Проза

Промозглым вечером поздней осени я мерз на остановке. Шёл мокрый
снег. В лёгком свитере промерзаешь насквозь. Девушка, пришедшая
сюда ещё до меня и также легко одетая, кажется, окоченела. Она
подошла ко мне и попросила согреть. Моё лёгкое одеяние вряд ли
помогло бы ей, и я стал подумывать о действенной помощи. Мелькнула
мысль, и я решился. Я завёл её за угол дома, как бы пряча от порывов
ветра, взял за плечи и, глядя исподлобья в её глаза, сказал негромко,
но твердо: «Я убью тебя». Она перестала дрожать и как-то нерешительно
попыталась освободиться от моих рук. Тогда я ещё сильнее сжал
её плечи и свирепо закричал: «Я убью тебя!». Она оцепенела, но
через минуту с ужасом в глазах рванулась в сторону улицы, стараясь
вырваться. Я не давал ей и, схватив за край кофты, стал орать
в самое ухо: «Я убью тебя!». Капли пота выступили на её лбу. Она
взмокла. Искажённое лицо покраснело, и снег, едва прикоснувшись
к нему, тут же таял. Я повалил её на мерзлый асфальт и, сжимая
её шею, всё кричал обезумевшим голосом: «Я убью тебя!». «Я убью
тебя!»– вторила метель. «Я убью тебя!»– неслось в подворотне.
«Я убью тебя!»– выло в трубе водостока. Так минул час. Я тоже
взмок и порядком устал. Мой голос становился тише. Наконец я совсем
обессилел и сел рядом с ней, ещё пока не отпуская её руку, и уже
реже и спокойнее говорил ей, что убью. Пот градом катил с её лба,
но вскоре перестал, и капли теперь замерзали ледяными шариками
в смерзшихся волосах. «Я убью тебя», – в изнеможении шептал ей,
не в силах дальше удерживать руку. Ужас покинул её лицо, оставив
страшную усталость. Она больше не верила мне. Мне даже показалось,
она усмехнулась, и в этой усмешке сквозило презрение. В последний
раз я смог выдавить: «Я убью тебя», – но она уже поднималась,
не замечая меня. Встав на ноги, она вернулась на остановку. Я
видел, как она задрожала, обхватив себя за плечи, сжалась, села
на разломанную скамейку и замерзла насмерть.