Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Женская доля – роды, проводы, хлопоты....Женская доля и мужская
доля. До-ля. Она смотрит вслед, а он – уходит вдаль. Или к
другой или – просто в никуда.

Едет в никуда, от кого-то – непременно мужчина. Дома накручено,
надышано, а мне с утра какая-то мысль думается....Подожди, не
суетись... да подожди ты, что ты крутишься! Нет, это
невозможно! Куда-куда! Воздухом подышать. Скоро буду, скоро. Нет, не
жди, где-нибудь поем.

И – нет его.

А если едет к кому-то – то женщина. Что-то навязывает, навязывает,
петли накидывает, шепчет, считает, строит, мейк-ап
поправляет, реплики репетирует, везет с собой гостинцы в корзинке,
чтобы, встретив – примерить, ворот поправить, гостинцем
накормить, «ты же это любишь!», умилиться.

Приедет и усядется и будет глазами смотреть.

Так что опять захочется – «да нет, милая, нет, все хорошо, я на
секундочку, я скоро приду!».

Чьи-то глаза реют в десяти сантиметрах от стекла, приклеенные к
бегущему за окном пейзажу. Мои глаза. Мои? Чистый взгляд – без
прошлого, без сожалений. Эдак проще, дешевле перевозить –
пустой, чистый взгляд. Меня вообще можно по интернету
передавать, без проводов. Глаза и стекло и скорость. Еду и к кому-то
– и от кого-то. Не как подарок еду, а как – проводник. Сойти
с поезда, подобрать пассажира и быстро пересесть на другой
поезд.

Я еду – уговорить своего друга уйти от жены.

Я люблю его нежно, без памяти, навсегда, я ношу его с собой, как
ладанку – с тех пор, как увидела – ни днем ни ночью не перестаю
о нем думать.

Не помогло, что я знаю его жену и дочку и что мы переспали с ним
как-то, и даже то, что я полгода была им увлечена. Нарочно
влюбилась, чтобы перегореть и забыть. Не помогло. Перегорела – и
вернулась на старое место, по-прежнему – навсегда. Навсегда
– что? Помню – навсегда, чувствую его настроение –
навсегда, помню его жесты, интонации – навсегда. И даже не вспоминаю
про тот эпизод, хотя если он вдруг опять позовет,
приблизится, чуть смягчит голос, дотронется до рукава – то вот она я,
рядом, и все равно это неизбежно... хотя пожалуй– лучше бы
не надо.

Нет, я не люблю его. Не люблю его больше, чем любила своих подруг
или любимую учительницу, или цветок на обоях, или тетю Алину,
которая, когда я маленькая была, приезжала раз в год и
наполняла весь дом смехом. Я не люблю его так, чтобы хотеть с ним
жить.

Он – как будто мимоходом оглянувшийся, на окрик или рассмотреть
что-то любопытное. Такое у него всегда выражение – полной
поглощенности какой-то незначащей, но интересной мелочью. Так
интересно, что не жалко минуты полного, неразделенного внимания.
Только оно у него всегда такое выражение, не на минутку, а
всегда. Через минуту внимание будет направлено на что-то
другое – так же всерьез, легко, доброжелательно,
искренне...мимолетно. Такой у него вид – что у него есть все время мира и
он пойдет за вами вслед, по каждому зову, по любому следу.
Интересно же! Как будто всегда – воскресное утро и куча
времени впереди. И просто невозможно испортить день, который
начался так хорошо.

А я – по-бабьи ворчу, суечусь, устраиваю. Но в своей суете помню его
свободу. Любуюсь.

Это адски, мучительно красиво – то, что он на самом деле – не помнит
ни себя, ни друзей, ни знакомых, ни работу...Помнит – от
головы, но сам себе не верит. Нарочно надо вспоминать: это –
я, это – моя жизнь. А не вспомнит – так и пойдет за
сигаретами – до самой Ниагары.

Ему – в дороге – самый стол и дом.

Он всем приятен, все рады его видеть, приятелей у него – куча, но
никто не привязывается к нему и особенно на него не
полагается. А зря. Мой друг никогда еще никого не подводил. Но он
такой легкий, незакрепленный на месте, что редко люди его о
чем-то просят. Кажется – он вечно проездом. Он – временный
человек на каждой работе.

Только жена его осмелилась попросить – останься. Всегда была такой –
не очень разбиралась в людях, наугад, наощупь находила себе
малые уютные гнезда. Не разглядела, что он– летучий,
бросила наугад – останься.

Он с удовольствием, со своей веселой внимательностью – остался.
Легкий человек – ему что уйти, что остаться – все едино. Он
других женщин и не бросал –они сами не надеялись, что он
надолго. Напоролся на слепую – на десять лет завяз.

Ему легко, а мне – мучиться. Верить, что легкость – еще с ним, она
мне так нужна. Верить, что он в любое время – опомнится,
сорвется....

Нет! Не могу больше ждать, впустую верить. Вот, взяла – поехала.
Вызволять. Вызволять драгоценную для меня – бесполезность,
легкость, непривязанность.

Ах, милый мой! Я не знаю, насколько тебя еще хватит – не мальчик
уже, не знаю, сколько у тебя осталось летучей легкости.

Годы берут свое, скоро – и захочешь уйти – не сможешь. А кто у меня
тогда останется? Быстрый поворот головы, бесконечно
внимательный взгляд – где это я еще достану, где добуду? Я не видела
этого нигде, кроме как у тебя.

Я сумею тебя уговорить – я знаю. Ты поедешь со мной, не раздумываяи
сразу, вышел за сигаретами – а очнулся у Ниагары.

Может быть, тебя хватит только на полчаса. Может, через полчаса
напротив меня будет вместо моего нежного, легкого, забывчивого,
увлекающегося друга – будет сидеть нервный, замотанный,
встревоженный , весь из желваков и нервов, каменный,
укоренившийся, вздернутый, вздорный мужик..

Ну и что. Мне нужны эти полчаса.

Мама ( из ЖЖ)

[Ноя. 14, 2006|08:34 pm] меня сосчитали в dontstayin.com Хотя бы
ссылки давать можно – там все не такие убитые, как на
пси-форумах. Но пресс – качать-качать-качать! Танцев недостаточно. И
ручки

Да. ужас. похожа на маму. это не вытравить. Маму, как я ее помню,
когда мне было лет 8. Надеюсь, что моя мама так не
развлекалась, как я.

А может, наоборот – жаль, что она так не развлекалась?