Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

(главы из романа)

Начало

Продолжение

Глава 3. Уравнение с тремя известными

– Иван Николаевич, три икса.

– Понял, Софья Андреевна, спасибо, я уже собираюсь.

В ежедневном расписании Ивана Щебнева есть слова, а есть условные
значки. Дажа надежная секретарша, верстающая для меня график,
не обязана быть в курсе деталей рабочего процесса. Я ей доверяю,
но так спокойнее. Заранее поставить нужный значок на нужное место,
вовремя напомнить мне о плановом рандеву – вот и все ее функции.
Дальше я сам. Служба президентского советника по кадрам должна
быть не столько опасна или трудна, сколько не видна. Про мои встречи
в теленовостях не скажут, и слава Богу.

Я вышел из-за стола, обогнул кресло, вступил в служебную зону.
Пора менять прикид. Никто не ходит в лес в акваланге и ластах,
а на романтическое свидание – в телогрейке и валенках. Форму одежды
диктует содержание встреч: каждому свое.

Гардероб у меня подобран на все случаи жизни. Есть и ситец, и
парча, и кевлар. Хотя бронежилет сегодня без надобности. Эти господа,
конечно, тоже устраивают разборки, но строго между собой. Со всеми
прочими делить им нечего, они и так – короли.

Открыв платяной шкаф, я повесил на свободное место свой деловой
костюм, в котором еще утром гонял тараканов. Туда же, в шкаф,
я отправил и галстук. Сменил скромную белую рубашку с высоким
воротом на ярко-зеленую, от Thomas Pink, с двумя нагрудными карманами
и клапанчиками на рукавах. Влез в джинсы, надел пиджак от Baroni,
критически оглядел себя в зеркало со всех сторон.

М-да, картинка, достойная кисти Александра Эм Шилова. Бархатный
пиджак смотрится на мне вызывающе вульгарно, тем более в такое
время года. Однако для сегодняшних визави изысканность – дурной
тон. Даже мой Baroni почти на грани фола. По-хорошему, мне полагалось
бы влезть в канареечный пиджачище с люрексом и обуть добрую половину
пальцев на руках в червонное золото. Но это уж хрен вам, достопочтенные
господа. Перебьетесь. Кое-какую разницу между кремлевским функционером
моего ранга и вами, пугалами огородными, невредно и подчеркнуть.
Чтоб видна была дистанция.

Из моего рабочего кабинета есть еще один выход, помимо главного,
– через заднюю раздвижную панель посудного шкафа. Тот кажется
древним и ветхим, но эта ветхость мнимая: внутри там жесткий металлический
каркас. Сразу за панелью открывается узенький внутренний коридорчик.
Он тянется недолго и завершается тусклой стальной дверью, которая
ведет в служебный лифт. О нем у нас многие не знают, а немногие
знающие помалкивают. Наше здание не вчера строилось. Не я первый
ухожу отсюда в анонимное плаванье.

Лифт двинулся вниз плавно, почти беззвучно. Эта конструкция раза
в полтора-два старше меня – и ничего, работает.

Как я выяснил, моду идти в народ другим путем ввели тут после
Хрущева. Нужда заставила. Кремлевские старцы еще не были старцами,
зато их законные подруги годились лишь для музея. Клуб первых
мужей СССР нашел лазейку: сквозь сверхтайные ходы, припасенные
на случай ядерной атаки. Игра в Гарун-аль-Рашида раньше других
надоела Брежневу, а самым частым ходоком до последнего оставался
товарищ Пельше Арвид Янович. Он же был в Политбюро главным «ястребом»,
выступая против замирения со Штатами. В случае разрядки уровень
атомной секретности был бы понижен и могла всплыть правда о его
небоевых походах на сторону. В день, когда Брежнев и Картер все
же объявили детант, Арвид Янович не стал здороваться с Леонидом
Ильичем, вышел из Политбюро и через три шага демонстративно умер.
В Риге некоторые историки до сих пор считают, что Арвид Янович
был скрытым латышским патриотом, бросившим вызов советской империи.

Российская историография казуса этого, конечно, не подтверждает.
В учебниках сказано, будто Пельше отбросил коньки только через
год после Брежнева... Хотя и про этот лифт ни в одном учебнике
не написано. Мы по-прежнему – самая неизученная страна в мире.
После Северной Кореи, разумеется.

Я спустился в подвал, откуда по боковой лестнице перешел на нулевой
уровень гаража. Там меня ждал черный «мерин» класса «S» с водителем
и охранниками – двумя крепко сбитыми приземистыми бульдогами под
пятьдесят.

– Вы поели, господа? – спросил я, подойдя к машине. – Или, может,
прихватить вам что-нибудь из нашей столовой?

Фраза моя была почти ритуальной. Не было еще случая, когда моя
охрана забыла своевременно подкрепиться.

– Да нет, спасибо, Иван Николаевич, мы обедали, – отозвался ближайший
из моих бульдогов. – Сосисок навернули по две порции.

– С кетчупом, – добавил второй бульдог. – Самое то.

Мне открыли дверцу, и я влез на заднее сиденье. В моделях «S»
много всяких полезных технических примочек, но салон тесноват.

– Сейчас в Хоромный? – Шофер повернулся ко мне. Я кивнул.

Шофер у меня по паспорту Санин, а охранники – Гришин и Борин.
Такие короткие фамилии, по словам старика Серебряного, при коммунистах
доставались лучшим евреям-эстрадникам – всем этим Боруховичам,
Файнциммерам, Вайнштокам – по блату и за бабки. А в гэбэшной «девятке»
те же фамилии давали даром, вместе с пайком и кобурой. Охране
нельзя быть длиннее двух слогов. Мало ли что? Пока объект орет
«Нечипоренко!», его сто раз успеют подстрелить.

Мы тронулись. В подземных лабиринтах Санин ориентировался лучше
всех. Зная конечный пункт, водитель находил наивыгоднейший путь
наверх. Вот и теперь мы вынырнули на Ильинке, чтобы по Большому
Черкасскому двинуть к Сретенке. Оттуда до Садового рукой подать.

Чего Санин не умел, так это рассасывать пробки. Мигалку включать
я не велел, и на внутренней стороне кольца мы потеряли четверть
часа. В подземке вся дорога заняла бы минут двенадцать. Когда
обстоятельства позволяли, мы с Гришиным и Бориным не гнушались
метро: польза важнее понтов. Но в Хоромный являться пешком нельзя
из соображений тактики. «Мерин» для местных – вроде как правильная
тотемная раскраска для индейца с понятием. Приедешь на «ниссане»
или «тойоте» – никакое знание пароля не прокатит.

– Ждите меня здесь, – скомандовал я охране, как только машина
въехала в Хоромный тупик и притормозила на стоянке у магазина
Синькова. – По сторонам поглядывать, но внутрь не соваться.

Хотя лицо мое было заранее укрыто темными «хамелеонами», перед
дверью я все-таки не выдержал – украдкой огляделся по сторонам.

Сделал я это инстинктивно, браня себя за пережитки совковой морали.
Грешен, я не научился заходить в такие заведения с бывалой улыбкой
и гордо поднятой головой. «Резиновая Зина», где мы обычно устраивали
свидания с тремя иксами, считалась самым навороченным секс-шопом
в пределах Садового. Олег Синьков, тертый жук, увел брэнд из-под
носа у наследников Агнии Барто.

Камера над дверью зыркнула стеклянным глазом в сторону нашего
«мерина», потом объектив спикировал на меня. Послышалось комариное
жужжание: дресс-контроль пройден, вход свободен.

– Добро пожаловать, – интимным шепотом поприветствовал меня юный
дистрибьютор в шапочке-презервативе из прозрачного латекса. –
Желаете что-то приобрести для себя? Для подруги? Для друга?

Он гостеприимно повел рукой в сторону прилавков и многоцветных
витрин, предлагая на глазок оценить широту и разнообразие выбора
всей их дорогостоящей эротоманской дребедени.

– Анальные стимуляторы? – с отрепетированным наслаждением в голосе
принялся перечислять он. – Вагинальные шарики? Вакуумные помпы,
а? Любриканты? Вибраторы импортные, на пальчиковых батарейках?
Вибраторы отечественные, конверсионные, на базе «Т-72»? Афродизиаки?
Евродизиаки? Может быть, предпочитаете австралодизиаки? О-о-о-о,
я советую вам попробовать...

Парень, черт возьми, был незнакомым. Похоже, Олег успел набрать
себе в штат свежее пополнение менеджеров-первертов. А значит,
весь пароль придется отбарабанить от и до. Прежний дистрибьютор,
по крайней мере, смутно догадывался, КТО я, и запускал меня в
служебное помещение, не дожидаясь Алиции.

– Куклу! – прервал я этот словесный оргазм. И продолжил вколачивать
ему в башку слова пароля, одно за другим: – Для. Очень. Серьезного.
Любителя. Расслабиться. Под. Звуки. Танго.

Дистрибьютор-новичок поперхнулся и вылупил на меня зенки. В его
черепушке, кажется, началось шевеление немногих извилин.

– Могу вам... э-э... рекомендовать надувную женщину Деванс, –
забормотал он после долгой паузы, – светлокожую блондинку, изготовленную
в Голландии, рост метр пятьдесят. Трехмесячная гарантия... набор
запасных комплектующих...

Упс! Он это сказал. Я уж испугался, что у него память отшибло
или, того хуже, Синьков забыл ему оставить отзыв.

– Нет, – перешел я к третьей части пароля. – Мне. Нужна. Конкретно.
Алиция. Рио. Латинская. Секс-бомба. Ясно?

– Ясно-ясно-ясно... – Дистрибьютор так старательно закивал, что
его латексный чепчик едва не свалился на прилавок. – Рио, Алиция,
латинская, бомба, да, конечно. Пройдите на склад, это вперед и
вниз... Я сейчас выключу сигнализацию и пропущу вас...

Он пошарил рукой под прилавком. Пневмопривод с натугой загудел,
и на стене разошлись в стороны, открыв проход, две гигантские
пластиковые женские груди. Спасибо, что это были не ноги.

Я вошел в арку, спустился на десяток ступеней, свернул. Здесь.

Все три икса уже ждали меня в трех глубоких креслах. Никакими
иксами они, понятно, не были. Им-то паролей не требовалось. Их
физиономии, в отличие от моей, в России знала каждая собака.

– Привет честной компании, – поздоровался я, садясь. – Давно хотел
спросить: та кукла, Алиция, что, действительно существует?

– Возможно, да, – с задумчивостью ответил Гуру. Глядя поверх меня,
он сплетал свою бороду в косичку. Затем расплетал. Опять сплетал.
Борода у него была наподобие четок. – Возможно, нет.

(Продолжение следует)