Проза

(Неделя жизни)

ПОНЕДЕЛЬНИК
(настоящее вперемежку с прошлым)

Всё утро я рисовала кошку. Пол был усеян скомканными листами бумаги
с неудачными кошками. Вся комната была в них, даже пахло
кошкой. Не получался хвост и, собственно, заканчивались
сигареты... В это утро я ненавидела телефон. Потому что с другого
конца земли мне не звонила мамочка целую вечность.

Может, она решила меня разлюбить?

Я закрываю глаза и представляю, о чем она думает за тысячи
километров от меня, садясь в машину и разъезжая по магазинам.
Бьюсь об заклад, что она думает о том, купила ли я себе
коробку томатного сока и десяток яиц. Я знаю, что её сердце
обливается кровью в тревоге за меня, когда она ложится спать.
За тысячи километров друг от друга, каждый из нас утирает со
щёк тихие удушливые слёзы перед тем, как уснуть. А сон не
идёт, но это не важно. Важнее не спать, а тихо прокрадываться
на кухню, пить остывший чай и сверлить мысли недобрым. Я не
знаю, почему на том конце земли её рука не тянется к
телефону. Важнее всего в жизни за секунду до звонка почувствовать,
что сейчас зазвонит телефон.

Эти мысли не дают покоя. Я пытаюсь нарисовать один только хвост,
рисую и комкаю. Рисую и комкаю.

Часы на мониторе показывали ночь. Захотелось спать без карандашей и
сновидений, лечь некуда, повсюду кошки бесхвостые. Без
разговоров – кошек в корзину и спать.

На столе лежал листочек с нарисованным хвостом. Отдельно от кошки.

На далёком клочке земли рука так и не протянулась за трубкой...

ВТОРНИК
(вперемежку)

Красные руки болтались без дела. Настроение грязно-коричневое. Снег
валит без перерыва. Ухожу топтать мостовые. Московские
бульвары добавят мне цвета...

В метро очень густо и шумно. Я заметила, что когда слушаю саксофон
на Смоленской, у меня появляется вдохновение неописуемой
силы. Люди наверняка принимают меня за малохольную, бормочущую
что-то под нос. Это я. Я шепчу строчки свежеиспечённого
текста, чтоб не забыть. Наизусть. Но сегодня этого парня
почему-то нет. Я забралась в будку и кидалась камнями в прохожих,
подглядывая за происходящим из щелей...

МАША

Она заваливалась ко мне на кровать, с важным видом брала мои
тексты и читала. А я забиралась на краешек, поджав коленки,
теребила её за пятки и пыталась объяснить, что я хотела
сказать в очередной строчке. Она очень любила меня, даже несмотря
на то, что, уходя в туалет, я забывала взять туалетную
бумагу, и каждый раз кричала ей об этом через расстояние в 20
метров. Она стирала мои колготки и наволочки, чистила картошку
и мыла пол. И даже завязывала мне шнурки. И все равно
продолжала меня любить.

Я любила ее, несмотря на то, что она управляла моим
существом, тираня меня при этом. Она не разрешала мне долго
танцевать и дружить с Риммой, которую все ненавидели, и постоянно с
утра выгоняла меня на кухню готовить чай.

Но когда меня осеняло вдохновение, Маша создавала преграду вокруг
меня, чтобы мне не мешали, и сама старалась не дышать надо
мной.

Не хотелось выходить из будки до тех пор, пока Маша не вернётся. Для
меня это стало важным. В каждом прохожем я пытаюсь уловить
её запах. Так же, наверное, тоскует собака, пытаясь носом
уловить запах хозяина. Скорее всего, скоро я сроднюсь с
каким-нибудь ничейным псом. Настроение грязно-серое, и все так же
молчит телефон...

СРЕДА
(прошлое)

Я зашла в туннель. Мне было холодно и страшно. Страшно за
будущее и настоящее, страшно даже за миску с супом — я
боялась, что он остынет. Беззубые люди крыли матом и отбирали у
меня мои мысли и леденцы. Кровати там были по очереди и почти
никогда не было мыла и воздуха. Я дошла до таблички «ВХОД»,
вошла туда и очутилась рядом с сексапильной русалкой. Там на
грядках росли помидоры, и сзади светило солнце, обжигая
макушку. Я гуляла босиком по траве до тех пор, пока не выпал пух
белого снега. Я знала, что когда обернусь, я увижу МАШУ.
Она стояла прямо напротив солнца...

Я помню: несколько лет назад мы с Машей гуляли по аллее Счастья,
мечтали о чём-то, тогда нереальном. Мы дошли до какого-то
забора и долго стояли молча, уткнувшись носами в стылые прутья.
Каждый из нас думал и знал, что именно эту минуту мы никогда
не забудем. А потом мы с ней вставали спинами к сугробу и,
взявшись за руки, падали лицами кверху в мягкий снег. И до
посинения валялись, разглядывая звёзды и рассказывая друг
другу сокровенные мечты...

ЧЕТВЕРГ
(прошлое)

Страхи постепенно отступали. Почти отступили. Думалось, что
моя дорога пряма и надёжно защищена от рытвин и ухабов.
Думалось, что фонари будут светить вечно. Маша пошла за
продуктами. Вернулась она быстро, с серым цветом лица, и сказала,
что её заставляют уехать в Питер. Мир рухнул сразу же и
разбился о землю. Я наклонилась, чтобы собрать с пола ещё тёплые
кусочки этого мира и чтобы спрятать от Маши свои слёзы.
Потом...

Потом я бежала за ней, горько рыдая и причитая во весь голос, как
плачут бабки около покойника. Эти капли были действительно
горькими. Они собирались около губ в ручеёк и скатывались в
рот, обжигали горло и застревали, не давая вылететь важным
словам. Такая боль и такое рыдание было только тогда у меня,
когда что-то плохое, недоброе было связано с Мамой. Машка для
меня была тоже ещё одной родной точкой во Вселенной. Я бежала
за ней до тех пор, пока не уперлась в стержни глухого
забора. Но и тогда я продолжала смотреть на родную спину с
рюкзаком на плечах, пока она не превратилась в точку. Я думала,
что она не вернётся. Что это навсегда. Как в могильник.

Маша приехала, но она не вернулась. Потому что не вернулась я.

ПЯТНИЦА
(прошлое)

Человек появится в тот момент, когда не будет Маши. Он будет
рассказывать мне сказки, которые придумает на ходу. Мне
будет казаться, что для творчества мало полётов, что не хватает
какого-то человека. Того. Если бы я тогда знала, что взлечу
и потом разобьюсь... Потом...

Потом, я буду стоять перед зеркалом и кромсать пряди своих волос,
словно отстригая своё прошлое, захочется плакать, но что-то
окаменеет. Может, это будет недоброе предчувствие, я теперь не
вспомню. А вечером я сяду в укромном уголке на холодную
землю, сжавшись в комок, буду слушать музыку в плеере и
разбрасывать по ветру пучки своих волос, будто прах, и сжигать все
письма, которые накопила за три года. Человек канул. Это был
не мой человек.

СУББОТА
(настоящее)

«...Время собирать камни...» (Экклес.).

Я пытаюсь собрать свои камни и построить дом. Но в моих ладонях
камни превращаются в песок. Он ускользает и сыплется из рук,
оставляя тонкую полоску моего пути, моих отпечатков
расплывчатые линии и тщетность моих дорог, как оставляют на моей душе
свои отпечатки и рубцы непрощёные грехи и жестокое время.

ВОСКРЕСЕНЬЕ
(настоящее)

Я стараюсь обмануть время. Вернуться и превратить свой песок в
камни, чтобы достроить дом. Мой дом. Я обгоняю и тороплю своё
время обогнать меня. Я люблю человека потому, что он любит
меня. Я выхожу замуж. Чтобы оставить чёткие, различимые следы...
Я иду в будущее, потому что у меня его нет. Или осталось
совсем мало.

Пока я способна любить...

26.02.2003 г.