Искусство

«Мне не больно». Режиссёр: Балабанов. Год 2006.

«Героиня должна была сказать: «Ты похож на хрен в кетчупе!»…
Я выхожу, снимаем, всё нормально. Литвинова вдруг: «Ты похож на
белого кролика со спагетти в розовом вине». Я стою и думаю: «Ничего
себе!» © А. Яценко отвечает на вопросы рязанцев

«Надо заслужить право называться почётным именем плохого
произведения. На плохое, по-настоящему, честно и творчески плохое,
надо потратиться и расстараться. И нечего стесняться. Да, плохо.
Ходи орлом. Ты в своём праве. Исполняешь нелёгкое возложенное
на тебя бремя. Не утверждай только за ради Божьей Матери, что
это хорошо». © Татьяна Москвина, «Похвала плохому шоколаду».

Такого почётного права последнему фильму Балабанова уже не заслужить:
ответственные товарищи замечены в прямых или косвенных признаниях,
что «это хорошо»…

Но ведь плохо же!

Фильм оставляет «простор для интерпретаций». В том смысле, что
ничего другого просто не остаётся, кроме как защищаться искусственным
смыслообразованием от первоначального потрясения: боже, что за
дурновкусица. Там, где её почти совсем не ждёшь. Балабанов Балабановым,
но Рената Литвинова два года назад сняла потрясающую вещь «Богиня:
как я полюбила» с собой в главной роли.

Девушка Тата (Рената Литвинова), больная лейкозом, живёт в роскошной
питерской квартире на содержании у богатого Благодетеля (Серёжа
– Никита Михалков), подобравшего её когда-то в больнице, где она
очутилась после шести лет скитаний по Питеру. Серёжа предоставляет
Тате «дом, еду, книги, врачей», требуя, чтобы та «не пила, не
курила, не шлялась», а думала о своём здоровье. Ничего не прося
взамен. Разве что приедет иногда переночевать. В смысле, поспать
рядышком в одной постельке. С женой он заснуть не может: нечем
дышать из-за злоупотреблений парфюмом. Ну, ещё Тата «иногда ездит
к нему в офис». Наверное, сварить кофе, массаж стопы сделать.
А так – «ноль секса».

Когда Тата узнаёт, что жить ей осталось считанные месяцы, она
восстаёт против сурового благодетеля-тирана. «Послать все эти
логарифмы к чёрту и опять по своей глупой воле пожить!» Здесь:
«пить, курить, иметь любовника». В общем, скромненько. Герои «Достучаться
до небес» со схожим анамнезом – немцы, а гульнули напоследок куда
размашистей.

К поиску любовника Тата подошла в меру нестандартно, позвонив
по объявлению «Дизайн, ремонт. Недорого. Миша, Олег». Собственно,
с этого фильм и начинается, все подробности будут потом. Сначала
мы полюбуемся Ренатой в облике богачки-нимфоманки Нателлы Антоновны
в платье эпохи разложившегося Рима. Но это ещё не всё. Зря, что
ли, Балабанов обещал актрисе лучшую роль в её карьере. За пятнадцать
минут экранного времени Литвинова переоденется в наряды от модного
модельера Султанны Французовой четыре раза. (О, этот всклокоченный
рыжий парик, это серо-зелёное декадентское платье с неровными
краями – шик и блеск иммер элегант!). Чтобы предстать потом в
финале в мешковатых шерстяных штанах, заправленных в высокие сапоги.
Что, по-видимому, должно подчеркнуть увядание красок жизни и символизировать
перевоплощение богемной дивы в прежнюю простую девушку Тату. Типа,
no more money, no more fancy dress. Смерть, брат, срывает все
праздничные одежды.

Выглядит этот аттракцион с переодеваниями «немного слишком» нарочито.
Такая простенькая шарада: отгадайте-ка, что происходит с девушкой?
Она богата, взбалмошна; она кружит молодому человеку голову; она
больна, грустна, смиренна. Она умирает.

В отличие от дамы и вопреки преобладающим тенденциям в мире животных
и растений, молодой человек (Миша – Александр Яценко) предельно
невзрачен. Двусоставный актёр, сложенный из массовидного тщедушного
тельца завсегдатая интернет-кафе с компьютерным загаром на лице
(собственно Яценко) и рифлёного голоса Евгения Миронова, навязчиво
кажется подростком, который силится говорить «как взрослый». Это
когда не знаешь о трюке с озвучкой. А когда узнаёшь, то персонаж
просто распадается на две малосовместимые части. Прямо постмодернизм
какой-то, ей богу.

Изображая до известия о смертельной болезни Таты остроумного ироника,
легкокрылого дамского угодника Миша-Яценко смотрится, ну... смешно.
А после, когда он на всё оставшееся время надувает губки и старательно
глядит в камеру «как в воду опущенный», то даже не смешно.

Впрочем, в каком-нибудь «Доме-2» этого парня определённо ждёт
успех. Верю, он выиграет. Если не главный приз, то ужин в ресторане
на троих, соковыжималку, или за что они там борются.

Вообще, само балабановское детище если что и напоминает, то именно
реалити-шоу. Ужимки, разговорчики, шуточки, ситуации, позы – всё
оттуда. Из телереальности, которую теленоменклатура пытается выдать
за «жизнь, как она есть». И, судя по многочисленным сетевым откликам
на фильм, делает это весьма успешно: сплошь и рядом его называют
«жизненным». Ну да, жизненно, почти как в телевизоре.

Любовь Миши и Таты именно той природы: расслабленные факультативные
отношения двух случайных элементарных частиц, полуслепым взглядом
скользящих по поверхностям друг друга. Тщетно подстёгиваемые надрывным
саундтреком, нагнетаемые вдогонку рецензентами. Тут, например,
один мощно задвинул: «Пара начинает свое одиночное плавание
по вихрю эмоций и страданий, оказываясь в замкнутом коконе тотального
взаимного притяжения на клеточном уровне». (Здесь)

Перипетии любовной истории заточены под человека с клиповым сознанием,
сиречь незамысловаты: 1). Миша знакомится с Татой, которая набрасывается
на него без особенных прелюдий. Оно и понятно -– время-то поджимает;
2). Миша пересекается с Серёжей в его квартире. Серёжа хочет надрать
ему задницу при помощи охранников, но по просьбе Таты всё же не
делает этого; 3). Тата уходит от Серёжи со словами «Ну, я неблагодарная…»;
4). Посетив больницу и переговорив с доктором, Тата временно присоединяется
к дизайнерской рабочей коммуне; 5). Тата уходит на рассвете. Как
выясняется позже -– в больницу; 6). Миша между делом ищет Тату,
посещая с этой целью город Козельск – её родину. В поезде к нему
«липнет» тоже страдающая, но не так сильно, девушка. Миша сбрасывает
её с себя на пол. К счастью, билет у него был на нижнюю боковую;
7). Узнав от «случайного» пьяного врача, что Тата больна раком
крови и вот-вот умрёт, ещё больше надувает губы; 8). Финальная
сцена: последняя встреча Миши с Татой на природе, в шалаше, под
водку, несъедобный шашлычок и пьяный бред товарищей.

Во всём этом напрочь отсутствуют интрига, герой, катарсис и…это…«пронзительные
социальные мотивы» © газета «Труд» (на самом деле они есть, но
не пронзительные). Не говоря уж о капризе, пафосе и метафизическом
намёке. Каковые можно разве что высосать из пальца, чтобы не было
так скучно и грустно. Скажем, таким вот образом: «Вы спросите,
кто она, эта Тата? Я отвечу, она – Бо-ги-ня, которую проклял злой
дух, за её красоту, откровенность, за её любовь к жизни, и послал
ей в качестве наказания рак крови и жизнь у нее отнял, в то время
как добрый ангел её пожалел – вселив в её сердце большую и настоящую
любовь, чтобы умирать было не страшно и не больно». (Здесь.
)

Слова автора под занавес: «Через два месяца Тата умерла… Аля уехала,
и так об этом и не узнала. У нас с Олегом ничего не вышло, он
вернулся в армию. А я…вот, живу. А как всё начиналось!».

Ничё, Мишка, всё образуется. Ты, главное, не парься.

«Вы знаете, как смеются ангелы? Это позорные твари…»

Приложение

Бомжи

Присутствуют в фильме незримо в качестве проблемы, «которую нужно
решить». Такое условие ставит подвернувшийся под руку доброхот,
пообещавший сдать нашим героям квартиру без предоплаты. Над которой,
на чердаке и обретаются бомжи.

Бывший десантник Олег, герой контр-террористической операции в
Чечне бодро рапортует, что всё ОК. «Задание выполнено успешно,
все улыбаются». Отвоёванное жизненное пространство становится
романтичным гнёздышком для влюблённых.

Балабанов по-детски радуется тому, как униженные и оскорблённые
здорово разделываются с нахальными и уверенными в себе. И никакие
гуманистические рассуждения о том, что любая правда, становящаяся
насилием, перестает быть правдой, его не останавливали. (Здесь)

Гастарбайтеры

Фигурируют в нескольких ипостасях:

1). Как собирательный образ/строительный инвентарь: «Под рукой
грузовики, молдаване…таджики».

2). Риторическая фигура: «Я не таджик», презрительно бросает Олег,
имея в виду, что он «не лох какой-нибудь».

3). В виде симпатичной узбечки, стоящей за стойкой закусочной.
Бывшей коллеги Таты, которая эффектно опрокидывает на Мента Поганого,
оскорбившего девушку, тарелку с пловом.

Красиво. Благородно. Но всё-таки вопрос, какой слоган более близок
автору – «Нет нелегальной эмиграции!» или «Нет нелегальных людей»
– остаётся открытым. Ау, с кем вы, мастера культуры?

Вэдэвэ

Первое место в номинации «самый несуразный фрагмент фильма». На
протяжении почти пяти минут зрителю демонстрируют вылизанный до
неприличия День десантника, выдержанный в тональности «этот День
победы». Рената Литвинова, сосредоточенно покачивающаяся в такт
военно-патриотической песни, – просто сюр.

Для чего? Может, чтобы придать объём персонажу Дюжева? А почему
именно ему, а не самому главному герою Мише, плоскому как лента
Мёбиуса? Нет ответа. Ну, зато патриотично, по державному.

Групповой секс

Эпизод не получил первого места в той же номинации только из-за
кратковременности.

Заняться групповым сексом, резво снимая с себя кофточку (чёрную
с розовыми полосами), под которой ничего нет, предлагает пэтэушница
Таня, заарканенная Олегом на праздновании Дня десантника. «А я
буду вашим группенфюрером!». Предложение встречается неоднозначно
и «провисает в воздухе», стыдливо прерываясь следующими кадрами.
Чем обернулось дело мы так никогда и не узнаем. Скорее всего,
Таню выставили за дверь, отчитав за недостойное поведение и пригрозив
сообщить родителям/по месту учёбы. А показать это всем постеснялись
потому, что юное поколение, основный зритель, не поймёт. Ещё обидятся
на режиссёра и смотреть перестанут. Будут Бондарчука какого-нибудь
смотреть. Он-то о том, что «есть такая заповеданность стыда со
времён Ивана Тургенева» слыхом не слыхивал. Как и они.

Старшее поколение

Представлено тремя экземплярами: Благодетелем Серёжей, [вечно]
Пьяным [и сексуально озабоченным]. Врачом, Женой Врача – складчатой
тумбочкой с хриплым голосом. В восемнадцать лет у неё был любовник,
старше её на много лет, и он называл её на «Вы».

На что они годны, такие вот? Собрать всех – и на Фудзияму, «ф
топку»! Вполне в духе времени: гламур не приемлет старости. В
принципе. Live fast, die young. То, что в шестидесятые (почему-то)
считалось революционным, сейчас вписано в каждый рекламный бигборд
на улице. «Египет круглый год».

Отдельно взятый хэппи-энд

Случается с девушкой Алькой (Инга Стрелкова-Оболдина). Аля – «конечно,
дура, но архитектор хороший». На ней и держится вся липовая дизайнерская
фирма. У остальных ведь голова занята чем угодно, только не дизайном:
Миша страдает, как только может, Олег пьёт (вообще, количество
выпитого здесь на единицу экранного времени приближается к «Особенностям
национальной») и мечтает «казнить одного гада», а генетический
крестьянин Вася – о своём участке земли под Питером.

Одним словом, на нищей духом рядовой питерской масяне всё держится.
Которая и говорить-то едва умеет: «Ты это, ну, в общем, я же не
это, ну, ты это, во!». К слову, шутка себя как-то сразу исчерпывает
в силу чрезмерности гротеска, но режиссёр не может остановиться,
ещё и ещё нажимая на ту же педаль. Тут не только смешно как от
петросяновского юмора, но и по-человечески обидно за интересную,
в общем, актрису.

Так вот, товарищи решают пере(при-)одеть Альку. Она, мол, «выглядит
хуже любого бомжа на вокзале», говорит Олег. Нет, парирует Миша,
«как бомж, но не хуже». (Эту сногсшибательную остроту Балабанов
тоже решил накачать веселящим газом до отказа, заставив Олега
с Мишей прокрутить её несколько раз с возрастающим повышением
громкости. Чтоб до распоследнего «таджика» дошло.) Снять с неё
прикольный прикид городской партизанки и одеть в…деловой костюм.
На полном серьёзе. И сняли, и одели!

Дальше-больше. Олег – в перерывах между «первой и второй», надо
полагать, – научает её говорить. Маугли прошёл полный курс социализации.
Теперь хеппи-энд ждёт её буквально за углом. В виде не то немца,
не то финна Отто. По-русски он ни бельмеса, вроде как Алька поначалу,
зато подвязки в мире большой архитектуры и дом…в этой…как её…Лаперандии.

Так что зарубите себе на носу – терпение и труд всё перетрут.
Работать надо, а не ваньку валять. И будет вам щасте.