Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Глава Девятая

1. Полëт, превращающийся в псалом...
– ... Господи мой, почему же меня – терзают люди Tвои – руками? – хáмша на хаме!.
Тянутся – ломая, что только можно внутри! – paспарывая мои
ткани драгоценные и сосуды круша! – за этою – 
			ввинченною Tвоими жe собственными штрихами! – 
лампочкой красною, как в фото—лаборатории! – где всë – на весу! – Неужели Мои-

сеевы ужасы – посыпались не на Египет теперь, а на потомков – Бела?..
– ... Что же – а? – происходит такое с людьми, что – Эмпедоклова тина-то! – всë пу-
зы-рит-ся по-прежнему и змеится и тянется и сталкивается 
						– до полного беспредела! –
c какой-нибудь челюстью, с чьим-то зубом, а печень, в дырах от клюва, натыкается
					на пробитую ржавым гвоздëм стопу?..

– ... Но – в отличие от Эмпедокловых-то времëн! –
этим частям – ну, никак, ну, никак! – не совпасть, не сос-
тавиться – ни во что! – окромя вони! – Ибо вонь – вон
уж как идëт по земле! – что даже Нус – сей Мировой Разум! – стал один красный – Нос!..

– ... A – то есть! – произошла реализация метафоры про свободное ды-
хание – и опять в простенькую метонимию! – Но зато –
хоть там! – видишь ты не одни зады,
производящие запахи! – а ноздри космоса! – и их зато-

сковавшую – от бесконечности собственных глубин-то! – чëткость как раз!
Свободное дыхание – оно настолько видно! – настолько предметно! – 
						что воздушные – что? – потоки
всякие – полная чушь! – Там не существуeт стилей для – плыть, 
					а – то есть – ни кролль, ни брасс
эту восьмëрку ноздрей – не осилят! – Похоже, всë дело – лишь в Роке!..

– ... И если вы – здесь! – мне крушите кишки, ломаете рëбра 
				и ещë не поставленные памятники! – то там
памятник-то мой – уже ведь стоит!.. – Так что – а что вы ломаете? – 
					рëбра, кишки, человечину? – ну так за
это – всегда! – в любом человеческом случае! – 
					одно воздаяние! – так ведь? – и не том-
ительное, а – скорей уж томительно—неприятное, ибо – вырвут вам – всë, 
    и дадут смотреть на это – всю вечность! – страдая, естественно, от отсутствия за-

имствованных – всех! – деталей! – 
– ... А как вы думали? – что? – душа – это, мол,
нечто без всяких органов? – Не-а-а!.. – в том мире – всë едва ли
не предметней, чем в этом! – А тем более – абстракции! – типа: беспредел, произвол!..

– .. Вот именно! – ваши, ваши кишки-то! – а не те, которые Эмпедокл описывал – 
						         и будут перед глазами
вашими же – и сталкиваться с ослиной челюстью, 
					а рëбра и влагалища – с летающей головой
и вырванными ноздрями какого-нибудь другого счастливца, которого вы-то сами
будете ясно видеть – voir clair! – при этом, но только – как части другого тулова, 
				несущиеся – к вам же! – по неотвратимой кривой!..

–  ... И это – брак частей называется! – который вы созерцать будете со стороны
в этом не имеющем ни сторон, ни верха, ни низа чëрно—красном космосе! 
							– так страдая
от физической – физической, повторяю! – боли, что – кому же нужны
вы вообще, а? – все вместе и порознь!.. – здесь тоже!.. 
					– A ты – уродливая и очень немолодая

и особливо старательная – с пионерским румянцем! – на предмет того, 
						как по мрамору бить ломом! – 
будешь ясно видеть – voir clair! – всю вечность – на том огне! –
длинную очередь к этому мрамору! – она будет вне тебя в космосе, как мучение, 
					ибо – вне досягаемости по объëмам
цоколя даже у памятника! – a его тебе будут показывать, 
	как голограмму – как вертушку виртуальную, и единственную белую! –
		в превратившем тебя в головëшку – огне—черноте! – 
						и развесивши вне

тебя, как бельë на верëвке, а – чтоб сделать тебе больней! –
ещë и удавив прищепками! – все твои внутренние каракули плюс детали
плюс внешние некрасоты!.. – Чтоб душа твоя любовалась 
					– тем, сколько скопилось в ней
мерзостей, вывернутых наружу телом, как – что? – ну, каракуль, если б тот 
						быстро с тебя сорвали!..

–  ... а потом – ещë бы разрéзали на фрагменты – для наг-
лядности! – А вечность – не абстракция, она – наглядна! Но –
и oбструкция! – для таких, как
ты, считающих, что Бог – это лишь в католической школе, 
					а дальше – всë уже разрешено!..
– ... А меня Господь мой – что? – на ангелах Cвоих сквозь черноту—красноту эту – 
						где всé вы – несëт зря!..
Зря – что ли? – Ты, Господь мой, дал билет мне, 
				чтоб я побывал на будущей лишь премьере  –
собрав пред очами моими – гнид лишь, от коих вся кожа моя расчëсана, 
							словно Твоя заря,
из адов Своих бесчисленных?.. – чтоб было – мне, мне! – чем отвлечься во время полëта,
       как, н-р, во всяких люфтханзах – там! – где фильмы крутят и потчуют Блади Мэри!..

– ... Нет, Ты, Господь мой, явно хочешь, чтоб я – успокоился, увидав,
как враги мои – их грязные и непригодные для никакой стирки
души! – все, все и будут в своëм, т.е. – в ихнем будущем выглядеть!.. – Вон удав,
н-р, давится кроликом!.. – это ещë один со-товарищ!.. – прошлый!.. – Все превращения 
								 нимфы Кирки

там казались – чистой литературщиной, т.к. всë – там! – было
воздаянием – т.е. тем, чем человек и был
в жизни! – а не Цирцеиным произволом в шелках! – желаю, мол, крокодила
и – получаю! – А почему крокодила? – когда человек этот 
	– в жизни-то! – ну, шерстокрыл
		типичный: прыгучий, с перепонками—парашютом, иль не животное, 
			а, н-р, алый, как провинившийся малюсенький нос, кизил!..

– ... Вот каждый – и поступает в свой, так сказать, ад. 
					Т.е. – сообщество равных. Там где, н-р,
лишь одни удавы – они и ползают в поисках кролика!.. 
						А когда найдут, то – у них такая
начинается давка, что кролик – когда им удав, наконец, подавится – блаженствует!.. – 
	Ибо им давятся – всю вечность тогда! – 
			а он – жертва! – бодр, как заглоченный целиком фужер,
и только звенит от радости – собственной белизны и чистоты! – 
		а удав-то ведь – давится,
			т.е. – жив-то одним: бесполезно и судорожно глотая!..

– ... но ведь и кролик-то – почему-то там, да? – т.е. эти кролики,
находящиеся в аду для удавов – видимо! – заслужили
   этот ад, так ведь выходит? – Трусостью – что ли... – прижизненной перед удавами?.. –
при всей – остальной чистоте! – а? – Это как стол на ролики
поставить: Что? – Много вы там напишите? – 
		Но для фужеров и коктейлей – он в самый раз,
			т.е. для скольжения – между гостями, толпами и оравами!..

– ... Т.е. и удавы, и кролики тоже, выходит, скользящие... Но это – 
							только один, один ад!..
А их у Тебя, Господи, столько! – что не оценить Твоë шоу,
пока я летел, было бы – богохульством ужасным!.. – Но тут все эти голограммы – 
								похожие на ребят,
согнанных в школьный двор! – вдруг разбежались все! – все растворились! 
		– Мы коснулись чего-то пока невнятного, 
					но – по звуку лишь! – звонкого и большого!..

2. Мы вступаем в область – Воображения... Дары Мнемозины.
– Это – чистое золото, сказал Сведенборг. – Да, чистое—чистое золото,
из которого и состоит – воображение... – Ты смеëшься? – Да, тебе 
его – покамест! – не видно здесь, а на земле – воображение-то перемолото
такими мельницами, или – как сейчас говорят – фильтрами! – что оно оседает, 
							в частности, ну, на губе

поющего – вовсе невидимою субстанцией! – а так – всë оно тут!..
А ты – что? – хотел, чтоб вместо губы – на руне каком-нубудь, как грузины
добывали золото во времена аргонавтов? – 
				Но ведь тогда – кто бы вообразил их труд
в море и на земле, а? – Ладно... – Воображенье – из золота, и всë!.. 
			– А как же деньги, ты спрашиваешь? – Спросим у Мнемозины,

что она – богиня Памяти! – помнит про деньги, верней – про суть денег
из именно золота! – И сразу же возникшая – вся в белом – фигура, сказала: – Странно,
очень странно, что ты – сейчас! – видишь своë же дальнее прошлое! – Ну, я смирюсь
			        с этим!.. – Воин, поэт, священник –
вот триада, которой ты – всегда был! – А деньги – зависят от покроя одежды! – 
						Но нет у тебя там кармана

нигде! – ни на латах, ни на хитоне, ни на робе с дыркой для головы!.. – Золото же, 
						существующее в рукавах
тканей – то есть, в банках, сейфах, мешках! – это всë – на моей-то памяти! – стало
черепками!.. – А – по большому счëту! – есть одно лишь золото – вот это! – 
						остальное всë – прах,
на языке вашем, а – на нашем! – есть мир ожидания, где золото – это тест! – 
						ведущий всегда к провалу!.. 

– ... Я – ведь Память! – но случаев других – чтоб не вели к провалу! – не помню!.. – 
								В том мире
ожидания – золото есть материя, казнящая материя! – ибо материя – всегда казнит,
когда в неë – окунаются!.. – Что у тебя нет денег? 
	– Родной мой! – Чтоб жить нормально,
		по-человечески, мы – отсюда! здешние! – дадим их тебе – там!.. – 
			Но Провидение – которое вы зовëте – Весaми, Фемид-
ою почему-то удерживаемыми! – Оно – не есть – уже! – Справедливость, но – лишь
	Желание Справедливости! – И поэтому всë зависит, что там на душе у вас! – 
				ну а золото – это чëрные, чëрные гири!..

– ... Поэтому Провидение – сильней даже Рока,
ибо Рок – не знает любви, а, соответственно, и Справедливости! – Т.е. Судьба
всегда в руках Провидениях и в скобках Рока, если можно так выразиться!.. 
						– Ты сам – брокер
(в ваших пошлых терминах) своего настоящего!.. 
		– ибо есть лишь прошлое и будущее, а нынешнее – это пальба

холостыми патронами!.. – Я дам тебе – два дара! –
это за то, что ты – очень страдал! – не только сейчас, а вообще страдал, 
						и такой аж сюда путь
откаблучил! – все свои давниe прошлыe и всë, всë будущеe – своë и чужоe! – 
					тебе, будто бы с крутояра,
открываться начнут, когда ты – захочешь только! – Вот! – я и снимаю с глаз твоих – 
				и с двойного даже зрения! – 
						мою ажурную тюль—муть!..

– ... И тут я понял – только тут и понял! – что видеть и прорицать – это одно! – 
						а вот видеть через
память – это – да какие там гностики! – детский сад! –
т.к. это не поиски высшего, а – бац! – вдруг и нашëл тот обруч, 
				перепрыгнул, слился, и ослиная челюсть
в руках Самсона – именно то оружье, которым танки расшвыривают 
						и ракеты – крушат!..

– ... Как удивительно – всë-таки! – что Память – не от мира сего, да? – 
					Т.е. что принадлежит миру
воображения! – что там она – целиком, вся! – А что же – вместо неë – тогда
в мире ожидания? – там ведь люди – памятливые! – злопамятные! – 
			плюс бухгалтеры (тоже память нужна!) – плюс банкиры,
а это всë – люди с памятью, а часто – с фотографической! – 
			На что мне было сказано: – Ну, ты просто – балда!

Это – не Память, а – инстинкт! – как у животных, н-р... 
				Плюс, рефлексы разные! – Почитай
своего Павлова, н-р... – Инстикты – это главные суррогаты чувств в мире ожидания! – 
							И нечего
их – ни боятся, ни преувеливать! – Но – хватит про это!.. – мы прибыли в тот край,
где всë, так сказать, просто божественно и где нет ничего человечьего!..

– ... Т.е. – ты-то сделан по некоторому образу и подобию, однако – повторяю, однако! –
ты – не можешь даже и рассчитывать, что являешься уж и всем подобьем
и образом – Того, Кто – Так Велик, Так Глубок! – 
	Это было бы смешно, глупо, 
		самонадеянно! – Ты – да! – вершина творенья, 
					но творение-то – в тине мрака,
как мы знаем! – А ты сейчас – внутри Тела Божьего! – 
		где всë: космос весь, весь Эпос, весь мрак!.. –
				Так что лица Его – мы (ты и я!) – не покоробим

глупым желаньем – даже увидеть! – ибо оно непроизносимо – 
	настолько Oно глубоко, высоко! – и в морщинах, 
		как патриарх—патрон—цоколь лампочки! – так вот представь себе! –
чей высоко—вознесëнный плафон – бел снаружи, а золот – изнутри! 
					– представил? – а вот внутри –
под этим бело—золотым плафоном! – вольфрамовая дуга, горящая на столбе,
который – конечно, конечно! – не столб никакой! – 
					а – как бы это сказать тебе? – три

опоры – вечных, несомненных, мечтательных, светлых, 
				страстных, жарких! – а, то есть, нить
вольфрамовая – как их – что ли – корона общая или нимб! 
				– A еë свет—жар (а они – только двойня!)
передаëтся тому, что я так неуклюже назвал – плафоном! 
		– Его – в принципе – нет! – но он и есть, т.к. ему не быть –
означает – полное ослепление мироздания!.. 
	– Что же до патрона и цоколя – метафоры, метафоры! – но – вскрой я

тебе – такому зрячему теперь! – зрение и ещë одно, как консервную банку! – 
						и дух оттуда
вони земной – вырвется вместе с ясновиденьем! – a это мне запрещено
проделывать у живых! – Ты не можешь видеть Божьего лика! – и всë тут!.. 
						– Уже чудо,
что ты сюда был – допущен!.. – живым! – в тело Божье!.. – Высшее!.. 
– т.е. – что ты можешь видеть его – глазами,
	а не лишь – сердцем иль интуицией!.. – 
		... А наш путь – теперь! – не среди стен, а – стено-

графия! – т.е. – путь – нам уже продиктован! – a мы –
главное не должны отклоняться – никуда! – от продиктованного! – А как
не отклоняться? – это я один знаю! – Здесь – видишь? – плоско! – 
					но здесь – есть, есть холмы,
но они – интонация! – Золото плюс интонация – вот тебе карта, 
				а я – компас твой и твой – бензобак!..

3. ... я, наконец, выясняю – куда мы направляемся и зачем...
– ... так что же? – я – человек! – получается сделан по образу и подобию – так вы-
ходит! – лампочки, что ли? – Но я ведь – не лампочка никакая: 
						у меня есть руки и ноги,
и прочие прелести и уродства!.. И – их! – много! – 
				а лампочка – перечисляема вдоль канвы
плафона до самого еë цоколя, а внутренности еë – убоги!.. 

– А я и не сказал тебе, что Бог – лампочка! – я лишь пытался, 
				чтоб ты – догадался – сам! – Взять, н-р, змею
в присутствии пламени... – что с ней происходит? – а еë отшвыривает, как взрывом,
от огня, и она вся скукоживается!.. – Taк вот и тот огонь – его нельзя видеть! 
						– ты лишь упадëшь в свою –
обожжëнный, скукоженный! – казнь—материю! – т.е. вниз, обратно! 
		– в мир, что просто обязан быть жëстко—несправедливым!..

А Бог ведь – любит тебя!.. – хочет, верней, любить! – и это не парадокс никакой!.. – 
						Парадокс – как раз! – ты-то
и есть!.. – Но – прекратим на пока!.. – Мы – движемся!.. – А мир воо-
бражения – это – чтобы ты знал! – никакой не Рай! – ибо область его открыта,
а Рай – надо не просто вообразить (как место), но (ты – там был! – сам знаешь
	тот его максимум, который могут пережить – живые!) без любви и страсти 
				– Рай закрыт! – Так что здесь, здесь в оба

смотри! – или аж в четыре своих глаза! – т.к. здесь рас-
слабляться – нельзя! – Повторяю, это не Рай! – Здесь
не свет, а – золото!.. – т.е. твердь!.. – Плюс, цена на неë! – Т.е. кассир без касс,
так сказать, существует здесь где-то! – Ты говоришь, что – опять бухгалтер! 
						– Да нет! – Взвесь-

ка—попробуй – a? – целиковый-то мир! – Но кассир –
это тот, кто цену-то – точно знает! – и не только товару, а – претензиям на товар! 
							 – Вот он
и где-то тут – бдит, так сказать! – К тому же ты помнишь, естественно, что весь мир
воображения – это не просто образы, но это – один образ – разогнанный на триллион

своих подобий и столкновений с подобиями другими! – Конечно, сплошная скука
видеть такое – собственными глазами! – когда в мире ожидания ты ими –
образами этими! – дышишь-то, собственно! 
			– изъясняешься ими! – а здесь что? – одни ука-
зательные всë стрелки: вот – прообраз и вон – прообраз, да? – Но ты раньше ведь –
	доил-то колонны, да? – а теперь – представь! – что перед тобой само вымя,

из которого эти колонны все – и растут!.. – А вымя – оно злато—белое! – ты ещë это
увидишь! – Ты – помнится... – называл это вымя этаким огромным барабаном в лото,
где крутятся – шары!.. – удачно!.. 
			– Оно – действительно! – огромно... Что же до силуэта
вымени – то он – как почти что круг барабана: млечный круг такой! – 
		Но ведь и вымя – метафора, так ведь? – то есть, и то, и то –

подходит – по идее! – к единственности того, что мы увидим! – 
				А кто, ты спрашиваешь, кассир? – Ну,
это уж – легче лëгкого! – Да ты и сам – наверное! – догадываешься уже,
кто – этот главный шаровращатель судеб у тех, кто – не смог вытянуться в вышину! –
т.е. дальше им данного от рождения... – и кто – при жизни, естественно, 
		воздаëт – всем, всем! – за то, что и вертится у них в душе!..

4. Встреча с П., и – почему он – п...
Он сидел на песке. Т.е. – так вот сидят не песке, если бы тот не был из
чистого—чистого золота... – А какая разница? – Никакой! –
Он сидел – совершенно спокойно, выпрямив перед собою ноги 
					– в старческих оспинах, как маис
до той части початков, где курчавились жëлтые ногти – и левою опершись рукой

на песок, тогда как правая – зачем-то? – яростно колотила
по песку! – Не оборачиваясь, он спросил, знаю
ли я, что стекло – делается из песка?.. –  Ну да, естественно... Ещë в Венеции... 
					А, впрочем, и в дельте Нила
ваяли чаши из – стекла, как – впрочем! – и золота!.. 
				– В чëм же разница? – он спросил! – Даная,

я ответил, вся разница! – ибо от песка—Египта она и золота—Бела, что – то же
самое, как стекло и золото, если – даже сейчас вот! – на Вас
и посмотреть, хотя бы!.. – Ибо и в Ливии – песок, но – золотою она по коже
была, и в Египте – песок, но там – все смуглокожие, 
				а в результате смешенья двух рас –

получилось – стекло, т.е. сама Даная!.. – хоть засияла 
только тогда, как лампочка, когда к ней прилил
током – а ток, он – золотой! – Зевс!.. – но у них – вместе! – сияние вышло ало—
золотым! – там кровь замешалась... –  ... девственность, плюс не расчитал он сил,

Зевс, собственных, ни Данаинoй – жестокости и страстности!.. – но – Персей...
Вот эта лампочка – как-то отпочковалась!.. – На что – он
и обернулся, а до этого – не поворачивался! – и со всей
тревогою, на которую способен голос, сказал: – О Господи, ты же таки – влюблëн!

Tы – влюблëн по-настоящему! – т.е. разумно, не-животно, а вне
себя – т.е. за гранию себя! – уже как постороннее тело! – Я знал,
что ты – еë любишь... Что – потерял голову... Но – терять голову, а, то есть, 
						 уподобиться головне,
объятой гривою пламени! – это только, только один – был! – накал!..

Но – ты выпрыгнул – по-настоящему! – а не на словах! – из своей
собственной шкуры! – ты весь наизнанку! – а потому-то и здесь! – и знаешь теперь, 
что жар нужен – чтоб выпрыгнуть! – Гнев – необходим! – чтоб засветиться! – 
						 свет + жар = Персей! –
т.е. за этою суммою – которая Боли Твоей Дверь! –

Персей–то и есть!.. – а, то есть, одно из твоих прошлых... Но –
в них! – ты сам разберëшься... Что же – до неë! – а я читаю
в глазах твоих и не только в них! – душа еë – обманута миром ожидания! 
						   – в ней темно
от собственного невзросления, но она – чиста, как снег, что лежит, не тая

и – главное! – не умея таять! – А это
не добродетель, а – первичная чистота!..
Он – снег! – должен начать таять, а, значит, из белого своего цвета
стать грязным! – и вот если – тогда! – она его сможет отчистить от грязи, вот то-

гда – я ей дам шанс! – на продолжение курса по
совершенствованию души!.. – А в чëм – может быть твоя роль? 
					– Ты – кто? – запомни! – ты жар
и свет одновременно! – Т.е. твой шанс – быть с нею – только один! – Распо-
ложить еë душу, ты думаешь? – нет! – еë душа в мире материи... 
				Но ты можешь вокруг неë – словно ар-

ка света и жара! – т.е. – не плафон, а – вольфрам! – стоять и медленно, постепенно
растапливать этот первобытный снег!.. – Вот 
так только ты – можешь быть снова с ней!.. – хоть вы и созданы, чтобы стены,
как у вас говорят, пробивать вместе аж досюда!.. Плюс – вы женаты!.. 
						Но до здешних высот

ей – без тебя! – не подняться... Так что – ты должен решать: помочь
ей или не помогать – вообще, т.е. – отказаться тем же жестом, что и
она – от тебя!.. Я знаю – последнее легче!.. Но – знай! – что ночь
ей тогда обеспечена – полная, вечная, несмотря на всю еë начитанность в области Стои!..

Ты – конечно! – хочешь знать про убийства и лампочки!.. Что ж, узнай!..
Это я – расчищал – тебе и ей! – путь друг к другу,
чтобы тебе – снег—душу еë растапливать, а ей – меньше, меньше от этих зай-
чиков, кобыл, ква-ква и прочих Даффи – 
		т.е. еë зоопарка в мире ожидания – зависеть! – и уго-

тавливать – душе своей! – лучшую участь, чем
продирание – сквозь животные качества ея! – прежде
чем сделаться чем-то!.. – Ибо таянье души и грязь – это жизнь, а не зоопарк! 
						– Он ведь – еë гарем
там – в мире ожидания! – собственно-то говоря! – ибо именно перед ним-то она 
		и раздевает душу! – а душа ведь – ходит в другой одежде! –

и нет! – даже не тела! – ибо душа – больше тела! – а, извини за высокопарность, духа! –
Так что же она так раскрывает перед своим зоопарком? – душу? – 
						 да нет! – а свои ворота! –
Ворота Денег, как ты их назвал! – ибо все эти гады – только и шептали ведь ей на ухо,
какая она распрекрасная, какая она золотая, так ведь? – 
				т.е. они друзья все купленные! – И что-то

надо было – со всем этим делать! – Да, я вас совпал поначалу!.. А – потом
случившаяся трагедия – не моих рук дело!..
Я – до такой aж степени! – в мир ожиданий не вмешиваюсь! 
					– Не могу! – Он за бортом
моих влияний! – А как же убийства, ты спрашиваешь? 
			– Ну, об этом в другой раз! – Борт ведь для корабела,

который – как я! – наплавался достаточно в том мире, и достаточно – знает глубь
того, где что плавает – относительный борт, правда? – Что-то и я смею
выкинуть за борт!.. – Так что П. – как видишь – главный-то п... – и есть!.. – Но
	как же я – отсюда! – их всех убил-то? – плюс... – 
					Хватит!.. Не стоит сейчас! – В луп-
у – это я обещаю тебе! – всë тебе будет показано, и рассказано!.. 
	А нас – твой гид ждëт! – вон, как выпукло вступивший в облако, будто в камею!..

5. ... причины – убийств 1 и 2... и – как...
– ... рыба ведь – это тоже лампочка, даже внешне! – возьми за хвост
любого ясного, светлого, белого, полного, зеркального карпа
и подержи – головой книзу!.. – чем не лампочка, да? – Рыба – как знак на песке – 
					чем не вольтова дуга? – Но она – мост
между мирами: ожидания и – через мир воображения – к Провидению! 
						– Рыба – вообще! – карта

мироздания! – Из неë – а в этом Анаксимандр прав! – вообще всë! – Так что те,
у кого души есть, но их – нет, как и нет даже шанса, что – будут, ибо
нет даже потуг – на их не то что совершенствование, 
				на – осознание даже души в себе! – в темноте
как находятся, так и будут! – a это что? – а ад это? – 
		а чтó ад делает с людьми и душами? – он
			их потрошит, как – именно, именно! – рыбу, рыбу!..

– ... Это – месть ада, назовëм еë так... Но – как ты знаешь – сколько ни потроши
рыб, Рыба-то – одна, и – пребудет!.. – а эти все мести – от бессилия! – Но Ад – сила
чудовищная, сама-то по себе! – Я же – как ты видишь – 
			здесь оставлен (или – поставлен!) вроде как бы паши
всего золота воображения! – Т.е. могу им одаривать, кого захочу, 
	 а могу – и подкупать ведь тоже, так ведь? – Вот это золото и подкупило

воображение ада! – А оно – ой вспыхивает! – И – зная уже заранее, что шансов нет
ни у зайчика-с-барабанчиком, ни у его тягловой супруги—лошади 
						на хоть какое-то, ну хоть
какое-то! – усилье души что-то сделать с собой в теле, 
	занятом только собой! – т.е. жратвой,
		перебираньем жратвы, только жратвы, 
	     		плюс храненьем рецептов – оной! – на теле, 
					как будто те – единственный! – амулет,
и – никакими другими мыслями (кроме ещë карьеры, 
			т.е. той лестницы, по которой двигается лишь плоть!) –

зайчика я и отдал—«порекомендовал» – Аду, a тот – с ним! – как с рыбой
и обошëлся – вырезав все внутренности!.. – Ты спрашиваешь, а как
это лампочку – угораздило одновременно взорваться-то в кабинете у Даффи, 
	в присутствии жены твоей? – Я надеялся, что она – моя-ведь-ведка! – 
					поймëт, что это – c гневною диатрибой
к ней eë судьба – обращается, и что лампочка – 
				это лишь первый – в ряду знаков! – ей знак!..

Но – она, как оказалось, знаков не понимает, не интуичит – вообще! – Иначе,
говоря между нами, вы бы ни позже, ни – тем более! – так рано
и не распались бы! – Слишком много я подавал знаков – за! – 
				Теперь о зайчиковой кобыле... Та вскачь и
так и сяк – пускала свой мозг—копыта! – 
			Помнишь лошадей на картине – «Битва при Сан Романо»

у Паоло Учелло? – Вспомни! – Их три вариации, как ты знаешь... 
					На той, что сейчас в Уффици,
в отличие от Лондонской и Луврской – полный бардак! – Но Учелло
есть Учелло! – там выброшены на самый передний план – две мëртвые, как офици-
альные статуи мëртвым, oгромадные – ногами ещë дальше туш! – чëрные лошади!.. – 
			Вот это – был тот батальный морг, который и заучило

еë человеческое уподобление себя – лошадям! – А, то есть, чëрная – на переднем плане –
смерть, с откинутыми копытами, но – страшными! – так и кажется, 
						что лошади эти вот-вот
передëрнутся – в очередной агонии! – и ка-а-ак ударят зрителя по лицу! – чтоб не стоял 
					 и близко!.. – А это не есть страданье
подобья, а – месть, месть, месть сплошная! – за то, что вы – живëте, а оно – не живëт!..

– ... потому что – нельзя – с человеческой-то душой! – человеку, который суть
и подобье Творца! – жить лошадью... Вот еë душа – и ярится, и состоит вся из ржанья! –
потому что суть лошади – иная, ибо та – первозданная лошадь, а не человеко-муть,
которая тянет – зайчика-с-барабанчиком, 
			а хочет-то быть – ещë и! – колесницею мирозданья!..

– ... т.е. – даже и шанс, что душа человеческая, а – тем более
человеческая плюс желающая быть выше, лучше себя! – там, в том кобыльем
тьмущем мраке – очнëтся! – был как очкo сортирноe... – И я – вслед 
			за супругом—оптимистом! – cбросил eë, вместе с долею
золота – за борт! – в Ад!.. – А там они – действуют, 
		 как себе самим скажут: то – скажут! – выпотрошим, то – отпилим 

голову, н-р, скажут... Ведь глаза у кобылы были – рыбие, так ведь? 
						– вот и отрезали—отпилили
голову ей, как рыбе!.. – Лошадям режут головы – только в земном кино
у толстого Копполы, а потом – вдруг бросают на простыни!.. 
		– т.е. это мирские злодействa, а – не Ад!.. 
			– Ад – это столько адов, что от зубчиков на пиле – пыли
намного, намного меньше, когда ею пилят – ну что пилят? 
				– да хоть толстое, как режиссëр, бревно!..

– ... да, я опять – постучал по песку, которое и золото! – и в подъезде у твоея жены –
одновременно с тем убийством! – бабахнула лампочка! – ибо, как ты
проницательно мне тут поведал! – песок и стекло – одно и то же, 
		а лампочка – золотая! – но и этот мой знак 
				– после даже первого! – вновь никакой цены
не приобрëл – кроме как в твоих глазах! – 
	Т.к. ты был встревожен – за жену, а также фактом
		связи – между кровью и отсутствием света, так ведь? 
					– Ну а дальше – пошли и пошли кроты

полнейшие! – в смысле внутреннем... – там не то что – колесница с двумя конями,
где один – тянет вверх, а другой – упрямый! – не хочет 
				– т.е. этот образ столь знаменитый мой
про душу, еë развитие – не работает! – там вообще – не запрягали! 
		– Но я бы – естественно! – дал шанс и этим, если б они сами
не стали – так колошматить по золоту! – воображения золоту! 
					– A это был вызов уже прямой!..

6. ... П. объясняет убийства 3 и 4...
– ... ты ведь знаешь – у меня с Гомером сложные отношения! – как и, наверняка,
у тебя – внутренне сложные отношения с вашими классиками!.. – это ведь для поэта
абсолютно нормальное существование... – Поэтому и казни там разные – гомеровские! –
    я не люблю! – т.е. я – когда гневаюсь, как и все люди, то думаю: 
	– Что бы Гомер – не сделал,
		 когда хотел кого-то почтить казнью? – чтó, скажем, его строка
ну точно бы не придумала? – Это я и воображаю, когда – гневаюсь! 
					– А уж если кто вертушкою турникета

так решил заиграться, что принимает себя – за турникет для других! – сам! – то тут
я и начинаю – присматриваться... – Иногда это просто гордыня... Излечимо! – Но
чаще-то – не гордыня вовсе!.. – и не глупость... А – совсем ужас! – такое бездушие,
						когда люди сами себя чтут
за мировую душу, то есть – только себя! – а остальные – 
				или вожжи, или же междометье – «н-н-но»!..

Это – одна категория турникетов—людей, т.е. самооборачивающихся, внутри—
себя—лишь—и—вокруг—себя—лишь—вращающихся чëрных железяк—душ,
которых – и вратами-то – не назовëшь!.. – Но есть и другая категория их!.. 
							Они – как лопари,
т.е. как эскимосы, но не в смысле – что белые и ездят на собаках! – а что лопасти их 
			турникетов – пропускают лишь тех, с которых можно содрать куш

какой-нибудь! – как – раньше! – от бус аж до винчестеров! – у саами
это и было! – т.е. они других – пропускают в себя – пустыe насквозь! 
						 – в эту обитель мрака – 
не за обожанье себя, а за – открытые подношения! 
					– А потом те – другиe! – уже и сами
начинают верить, что им – из мрака не выбраться! – никогда! 
	– без тех! – а – значит! – без вворачиванья этих душ несчастных 
				– куда? – да туда же, куда и крутится железяка!..

– ... т.е. это – не души, а – чëрные железяки, главным образом... 
					Т.е. – что? – воображения золоту
делать с железом?.. – Ну, со второй категорией турникетов – это просто! 
						 – они ведь вокруг óси
золота и вращаются, так ведь? – хоть и железные, бесчувственные, 
	и бессильные куда-то парить!.. –
		Но я выжидал!.. – с этим Даффи... – мало ли что там намолото
языком было – женою твоею да им!.. – в кабинете! – Та вся мерзость не значит вовсе,
что его надо было – отдавать Аду – впереди срока!..
Я ведь – Рок-то его читаю, слава Богу! – Знаю, внутри каких скобок
Даффи этот – находится! – Это только Даффи – думал, 
			что жизнь дана – для собирания, так сказать, оброка
с несчастных людей!.. – Он ведь не только – бухгалтер, а не психиатр! 
    – он – был мытарем ещë и в прошлой жизни! – он жаден, словно антонов огонь! – 
		вот пусть с другим огнëм потом и братается! – я думал – 
					но тут он пошëл с тобою бок-о-бок!..

– ... т.е. – зеркально говоря – бок-о-бок! – Ведь он позарился на золото – ладно бы
просто золото! – но ведь на золото воображения – 
				Фриз Дельфийский, Дождь Золотой Данаи! –
и стал бы, стал бы – рыть весь Аргос! – нагнал бы машин и ново-греков! 
							– и все эти рабы
его стыренных $$ – стали бы рыть, рыть, рыть!.. – и ведь нашли бы!.. – 
						ведь воображение – оно наи-

реальнейшая реальность! – как ты сам-то знаешь... – 
				И хотя – оно не для того мира! – а всë ж
проявляется – и в том мире, так ведь? – т.е. материализуется!.. – 
						То, скажем, в том книги,
то в холст картины, то в партитуру музыки... 
				– А иначе – как ты – без этого проживëшь,
художник? – если я не дам пощупать тебе твоë же собственное воображение, 
					его золотые, сверхзвуковые МИГи!..

– ... а кто навëл его – на тебя, стоявшего свежей такой чуткой колонною из сметаны
от молока из тутошнего огромного вымени?.. – Что ж, я скажу тебе! – a всë – немец... 
Да, самоубившийся – якобы – немец и навëл... – А как? – Т.е. – как он мог знать и т.п.? –
						 эти все параллели и меридианы
мы оставим – до объяснения про убийство немца, согласен?.. 
					– Даффи же пëр прямо в пасть к Немез-

идe самoй! – т.е. к той богине, что никогда не потерпит – от людей! – нарушений правил
такого вот рода! – Ведь она у нас – богиня справедливого гнева! – плюс – мести
за покушение – на божественное тем более!.. – Она – всë мне высказала! – 
						а я лишь чуть-чуть добавил
отсебятины! – т.е. превратил лик злaтоискателя – в дохлое золото! – в дыню!... 
						– конечно, на моëм-то месте

Гомер бы – отрезал у Даффи а) язык, б) задницу, в) уши, г) руки, д) ноги, 
						е) оскопил бы его и дал
бы его член – эдак строки на три гекзаметра! – грызть псам шелудивым! – но я
в конфликте с Гомером! – Я свой песок—золото 
	лишь углубил здесь пальцем – хорошенько! – и повертел раз, другой, третий! 
			– при этом думая, что золото – ни свет, ни металл,
а только – стекло! – причëм, как песочек – беленький, 
			как возле камушков какого-нибудь вшивенького ручья!..

– ... а с Адом уж – Немезида договаривалась!.. – он и унëсся, как дух, то есть – вонь
гнилостная – то ли фруктовая, то ль как у водорослей... Окончательно теперь! – А где
он там – в каком аду – воняет? – я не имею понятия... Он покусился на то, где было
						 высечено: – Не тронь! –
Не тронь – не своë! – было там высечено! – А он и рукава засучил, 
						и в Дельфы аж – в Де-

льфы аж! – попëрся, чтоб тебя – как колонну – не по-психиатрически, а ещë более
по-садистски! – выжимать!.. – крабами заводными уже! – Т.е. – он доить тебя стал 
бы – реалистично вполне! – по-сверхдержавному, как и принято в метрополии! –
А что случилось бы – в процессе таком! – с твоим мозгом, а? – да он вспух бы, 
						как водоëм—фингал!..

– ... да, тухлая лампочка!.. А теперь – немец!.. Всë – ну естественно! – началось с твоей
жены... А – то есть, как ты верно подумал! – с еë доклада
обо мне... Мне – лично! – дела нет до того, что обо мне – говорят! 
					– если от всех тамошних ахиней
я не был бы – отгорожен этим вот миром! – то в том – я смотрел бы на чашку яда,

как вы – на часы смотрите!.. – В общем, ты – понял... Но вот еë доклад
был мне – интересен! – Это была расправа с тобой – через меня! – Сначала
мне было даже забавно! – что она так хочет – моими средствами! – доказать, что над
поэтами – страсти пусть – де! – властвуют, 
    но – тогда все они – плохи, поэты эти! – и что я – я! – 
	думаю, что ты – а ты как Гомер у неë фигурируешь! – страшно портишь
	            людей, ставя страсть – в центр нарратива! – наподобие идеала,

а, то есть, Ахилла; и что я – вообще-то – всех поэтов бы полюбил, 
	да вот Гомер – всë испортил!.. Но я быстро сообразил, что со страстями
у неë – такое недоумение! – что все рецепты про Гомера у неë – 
					от тебя, а все отдëргиванья от
страстей – из-за тебя! – а я – вообще ни при чëм! – т.е. – я – 
				как та натянутость кожная на там-таме,
где отбивают – в Греции-то! – какую-то ленту 
		личной железной логики, какою отплëвывается
				переевшийся крови – made in USA – пулемëт!..

– ... а она – всë оправдывала и оправдывала – представляешь? – меня! – говоря,
что я и не изгонял никого из своего идеального Государства! – вот только турнул 
одного лишь Гомера!.. – да и то – не очевидно это!.. – 
		А, то есть, выходило так, что бросaла она тебя – не токмо не зря,
а ещë и  – на основании моих убеждений, а, то есть, моих мнений о тебе!.. – 
	который фигурировал у неë как «плохой Гомер»!.. – А это ужe был разгул

анти—тебя – в ней самой! – для неë – вернее! – самой! – Но и это всë – чушь!..
Пусть себе – чешет тебя – мною! – Тебе – есть разница? – нет! – Но вот германец! –
этот взял еë сразу под локоток, выяснил таки, что еë – не живущий с ней! – муж
русский поэт, и стал объяснять сначала – какие русские сволочи, 
	потом – про изгнанье из Рая,
		а потом – так стал заливать ей, какая она – 
			внешне! – недооценëнная, что тотчас вогнал в румянец

еë – как тот самый золотой налив! – именно! – то самое яблоко! – Евино! 
							– А потом
стал таскать еë по руинам разным – причëм, в гору, в туфельках-то на каблуках! 
							– т.е. сзади
тихонечко так, лëгонько так – любитель ягодиц в яблоках! – помогая ей! 
					– А ты знаешь, как она ом-
рачается – при одной даже мысли! – что куда-то надо лезть, 
				тем более на каблуках! – Но ради

лести немца-то – лезла! – аж чëрт знает куда!.. – так что и каблук свернула,
а и не пикнула!.. – Вот что делает – лесть!.. – с нею-то! – видишь?.. – очередная!.. 
							– Т.е. зоо-
парк, который я – как мне казалось! – уже стал расчищать, 
	опять стал расти!.. – А почему так? –
	       Всë даже слишком просто! – Немцы – ведь оглаживают всегда дуло
своего шмайсера, т.е. – учëные немцы, особенно! 
				– а этот шмайсер – он что? – он – вся зона

их умственного арсенала, так ведь? – Т.е. если они занимаются П., 
					то они занимаются и всеми теми,
кто – занимается П., то есть, всей обоймой, а, значит, дотошно оглаживают детали
про каждого – и до знакомства с этим каждым! – Тот же немец – всë знал заранее 
						по твоей и еë теме,
а о ней – вообще всë! – Но немцы а) скаредны и б) романтичны, 
			несмотря на жадность и общий прозаизм, 
					а – то есть – считали и не расчитали

это называется – из-за только характера! – Т.е. он посчитал, что лесть
это и будет тот лаз в бункер еë характера, от чего золотые ворота
денег – ему распахнутся! – Но он не учëл – столь многого! – как, н-р, что есть
в ней – после тебя! – та пресыщенность всеми другими – кроме лести! 
	– романтическими чувствами, которые – чтобы побить! – надо бы что-то

сделать неслыханное! – а этого мужчина – ни один пока, ни один! –
просто сделать не может! – нет таких в мире чувств и средств – 
						тут потягаться чтобы! –
Что же до скаредности, ты – побил все рекорды по щедрости! – так что здесь Алладин
был бы нужен ей – чтоб тëр бесконечно лампу! – и удивлял, главным образом! – Чем? – 
	а масштабами воображения, ставшего бы материей – т.е. чем? – 
	      ну, Нью-Йорком, ставшим бы вдруг – весь! – ровными и не клонящимися
			столбиками золотых, н-р, монет какой-то там дикой пробы!..

– ... а он ей – про изгнанье из Рая, т.е. тебя – из неë! – «A Вы – как Райский Сад!» – 
							это он – ей! – трещал
снизу – карабкаясь – под ней – вгору! – т.е. это был очередной Даффи, плюс
изгонял-то тебя из Рая-то – опять мною! – Я – даже на здешнем золоте! – 
							сделался весь аж ал,
как твоя Даная! – И почему это вечное? – если ты рус-

ский поэт – то непременно уж и не то что всякий нуль—американец, 
							а – всякий нуль—
немец! – тебя поносит! – Я, может, и выгнал бы тебя 
				из всех идеальных земных Государств, но а)
с лавром на голове, б) с достаточной суммой, чтоб жить до конца 
					в неидеальных, любых, и в) ту ль
идеальную мою гавань ты предпочëл бы – а? – иль эту? –
 			или даже – может быть! – что и лучше, повыше, а?..

– ... а немец – знал про древне-греческие руины – всë! – как все учëные немцы, 
							в отличье от
учëных, скажем, американцев – знают всë по своему и смежным предметам... 
							И когда он
задержался в Греции – после симпозиума – на него и набрëл Даффи, 
						ища жену твою... Тот жмот
(я имею в виду сейчас Даффи) и немец (тот ещë жмот – тоже!) 
					– рассматривая план колонн

в Дельфах – а немец только-только оттуда вернулся! – заметили, что на нëм
(а это было – распоследнее издание путеводителя, 
				с картами и планами! – роскошное!) – что-то
не соответствует жизненному опыту немца! – ибо главная колонна – 
		так его потрясшая лаковостью, стройностью, целиковостью! – 
						охранявшая там весь дом
Дельф! – в книге даже не упоминалась!.. – И немец сказал Даффи, 
	что колонна эта – и есть ключ мечты его! – а не хватает лишь поворота

еë в – так сказать! – скважине! – Ну Даффи и решил тут – 
					бурить эту скважину! – Ведь
он – всë, всë! – как и положено психиатору—экскаватору – понимал-то прямо! –
а после – тобой в этой скважине – и поворачивать!.. 
			– Ну а немец – он с женой твоей продолжал
				крутить свой роман! – никуда она улететь
из Греции – не собралась! – там оставалась тоже! 
		– ибо немец – теперь! – был ей за Даффи! – т.е. за папу и маму!..

– А – другими словами – вы все тогда были в Греции одновременно, но – по-разному! – 
							кто в какой
Греции, говоря иначе... – Роман? – Странный роман – бездушие... 
						Она принимала – потоки
лести, пошлой! – ничего – ни капли души, ни влаги! – не отдавая взамен!.. 
					– Ну а что – скажи! – за рекой
забвения? – вот именно! – греческий Ад! – Она же – так хотела забыть тебя! – 
		что только тебя и помнила! – а это ад! – т.е. дикие перескоки

через себя, постоянные! – с пошляком—немцем, говорившим то про Сталинград,
то про Эрос, то про русских, что они – все дикие варвары и губят цивилизацию, 
							и что руины
Греции – это ничто в сравнении с тем, во что русские – ещë превратят Запад!.. – 
						Короче, свой ад
у твоей жены – был!.. – ...Но она-то – что самое удивительное! – 
	его не чувствовала, а думала, что немец, видимо, прав, 
		раз и он – как и все, все остальные! – считают, 
				что русские плюс поэты ведь и повинны

в нынешней – еë, еë! – ах, такой жизни!.. – ... Но вовсе зато не странно,
что головы она – при всей льющейся лести! – не теряла! – А этот германец
при всей жадности-то реалюги Даффи – ведь воспитан-то на Брентано
с Новалисом: он хоть за Золотым Дождëм и не гонится, ему, видишь ли, теперь уже 
		   Голубой Цветок – подавай! – 
			здешний! – но тот – не для нюханья! – 
					не для обхаживанья жеманниц!..

– ... Короче – и он покусился не на своë! – а Богово...  
					Я был ал от перегрева, но Немезида –
повторяю, богиня справедливого гнева! – была куда горячей!.. – Дуло
шмайсера – т.е. всего его идеального умственного аппарата! – выдать 
						за германский вид суицида,
если оно – длинной очередью! – снесëт не просто всю голову, 
				но и наделает дырок—Арахн, сидящих так глубоко—сутуло

в своей паутине – внутри колонн Храма! – можно было, конечно, но зачем? – пистолет
был отличным подобием шмайсера! – а гвоздика –
которая лампочка! – в петлице его пиджака – был мой привет от Голубого Цветка!.. – 
						 Т.к. даже его блика
он был недостоен, я – осыпал—разбил плафон, хрустнув златом—песком в жмене!.. 
		– И заплатил песком этим – аду! – 
				а тот – наверное, уже греческим! – и замëл след!..

7. ...про убийство 5-ое... Но где же 6, 7 и 8-ое?..
– ... с ква-ква – было легче всего!.. – Ты помнишь, в самом начале спуска
в Аид, как в колодец, тебе было сказано, что те, которые скалятся, вслед глядя
тебе – и получат этот колодец во всю свою морду? – Что, вспомнил? – Так вот –
						а думал ли ты, чем при уско-
рении воплощения техники в жизнь, которую всю уже и в моей Элладе

успели вообразить! – является этот самый колодец в мире ожидания, а? 
						– Да, конечно, теле-
визором и является! – Ваш, ваш телик –
это и есть вход в Аид – для масс! – Но каким богам вы тельцов – их! – режете, 
						с белым жиром в теле,
а после обëртываете их кости – белым туком? – а себе, себе! – Велик-

олепьями этих храмов каждого дома современного – вы украшаете так сказать жизнь, 
				и жжëте в них! – a что жжëте-то? – a экраны! –
а это – те же тельцы белые! – в мире-то ожидания... A кто – жрецы-то? –
т.е. кто там ведëт белизну к экрану, 
      надевает венки из цветов на раззолоченные рога и прочее, а? –
	Т.е. – как видишь! – опять ведь золото, золото воображения здесь сокрыто
за всякими сериалами и фильмами для – только! – телика, так ведь? 
						– А тельцов-то ведут бараны,

главным-то образом... А кто – наслаждается? – тоже стадо!..
Т.е. получается, что зоопарк – это замкнутый круг!.. – Без неба!.. – ... А ведь
раньше и всегда – что такое жертва? – не телец ведь! – он зеркалка жреца! – 
					Жертва – это ведь как лампада
перед ликом Бога! – а человек, жертвуя собой – напрямую, не дымит уже, 
		а – лику Его! – особенно ясен, ибо – сам! – и выбирает гореть!..

– ... а ква-ква – смотрела—скалилась в телик!.. – На тебя смотрела!..
– Как? – ты спрашиваешь... – А так! – Шëл фильм о поэтах 
				в прославленном вашем ГУЛАГе –
плохонький, очередной, американский, документальный... – Но ейные зоб и тело
слились в вибрации – ах, как же жаль, что ты поздно родился! – 
	и она стала воображать себе сладостно – твои ужасы все там! – 
			а ты спускался как раз туда, где и фонарь бумаги –

слеп! – а только ангелы—фары – светят! – Вот тут и телик—телец
не выдержал, a, скажем так, и прободал всю ей морду! – всеми позолоченными рогами!..
– ... Ты же сам говорил – про факел! – 
			что если не припечь им – еë! – то она опять в «Раме»
твоей вскочет – уже как дабл—жаба! – 
		а так! – рога золотые, т.е. лампочки все пекучие! –
					 т.е. осколки их, как олиц-

етворение – нежелания, скажем, золотого быть в мире – лимонкою!.. – Я же – 
				как ты понимаешь! – лишь золотую твердь
заставил свою – так же зверски аукнутся на ейное воображение, как оно там –
ибо такое воображение столь низко, что досюда не доносится! – тебя и бодало! – 
						И вообще ведь
воображение – воображению рознь! – Одно – я загружаю золотом, а другому – 
						ни драхмы его не дам!..

– ... Та-а-к!.. – теперь ты меня спрашиваешь – а где ж остальные три
убийства? – ведь их 8 должно было быть! – Ох, ох, ясновидец! – Шестое –
это труп Персея за Дверьми Твоей Боли! – Иди туда со Сведенборгом и посмотри,
что он – Персей этот! – такое...

– ... А вот – и седьмое убийство! – Оно будет совершено
на твоих глазах! – Тебе ведь теперь дано
видеть будущее! – Мнемозиной... – Я – для этого – лишь метафору—полотно
сдëрну между миром воображения и миром ожидания! 
				– И что ты видишь теперь? – Окно? –

Отлично! – Какое окно? – Машины! – А что в окне? –
Женщина за рулëм! – А теперь что ты видишь? – Воду! –
Превосходно! – А что в ней видишь? – Медузу где-то на глубине,
но мчащующуся к поверхности! – Еë щупальцы огромные – подобныe громоотводу! –

я вижу, и как они – вбирают в себя все молнии Зевса, все его громы! –
и вот она мчится вверх, чтоб меня – меня! – испепелить! 
				– Отлично!.. – Это – твоя Медуза!
Та, из-за которой все твои приключения – 
			с мерзостями! – в мире ожидания, а не Промы-
сла! – и разбухли-то с такой скоростью! – Но я освобожу тебя – от еë груза!..

– ... Это она – если ты помнишь! – перед твоим браком делала кукол в виде
тебя и себя – и колола это твоë подобие булавками в те названия, что и я даже
не хочу повторять! – а ты их – случайно потом нашëл! – Это – не магия,
	а – страшное оскорбление магии! – Ибо я-то – мист ведь сам! – А за такие иде-
алы – у нас! – идеалистов-то подлинных – казнят!.. – Мы не терпим, когда куражи-

тся – какая-то Медуза-с-парашютом! – над магией! – Да хоть она призови Гекату
самоë – та ведь шарахается от обоих: и от Аполло, и от Диониса! –
Так что я – казню Медузу!.. – на твоих глазах!.. – Видишь: сверху она вся поката,
как зелëная лампa, но электричество всë – в ней самой! – в еë висюльках, 
					а не – извне бегущее, т.е. из-за

каких-то жгучe—других, подлинных причин! 
			– Т.е. она – лампочка, так сказать, в—себе!..
Представляю, как сейчас Кант – кривится!.. 
			– Но – вот! – лампочка – видишь? – как вся пéре-
кривилась – от замыкания-то! – это по Медузе – видишь? – пробежало
			сколько сразу молний, а? – так что она из зелëно-бе-
лой – стала сразу аж – вся краснo—чëрная, как петух, обронивший перья!..

– ... А теперь что ты видишь? – Женщину за рулëм! –
–  А потом что видишь? – Машину! – А потом? – Что машина – скло-
нилась над – чем-то... – пробив – что-то... – не вижу – что... – А потом? –
–  А потом вижу руль, а руль облепила – люстра! – висюльками из стекла!..

– ... Вот это и есть – смерть Медузы!.. – то есть, отсюда
ты не можешь видеть еë – там! – тело,
а лишь – еë подобие!.. – Но ты видел будущее – учти! – скорое будущее! – Не буду
уточнять, что есть – скоро! – в том мире, где и гусеница-то вспотела

вся – от движения!.. – Так что – так!.. – Это было тебе – седьмое
убийство! – А где же восьмое! – Так
я скажу тебе! – оно будет висеть на твоей собственной совести! – а, то есть, 
							я целиком умою
руки – вот этим песком! – и буду ждать от тебя, 
			когда ты – именно ты, ты теперь! – и подашь – свой знак

мне, чтобы я и убил – в восьмой раз! – O, не бойся! – 
				кровью у вас – я! – какой-нибудь Ват- 
икан – развлекать не собираюсь! – Тем более, я бы не захотел
делать тебя – соучастником!.. Но речь идëт – 
	об одной—единственной – твоей, твоей! – 
			лампочке, которая – только здесь! – А на пересчëт ватт
ваших? – да нет таких! – смотри! – видишь еë? – L!..

– ... У вас эта L – двигается, как рейсшина,
по бумаге—ватману воображения и жизни порой, но тут –
она – видишь? – горит! – как вращающееся золотое колесо, на котором – шина
света надета – ребристая! – Но это – хрупкая штука! – бьющаяся! – если еë – 
						 лишь посмеют и разобьют!..

– ... Tы можешь – да хоть тысячи раз влюбляться, рожать детей и прочее, но она –
хрупкая! – помни! – и только одна! – так что при всëм том, как
там у тебя сложится жизнь – в мире ожидания, эта L – подлинная! – одна! –
и я тебя – вовсе – ну совершенно! – не осужу, если ты – решишь, 
	что и ей, мол, каюк! – и тогда
		эту L я и расквашу! – т.е. – твою, твою! – a ваш с ней брак,

который и есть свет – благодаря
твоему току—жару! – зараз
здесь, в этом мире, потухнет! – a свет и твой, и еë – потухнет 
		у вас перед глазами! – и там! – потому что теперь Заря
ни Лампа своего, ни Фаэтона – вам – являть больше не будет – внутренних своих!.. – 
						Но внутренний твой глаз

будет по-прежнему – зорок, ясновиденье твоë – останется! – 
						душа твоя – как и ранее
будет продолжать путь – сюда! – Ей же – все, все пути
закроются!.. – Впрочем, это – еë дело!.. Она – и так незрячая... 
			Ты же всегда помни, что любовь – это всегда за гранию,
а не внутри! – Внутри – чувства, эгоизмы! – Так что – учти! –

про свою L! – что если ты решишься порвать с ней – то это
и будет восьмым моим  убийством! – Но оно – на тебе будет! 
						– Нельзя рвать с идеей
любви – из-за какого-то там предмета
любви! – Рви тогда уж с предметом, но – не с тем, 
	что из-за него – отпочковалось! – аж в такое L! – Тут П., как дее-

причастие к золоту своему, кончающееся на – Я –
растворился в блеске!.. – А – по-нашему! – смылся... 
					А облако—Сведенборг, который
всë время – как камея – присутствовал при беседе, выступил из облака, говоря:
– Да, П., конечно, прославился диалогами, но – монологист тот ещë!.. 
	– Кстати, где сапоги твои? – те – фракийские, 
					Орфеевой вооружëнные шпорой?..

8. ... мы – возвращаемся к Воротам Моей Боли...
– ... но я – стоял, как пожелтевший и ненаряженный манекен,
в этом мире золота... Мои члены – можно было
складывать и раздвигать, как угодно!.. – Цыплëнок из штата Кен-
тукки – марширующий в сухари – был теперь отважней меня, 
				целеустремлëнней меня и на решëтке грилла

вëл себя – в том мире! – прямым Св. Лаврентиeм! – 
					а я – кто я-то теперь? – кто ты
теперь – мне? – eсли я – этот вот жëлтый Адам воображения – 
					которого ты так изгваздáла,
изваляла во всех тех каурых спиралях, кои роняют – подняв хвосты –
парнакопытные за собой, как мины – среди облупленных портиков – 
		лишь бы прошла только молния вдоль яркого пъедестала

моей летучей статуи! – кто ты мне теперь? – после того, что П.
наговорил-то, а? – Я и раньше-то стал как Адам—манекен без Евы... –
но тогда я – сам! – сам и знал, был уверен, что от Евы—тебя и пошло – 
					такое всякое там и т.п.,
что – только меня отбросило, как ту змею, от Рая, а тебя – не ведëт в него! – 
		 И только – разве что... – мои римско—греческие напевы

могут – не то что меня! – a тебя, тебя,
любимая! – спасти от забвения! – Ну а тут
речи целые! – про ответственность жизни моей! – т.е. жить, любя
в принципе ведь – пустоту, капут!..

– ... И это – П., который – так не терпел софистов! – тоже мне анти—софист! –
Театр ведь, театр ведь совершенный! – с софитами, под которыми
он – видите ли! – весь такой освещëнный! – поясняет мне, что я должен любить – 
						а что любить? – свист
без даже и рака-то самого! – так ведь? – а, то есть, когда Рак, 
	который и есть – ты, на горе свистнет! – 
		     a, то есть, свист как нечто, что нельзя убить ни еë орами

в телефон, ни – миномëтами, бьющими изнутри всех каре – 
		того – «кар—кар!» – мира! – а, то есть, свист – что ли? – 
без рака – как некое – что? – тело? – oщупываемое – чем? – душой, что ли? – ну,
это – хоть и, естественно, как-то и представимо, но – при наличии свободной воли! –
боль такую таскать за собой – или в себe! – всю, всю – представьте себе! – жизнь! – 
					да я эдак ведь даже не продохну!..

– ... Да и почему – я должен за неë в этом мире материи, где она
плавает-то как рыба, только страдать, a? – тогда как она – в этом мире сделала всë, 
							чтобы я не хлеб
жрал, a солëные слëзы, как Гëте – без еë Шиллера! – Tы ничего не понял! – Если бы 
							там шла война
по закону – око за око! – то мир ожидания, мир людей – был бы уже на 90% слеп

чисто физически!.. – был бы, то есть, безглазым совершенно и натыкался!.. 
							– А так люди
видят друг друга – хотя бы... Друг в друге – при этом! – они
ничего не видят!.. – то есть, совсем ничего!.. – Ты же обрëл – L – величие! –
						внутреннее! – и судя
по всему, оно-то и может вытолкнуть тебя – 
			столь сейчас несчастного! – из их толкотни

локтями, амбициями, головами, эрудициями так называемыми; из их
тщеславий, плюс так называемых душевных и духовных сложностей! 
						– ибо этот весь зуд,
толкотня эта вся – эскалатор, похожий – анфас! – на огромную ëлку! – 
						 которая – сбоку! – завих-
ряется – к фальшивой звезде! – а с другого – уже соскaльзывает к ветвям,
	перевешенным шарами тяжëлыми! – а ниже их – что? – 
			подставка—крест, так ведь? – a, то есть, грядущий Суд!..

– ... вот на этом – так сказать, празднике жизни тебе и приходится присутствовать! – 
				...но быть – там! – стоиком – это простое
П. – вырождением называется! – Они – видишь ли... – от Зенона и до Катона Римa –
     сплошные кранты и непроходимость никакого тока! – в стоика... 
	За исключеньем – Крантора!.. –
		этот один – не упразднял страсти, 
				а стоял за них – один! – против всей их Стои!..
... А уж псевдо—стоики, нынешние – это такое токо—икание! – 
					что лишь замыкание-то и проходимо

наружу – искрами такой чëрно—жëлчной спеси,
что всë – в вашем мире – уже так смесилось, что и философы—профы,
и нормальные люди не скажут, кто в оном – циники, 
					а кто – киники, ибо одни по-пëсьи
брешут, а другие – презрительно щурятся, а вместе – все стали эпикурейцами 
						наипозднейшей пробы!..

– ... Так что я обулся!.. Т.е. – натянул сапоги Орфеевы и взглянул
на Сведенборга... Мне было – при всëм его вещании! – очень плохо
на сердце!.. – Знаю, знаю – у тебя – плохо на сердце! – Там сплошной гул,
т.е. – дикая – одна – нота боли! – тягучe—слитная, чëрно—зелëная, 
			вытянуто—втянутая, как черепаха среди переполоха!..

– ... Но – нам надо мчаться!.. – к Воротам Твоей Боли!.. – Поло-
жись на меня! – ведь именно поэтому так и болит твоë сердце сейчас! – 
						Но тебе, наконец, надо
узнать, кто такой этот Персей – за ними! – и чьей – другой! – кожею, как сургучом, 
							две поло-
вины – Ворот опечатаны!.. – Положись – на меня! – Ты не почувствуешь перепада

отсюда – туда! – никакого – в ощущениях!.. – ибо твои сапоги –
как лëгкая, лëгкая песня!.. – И пока я только ещë дослушивал его эту фразу,
я уже стоял – перед ними! – по снуру обтëсанными!.. – ... Ах, Олен, Олен, помоги! –
	вскрикнул я от неожиданности... – И Олен – пред Сведенборгом и мною явился – 
		как Фриз Золотой – из которого он-то и выступил, 
			неся в руках греческую – чëрно—красную – какую-то вазу!..