Лаборатория слова

Сейчас в моду вошло издевательство над русской орфографией, которое
называют «албанским языком» или «орфохулиганством». В чем оно
заключается? В том, что слова пишутся не так, как полагается,
а наоборот, способом, наиболее удаленным от того, как это слово
должно быть написано, например, «превед» вместо «привет», «катеночег»
вместо «котеночек». Я считаю, что эффект, производимый на читателя
орфохулиганством, следует описывать на языке «войны» между письменной
речью и устной речью. Орфохулиганы действуют на территории письменной
речи, и лишь отчасти устной речи (изменения в словах производятся
такие, что слово на письме становится неузнаваемым, тогда как
на слух изменения заметны только при сильно утрированном произнесении).
Используя письменную речь, орфохулиганы имитируют полный отказ
от письменной речи и ее замену устной речью.

В эпохи изменений русская интеллигенция воспринимает русское письмо
как последнее, что у нее осталось. Об этом хорошо рассказывает,
например, фантасмагорический рассказ Аверченко «Эволюция русской
книги». Естественно, орфохулиганство воспринимается интеллигенцией
в штыки. Мне даже известны несколько конспиративных теорий относительно
того, кто и зачем его внедряет; однако никто, насколько мне известно,
не рассматривал орфохулиганство как художественно-языковую тенденцию,
существующую в рамках речи как таковой, включающей и письменную,
и устную речь.

В контексте моды на орфохулиганство становится актуален вопрос
о том, какие еще художественно-языковые тенденции возможны при
взаимопроникновении устной и письменной речи. В частности, возможен
ли эксперимент, противоположный, с точки зрения интеллигенции,
орфохулиганству, то есть действующий на территории устной (и отчасти
письменной) речи и имитирующий полный отказ от устной речи и замену
ее письменной. Да, такая тенденция существует: это силлабическое
стихосложение. В силу тех особенностей, о которых я скажу, я предлагаю
называть этот тип силлабики метро-силлабикой.

Когда говорят о силлабическом стихосложении, к сожалению, не делается
различения между двумя принципиально различными вариантами чтения
силлабических стихов вслух. Первый вариант таков: ударения в словах
ставятся там, где они должны быть, и соответственно, в стихах
нет размера. Второй вариант отличается тем, что стихотворение
читается (или поется) на заранее выбранный размер, и, соответственно,
ударения в некоторых словах смещаются на другие слоги. В эпоху
до реформы Тредиаковского предпочтительным размером для чтения
силлабических стихов был хорей. Сейчас наш репертуар затверженных
размеров шире, и любой из них, в принципе, может быть использован
для чтения силлабики. Среди этих размеров самым привычным, очевидно,
является ямб, и он наиболее удобен для чтения силлабических стихов.
Например, вот отрывок из средневекового фаблио «О виллане, который
тяжбой приобрел рай» – этот перевод удобно читать как ямб, и я
выделил те слова, в которых ударение должно сместиться:

БеднЯкам свОй хлеб отдавал,
Днем и ночьЮ дверь открывал,
У Огня их отогревал,
До кОнчины их призревал
И после в церковь шел за прахом,
ЖертвОвал пОртки и рубаху...

В наше время, после трехвекового господства силлабо-тоники, первый
вариант чтения силлабики (ударения на местах, размера нет) воспринимается
одним из двух способов: либо как верлибр (т.е. читатель отказывается
от счета слогов в строке), либо как синкопированный стих, то есть
силлабо-тонический стих с отдельными нарушениями размера, которые
заметны, но все-таки не разрушают размер полностью. Гораздо интереснее
то, как сейчас будет восприниматься второй вариант чтения силлабики
(размер есть, ударения по необходимости сдвинуты). И тут у меня
есть для вас хорошая новость: ударение в русском языке не несет
смыслоразличительной функции. Случаи, когда сдвиг ударения меняет
смысл слова, необыкновенно редки (знакОм и знАком), и не более
распространены, чем омофоны (лук и луг). В большинстве случаев
при сдвиге ударения просто получается остраненное слово (например,
прОдукт вместо продУкт), и это является точным аналогом того,
что делают орфохулиганы (аффтар вместо автор), с той разницей,
что при сдвиге ударения мы «издеваемся» над устной речью так же,
как орфохулиганы – над письменной.

Таким образом, адекватным ответом орфохулиганству была бы силлабика,
специально оговаривающая, что ее следует читать как стихи с размером.
В такой силлабике игнорируются ударения в словах, но есть размер,
вносящий в слова свои искусственные ударения. Вот почему я предлагаю
назвать ее метро-силлабикой.

Конечно, встает вопрос о том, с помощью какой системы сигналов
метро-силлабика может указывать читателю на то, какой размер должен
использоваться для чтения этого текста. Когда интеллигенция совершает
вылазку на территорию устной речи, то есть когда поэты читают
свои стихи вслух, это легко сделать (и тогда шок должен быть примерно
таким же, как когда орфохулиганы вторгаются на территорию письменной
речи). Что касается письменной речи, я пока не знаю, может ли
текст своими «внутренними» средствами убедить читателя читать,
используя какой-то определенный размер и игнорируя неправильные
ударения в словах.

Я хочу завершить эту заметку коротким примером, приведя одно мое
метро-силлабическое стихотворение. Поскольку я читаю его вам не
вслух, оговорюсь: его следует читать как ямб.

Все предпочтенья станут виной.
За них придется отвечать.
И Суханкиной от Гулькиной
Ты сам не должен отличать.

Лишь забывая год от года,
Кто носит нимб, а кто – рога,
Где имение, а где вода,
Ты превращаешься в бога.