Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

(главы из романа)

Новая книга автора политических триллеров Льва Гурского,
работу над которой писатель заканчивает, в меньшей степени относится
к детективному жанру и в большей – к ненаучно-фантастическому.

Может ли средневековый манускрипт повлиять на исход президентских
выборов в России начала двадцать первого столетия? Может, если
создатель древней рукописи – знаменитый алхимик, проникший в суть
вещей, а один из главных героев, Иван Щебнев, – ближайший советник
российского президента Волина и держит руку на пульсе (а часто
и на горле) политической жизни всей страны. Стоит рукописи попасть
к Щебневу, как многое в судьбе страны может измениться. А уж в
судьбе самого Ивана – наверняка... Впрочем, в первых «мужских»
главах, предлагаемых читателям «Топоса» (параллельно ведется повествование
еще и от лица Яны Штейн, специалистки в области криминально-ресторанного
бизнеса), наш герой еще не знает о существовании таинственной
рукописи. И не до нее ему. Ивану еще кажется, будто есть у него
дела поважнее...

Пролог

Великое герцогство Кессельштейн, спрятанное в уютном лесном карманчике
между Германией и Люксембургом, никогда не было милитаристским
государством. Наоборот: к началу ХХI столетия вся армия Кессельштейна
составляла дюжину гвардейцев, большинство из которых денно и нощно
охраняли от экскурсантов старые двустворчатые ворота трехэтажного
дворца Великого герцога.

Соблюдая традицию, охрана была обмундирована в пропахшие нафталином
национальные костюмы, а именно – в черные барашковые шапки, похожие
на выгоревшие стога сена, красные бархатные камзолы, шерстяные
темно-зеленые брюки с розовыми галунами и скрипучие рыжие сапоги
свиной кожи. Вооружалась гвардия музейными винтовками Манлихера
– настолько древними, что винтовочные патроны были маркированы
гербом давно не существующей Австро-Венгерской империи. К счастью,
за последние полвека на жизнь Его Высочества Зигфрида фон Типпельскирна
никто не покушался, как не покушались на его высокородных отца
и деда. Потому и стрелять в кого-либо не было ни малейшей надобности.

Глава вооруженных сил Великого герцогства капитан гвардии Юрген
Кунце, шестидесятипятилетний вдовец и единственный на всю округу
воинский начальник, жил в особняке через дорогу от дворца, напротив
главных ворот. Это обстоятельство позволяло капитану наблюдать
за боеспособностью вверенных ему гвардейцев прямо со своей веранды.
В понедельник, 17 мая, безоблачным утром, впоследствии названным
«Кессельштейнским курьером» ужасным и скандальным (O, es war der
wierkliche Skandal!), герр Кунце, как обычно, сидел на веранде,
попивал поданный фрау Дитмар кофе со свежими сливками и время
от времени посматривал на своих разноцветных солдат. Те доблестно
отрабатывали жалованье: трое дежурили у ворот, трое у полосатого
шлагбаума и еще три человека возле двух таких же зебровидных караульных
домиков, смахивающих на собачьи будки.

Понедельник был день не экскурсионный. Случайных туристов, не
знающих о том, предупреждали еще на границе Великого герцогства
– за холмом, в полутора километрах отсюда, – плакат с грозным
восклицательным «Halt!» и двое караульных, которые были обучены
переводу тормозящего слова на все основные языки мира.

Один день в неделю Кессельштейн считался государством, закрытым
для посетителей. Вместе с признанием вечного нейтралитета суверенное
право на один еженедельный выходной было даровано династии Типпельскирнов
именным вердиктом императора Фридриха Великого. Не нарушалось
оно ни разу – даже в 44-м, когда танковая дивизия союзников, во
исполнение приказа фельдмаршала Монтгомери, совершала обходной
маневр. Благо танкисты подъехали к границе без пятнадцати минут
вторник и ждали недолго.

– Фрау Дитмар... – начал герр Кунце, собираясь попросить еше чашечку
кофе. Но тут его отвлекли странные звуки из-за холма.

Голос казенных «манлихеров» капитан гвардии слышал последний раз
четырнадцать лет назад, во время салюта на похоронах двоюродного
дяди нынешнего герцога, и потому узнал эти звуки не сразу.

Сперва капитану показалось, будто кто-то за холмом стал чрезвычайно
громко ломать об колено сухой хворост, ветку за веткой. Лишь пару
мгновений спустя до герра Кунце дошла ужасная правда. Серебряная
ложечка вылетела из его кофейной чашки и звякнула где-то внизу,
на брусчатой мостовой, а секунд через десять там же внизу оказался
и капитан – растерянный, злой, готовый мчаться к месту происшествия.
Однако в этом не было нужды: происшествие само выкатилось из-за
холма. Оно имело вид нового «мерседеса» с тонированными стеклами,
который, виляя, на приличной скорости несся к воротам замка. Следом
за автомобилем со значительным отставанием бежали два пограничных
гвардейца, сотрясая воздух криками и пальбой из винтовок во все
стороны света. Одна пуля с противным вжиком пролетела прямо над
головой герра Кунце и помогла ему вспомнить устав караульной службы.

– Гвардия, в ружье! – заорал он охранникам шлагбаума и ворот.
– Готовьсь, сукины дети! Цельтесь ему по колесам! Пли!

К последнему слову капитан прибавил энергичный взмах рукой. Что
поделать: гвардейцы Великого герцогства были староваты и глуховаты.
Самому молодому в январе исполнилось пятьдесят.

Бах-бах-бах! Гвардия не подкачала. Почти одновременно грянуло
штук шесть «манлихеров». Машинально капитан прикинул, что из десяти
солдатских винтовок осеклось меньше половины: недурной результат
для патронов, чьи капсюли произведены еще при Габсбургах. Будучи
реалистом, герр Кунце не надеялся на большую меткость своих ветеранов,
но кое-кто, представьте, даже попал.

Стеклянным дождем брызнула фара, грохнула на всю округу удачно
простреленная шина. «Мерседес» с визгом завертелся по брусчатке,
словно волк с подбитой охотником лапой, снес шлагбаум, уже боком
протаранил одну из караульных будок – к счастью, пустую – и на
скорости прибился капотом к стене замка.

В уши ввинтился мерзкий скрежет металла о камень. Стена замка,

сложенная в середине пятнадцатого веке каменщиками самого Бруно

Однорукого, не дрогнула. Таким образом, первая в истории Велико-

го герцогства автомобильная катастрофа завершилась без жертв –

по крайней мере, из числа подданых Его Высочества. Что же до

главного виновника аварии...

Когда два гвардейца вместе с прибежавшим из дома капитанским сыном
Максом-Йозефом смогли, наконец, выбить перекошенную дверь «мерседеса»
и вытащить водителя, герр Кунце сразу понял, что единственная
в стране тюремная камера сегодня так и останется пустой. Дерзкий
нарушитель многовековых традиций Великого герцогства, безумный
ездок на «мерседесе» уже едва дышал.

Сгубило его, однако, не столкновение машины с каменной стеной:
ремень безопасности оказался пристегнут, пневмоподушка сработала.
И уже тем более не при чем были выстрелы из караульных «манлихеров»,
не оставивших пробоин ни в лобовом, ни в боковом стеклах. Все
свои три ранения – в грудь, в живот и в плечо – лысоватый и круглолицый
обладатель белого клубного пиджака, шелковой бордовой косоворотки
и синих теннисных гетр в обтяжку явно получил до того, как пересек
границу Кессельштейна. Непонятно было, как он вообще мог вести
машину в таком состоянии и почему до сих пор еще жив.

– Герр Кунце, мне звать доктора? – боязливо проговорила фрау Дитмар,
свешиваясь с веранды. В руке она держала телефонную трубку.

Капитан кряхтя опустился на корточки, пощупал пульс раненого и
вздохнул:

– Уже пастора, фрау Дитмар. И побыстрее.

– А что, если он вдруг мусульманин или, например, буддист? – поинтересовался
дотошный Макс-Йозеф. Присев рядом с папой на корточки, он внимательно
разглядывал лицо хозяина «мерседеса». – Может, надо сперва посмотреть
его документы?

– Если он даже честный католик, мы ничем его не выручим, – сердито
буркнул капитан. – Ты же знаешь, кроме преподобного отца Фриша
у нас в герцогстве нет никого по этой части... – Тем не менее
герр Кунце для порядка проверил карманы пиджака и нашел только
сложенный вчетверо лист плотной бумаги. На паспорт или водительские
права это никак не тянуло.

– Что там? – с любопытством спросил Макс-Йозеф, пока отец изучал
находку, рассматривая лист и так, и эдак.

– Не разберу... вроде по-латыни. На, сам читай. – Капитан сунул
бумагу сыну. И, не удержавшись, ехидно прибавил: – Это ведь ты
в нашей семье мастак по части иностранных языков.

Герр Кунце намекал на учебу сына в Гейдельбергском университете.
Десять лет назад отпрыск бравого капитана успешно закончил факультет
филологии, но вместо того, чтобы погрузиться в науку, внезапно
увлекся мотоциклами. Связался с байкерами, стал раскатывать на
своем фырчающем железе по всей Европе и, по расчетам безутешного
отца, вскоре должен был сломать себе шею или, как минимум, сесть
в тюрьму. Однако не случилось ни того, ни другого. Через пару
лет блудный Макс-Йозеф возвратился на родину, где открыл небольшую
мастерскую для «харлеев», «хонд» и прочего двухколесного металлолома.
Хорошо еще университетские знания приносили кое-какую пользу.
Во всяком случае сын капитана гвардии мог объясниться с любыми
туристами, причем с некоторыми болтал довольно бойко. Наверное,
о мотоциклах же.

В ту секунду, когда Макс-Йозеф взял в руки найденный лист, умирающий
открыл глаза. Он с трудом сфокусировал взгляд на герре Кунце и
почти беззвучно зашевелил губами. Капитан наклонил ухо к самому
лицу человека из «мерседеса», чуть-чуть послушал. Затем отодвинулся,
разочарованный.

– Ну-ка, сынок, поговори с ним сам, – скомандовал он. – Сдается
мне, он по-нашему совсем ни черта не умеет.

– Ду ю спик инглиш? Парле ву франсе? – немедленно затараторил
Макс-Йозеф, придвигаясь ближе.

Человек в белом пиджаке перевел мутнеющий взгляд с Кунце-старшего
на Кунце-младшего, сморщился и тихо шепнул:

– Poshol na her, mudak!

После чего умер уже окончательно.

(Продолжение следует)