Онтологические прогулки

Человек от рождения идет от бездны к бездне: от бездны рождения
к бездне существования, от бездны бывания к бездне смерти. Из
бездны матери он попадает в бездну отца, из бездны отца – в бездну
сына. Из бездны семьи он попадает в бездну страны, из бездны толпы
в бездну "я", из бездны ненависти в бездну люб-ви, из бездны нежности
в бездну злобы. Всю жизнь он переходит из бездны неведения в бездну
знания, а между ними – все время пребывает в бездне познания.
Последняя бездна, в которую он попадает, это бездна самого себя,
обнимаюшая собой все остальные бездны. Всякая бездна бездонна:
бездна блаженства и бездна страдания, бездна отчаяния и бездна
надежды. Самая страшная – бездна кармы, которая и есть бездна
"я".

Все бездны – это кармические провалы, зияния последствий прошлых
рождений, переживаемые в этой жизни как пустоты наслаждения и
боли. Из каждой новой бездны выходит новый человек, оставляя кармические
изживания в прежней бездне.

В последней бездне будет последнее знание, последний Бог, последнее
насла-ждение.

Последняя бездна – это "Я", в котором будут похоронены все кармы,
все бездны, все боги, все блаженства, все маленькие "я".

Мать: экзистенциальная, последняя свобода после ее смерти: нет
больше никого и ничего, кто бы мог взять за руку и остановить
на краю бездны – перед окончательным падением в пропасть Бога,
в бездну его удушающих объятий. (Но и из последней глубины, на
полпути к бездне, еще успею понять и выкрикнуть: это опять падение
в лоно матери, в бездну матери-Бога: ты отпустила меня, чтобы
поглотить меня.)

С Богом-отцом мужчине смириться легче.

Когда отец умирает после матери, понимаешь мелкость
другой бездны – бездны отца.

Бездну отца переносишь легче потому, что она только часть другой
бездны – бездны матери.

Поэтому отцы должны умирать прежде матерей.

Собственная бездна всегда ограничена двумя внешними безднами,
матери и отца: сначала их существованием, потом – смертью.

Когда три бездны сливаются, они превращаются в Большое Я или Бога.

Человек выбирается из бездны, когда понимает, что три бездны:
матери, отца и Бога – его собственная бездна.

Она же означает бездну Сына.

Бездна сына – это бездна отца, оставленного сыном. Находясь внутри
этой бездны, человек решает, кем ему быть – Богом или Сыном.

Все-таки он выбирает Бога – в надежде, что станет когда-нибудь
сыном.

Конец всякой бездны наступает после бездны самого себя, то есть,
после бездны сына. Посмотревшись в нее последний раз и передохнув
от страха, чело-век возвращает бездне ее отражение и больше не
позволяет ей отражаться в своем разуме.

Так наступает конец Бога.

Так наступает конец Сына.

Так наступает конец Отца.

Так наступает конец Матери.

Так наступает конец всех бездн.

Если попутно человек отказывался от бездны своего "я".

Падение в бытие происходит не из небытия, не из ничто, а из бытия-ничто,
ничто-бытия, бывшего прежде бытием: из неоформившегося, непроявленного,
неманифестируемого после-бытия, в котором пребывают существа,
отказавшиеся от добра. Они скованы в этом после-бытии своим злом
и ждут моего и твоего усилия, участия, чтобы
вызволить их оттуда. С момента, когда существа попадают в этот
хаос прошедшей предвечности, Бог отстраняется от них и перекладывает
всю ответственность за их дальнейшую судьбу на нас, живущих, –
сами они не в со-стоянии даже помыслить о спасении.

Нелишне прояснить, что этот хаос минувшего предвечного, бездна
после-бытия, встречается уже здесь, на земле, выходя своими воронками
в историю, и существа умоляют нас вызволить их из погибели – своей
безумной деятельно-стью, своим безмолвием.

В минуту собственного падения мы ближе всего к ним. Тогда мы ближе
всего к их и своему спасению.