Жизнь как есть

***

Бабка в повести говорит мальчику – «должен не бояться...» Она не
говорит «не должен бояться», так сказала бы другая бабка –
другому мальчику.

***

Лучше сразу съесть килограмм конфет, чем десять дней съедать по сто
граммов. То же относится ко многим другим сферам
человеческой деятельности.

***

Я слушал его в Серпухове, в почти пустом зале лет двадцать тому
назад. Ему было чуть больше пятидесяти, но выглядел он старше.
Он меня поразил ясным пониманием того, что играл. И мне
показалось, ему все равно, сколько человек в зале. Если б никого
не было, он играл бы также.

Я подумал тогда – вот как надо писать, рисовать...

***

Не люблю театр.

Вроде бы похоже, на сцене герой умирает, и в повести тоже, одинаково всерьёз.

Пока занавес не опустится.

Потом все другое. В театре зажигают свет, выходит актер, жив-здоров,
раскланивается, ему аплодируют… Игра закончена.

Я против.

Повесть кончается, занавес опущен, герой лежит на полу. Он не
воскреснет под аплодисменты, убит всерьёз. Тишина, темнота...

Все ушли. Он кое-как поднимается, ковыляет в свою нору, по дороге
соскабливая с щек грим, превращаясь в автора. А что с ним
происходит дальше... Внутреннее дело, не на людях оно происходит
– для читателя герой умер, история закончена. Автор
невидим, недоступен, связь его с героем остается тайной.

Оттого и не люблю театр, поначалу он всерьёз, а в конце, при ярком
свете, говорит – «понарошку я!..»

***

Без огнемётов и железных псов постепенно входит к нам «451 градус по
Фаренгейту».

Происходит вытеснение сложного простым, глубокого – поверхностным,
нервного и драматичного – туповатым оптимизмом. И все-таки,
прогресс: в 84-ом мне виделись подвалы, а теперь – лужайки,
люди собрались у костра, каждый что-то помнит ещё... Разве не
лучше стало?..

***

Как говаривал Фаворский, когда после долгой работы заказ на
иллюстрации срывался, книжка не выходила:

– Ничего, зато покомпоновали...

***

Два гиганта-жука сцепились в смертельной схватке, соревнуются за
право оставить потомство. Тем временем, к самке подползает
небольшой, но быстрый жучок, и совершает свое нечестное дело.
Известный пример, скорость силу побеждает.

Учёт скорости требует тонкого подхода, всего не вычислишь, ход
событий предвидеть… ох как трудно... Если б природа подчинялась
честной классике, то жучиха бы терпеливо ждала, отвергая
мелких проныр, пока не победит наилучший. Этого нигде нет.

И потому лучше не толкаться в очередях, а сидеть в своем углу,
делать свое дело…

***

Есть два типа писателей: нормальные и ненормальные. Разумеется,
промежуточных большинство, но стоит выделить полюса.

Нормальными были Бальзак и Жорж Санд, они писали тысячи страниц о
том, что знали, видели. А если нормальный писатель не знает,
то идёт в библиотеку, изучает материалы, разговаривает с
людьми, пытается понять, как всё было. Его интересует
реальность, и даже если он выдумывает, то старается объяснить
реальность на придуманном примере.

У такого писателя, независимо от таланта, нет вопроса – о чем писать.

У ненормального писателя главная проблема – «ПИСАТЬ НЕ О ЧЕМ». Так
ему постоянно кажется, пока, наконец, не выжмет из себя
несколько страничек. Я уж не говорю о романах – томов ему никогда
не написать. Что делает такой писатель, я бы мог рассказать
на собственном примере, но это нескромно, пожалуй… Скажу
только, что главное – представить себе, пусть одну сценку, но
важную!.. Её не выжмешь умственным усилием – не получается.
Значение ничтожных намеков, внезапных мыслей, особой детали,
картинки перед глазами, слова, сказанного за спиной, –
становится решающим…

Поэтому ждёшь, сам не зная чего, а вещь все не складывается, не начинается…

***

Два мужика на скамейке.

– Я уснул?

– Уснул.

– И не брякнулся!

– Не, ты не брякнулся...

Впервые за целый день слышу пусть не очень новое и разумное, но все
же – не про «бабки»...

***

Кто-то выбросил двух котят, теперь они живут в подвале, играют под
окнами. Им примерно полтора месяца, один серенький, другой
белый с черными пятнами. У белого глубоко рассечена губа, но
заживает. Худые, но веселые. Кормит их парень с четвертого
этажа, добрый алкоголик. Приносит им всё, что имеет, вермишель
с кусочками колбасы. Пищевые привычки людей неисправимы –
ничего нет в этой колбасе, а стоит сто рублей, но вот
привыкли...

Вчера принес котятам вареной рыбы. Они не боятся людей – жили дома,
подбежали, набросились. Я сидел на корточках, смотрел. Ели
жадно, особенно серый – дрожа от нетерпения… вытягивает шею,
глотает кусками. Белому немного губа мешает, но все равно
ел. Еды было много, понемногу успокоились.

Сидел, смотрел, как котята едят. Ни о чем не думал, просто смотрел.
Наверное, минут десять прошло. Нет лучшего занятия, чем
голодных кормить.

Этих минут на день хватает. Достаточно, чтобы прожить день.

***

После выставки сосед спрашивает – «Ну, продал?»

Не верит, что продавать не хочу. Зачем тогда выставлять?
Действительно, вопрос. Известный галерейщик не понимает тоже – выставка
для известности художника – раз, для коммерческого успеха –
два. И вдруг – не нужно.

Человек из КГБ понимал это по-своему, но ближе, гораздо ближе к
истине – «ищет своих…»

***

Он назывался «Уют – больница – кладбище»

«Уют» – магазин мебели, остальное понятно.

Потом на месте «Уюта» возник Базар

Рейс отменили, а жаль, было бы даже колоритней.

***

Жизнь каждого существа – драма. Мне говорят, у зверей нет драм.
Вранье, люди ничего не понимают. Я вам только одну историю
расскажу. Ко мне пришла бездомная кошка Мурка, в мастерскую,
родила двух котят. Они умерли через несколько дней. Так часто
бывает у бездомных, они изначально заражены всякой дрянью из
подвала. Я обычно жду день-два, чтобы кошка поняла – тело
холодное, не движется, не зовет, не просит есть. Мать сидит
несколько дней, прислушивается, ждет. Потом уходит. Я убрал
мертвых, но видимо рано. Мурка начала искать их. По всем углам.
И не уходит. Поселилась, и ждет...

Потом забыла, но не совсем.

Год проходит, второй… У Мурки, видно, котят не будет. Тоже бывает, и
с бездомными, и с домашними. Ничего не поделаешь, дело
тонкое.

У другой кошки, старой моей знакомой Зоси родились котята.

А Мурка… начала воровать этих котят, таскать их по углам, иногда на
балкон и даже на улицу. Зося защищает своих, между ними
постоянно драки. Зосе уйти нельзя, Мурка сидит, ждёт момента. А
выгнать её не мог, такие у нее были глаза. Я видел, как она
с расстояния смотрела на котят, как Зося их кормит. Никогда
не думал, что такая может быть тоска в глазах. Я у людей
такого не видел, хотя много чего повидал. Голая неприкрытая
тоска. У людей своя закрытость есть, а у зверей – это ужас.

У Зоси есть старшая дочь, взрослая Тося. Зося видит, что не в
состоянии защитить котят, Мурка сторожит день и ночь. Зося зовет
Тосю на помощь. Тося теперь в соседнем доме живет, там у неё
свой кот. Свой кот – тоже история, быстро не расскажешь. Я
знал такую пару, они вместе жили много лет… Так вот, дочь
Зоси Тося приходит – и остается в мастерской, сразу уловила, в
чем дело. И они по очереди сторожат. Более того, Тося, чтобы
успокоить котят, когда Зоси нет, начинает их кормить. У нее
не может быть молока, но котята сосут, и успокаиваются. А
Мурка все сидит у дверей и смотрит, как бы котенка украсть.
Несколько раз удавалось ей, но две кошки сильней, они её
догоняли, отнимали котенка, и выгоняли. Но не надолго… И так
продолжалось, конца не видно. Я не знал, что делать.

А потом Мурка нашла себе котенка. У нас гулял один бездомный котик,
Максимка, ему месяцев пять. Он своей матери не помнил, не
знал. Теперь Мурка не расстается с ним, вылизывает, кормит!
Максимка с неё ростом, но вот сосёт теперь свою новую мать…

Конец благополучный, но чем не драма была.