Кремлевские
 |
Окончание
Коса и платок
– Так, какая у нас повестка?
– Тимошенко, Владимир Владимирович.
– Кто готовил материалы?
– Я, Владимир Владимирович. У меня собственно тут два пункта:
коса и платок.
– Хорошо. Давайте по порядку. Кто хочет высказаться по косе?
– У меня есть соображения.
– Пожалуйста, Михаил Михайлович.
– Господа, мне кажется короткая стрижка гораздо опрятнее и удобнее
в быту, чем коса, которую нужно заплетать каждое утро, мыть.
– Проветривать.
– Да, наверное, и проветривать. Потом, ведь ее нужно еще уметь
уложить. Все это, господа, занимает немало времени, которого и
так нет. Одним словом, я за аккуратную короткую стрижку. У меня
все.
– ...
– Кто-нибудь еще?
– Можно мне, Владимир Владимирович?
– Да, пожалуйста, Сергей Борисович.
– Господа, я хотел бы подробнее остановиться на мытье. Вот тут
Михаил Михайлович абсолютно справедливо говорил о заплетании.
А вы знаете – каково это такую косу расплетать? Хоть делается
это уже вечером, и времени есть побольше, но вы сами знаете какой
у нас рабочий день...
– Да, бывают деньки.
– Бывают, ничего не скажешь.
– Бывают и вечера, господа, и ночки бывают, если надо. Нас не
на девять часов выбирали. Но дело не в этом. А в том, что когда
ты, наконец, пришел домой (и часто в доме уже все кроме охраны
спят), сил остается только на то чтобы лечь спать.
– А тут коса.
– Да. Тут вас ждет расплетка косы. А это и колтуны, и секущиеся
концы, мимо которых не проедешь – и кондишенер в ход идет, и шампунь.
– Да все по два раза.
– И по три бывает. И потом, когда, наконец, все это позади – будьте
добры фен.
– На полную катушку.
– До хоть и не на полную, все равно весь дом перебудишь.
– И идет потом детвора вот с такими глазами в школу, какие уж
там знания. Дай бог не упасть на парту. А упал – к директору.
А ребенок разве скажет, что там мать ночью выделывает? Конечно
нет. Промямлит что-то и все.
– А мы же их потом еще и отчитываем.
– А плэйстэйшн второй этот? Сколько времени уходит. А в сутках
между прочим 24 часа, не 50.
– И не 100!
– И не 100!
– Господа, Михаил Михайлович верно, но очень мягко это определил.
Я думаю, нужно вещи называть своими именами. О косе не может быть
и речи. Категорически.
– ...
– ...
– Спасибо Сергей Борисович, мне кажется, этот вопрос мы закрыли.
Что у нас по второму пункту, это ...
– Платок.
– Что у нас по платку? ... Сергей Владимирович? Пожалуйста.
– Господа, честно говоря, даже не углубляясь далеко в странную
вызывающую расцветку, у меня сразу возник вопрос об уместности
платка вообще. Мы в Индии? В Греции? Что этим говорится? Какая-то
вывернутая на изнанку свобода выбора. Как бы, например, выглядел
кто-нибудь из нас в платке? Да хоть Владимир Вольфович?
– Ну, это вы чересчур.
– К сожалению, нет, Алексей Леонидович. У нас женщинам даны точно
такие же свободы и права, как и всем остальным. Так давайте и
разговаривать на равных. И требовать равномерно. Понятно, что
платок – это двоеточие.
– Двоеточие?
– Да, двоеточие, после которого вот такими буквами у нас под носом
написали: Мы Европа или Азия? Поэтому, если мы все-таки Азия,
прекрасно, давайте все ходить в платках.
– Еще 1000 лет.
– Хотим мы этого? По моему – нет. Вот и все. А как его набрасывать
или повязывать – это уже дело десятое. Спасибо, у меня все.
– ...
– ...
– ... Спасибо Сергею Владимировичу. Кто еще?
– По моему все предельно ясно.
– Кажется все согласны.
– ...
– Тогда переходим к льготам.
Чай
– Владимир Владимирович, можно?
– Да, Люда, пожалуйста.
– Чай, Владимир Владимирович. Поздно уже совсем.
– Двадцать три сорок пять – разве это поздно, Люда? Спасибо, вот
сюда.
– Ой, да вы же тот не выпили, холодный совсем.
– ...
– Даже не притронулись...
– ...
– Что с вами, Владимир Владимирович? Вы...
– ... Strong men also cry, Людочка, also cry...
– ...
– ...
– Льготы. Я так и знала. Владимир Владимирович, я не могу смотреть,
как вы на износ тут.
– ...
– Ну посмотрите на себя. Невозможно же так. Ни выходных, ни праздников.
И я если не проверю, то и сидите голодным весь день. Все, хватит.
Вы не кушаете – я тоже не буду.
– Ну что вы, Люда. Секунду... Кто там?
– Это я, Владимир Владимирович.
– Михал Михалыч, проходите, садитесь. Я немного постою у окна,
что-то попало в глаз.
– Люда, здравствуйте, куда вы это? На выброс? Вы что? Дайте сюда.
– Да он остывший, Михал Михалыч!
– Я все время остывший пью. Давайте.
– Меня, Михал Михалыч, Люда тут за график ругала. Что там у вас?
По Абрамовичу?
– Да, все как вы просили. Я хотел завтра, но заметил у вас свет
снизу, и ...
– Ладно, ладно. Нету у нас столько завтрашних дней в запасе, чтоб
отдыхать в сегодняшних. По-немецки лучше звучит.
– Что?
– Ничего. Давайте материалы.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
