Проза

Отрывок из романа

(Полностью роман выходит в августе 2005 в журнале «ПРОСТОР»,
Алма-Ата)

… – То-то Америка как-то легкомысленно на нас смотрит! То-то все
пытается нам что-то продиктовать, как дефективным детям! И в то
же время на Аляске ракеты понатыкать хочет. Но ты мне все время
зубы заговариваешь, все к литературе сводишь, хотя сам-то не от
литературы живешь, факт! Кому в окружении президента нужна твоя
словесность? Там же все жестами объясняются! Так как ты туда затесался?
– наседал на меня мой старый приятель Заумов. Чем дальше человек
от политики, тем больше его тянет на болтовню о ней.

– Слушай, ты мне напоминаешь следователя военной прокуратуры:
как попал в окружение? Почему не оказал сопротивления? – я все
хотел избежать темы, в данном случае для меня нежелательной.

– Ну вот, мне ты как раз сопротивляешься, а зря. У меня интерес
не праздный, а вполне государственный, я бы даже подчеркнул –
мировой! – Заумов уже начинал кипятиться. – Мне выход на самые
высокие ведомства необходим! Не корысти ради, а ради мирового
порядка и благоденствия отчизны. Ломоносов говорил: богатство
России будет прирастать Сибирью. Так, кажется. А в скором времени
будет Атлантикой прирастать! Атлантидой! С моей легкой руки. Я
вот опять в Испанию лечу...

– Я бы тоже не прочь махнуть в Испанию, даже ради собственного
благоденствия, там воздух, море! А тут ни моря, ни воздуха. Так
ты, значит, опять летишь?

– Опять. Там у моих новых знакомых виллы. Бургомистр Моржков.
Железный ваятель Цинандали. Танцоры, сходящие со сцены. Боксеры,
покинувшие ринг на своих ногах. Брокеры. Букеры. Но мне нужны
водолазы! Мы там уже церковь православную воздвигаем, а при ней
казино...

– Уж лучше бы синагогу воздвигли. Казино подводное?

– И синагогу воздвигнем. А казино сухопутное. Не для того мне
нужны водолазы, чтобы рулетку под водой вертеть, материками вертеть
будем! Континентами! Я из Мадрида – прямо на Канары, там, в Атлантике
надежные люди кое-что обнаружили. На дне, ближе к Африке.

– Золото пиратов? – я вспомнил, Заумов еще в своих детских сказках
все время что-то у пиратов отбирал и возвращал добрым рассеянным
людям.

– Бери выше! Мы подошли вплотную к разгадке Атлантиды! Хотя она
и не больше Евразии и даже Африки, но это же Атлантида! Уже ее
границы нащупали. Есть там и свои пирамиды, и свои бункеры. Теперь
и без российских водолазов не обойтись, у них же уникальный опыт,
и без президентского благословения! Как только осуществим подъем
Атлантиды, сразу же объявим ее российской территорией и будем
защищать ее жизненные интересы...

– От кого защищать, и зачем? – удивился я не самой Атлантиде,
а необходимости срочной защиты ее, но ответа ждать я уже не мог:
зазвонил мобильный телефон.

Заумов схватился за свой мобильник, но это звонил мой, меня срочно
затребовали к президенту. Я хотел было заплатить чудовищную сумму
за недоеденный обед, но будущий губернатор Атлантиды обиженно
замахал руками. Он еще на прощанье успел спросить:

– Как там в ваших верхах считают, Россия выживет?

– Не знаю. Мне не докладывают. Но про себя говорят, что выживут,
на их век России хватит.

2.

Я вспомнил об этом разговоре, слушая и просматривая очередные
последние известия. Не выдавать же государственную тайну бывшему
коллеге, все-таки он не вылезает из-за границы, мало ли что. Пойдут
слухи, якобы, от моего лица, а это уже явное нарушение служебной
этики, ибо мое дело не распускать, а улавливать чужие слухи. И
еще не хотелось мне вызывать в приятеле моем профессиональную
ревность, ведь именно мои, с его точки зрения незаметные заслуги
в словесности привели меня на эту странную должность. Я как никто
другой умел кратко изложить пространные новости и более того:
подробно и пространно поведать о самом незначительном событии.

Мне пришлось бы открыть и главное, как и зачем я это делаю, а
именно: я пересказываю вслух все происходящее в мире у постели
спящего президента, он и во сне все слышит, и если этого потребуют
события, он тут же примет даже во сне непредсказуемое, но адекватное
решение.

Настоящее своими чудесами затмевает любые фантастические легенды
прошлого и не торопит в сомнительное будущее. Но человек тем и
сохраняется в причудливом мире, что приноравливается не замечать
навязчивые чудеса! А они все ближе и ближе…

Я монотонно бубнил над президентом о том, что вот, наконец, нашу
планету осчастливили своим посещением разумные существа. Конечно,
тот факт, что их занесло именно к нам, не очень-то говорит в пользу
их разумности, с другой стороны – они до нас долетели, а не мы
до них, следовательно, они не глупее нас с вами.

С утра весь мир в трансе. Потому меня и вызвали. Летательный аппарат
появился над Землей сразу в нескольких точках, мирные обсерватории
и военные радары одинаково были застигнуты врасплох, объект как
бы материализовался вдруг и из ничего. Ученые и военные не могли
определить ни величину аппарата, ни расстояние до него. Но видимость
была несомненна. Репортеры соревновались в знании разных цифр,
как римских, так и арабских.

В Австралии некий абориген в сердцах запустил в объект бумерангом,
который вернулся в жесткую ладонь аборигена, якобы, задев гладкое
днище, похожее на живот крокодила. Не каждый же день абориген
видит летящего в небе крокодила. В Антарктике наблюдалось таяние
ледяной корки, что прекратилось с удалением блестящей посудины
в сторону экватора. Полярники успели на талой воде заварить чай.
В южных странах местные жители стали предлагать туристам за умеренную
цену камни, которыми, якобы, удалось прогнать космическое чудовище.

Не все и не сразу поверили в пришельцев. Заговорили о наступлении
новой эпохи – эпохи перевода компьютерной графики непосредственно
на экран стратосферы, что должно означать завершение строительства
ноосферы – сферы влияния человеческого разума. Ведь каков разум,
такова и сфера. Многие ужаснулись, обратив свои взоры на следы
разума, которые не выветрились еще буквально за каждым углом.
Тут же стали искать в этой сфере дыры, подобные озонным, куда
человеческий разум может утекать, обрекая всю землю на умственное
голодание. Ведь не только из России может утекать разум.

А в небе возникло видение гигантского аквариума, где медузу сменяла
бесформенная амеба, сквозь амебу всплывала человекообразная фигура
спрута, спрута с его глазастой головой поедало радужное беззубое
облако, в прозрачном брюхе которого вызревал какой-то улыбчивый
эмбрион. Все это смущало измученные умы и тревожило ненасытные
чувства.

Далее события нагнетались так интенсивно, что президент не выдержал
и проснулся. Он сразу узнал меня.

– Ну-ка давай точнее, не спеши! Как все это выглядит, это я и
во сне могу себе представить. А вот что говорят? Что задумали?
Слова у них есть? И каковы действия?

Я объяснил, что они там вверху не сразу заговорили, а сперва то
устраивали снежные заносы в тропических областях, никогда не видевших
снега, то снова втягивали в свое необъятное нутро тот же снег,
растекаясь по всему небу хрестоматийным полярным сиянием, то напускали
снопы молний на видавшие виды европейские города, словом, пугали
и развлекали. Раскидывали в высотах невообразимые слепящие цветы,
которые медленно превращались в стаи райских птиц, с верещанием
улетающих за горизонт, где снова из них вырастали замысловатые
пестики и тычинки.

И вдруг пришельцы заговорили, не дожидаясь праздника Пятидесятницы.
Не только заговорили, но и определились телесно: во всех программах
телевидения в один момент очутилась новая рубрика на месте постылой
рекламы, требующей вместо воды пить пиво. Возник силуэт, похожий
на человека, с лицом вроде маски из арбузной корки, вначале подумали,
что еще один незнакомец начнет делиться с массами причудами своей
половой жизни, что сейчас появится известный бесполый ведущий
и начнет очередное ток-шоу. Но он не появился.

Речь, прошамканная арбузным ртом, была размножена всеми газетами.
А говорилось о том, что большой неожиданностью, даже шоком для
незваных пришельцев стало обнаружение признаков жизни на такой
захолустной планете. Это в корне переворачивает мнение Вселенной
о себе самой. Эта негаданная жизнь, хотя и восхищает самим фактом
своего существования, но весьма затрудняет проведение процедуры,
которую немедленно призваны совершить уполномоченные Вселенной.

– Мы находимся при исполнении вселенских служебных обязанностей,
возложенных на нас Млечным путем! – заявил арбуз.

Переходя к описанию самой процедуры, он вдруг обратился к наследию
античного знания, согласно которому космос – это порядок и еще
раз порядок:

– Это не какой-то там хаос, из которого что-то должно произойти,
а это то, что уже решительно произошло! Космос никак не может
возникнуть из полного хаоса, и хаос, как бы вы ни портили космос,
не является преобразованием космоса, а существует сам по себе
внутри космоса, как и космос внутри неприкаянного хаоса. Космос
это порядок, а порядок это учет, учет – это, если хотите, космос,
но на порядок выше!

Вот так изъяснялся посланец небес, от существительных постепенно
перешедший к глаголам – нумеровать и именовать. Говоря о том,
что все надо пронумеровать, он напомнил нам о Пифагоре и о древних
индейцах майя, которые первые придумали число нуль. Нуль согревает
своим присутствием самые незначительные единицы.

Затем пришелец как бы застеснялся и еще больше позеленел, признавшись,
что они не взяли с собой свои имена, так как не полагали, что
они им понадобятся. А вот сейчас он вынужден назвать нам эти собственные
имена, предварительно прикинув, как они должны звучать, чтобы
нам понравиться.

Я тогда, как и многие, не улавливал, сколько их, этих безымянных
пришельцев, пока виднелся только один единственный. Возможно,
они будут извлекаться из этого одного, как матрешки: вот вам,
если хотите, советские вожди, если хотите – индейские вожди, хотите
– прошлые американские президенты, а хотите – будущие русские.
А могла это быть и некая единая соображающая масса, которая была
бы способна делиться на особи, каждая из которых обладает претензией
на мнение и имя собственное.

– Имена – это очень даже почетно! – быстро отреагировал мой президент,
– что у них в результате за имена? У нас должностное лицо куда
важнее имени! Президент! Каждый хотел бы стать президентом, но
президент-то один! Имя потом запомнят хотя бы потому, что этот
кто-то пытался занять должность президента. Или вот – советник
президента. Или кто-то член комиссии при президенте. Я имена на
второстепенных должностях часто меняю, чтобы должность, значит,
отпечаток на имени оставляла! А то, – что за звание – пришелец!
Выкладывай, какие у них там должности!

Меня смущало множественное число, ведь говорил пока только один
арбузный оратор, и все вокруг да около. При этом он все более
разглаживался, арбузные полосы на его круглом лице теряли контрастность,
можно было догадаться, что это были технические помехи при передаче
изображения.

– Считайте меня Уполномоченным Вселенной, для краткости просто
Уп! – заявил разглаженный и расплылся в розовой улыбке, как будто
арбузная мякоть проступила сквозь кожуру.

– В настоящее время повсеместно проводится всеобщая инспекция,
то есть тотальная опись Вселенной, – с пафосом продолжал он. –
Я уже указал вам, что космос – это учет. Подобные мероприятия
уже проводились неоднократно, в вашей куцей истории это связано,
как мы только что выяснили, с такими явлениями как всемирный потоп,
великое оледенение, реформирование образования и тому подобное.
Вас тогда еще не было, а мы, скорее всего уже были, но в другом
месте, более важном. Тогда тоже на соответствующее небесное тело
наносился приличествующий ему штамп, клеймо или, если хотите,
знак качества. Сейчас уже трудно определить, на какую область
вашей планеты, на какую страну, империю, цивилизацию и т. п. была
уже поставлена печать. Время, этот неутомимый враг порядка, очевидно,
стерло ее с лица вашей Земли вместе с вымершими звероящерами,
империями и цивилизациями...

Здесь я отметил определенную непоследовательность в болтовне Упа,
что потом уже перестанет меня удивлять. Вначале он изумляется,
открыв для себя жизнь на Земле (как будто он ее уже однажды закрыл),
а потом провозглашает, что штамп уже здесь наносили, хотя не он
(не они?) и на уже позабытое место. Возможно, что пришелец наверстывал
знания нашей истории уже буквально на месте происшествия. Откуда
эти сведения на его арбузную голову? Ловил из воздуха? Но уже
нетрудно было догадаться, что нанесение штампа чревато гибелью
народов и цивилизаций, мировыми катаклизмами, искажением истории.

– Это они, что, опять на нас печать ставить хотят? Это у них,
понимаешь, не пройдет! Во всяком случае, не у нас! Не на нас!
То есть не при нас! Хотя у нас для такого случая болот хватает,
– возмутился президент, – так что, грозятся штамп поставить?

– Не то, чтобы грозятся, но к тому подводят, что мы за благо и
за честь должны считать сам прием в действительные и полномочные
члены расширяющейся Вселенной. Уп сослался при этом на красное
смещение, на эффект Допплера–Белопольского, уточнив: Вселенная
расширяется более последовательно и принципиально, нежели однобокий
блок НАТО, а именно: и на Восток, и на Запад, и на Север, и на
Юг! А также вверх, вниз и вовнутрь.

– Ага, так они и Россию принять хотят, – с удовлетворением отметил
президент, поправляя подушку, – они, значит, понимают, что без
России никак нельзя. Им же теперь придется считаться с тем фактом,
что в России есть президент. Ну, пусть, прием приемом, а штамп
ставить на нас не положено! Не допустим! Где они собираются его,
это, наносить?

– Пока только намекают и уговаривают. Обещают землянам свободный
выбор места нанесения. Штамп – это и честь, и долг, и бремя и
благородный риск. Уп обещал...

– Уп! Уп! Упорный какой! Свободный выбор – это хорошо! А кому
он обещал? Кто с нашей стороны ведет мирные переговоры? Адекватные
меры уже приняты? Ограниченный контингент в касках куда-нибудь
уже отправили? Разведывательный спутник хотя бы запустили? Я спрашиваю!
Что, казахи не разрешают? Ты почему мне об этом раньше не доложил,
а? Я тебя сниму с занимаемой должности!

Я молчал. Как я мог доложить раньше? Как что-то происходит, так
я и докладываю. Раньше ничего подобного не происходило. Ну, а
доложил бы раньше, он же все равно спал. Вслух я ничего подобного
произнести не смел, да что теперь не скажи, все равно снимет...

К счастью, президент снова заснул…