Вас не хватать.

— Ничего,— сказал г-н Басси, я ещё приеду. Говорят, здешним продюсерам
понравилось и говорят, осенью здесь что-то будет и меня позовут
ещё.

Он еще некоторое время давал автографы, потом ушел, но вернулся
на аплодисменты поклонников и сказал:

— Всё! Шоу кончилось! Если вы не уйдете, то через
10 минут охрана спустит на вас овчарок!

Некоторые публикации о Лео Басси:

• Слава Сергеев. «Не пугайте меня, я и так боюсь!..»
• Алексей Филиппов. «Счастье быть оплеванным»
• Ирина Терентьева. «Пиршество монстра (письмо клоуну)»
• Алексей Филиппов. «Клоун, которого бьют: Лео Басси рассказывает о зрителях и о себе»