Эпос
Илья Кутик (29/06/2009)
Глава Шестая
1. Ты – не возвращаешься из Греции...
Она – улетела – к Платону, в Афины, a после – ещë куда-то, уже по суше... Первый раз – еë – в стране Греции!.. – да мы – и не разговариваем уже сколько, а? – долго! – Очень долго. И – канула... Там, в Греции. Т.е. нет еë назад в США!.. – Пастуший свист, чуть не сказал – из флейты! – слышен мне на меже двух территорий – боли и очень большого плана, где личная боль – должна б притупляться как-то... А вот – не притупляется, и если – не чувствуется, то – снится мне! постоянно! – Боль – и снится, представляете? – это что-то – вроде... – шестого акта после окончания – уже – всей ведь и пьесы, а т.е. пятого акта, так ведь? – Итак, она – улетела в воздух и канула. А боль – как свист флейты. Еë ведь, кстати, придумала-то сама Афина, начала играть, ей понравилось – но в ист- ории этой самое замечательное, что потом она, Афина, посмотрела на себя – играющую на флейте – в матово- земную обложку ручья и – отшвырнула флейту, как гадюку! – а почему так вдруг? – да потому что – во время игры лицо еë – безупречно-античное – раздувало—сдувало щëки и, таким образом, искажало красоту эту! – вот так-то! – тавтология, то есть! – увидела двух змеюк сразу! – это ль не шок? – Шок! – Но почему – я-то! – всë время о шоке!? – Да потому, что – никак не проходит! – боль увеличенная—уменьшенная—увеличенная опять – в моей линейке – стëклышком тем, тем самым! – заучивается (в какой-то момент) как роль, а – потом! – выпадаешь из роли, и – когда нечего уж играть – боль и становится тем шестым актом, который есть – что? – эпилог, который больше, чем все пять актов, а? – С ним нет различия у большой и маленькой – территорий!.. ... a до этого – самый близкий ученик Сократа! – Алкивиад запретил флейту в Афинах! – под тем же предлогом, почему и Афина еë – отшвырнула: красоту лица, мол, искажает!.. Мог бы сказать честно: я не умею! не нравится мне, мол, флейта, и всë тут! – зачем придумывать сложный ряд причин, если есть – простая, личная? – причëм, такая простая, что даже и объяснять-то не нужно – так длинно!..2. Боль – искажает человека, а не – красит...
... вообще-то боль, любая, меняет чел-ка – в худшую сторону!.. – От неë он гораздо больше меняется, чем от какой-то флейты! – что флейта? – лишь для затычин ряд ведь затычек, так ведь? – и чем? – подушечками ведь! пальчиков! – ... Человек же страдающий – искажëн ещë и внутренне, он – не хорош ни для Афин, ни для Спарты, так как – что ли... – испорчен, негармоничен, a боль – внутреннюю – пальцами-то! – хотел бы, а не заткнëшь... В Афинах и в Спарте (как ни странно – и там, и там!) – считали, что свист пробитого копьëм, скажем, вашего лëгкого – свистит лучше флейты!.. – Но про боль – внутреннюю-то! – нет у греков нигде! – ни в лирике, ни в драмах! – что, вам странно? – мне – нет, ибо в лавинах гнева – боль, видно, и улетучивается как-то... или должна... И – плевать всем, что цвет кожи у вас – уже ну совсем землист...3. Простого – нет...
... понимаете, это легко сказать себе: Oна – умерла, еë – нет, и вот это – такая боль... Но ведь нет – еë! а она-то как раз- то и есть! и ты это – помнишь! знаешь – ежесекундно! Рубкой узла занимаются лишь – мясники, профессиональные, т.е. психиаторы! – а в голове каркас отсутствия—всеприсутствия раз- рубить – невозможно их присловием: – Ты представь, что она – умeрла! – Что за бред! – Эта боль – географ- ия еë тела, плюс кишок моих и еë, сплетëнных в пружины, само-нашаривающие матрас... И – пошли все..! (Это – я говорю, а – не она!) Кстати, вы пробовали хоть раз в жизни – послать таки всех, всех! – по-настоящему, а? – если нет, может, и стоит! – чтоб ощутить – ну полную, как бы сказать, чистоту и узость этой вот рю- мки мира... – а вы думали – что? – чаши? – О, нет! – именно рюмки! – Со всеми и без всех – мир, он – один, и на вас ему – да совсем нахрюкать! – A вся разница – в тайне везения, собственно... – ибо если есть во всëм мире хоть один чел-к, которому не наплевать, то считайте, что жизнь вы – чистым чудом! – выиграли! – за, так сказать, «спа-асибо»...4. Голос – что делать с ним, отдельным?..
... теперь о голосе. Что делать с еë голосом в телефоне, который не имеет ничего уже общего с еë голосом – настоящим, тем, что в жизни? – Т.е., конечно, имеет, но – не для вас. Для вас – он всегда: инсценированно—спросонья, или же – растрëпанно—агрессивен, как еë мать – с нею же, скажем... Тащим ли – сквозь штукатурку – шнур: видите, он весь в белом, да? – а по нему всë ж бегут изображения, образы там разные, фильмы и прочеe... Так вот и голос: как он тебя – осыпаясь белой стенкой! – ни бей, а не забьëшь изображений – бегущих по нему и материализирующихся – воочию!..5. Простое – есть...
... и – всë-таки! – ну конечно, конечно! – есть простое и простое. Мне ли это вам объяснять? – тем не менее, я почему-то и зачем-то всë время всë и всех пере-усложняю! – то ли это чисто писательское во мне, то ль это какое-то неумение (аж до сих пор!) воспринимать – что есть, вместо – делать: эх, как могло бы быть, а? – ведь: как – могло бы быть! – намного интерeсней, чем – что есть, правда? – а иначе: ну да, есть... Потому и – гнев мой, а не – чувство злобы, что злоба, это – на: что уже есть, а гнев – он: на что нe удалось, или – на большой план, грубо говоря, тем... Или – вот так – как мне здесь объяснили: – Ты всë переусложняешь, всë – очень просто. – Она была та, которая и есть нынче – ничего в ней не исказилось. Ты – был еë искаженьем скорее, но ты- канья методом – тебя! – ощутив так – тобою! – что жизнь есть риск, ей непривычный, неведомый раньше – она вернулась в свою скорлупу привычную, а что так – грубо! – ну, не вышло иначе... Ла- мпочка – вспыхнула и – бац! – мигом перегорела... Что – не видел таких, а? – видел, вкручивал сам... Ибо что для – здесь – большинства буржуазных дам самое важное, а? – чувство безопасности! – Нет, не любовь, не – это релле внутри тела горячее, как у той же – да? – лампочки, а – что? – плафон еë матовый, т.е. – что ты жива— отгорожена от всех неожиданностей – в этой жизни, а, наверно, и в той, и чтоб только – без всякого риска! – упаси Господь! – ... Можно, конечно, рискнуть и в другом чел-ке, но тогда – как на бирже, т.е. – со специалистами! – если сама не специалистка, да? – т.е. с кем? – Именно! – Чтобы без них – иже с ними – ну никуда здесь! – просто таки никуда! – И становишься ты – ну, как классовый для них: Марс—Арес.6. Куда проще – тоже бывает...
... т.е. получается так: вокруг здесь сплошные эллины и эллинки из Афин – с этикой – чуть ли не по Сократу! – о том, что всë дóлжно быть в меру, включая, естественно, страсти. Страсти – что важно! – поделены на полезные и не полезные. Вопрос вот: кому? – ей самой? полису? – где же тот полис? – США, что ли? – еру- нда получается уже полная... – Ибо совершенно не учитывается: другой человек! – а у Сократа – другой-то как раз всегда-то и учитывается!.. – а себялюбие – что? – порок, хоть и понятный, по-человечески... Но – голосовать: ногой уже, а не рукой, как демократия, Афинская – за полезность всем! – себя! – это мне поздно! И кого убеждать здесь – в своей мне полезности! – Нет ни одного ни афинянина, ни – аристократического спартиата, каким и был-то (в душе) афинянин Сократ, как известно!.. – Всë перепутано, как вы видите, даже в той же Элладе, не говоря уж – про здесь... И – вообще – это не мой Град!.. Ежели – про полезность страстей моих только – ей, то как же – другой человек, a? – Мéдити- руя таким вот, Медея, макаром, ты и вершишь почти то, что наговорил Сократ про модулированье страстей, согласно обоим – и Платону, и Ксенофонту!.. Страшное дело это – когда сложное, а – вдруг проще простого... Сложное ведь забегает всегда вперëд простого, как фото- камера – сама! – забегает – откуда-то! людьми! – в щелчок фотографа, сосредоточенный только на той вон роще...7. ... Хуже – воровства...
... когда мне в один из подло-весенних дней (а я оставил свои ключи дома, как будто нарочно!) позвонили на службу чужие голоса и как – ну кто ещë? – как ни Люцифер—Левиафан—Левитан – про сдачу – чего? – нет, не Москвы, а Гомеля – проскрежетали, что я – мол! – оставлен, т.е. – что еë больше нет в моей жизни, а говорить с ней мне запрещено отныне! – я, честно говоря, че- го-то сперва не понял... Совсем!.. С женой? Почему? что я сделал?.. И ярость во мне, как в Големе, зашагала к пропасти, как ствол с сучками, – от исключительно недоумения: Это в чëм же я так – виноват? A – в том-то и дело – что ни в чëм! – А что Големом стал своей страсти, вроде лунатика—что ли— уродa с ошибкой внутри – сверх—близости – c ней! – Ведь раньше-то придерживал страсти свои, не ат- рибутируя их – до этого, уж-то зная, чем такая близость заканчивается! – А тут – назвал их! – и –бабах! – рухнул тотчас на o-в Родос свой, на этот мной жe насыпанный oстровок, как – a ведь флотилии пропускал между ног!.. – колосс... Колосс-то колосс, а – подкосила – и кто? – как кóлос меня: одним взмахом минуты! – что я-то – бац! – аж так и остался лежать, а поднять разве можно-то – тяжесть такую? – Вот и пролежал я год, два, ос- тавленный всеми, на берегу Oзера, и никчемнее – ну, разве что ржавых aральских барж!.. На берегу – так и пролежал, буквально! А еë – и с разрешенья еë же самой! – похитили, да, так вот взяли и умыкнули! – чтоб только голос мой, сиреноподобный (это – еë впечатленье о возможностях моего голоса!), не убедил еë, что с нею мы – «небожители любви», т.е. мира правильного, а не – здешнего, где лишь расчëт, плюс оральный секс, ставят женщину на колени... Ибо – в остальном – здесь, как известно, феминизм, т.е. полная свобода – чтоб, нет, не нести ни за что ответственности, т.е. – что хочу, то и... Нет – никаких чтоб ни во что – вер! Что же тогда – хуже воровства? – простота? – нет, отсутсвие всех не пяти! – a шести чувств, что и делает воздух – скафандром, а жизнь – борокамерой! Т.е. – дождался таки, а? – Жюль Верн! ... Ах, колосс, колосс, чудище искусств, динозавр, вымерший при диaдохах – нету тебя в Жюль Верне, как и живых людей! – Да и подводную лодку – до Леонардо! – придумал еще Герон Александрийский!.. И всë б это – ладно! – да вот только одно: Человек! – Он ведь построен на вдохах и выдохах, а – когда бьют внезапно в их промежуток! – то и превращается он – a во что? – да в обыкновенный клаксон!..8. Чуть-чуть – о мщении...
... a Сократ – учитель! – он-то что думал о мщении? – а что причинëнное зло нельзя вымарывать из ума, но надо платить за него – ещë большим злом!.. – А иначе – отравишься! – Но я-то знаю, что Монте- Кристо – не человек, а сама жизнь, и воздаëт она – так! – что это – еë закон, a никак не герой Дюма. ... очень-очень редко это мщенье – затягивается, так как – почти всегда выбирает точный момент: ибо если вы – человек, то самый-то человек в вас – это ваша память, а потому вам и дано уменье – рефлексий! – а сравнивать – это жить не в свою пользу, а в пользу сравнений, какие б те ни были! – тогда вот и мент- альность ваша становится как бы aдом вопроса-тире-восклицания: всë – не то! всë – было упущено! – Да, теперь уж корму трудно выправить – чтоб она не кренилась и не зачерпывала тëмных сравнений так, чтобы вам их не хлебать – до конца отпущенного вам срока... И такое мщенье – страшнее всех (у Дюма!) виртуозных шпаг, и уж куда страшнее всех мгновенных ядов!.. – Жизнь – да, мстит! Страшно! Виртуозно! Содрогательней стула и тока! И опускает рычаг – око!..9. Ещë – о мщении и гневе
... да, я понимаю, что вы хотите насладиться, так сказать, местью!.. Гнев-то, небось, когда вспыхивает – то жëлтому, зелëному и красному-то трëхперстью не подставляется – под «благослови», а хватается-то – за земную ось!.. Это миражное, уходящее корнями в глобус великое древо, а под корнями его спит – расписанная битвами и девами, как Ахиллов щит, черепаха... Шея еë – не знает ни где право, ни где лево, а только – где прямо, а потому – лучше спать, спать... Нет у неë, к тому ж, ни спины, ни паха. Т.е. – когда она ворочается, то – что спина, что живот – они те же, одинаковые, а на земле – ураганы, пропасти разверзаются, т.е. гнев – творит! Творчество гнева – чаще всего только страшно и бесполезно, реже – оно как открытие нефти в измождëнном Техасе: фонтан, излечивающий – что? – лишь почвы его цистит!.. Ждите, когда жизнь – сама отомстит, т.е. – ждите! Удовлетворение – дело такое: м.б., оно всей вспышки гнева вашего – будет ярче, а, м.б., вам будет уж так всë по-новому, что даже хилые нити, a не то что канаты вам не нужны будут, чтоб этот вой слушать – ушами совсем открытыми, как Одиссей...10. Ещë – о Сократе и умении предсказывать... Предсказываю.
... учитель утверждал – через Алкивиада и Ксенофонта – что человек, если с кем сближается воистину, то и обретает способность предсказывать будущее – того человека! – Ты, я знаю, страшно не рада тому, что я знаю – твоë будущее! – Но – что делать? – я знаю его! – Я знаю всë тобою в этом будущем – пока ещë – непрожитое!.. Это знание – в общем! – и есть моя тебе (как бы) месть, ибо я-то знаю, чем всë заканчивается, несмотря на твоë ликованье сейчас – Ах, кем я была, а – никем! – и как же – я сумела таки – его, а? – это всë – убогость духа плюс упругость золотой грибницы, тире – батута, Магриба, пружинящей у тебя под ногами, а ты-то думаешь, что ходишь так вот сама – паря!.. Но когда к той, т.е. к тебе, присосëтся червь—гигант в броне напомаженного приличья, ибо – учти! – эти залежи для него и есть – ты! – ты, которая не знает отличий никаких ни от чего – ты и здесь не поймëшь отличья костюмчика от брони червяка, пока он не высосет все – между кладами и тобой – мосты!.. А потом – начнут вымирать твои миллионеры, т.е. дяди, тëти, и так далее, и ты очутишься – на равнине – чистой, бескрылой! – т.е. на той арене, где все, как ты считала до вчерашнего дня, все, все тебя любят! – Но равнина – онa абсолютно чистая, такая, как до н.э. былa, и есть после... – если в ней нет не – всех, всех, а – одного, одного! – и это – да, и будет болью твоих сравнений! Ах да, у тебя есть сестра!.. – которой не нужно, кажется, ничего кроме еë самой – которая, во всяком случае, не говорит ни о чëм, кроме еды и себя самой!.. – если это – одна, одна! – то тогда ваше совместное существо- вание – это и есть твоë будущее, плюс еë – сколько их? – кошек... Такая вот старость, любимая!.. Отполыхал Пелид во мне! – и ясно одно: это, как глиняная свистулька, твоë будущее... Дай Бог тебе опомниться и вернуться, заколдовав в себе – ту себя, на которой я никогда ведь и не женился! – Я просто б не мог жениться на этой, которая ты есть сейчас! – или была всегда? – до меня! – Так возвращайся к себе, промежуточной, пока – не сбылось пророчество! – ибо сбудется! ибо – вправлять твою метафизику! – аж там! – я – не костоправ!..11. ... Вспомним – аналоги...
... в анналы бы их – эти аналоги!.. – настолько я перерыскал мозг в поисках аналогий – ошибок ли где там своих, магнитов ли – с того ли, с этого ли конца маг- нетизма, плюс – ещë и результатов, a что ж получается из всего из этого, что я – a почему? – так и не смог сделать того, что так – ах, как ведь! – хотел! – ... A потом – всë, всë расхочешь, а оно-то, То Самое! – вдруг и влетает откуда-то, как несущийся на тебя, плюс горящий в воздухе, как буря с жëлтой портновской меркою – бумеранг!.. И он – тебя-то и хочет теперь! – вдруг! – o нет, не мерить, а воспламенить! – а на что? – теперь-то? – по прошествии! – А ему это не важно! – он не слышит тебя, как и раньше, а – лишь себя, своë это жженье – быть с тобой! – навсегда, как – что? – а вóрот! – ибо в сравненье с тобой, оказывается, все остальные были еë – или берëм шире! – их, их общей ошибкой! – Перца им, видите ли, не хватает в – чëм? – а в существовании! – А я, извините, при чëм здесь? – теперь, а? – если их воспламененье есть результат прохода сквозь безвоздушную атмосферу, так ведь? – вот и горят! – как в фильмах, где Армaгеддон – уже не кометa, а – вообразим! – «кобетa»..! ... a я – честное слово! – не знаю, ну, ни одной в их ряду – когда б – угом- oнившаяся! – отвергнувшая или отвергнутая! – не стала бы вдруг – да, этою вот ду- гою – обëрнутою в огонь!.. и – вас! – всюду ищущей – с агрессивно-просящим звуком!.. Медузы же! – а как пылающие ангелы—бумеранги: волосы—руки в стороны, а взгляды – к вам прикованные, и летят почти из той же воспалëнной анги- ной раздора пещеры, где вы их оставили (или они – вас), чтобы вас приковать – назад! И тут – встаëт вопрос не Персея (вы ведь уже побывали Персеем, к сожалению – главным образом!), а – сколько парсек вам еще можно выдержать – одному! – и стоит ли? – ибо всë, что мы сеем (а мы – их ведь посеили!) – то и жнëм даже когда – уже не хотим ничего: ан вот – в бумеранг закрутился и вырулил-то как, а? – побег!.. И что же, что – теперь делать, а? – Если вы любите, конечно, то это так: запустили бумеранг, а, значит, и сами теперь и ловите, хоть через сколько лет! – со всеми последствиями... Закон возвращения – это вы- бор между собой и последствиями! – поскольку виновник-то – вы! – в этой жизненной: бумеранг—отлëт—прилëт—диаграмме!..12. ... нет одинаковых – аналогов, но есть – скрепка...
... но все аналоги – разные, а вы – что ли – как скрепка тут лишь и действуете!.. И вообще – вся ваша проблема: что же такое аналог? – если всë – в корне! – отлично? – есть проблема движенья койя – красного, японского, апоплексичного – в границах с названьем: пруд. Т.е. я кормлю его не за красоту и не за смертность, а за – ограниченность воз- можностей испросить себе хлеба на других берегах: и так он рот разевает шире, чем бомбовоз!.. – То же самое и с аналогиями: у них – есть вы, а у вас – есть лишь жизнь, т.е. как бы такой продмаг. И с ладони этого продмага или – возьмëм нереальнее! – супермаркета вам достаются в раздвинутый рот – крошки (я уверяю вас!) те же, как вы там ни выпендривайтесь красным хвостом в пруду своëм – уж всë тáк это смехоподобно! – ибо где вы – а? – плаваете? – да в пруду ведь, да? – после вытянутой где-то в роддоме мрежи!.. Т.к. всë остальное – лишь, лишь самомнение!.. О нет, я не говорю про бури и так далее!.. Эти гиперболы – реальны, ибо пруд-то – велик! У кого-то – он аж до 100 лет (это у пьющих кефир на обложках кефира)! – но в миниатюре, т.е. с полëта птичьего, тот же у всех! – т.е. пруд как пруд, с возможностями – в булыжник иль в сердолик. Поэтому – и аналогии... т.е. – самообманы!.. Вы же – скрепка, дырокол, скоросшиватель, короче – вы файл, а туда – идëт всë, что на «вы»!.. Как говорил – кто? – Святослав, иду, мол, на вы – так вот здесь всë идëт – на вы! – даже и страны, а не только женщины, скажем! – а кто же вы тогда? – вы-то? – а храп битв: Буцефал. И если вы издохнeте – как он! – где-нибудь на берегах Ганга, а в вашу честь – она назовëт свой город: это потому, что вы скрепляли собой, как eë браслет, целую жизнь! – А скрепка разогнутая – это как последнее движение в танго: рука под грудь, голова откинута! – ведь так и рассыпается файл... и вас – просто нет больше! – вас для неë – так вот! – и нет!..13. ... ещë про любовь, скрепку и фильм «Братья Гримм» (вышел в августе 2005)...
... а вообще-то – любовь – даже не скрепка, а огромная, как в фильме «Братья Гримм», канцелярская кнопка! – Еë – эту-то кнопку! – размером с хорошую нагрудную бляху времëн Македонца – втыкает в левую часть мужчины естественно женщина, но ей – 500 лет, т.е. она – есть скелет, а он – робко хочет этот скелет сокрушить, но – с кнопкою в теле! – издаëт вдруг подобье аха, ибо пред ним – уже не все 500 лет назад! – а – даже и много лучше, чем самая прекрасная современность: то есть, 500 лет спустя он видит глазом-то кнопки перед собою – кого? – не белый скелет, понятно! – а Монику Беллуччи с волосами, ведущими от верха еë башни до земли аж, на которой лес двигается, как перепончатое утя. Но штука-то в том, что Голливуд всë это – считает байками, т.е. – ну да! – сказками братьев Гримм, в которых те сами и – как бы... – оказываются!.. – Мы же – в который раз! – повторим, что всë это – прописные правды: про скрепки ли, про кнопки ли – как в фильме! – ибо дело в том, как скрепить человека-то, а – не чем! – а так он – что, где? – лишь банка с салаками в одном масле, или же – пруд с койями: т.е. – никакого скрепления, так ведь? – кроме жира или воды!.. ... А вот если – вытащат кнопку – то что? – В фильме, конечно же, пахнет левкоями счастливого сердца! – но в то же время – и крупным планом! – нам показывают из ды- ры – вытащенную кнопку, и еë остриë-то – в кровище!.. Фильм – т.е. камера – это не игнорирует, а сценарий – даже и не включает в свою голову! – А соль-то как раз-то в этом!.. – Может, оно и в тыщи раз распрекраснее – жить без кнопки, но правда в том, что без оной – человек, как после встряски аварий, сам-то – и рассыпается, аки скелет 500-летней давности! – в чëм же сказка тогда, а? Так вот – выдернули – бац! – кнопку, и рассыпали человека в человеке! – Да, жуткая штука... Лучше уж быть, наверное, заколдованным, или твëрдо знать, что от кнопки тебе вреда меньше, чем от еë отсутствия!.. – А всë прочее – что? – стенка, скелет, шнур, как позвонки, белая штукатурка!..14. ... о белом цвете, скелетах и добродетели...
... oх уж эти скелеты! – насовали их всюду: в экраны, в лунопарки, в холлуины! – а они между тем переговариваются, как космонавты, лëжа – с невидимым Патмосом, этим пультом управления всехнего будущего! – а оно, ох, неприятное! – когда атмосфера запахнет пафосом юриспруденции очередной! – это они себе выговаривают заранее, кому – воздух, кому – огни. Ибо человек-то – подо всеми своими прекрасностями! – абсолютнейше бел... И – что самое-то интересное! – именно на белизну эту он и наращивает, словно на брелок—скелет—Бел- луччи Монику, главный обман-то свой – для всех других: добродетели! – и ими трясëт, как ключами – к этому и тому свету!.. А добродетели – они ведь цветные! – у каждой ведь свой колер, ясный, без примеси, без смешиванья на палитре жизненного неведенья! – Но если смотреть в корень, цвета – всегда искажаются, хоть сто раз ты кисти свои вытри!.. ... Так – согласно Плутарху – Алкивиад (повторяю, любимец Сократа!) мог принимать любые цвета – в зависимости лишь от какая из добродетелей – была полезней, чтоб выставить его ярче посeреди всех морок!.. И вообще – говорит Плутарх – Алкивиад был в высшей степени добродетелен, а это, т.е. вышеназванное – было его уникальным свойством. Хамелеон так (цитирую) может принять любой цвет, кроме единственного – белого цвета!.. – Чего? – Скелета?..15. ... может ли белое – перехитрить Страшный Суд...
... так во что же мы – а? – влюбляемся? – в чистую кость, говорящую по телефону, лëжа на диване, a? – но она ведь договаривается о себе только! – поймите это! – а кос- нувшись тела еë, тело лишь и ласкайте! – ибо, выходит, ложью оно называется, а добродетели еë – или фантом еë собственной же кости, или – такая же, вокруг оной, обëртка! – Нет, я не циник, тем паче, не паранойик, а ещë тем более – не потерявший веру в лучшее!.. – Но я знаю, что значит – перенести понимание простоты! – а то есть – белизны скелета, а потом – цинк, гроб в мозгу! – а мозг ведь не для возведения мавзолеев или швейцарских клиник!.. ... И если сын божий Сократ хотел показать на своëм примере, что все равны перед законом – даже самым-пересамым! – то щель какая-то в этом чувствуется! – То ли всë же гордыня, то ли паче гордости... Ибо – веря только в законы – мы и получили что получили: массы бедных и кучку богатых, так ведь? – а? – ибо бел- изна скелетная – наверно, договорится... Юриспруденция – она ведь тоже по образу и подобию, а иначе как? – О, мои светлые ангелы! – я вас так любил! – мне казалось, я читал ваши лица не по иконам, а там, где слои на слои наползают, а вокруг – тишина, словно в каком-нибудь музее мебели, балдахинов, шпалер... Тяжëлые занавеси, как эклер, лишь ткнуть – и начнëтся белый полëт—крем – всех оных плюс окон! – сквозь потолок!.. – вверх путь! Ибо – лишь ваше белое – это и есть клин клином! Лишь ваше белое – выбивает их белое, негоциантское! – оно, ваше белое, не нуждается в переговорах! – а потому и хамелеон с его длинным уменьем переодеваться – именно ваш (а не скелетный!) белый впитать не может – так, чтобы судорогa вдоль тела прошла после одной чаши с цианом... И эта, то есть такая белая тавтология – в общем, последняя-то моя надежда, что Патмос, белому потакая, не сделает так, как хочет то белое, а не – Тот, Кто Судья!..16. ... Начало – лампочек, и почему они появились...
... но лампочки-то – всë взрываются и взрываются!.. – Их у нас придумал Яблочкин, но – что естественно! – в форме груши. То ли фамилия – подтолкнула увидеть свет как таковой ан фас в форме антонима себя – антоновки, т.е. как врага! – то ли и в профиль свет обруши- вается – какой-то недоброжелательностью такой, что хочется – сразу от него откреститься? – А, может, свет видел ад, а? – вам не приходило такое в голову? – ну как Дант—профиль, н-р? – Потому и нажав рукой на выключатель – во тьме! – вы и думаете про лампочку, а не, скажем, про более сложные в стене провода... И когда лампочка – бац! – взрывается, а все-то провода – целы, трагедия тьмы – прижимает вас или к ручному фонарику, или к свече, или к двери – чтобы только бежать на свет!.. – В темноте же все свечи белы, а люди со свечками – во тьме – это как Второе Пришествие, плюс ведь ещë и спички – т.е. весь воздух-то в сере. А всë это – не из-за яблока, надкушенного вполне чуднóй Евой, а – из-за груши, нам вымичуринной на основе не порыва, а – вывода! – и – ладно б! – огонь Прометеев: тот нëс его в горшке и донëс—таки! – а потому что этот глечик накрыли плевой искусственной – из стекла! – и скрынка эта, амфора эта стала девственной, т.е. – горящей внутри, но не дающей горенью – выхода. Так и появилось вот лампочка, т.е. – куча комплексов внутри! – это и было еë началом... Т.е. началом того, что лучше свет или тьма? – вопроса... – на который и отвечают с тех пор, ныряя во тьмы: рядом с еë кораллом...17. ... a есть и лампочки—кости...
... а есть – которые не терзаемы между тьмой и светом! – это главный тип лампочек, имя им: при-ми-тив. Сложное (а вернее – неразрешимое, душеказнящее!) – обратив в «хорошо» и «плохо» – это надо представить! – с полями ну ровно в 0, 6! – но за советом идущие – только не хохочите! – к Достоевскому и Гончарову! – oни лампочки – что ли – миньоны, ибо похожи на электро-листики: заострëнные ости кончикoв (это, так сказать, носики любопытствa о мире!), а – по качеству света – ни- чего интересного: просто белые кости!.. Это и есть – так сказать! – лампочки—кости!.. Белый свет, ровный... Иногда, правда, зайдëшь в супермаркет – а миньонов и нету!.. Т.е. – уже и некая редкость; т.е. – нужен магазин электричества, спецмагазин уже... Словно под землëй и живут они, эти вот распространители света! – т.е. как кости—листики—лампочки: облетевшие и заживо похороненные – не то в бункерах, а не то – в дубовых листах виол, и идëт дух – не света, естественно, если это – дух, душок, да? – а что? – я сказал бы – гниение, но это – вытянутое из других электричество, как через соломинку – через соответствующий полу пол. А сперва, конечно, принимаешь и их – за яркие лампочки, т.е. за нормальные, длящиеся! – а что они – спец и узенькие! – не понимаешь!.. – так, причëм, долго, что смерти своей в глаза успеваешь дохнуть, а те – и не мигают! – зачем? – увидеть патрон твой? – и что на патроне том – появился ещë один круговой рубец?..18. ... лампочки в небесах и начало убийств здесь...
... то, что лампочки – горят всюду: на земле, в аду и в раю – это, кажется, ясно... Т.е. если коней много, а конь-то – один, как и лев-то – один, да? – то и лампочка – там! – одна, или несколько, по ряду причин, так ведь? – Ну а здесь их столько, сколько я их вам продаю, а вы – покупаете, вворачиваете, а они – бум! – а вы – их опять вворачиваете! – т.е. этот процесс на земле – бесконечен и, в общем, настолько неисторичен, что ничей ум занимать – не может!.. – Вот и не занимает!.. – А вы – вот! – представьте, что один человек исчез, а потом другой человек исчез, а потом – третий! – И – в результате – гора файлов на целую гору трупов!.. – И их – трупов – уже аж восемь! Чëрная гусеница катафалков ползëт вдоль Озера. И не превратиться ей в бабочку, скажем, Адмирала, вовек! – так она притянута смертями к земле, как будто и шлëпнулась с неба – оземь...19. .... твой психиатр думает, что убили – тебя, я – нет... + убийство—1.
... сначала я подумал, что убили – тебя! – мне вдруг позвонил твой психиатр с убийственно—потешным именем: Даффи, сказал, что ты – не явилась на «сессию»... Я сказал, что ты – видимо – в Дельфах, там – психиаторы тоже! – Но он был в огне кожи (о платеже?), как Зевс в одеваемом—снимаемом золоте Фидия, т.е. – сплошь белая кость, но без афи- нского эстетизма! – Короче, я сказал, что ты – в Дельфах, Даффи, а там – пифия! Он – представил, видимо, сколько дерëт пифия, и стал чуть кротче в разговоре, поскольку ты – естественно – как таковая ему – до тамошних пиний!.. В здешнем шерифе я, как и в остальных органах права с морскими звëздами на коричневых – а? – рубахах, не твëрд... Пусть себе плавают – в соответственном цвете и – да! – аналогиях! – Но тебя – не убили... А главное самое – я не убил! – так что во всех страхах Даффи – я видел только одно: деньги, опять твои деньги! – и мне было: ну абсолютнейше всë равно!.. И вдруг он упомянул одну престраннейшую деталь: мол, на последней сессии – ты задела ногою в расстройстве шнур лампы, та – опрокинулась, а лампочкина – когда Даффи стал лампу включать – спираль так полыхнула на миллиметр секунды, что ты аж вонзила в подлокотники белый свой маникюр!.. ... a в то же, приблизительно, время – был убит человек а)... Да, тот самый зайчик-с-барабанчиком – причëм, зверски!.. – размозжена полностью голова, а живот – вырезан, как у рыбы озëрной, и вывалены были эти отрезки на скатерть – рядом с тарелкой недоеденного фазана с трюфелями! – труп при этом, уже окoченев, сжимал в руке серебрянный нож, а в другой – вилку... А на салфетку нагрудную – пролилась, так сказать, вся рана головы его! – т.е. – что? – а мозги зайца... А заяц-то ел тихо фазана!.. – Пока лампочка не вспыхныла и – бац! – не погасла, так выходит, ведь да? – И что ж?..20. ... убийство—2... и есть ли связь между разбитыми лампочками и трупами?..
... а ничего – не выходит!.. Kроме одного – что зайчик был, ах, пребольшой гурман и любил – дичь больше себя размером, но ведь и барабан—оптимизм-то таскал большой, и что – в результате убийства – некто создал блюдо, так сказать, дополнительное: обман— блюдо – заячьи мозги с трюфелями – к фазану!.. – А что ты опрокинула лампу, и та взорвалась с душой его одновременно – так это случайность, чистая!.. – Да, случайность! Если бы не второе убийство!.. В твоëм подъезде на Шиллере с Гëте – кто-то ночью (а в подъезд ещë можно зайти, но – не дальше, дальше – ключи иль домофон!) через неделю, когда ты, наверное, навещала Трою или Коринф, – не разбил – опять! – лампочку... Ну, разбил, да? – Из мести лампочек не разбивают, кажется... Во всяком случае, я об этом – до сих пор – никогда не слышал... Зачем? Что это даëт? – кроме, да, тьмы в подъезде!.. Но тут статья в «Чикаго Трибьюн» – об убийстве – и где? – в Нью-Йорке! – супруги зайчика! – a это уж провода в стене! – мне так показалось... – Супруга зайчика там была на медицинской практике: ей – в 60-то лет вздумалось стать врачом! – а почему нет? – Стала. – Но на стоянке больничной, поздно вечером, рядом с телом брошенная пила (лобзик по-нашему) была брошена-то – с головою к ней прилипшей! – a глаза – рыбие, как рассвет. Т.е. получается так: в обоих случаях – сперва взрывались или разбивались (что одно и то же) лампочки, а потом (верней – в то же самое время!) – устранялись человеки: аж целых два на данный момент! – Связи, чтоб, так сказать, очевидная, никакой, но амперы – аж прут по коже!..21. Eë психиатр – улетает...
Даффи был в истерике! – Ты не звонила, а его еженедельные чеки от тебя – а это большие деньги! – больше не поступали... А ты ведь – такая аккуратная, такая платежеспособная... В человеке, в принципе, второе рождает первое, а не – наоборот, конечно... Но – для кого-то – обе эти стороны у медали – это всë равно золотая медаль, одна, и почему-то считается, что – заслуженная!.. Мне всегда было интересно, на каких таких Играх? – Олимпийских, биржевых, ещë каких?.. – Смута душевная – тем не менее – грызла! – жена всë-таки... Но – думая про дебилла Даффи – я тотчас охладевал: если ты с ним так любишь общаться – ну, значит, вы друг друга стоите – а как же иначе, правда? – Чужие вины считать и пересчитывать – это вы там с ним умеете! – А твою вину обращаете – в чувство достоинства! – Я наслушался... Хватит. И – вообще – ты пропала, исчезла! – а, значит, ты либо в ино- странца какого опять втюрилась (для приобретения жизненного опыта!), либо – что даже нормальней! – в самоë Грецию! – и у тебя, назовëм так, роман! – Но чтоб такого дать кругаля в твоей психике – без него, Даффи! – для Даффи – это сесть на сухари и стаканы воды (из Скриба). Поэтому – вдруг! – он мне заявил, что летит – в Афины! Зачем? – я вознегодовал, но – зная, что жена моя – так его холит и любит и возмущается, когда я его не люблю – тотчас поправился: – Валяй, Даффи! Лети! Ты хоть знаешь, что там – греки? – Знаю. – Да, но не древние, а – новые! – Этого он не знал, естественно. Знал, что греки – Гомер и Даная, т.е. – что? – а золотой дождь!.. T.к. я сперва – слегка на предмет Данаи удивился, но – при упоминании о золотом дожде – тотчас и перестал... Т.е. – лети, Даффи, лети – туда, куда, не зная зачем... И – не понимая, где... Он – обещал сразу же позвонить по прибытии (или – вернее – убытии), однако – не позвонил... Т.е. – тоже канул, т.к. прошли: день, два, пять, изобилье, короче, дней, чтоб дозвониться из Греции – и нуль... Что они там – сговорились что ли? – на eë превосходстве и на моей вине!..22. ... что «лучше» – Греция или Рим...
Ты мне, помню, сказала, что Греция много лучше, чем Рим. А мы – с нею были в Риме, где я – чувствовал себя сразу всеми: Норвидом—Гоголем—Ки- пренским—Брюлловым—Ариосто—и так далее, а это – не раc- – сколько? – -пятирение личности, а придание всем им пяти – наоборот, одной формы! – своей: по всем им и Риму моей 40-летней тоски! – чего она – естественно! – не могла и не смогла понять! – а считала, что у меня – ну явно—явно гипер—маниакальный припадок! – разве ногам и гла- зам – можно столько работать в день? – Нельзя, любимая! – Но это – вдохновение! – а ему всегда мало времени – чтобы успеть! – и оно лишь торопится: записать или выходить, высмотреть – побольше! – особенно, если всë это видел уже – или во сне, или в альбомах! – Но разве в чëм убедишь здравый смысл? – Не убедишь! – Отсюда и приговор: ненормальность, сиречь – колдобина в голове моей и в браке – нашенском! – Koроче, что Греция лучше Рима, мне показалось сначала – просто пальбою в меня, потом – я ей сказал, что, в принципе, Греция – лучше Рима! – во многом... Ну, н-р, помимо чистой эстетики, я тоже считаю, что, н-р, илоты поприятней римских рабов иль гладиаторов, и – вообще – те а) не рабы, и б) даже дрались смелей, но она – по узкой специализации – про илотов знала почти ничего, то же самое – про гоплитов и Мессенские войны, хоть – проработав всю жизнь над Платоном – про Пелопoнесские – знала, кажется... Но живопись – не понимала, а поэтому – больше к плитам и колоннам – имела склонность, т.е. – понятно, к Греции, а не Риму!.. Град велик – как сама жизнь, т.е. он проживается, а – не изучается, как вот Гре- ция, да? – Но, в общем, факт еë исчезновения в Греции, или романа с нею, меня не потряс: я рад был, что она – наконец! – в ней и что она гре- ется где-нибудь на афинской – а почему нет? – ривьере... Ищи еë там, Даффи! – она не способна долго лазать по монументам, как американки у Мандельштама! – она – другая, нежная... Но он – мне никогда не веря – наверное, поступил по—своему, т.е. согласно вранью чел-ка о себе – а т.е. по магнитофонным лентам... ... У меня есть еë снимок: на фоне – тоже! – колонн бывшего храма весталок на Римском Форуме... Еë улыбка – бьëт меня наповал!.. Но небо, в котором она пропалa, кажется, уже пахнет, как одеколон, которым душится Даффи, а колонны в полоску – такие уже, как рубашек его крахмал...23. ... Я – размышляю и делаю выводы!..
... и я – стал обо всëм этом размышлять, ища прежде всего – связей!.. – понятно, что между личностями убитых и, во-первых, способом их убийства... А тут – нужны отступления! – самый минимум... Ибо сча- стье наше с нею – личное (нет, не семейное! – семьëю мы прожили сколько? – 5 месяцев лишь, и тех прожили, главным образом, в разъездах и неоседлости!..) – было как раз и раздолбано-то (я здесь употребляю это сильное слово без зазрения, и – Сократ да свидетель мне!) этими двоими: зайчиком и его супружницей. Я называл еë – помнится! – тогда: кобыла швейцарская (а она – швейцарка, американская), тягловая кобылища такая при войске! – а она старше зайчика лет на 20! – а потом переименовал еë (из-за железякости мозга!) в – подкова! Короче, она и уговорила жену мою – вместе с барабанчиком—зайчиком! – что я – ох, как маниакально—опасен! Не то – прирезать могу нечаянно, не то – что главнее! – истратить все женины миллионы, тоже, видно, нечаянно, но – до сих пор мне непонятно – как? – Короче, эти люди – мне были всегда из басен – что ли – персонажами, а жене – подкова была суррогатом матери! – Т.е. Мандельштам мог бы тут оду—2 написать на потерянную мной, мной подкову по дороге на битву с иконы!.. – ибо ведь – какова суррогат—мать – такова и дочь, да? – так вот я потерял тебя – подкову свою! – даже и не подумав, что – сражаюсь! – представляете? – А они-то – оказывается! – сражались за тебя-то! – Да не за тебя, естественно, а за Das Kapital твой – против меня! – Т.е. был мой конь, я на коне, плюс мой ©-райт, и парочка eë грумов... И вот теперь их – не стало... Мне – я стал себя анализировать! – от этого как? – на душе: честно скажу! – никак... Двумя суками в мире меньше – это не значит, что на душе станет лучше, т.к. сук всë равно намного больше!.. Так что – никак!.. Лише- ний – я уже нахлебался сто-о-олько, что их убытие из данного света – это теперь лишь твоë, по-видимому, лишение... Т.е. – ты их лишилась! – Хотя я не уверен вовсе, что подобные чувства – в глубину! – ты вообще знаешь как измерять... Но – какая мне разница, правда? теперь-то? – Ты ведь (мы ещë вернëмся к этому!) – психиатрически говоря – дитя, а у детей – оно как? – человек умер, да? – а это что? – горе? – нет! – это: был—нет, как испарение, да? – т.е. – как шапка—невидимка, т.е. такой колпак. Но всем это – серьëзнее, ибо – убийство... Я стал думать про связи: да, странно, что убиты – эти двое, настолько причинившие столько зла мне (о тебе – не говорю! – ты не ведаешь, что зло, что добро...)... Это – первая странность! Другая – ази- атский какой-то, я бы сказал, персидский способ убийства! – Но подумаем, как! – Что гла- вное было в жизни для зайчика? – жратва, гурманская! – Oптимистические, как он сам, блюда! – т.е. – чем дороже, чем сложней, чем вычурней – тем ведь и оптимистичней, так ведь? – А как был убит он? – Вырезан был орган – вот именно! – пищеваренья, т.е. когда он ам-ам производил, а тот – наслаждался и переваривал, то кто-то сталью из гололеди его опрокинул, всë это перечеркнул и вывернул наизнанку, так ведь? – Т.е. его убили, лишив в себе – наилюбимейшего, ведь так? – А супругу его – аж в Нью-Йорке – чем достали, а? – ведь пилой! А что отпилили, а? – да голову! – А почему голову, почему так сложно? – и в чëм мотив этой самой сложности, a? – Да, видно, в том, что так просто голову не снять, как говорили недавно ещë, долой! – т.е. нужен для этого – или – что? – меч, или, ну, топор, но – если топор, то нужна и плаха, т.е. колода, деревянная, верно? – а где поставишь такую на автомобильной стоянке? – вот и не подходит топор!.. – Ну а с мечом – дело ясное! – меч требует а) плеча и б) размаха, т.е. – не размахнуться – японским даже – мечом в японской машине – никак! – И остаëтся – что? – сесть на сиденье заднее с лобзиком и дождаться, пока придëт супруга зайчика... Ну а потом – я предполагаю – дело чистой техники... А почему – голова? – это, видно, по той же линии, почему у зайчика—барабанчика – желудок! – т.е. то, что она сама и воспела в себе – как своë наиглавнейшее, наилюбимейшее! – И воистину: ею – головой этой! – советы она только и успевала удумывать! – т.е. думала не за двух – зайчика и себя, а – просто за всех, всех! – просили или нет! – т.е. ейная голова— мозг, что подкова – железная, ржавая! – ух, как стремилась стучать на всë мирозданье! – И, наверное, кому-то едва ли так уж это понравилось, в результате!.. – я так думаю... Что же у меня – после всех этих раздумий – вышло? – А вышло, что – первое! – кто-то из тех убивал, кто явно был посвящëн в наши с тобой дела! – Только кто? – Второе, что убивал он по методу – что дороже всего самой жертве – в себе самой! – a это совсем уж странно! – И третье – лампочки! – что ни в какие ворота не влезает! – как тут ни бейся... А я бился – так и эдак, пока мог соединять первое со вторым! – ища проводá, так сказать, в стенке большeго плана, нежели наш, т.е. – сугубо личный! – Осыпалось – много белого, но – не манна небесная! – И – я упëрся в капитальную стенку! – И понял: мне нужен один человек – Сведенборг!..24. ... почему мне понадобился – Сведенборг...
... я много – или, так сказать, много... – писал о Сведенборге... Когда-то, ещë проживая в Швеции... Но – мне всегда казалось, что эти писания – как бы даже и не писания о Сведенборге (а они – и не были таковыми!), a как бы – перископ—дата в моей жизни (через него!), и на него – у меня больше прав, чем, скажем, думают персонажи реальной, так сказать, жизни – вроде сведенборговедов или, чур-чур, прелатов сведенборговской церкви... Для меня он – был всегда жив, т.е. кровь, хоть и не плоть... Т.е. ровня Данту – дух—путешественник, иль д'Aртаньян авантюр прохождения, когда нужно – то и с клинком! – сквозь хаос (а никакой не порядок!) того, что ров- ней Дантову миру – там! – для меня было у Сведенборга, но только – точней, страшней, без нагромождений всемирной истории, которая вся – понятно! – иная, с другой точки! – нечеловечьей! – там... А у Данта – сплошной БиБиСи на небеси, бес- конечные интервью у истории плюс у недавнего прошлого, так ведь? – хотя, конечно, терцины! – но я не знаю почти ни одного, кто прочитал бы – все терцины Данте!.. – а вы? – знаете? – хотя дело у нас в Сведенборге! – Я не призыватель духов и верченье столика для меня – как пытка на колесе (если они всë же являются!) тех же духов!.. – Поэтому я – нуждаясь в Сведенборге черезвычайно! – и решил, что oн – с лицом сухоф- руктов (ибо дожил – до морщин, но в свежести как урюк!) – должен быть вызван сáмым наибанальным путëм – тем же точно, как он сам – уходил туда, и как мы сами – уходим в свои трансы, когда пишем... Т.е. – антенна выдвигается, колëсико двигается, ты шаришь в себе – а что? – а неизвестно! – какой-то голос! – и не имамам данный – тот очень уж зычный! – а только настойчивый, толкающий в локти, будто те становятся парусами!.. ... Ну это – ладно: метод! – способ вызова... А зачем мне понадобился-то Сведенборг? – Что я могу на это ответить? – Перечтите, что написано выше. Это – раз. Сведенборг – рыцарь с чем- оданом – в том очень странном и страшном мире! – им, правда, объяснëнном – здесь, но ведь – там! – он знает его много лучше теперь и в кругу своих собственных образов и реальности – он, как никто другой, может соединить несоединимое – т.е. ту реальность и эту!.. И вот это – два, скажем так. Вторая причина, почему он – так необходим! – Так что я буду его вызывать – к себе! – А что получится? – Это гой- еси! – называется, т.е. – намерения! – Дайте же мне уйти в себя, отключиться от вас! – от всех! – чтоб дать силу этому силуэту!..
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
