Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Нога

Встала с постели Мелита и левой ступила ногою.

Фидий увидел ее. Дева осталась нагой!

А.А.Тарковский _ ¹

1
Левой, левой! – Какою такою левой?
Которая – по Корану – хранится на небесах
и большим своим пальцем наслаждается каждой девой, 
а тут – марширует, хоть и упираясь в пах?
Или, как у Платона, даже нога – идея:
теряя ногу, мы ли пребываем с той,
которая, с глаз редея,
остается, пусть ахиллесовой, но пятой?
И нам, скорей всего, выпадет цапля, животное на болоте.
Какая из ног поджата, какая нет –
не разберемся, а вспомним Буанаротти:
муху на потолкe, затянутую в букет. 

2
Арсюша, Арсюша, свет Арсений
Александрович, где Вы сейчас? – Неужто в корнях растений?
В Голицынский телескоп глядя на небосвод,
нашлась ли звезда, где Ваша душа живёт?
Впрочем, какая разница – где. Главное то, что – где-то.
Надеюсь, что там – шиповник, а не колючки гетто.
Надеюсь, что там Татьяна Алексеевна плюс другие
и что Вас не мучат их истерики, а также приступы ностальгии –
эти фантомные боли, которые, кажется (ох, память!), слева.
Это – как оборвать половину у зелененького со древа,
Вы мне поясняли, по серединной его прожилке,
т.к. болит он весь. Ибо душа в копилке
всего тела. Его я не беспокою.
Но Вы-то знали, с отсутствующей-то ногою,
что что-то да есть, не доступное перегною,
а даже – и большее. Что даже, ставя в начало
строчек «что» и «когда» (мне – Ваши табу!), я не чувствую криминала.

3
Нога – отец Гамлета! – ходит по Эльсинору.
Бьет полночь. Но туфелькa здесь не впору,
a (побыстрей!) Переделкино иль Тверская.
Отсутствующую за собой таская –
другая нога, заглянув за край,
нынче движется как Тяни-Толкай.

4
Нога – отец Гамлета, пух и прах,
но – фантом. Ей навстречу – сам Гамлет, на костылях.
(Меч болтается, но выглядит-то неостро.)
Для протеза выписывали Калиостро
из Венеции. Знaчит – что будет выпад.
Гамлет – стакан, который почти что выпит,
оттогo и бледен, как будто стакан. Фантом
(в просторечии, Фанта) его забирает в дом,
объясняя с миною невеселой
про их расхождения с Кокой (Колой).

5
Гамлет – в общем-то, Св. Иоанн... T. е. он весь – сплошь голова (как на том,
так и на этом свете)!.. Он рожден, чтобы – видеть, а не – действовать,
						удивляя винтом, финтом
или выпадом… А, скажем, толкнув табурет 
(коль уж зацеплен за потолок)
он оказывается – без ног
нa том свете!.. И продолжает – там уж во весь экран,
но – вне блюда, ибо все же – не Св. Иоанн…

6
Нога, отец Гамлета, ходит по Эльсинору:
ходики, про которые позабыли.
Тикает свое медленное про ссору
с Клавдием. Войлок уютной пыли –
ложе Гамлета. Только и он не спит:
призрак в доспехах гремит про вторую ногу,
а она – на Гамлете! Ее – эскулап-аид
отрезал у отца, когда оный Богу
душу отдал, и (вместо совсем без ног)
Гамлет обрел – одну, и хотя бы ходить возмог.

7
Нога, отец Гамлета, ищет вторую ногу:
ушел он от Фортинбраса с двумя ногами,
но с дыркой в груди. Оклемывался понемногу,
но – бац! – и умер. Отталкиваясь утюгами,
Гамлет ездил на тачке – пока ему не пришили
отцовскую ногу. Но призраки – вроде пыли,
на которой спит Гамлет, во сне свистя:
от ноги оседает на пол культя

8
в 20 см. А Офелия? А Полоний?
Последний – в полоне. Офелия же – в аире,
такая судьба! Очень изредка посторонний
над водой впадает в задумчивость, как над анкетой в ОВИРе.
А что же Лаэрт? а Озрик-паскуда? Эти
второстепенные? А как же Клавдий? Гертруда?
Зачем калеке они «расставляли сети»?
Пили жемчуг из государственного сосуда?
А потому что – страх. Потому что пришел протез
от Калиостро, и Гамлету он – как раз.

9
Хотя – чего бояться? кого? неужели-таки калеки?
Правда! Бывали случаи. Но – не в галантном веке.
Гамлет – пухл и одышлив. Шлифуя пол утюгами,
не похудеешь. А, значит, боятся – призрака, которого таки сами
и пришили. Тоже не первый случай.
Возьмем Агамемнона. Я не боюсь падучей,
триппера, даже спида, траханья без кондома,
но – когда говорят: у него не все дома,
его б в психушку, – я медленно, но зверею,
и нету спуску ни эллину, ни иудею.

10
Нога, отец Гамлета, зовет свою ногу в рог –
ну точный Роланд, лежащий под душным дубом!
И – выходит Гамлет. Их пламенный диалог
нельзя назвать ни вежливым и ни грубым –
два одноногих: один – из мира теней,
другой – из мира, где тень длинней
человека. Порой она,
как у оператора Москвина
в первой части «Ивана Грозного», здесь – более нас важна.

11
Нога, отец Гамлета, трубит уже в третий раз,
и – выходит Арсений, говоря: «Физическое страданье –
не самое страшное. Вот Вам, Нога, рассказ
почти как Ольга и её древляне.
Почти чтo в древности, во Вторую Войну, меня
ранило. Ампутация. Перед – налили в стакан сивухи,
и потом ещё. Вся моя родня –
это бинты в крови плюс голос в оглохшем ухе:
– Не умирай! Рано еще! – Рана
чернеет и выглядит похоронно,
да и свет чересчур уж ярок! Лампочка греет рьяно.

Тут я с ложа восстал, к ней подошёл и выкрутил из патрона.
Но подошёл-то – на двух! Обернулся. Тело
лежало в бинтах, скукожилось, задубело.»

12
Что это было, А.А.? – свиданье с загробным миром?
Свиданье с другим Арсением в этом мире?
Тибет, рифмующийся с Памиром?
Та ль самая красота, застрявшая вдруг в аире?
Лувр, Третьяковка, Прадо, Тейт –
встающие там tête-a-tête?
Карта ли Данте? Его ли там грифель––профиль,
который – не ястреб нам здесь, а – скорей картофель,
ибо голодно?.. Теперь Вы уж знаете это. Развеяли споры про
Чистилище. Вам (как Вы – хотели) дали и там перо:
ангельский переводить на русский,
но Вы, надеюсь, довольны такой нагрузкой.  

13
Если чешется пятка у отсутствующей ноги –
попрыгай на месте, на костылях беги
как умеешь. Запусти костылем в картину
(естественно – копию), где отец все прощает сыну.
Малахольный Гамлет все это проделал раз
двадцать. Чуть отлегло. Тут (заново!) Фортинбрас.
Гамлет на диво схож с английским бульдогом. Редок.
Это – а). б) – упрям. в) – наверно, как некий предок,
лоб и шея в глубоких складках – не жировых,
а врожденных, но – нос все ж побивает их.
Есть носы Бурбонов и Валуа,
нос же Гамлета, видимо, должен идти на а) –
ибо тоже – чешется! Нос-кровосос, нос-Фальстаф, нос… но
каталоги оставим для «Сирано».

14
Но вот нос и нога – связаны ли они?
Чтоб без понта, без пыли, без часовой возни.
Как глаз есть кусочек мозга вне
мозга – так, к примеру, гарцующий на коне
вдыхает холку; надышется, спустит ногу,
а – если не сможет сам – позовет подмогу.
Но – продолжим. Есть лошадиный нюх,
он – почти собачий. Но при том функция лошадей –
бег. Ты – на одной иль двух,
им все равно, для них – ты всё одно: жокей.

Но вот если лошадь сломает ногу, то какой-нибудь эскулап
её просто убьет – при совсем постороннем гаме.
Интересно при этом, что то, что четверкой лап
мы зовем у животных, у лошадей – ногами.

15
Нога отца Гамлета – по размеру, в четверть ноги Геракла,
поскольку он: памятник. Но мешки
под глазами у памятника набрякли
от бессонницы. Он ведь хочет найти таки
свою левую ногу. Ночами он, как вампир,
идёт на охоту. И это – признак
бессмертия. Это – почти что Платонов «Пир».
Он, вообщем-то, и есть (целиком!) фантомная боль, а не призрак.

16
К слову, кто сказал, что памятнику пъедестал
положен? Что подпирают цоколь
только двумя? И одною ногою Карл
Миллес их изловчал, как цапель.
И не даже одною ногой – одним
большим пальцем, к примеру, Орфей в окруженье Муз
в Стокгольме – стоит на одном и как-то
равновесье удерживает. Пред ним
чувствуешь дрожь мирового пакта
двух миров. Их – Аполлон—Союз.

17
А кто не бывал в Стокгольме, то и здесь, в США, в городке
Рокфорде, в саду
японском – отражаясь в пруду––реке,
реют ангелы Миллеса, на одной лишь ноге… По труду, 
приложенному Ньютоном,
доказать обратное: что яблоко на черенке
держалось бы – вниз черенком (а в Стокгольме – прибегнув к тоннам 
бронзы!) – это хореография, как «чирк» перке.

18
Если б Карл Миллес ваял с подачи
Гамлета – отца Гамлета, то вторая нога в любом
случае не понадобилась бы. Любовь
сына к отцу не понадобилась бы тем паче.
Т.к. Гамлет отца боялся. Особенно же теперь –
когда призрак гвоздит булавою дверь.
Клавдий убил отца его, налив тому яду в ухо
в саду (не японском!), и начал всю заваруху.

Если бы Миллес – взялся, то вздулись бы Висла, Сена,
Влтава и Темза, и взмыла бы вбок держава:
слегка наклонившись влевo, c ноги воспаряя вправо
(как хлопают себя по уху выходящие из бассейна) –
таков был бы памятник, поза была б такая
у старшего Гамлета (младшему потакая).

19
Нога, отец Гамлета, трубит в свой Роландов рог,
и выходит череп по имени «бедный Йорик».
Он был младшего Гамлета возлюбленный педагог,
а почему он «бедный» – не скажет вам и историк.
– Где моя нога? – спрашивает Нога. –
Меня изваяли с двумя, а (как призрак) я – лишь с одной.
Циферблат кем-то доеден наподобие пирога,
я не знаю времени, а вечность – она на кой?
Я сам ведь ходики, доходяга без тела, бред…
И отвечает Йорик, ёрник, каких уж нет:
– Буква «х», налетев на столб, превращается в букву «ж».
Я к тебе обращаюсь как к двоим – как к Ноге и к Фантомной боли.
Нога – это, скажем, «х», ей – херово, но в витраже
общем, ей так и положено. Что до «ж» – тем боле.
Ты – фантомная боль как таковая. Ты –
боль всех тех, штанины кого пусты. 

20
– Что же мне делать? – Нога вопрошает у
Йорика. И отвечает Йорик:
– «Ж» есть и жизнь, «живот». Брось тормошить судьбу,
брось искать ногу, закатыватель истерик!
Нога тебе – для чего? для – что ли – войн?
Для тренировки Гамлета, чтоб мог уложить Лаэрта,
Клавдия и Гертруду? – так ведь нет, не это.
Ах, если бы мог ты думать собственной головой,
а не каменной!.. Каменным гостем ставши –
в вечости даже стал ты глупей и старше.

21
Каменный гость, Фантомная боль, Нога –
суть один персонаж, которому «на фига!»
не выдохнуть с запахом!.. Есть такая
книжка, где сходятся символы по принципу тех же законов,
что управляют пером, заранее их не зная:
«лилия на плече», «палач из Лилля» и «лилия» – герб Бурбонов.
Так Нога не знает, что она же и Фантомная (вместе) боль
и Каменный гость. Памятник целый коль.

22
Этот трезубец бодает и наши кости,
вращается в сердце Гамлета (и без пошленького инфаркта).
А на самом-то деле пригласили сегодня в гости
Каменного гостя и Арсения с грустным Фантой.
(В Каменном госте – присутствует и Нога,
и Фантомная боль; как в каждом из оных членов –
оба других!) Понятно б – была б пурга,
так ведь яркое лето à la Поленов,
а их все нет. На одиннадцатом ударе –
на двух единичках входит Фанта. На
двенадцатом – Арсений с палкой.
И тут же – прыгает черной белкой
Гамлет из фамильного полотна.

23
Гамлет – в чёрном берете, с пером. Ему
самому придется играть две роли:
Гамлета и – Дон Жуана. Вжиться в другую тьму
себя ж самого, которую запороли
столько актеров––профессионалов. Вопрос: но в кого влюблён
его Дон Жуан? – Офелия спит в аире,
в нём застряв, сном вечным… Тогда – что? в Гертруду?
Нормально! Дон Жуан и Эдипов комплекс. Т.к. не хватает женщин
в шекспировой пьесе, а также уду:
он – мал, а – от страха – вообще уменьшен!

24
Итак, в Гертруду. Начать с – «дорогая мать!» –
не проканает, ибо
перегиб, а надо – без перегиба, 
а как бы, не суетясь – начать.
Как насчет – «дорогая»? Ну, нет! – пахнет вовсю «рогами»
отца––тирана!.. А как, например, «родная»?
Пожалуй что… Но – лишь только теперь каная,
заделаться он врагами
с матерью-то успел за короткое время. А всё – этот сладкий деверь
Клавдий, что по-английски devil.

25
В генштабе Гамлета идет совещанье, как
свергнуть Клавдия. Тот – явно что не дурак.
И тот – параллельно – в своём генштабе
с аббатом советуется и с рабби
(как поборник соборности). Гамлет – робок
на предмет революций, но достаточно уже пробок
вытащено, и (в конце концов!)
он решается перековать Гертруду
в свою сторону. (Заделыванье дыр отцов –
это вовсе не то, что склеивать треснутую посуду.)

26
Труд, Гертруда, окончен (когда-то писал В. Соснора).
А у нас – начинается только-только…
Все генштабы суть параллельны. Скоро
их за брусья сочтут – со следами талька,
где разминаются чемпионы,
подмышки нюхая, как пионы.

27
Гамлет потеет от каждой ничтожной самой
причины – лоб, грудь, подмышки,
ладони. Жизнь представляется ему ямой,
куда ходят – не опуская крышки.
А оттуда – вопросы тяжелые… А покуда
секунданты Гамлетa, Арсений с Фантой, уже салютуют фетром
Озрику-подлецу с Лаэртом – 
секундантам Клавдия. А где ж Гертруда?
Та – пьёт жемчуг, считая черные пятна
в душе. (Процесс, прокручиваемый многократно.)

28
Теперь о тактике. Ну так как одолеть, фехтуя
на протезе – вместо левой ноги? Тот гнётся
в колене. Для него шлифовалась туя,
унизавшая ясные склоны горца.
Но – как он сделан-то? Насажен ли на шуруп,
или на два спец-болта? или больше? (Это
взволнует вряд ли дырявый труп,
уже – проколотый шпагой, а не ухлопанный – из пистолета.)

29
Вернемся к тактике. Левую тащит правая
ногу – в согнутом состоянье
всё, собственно, время. Как будто в неводе плавая
в своей защите, ибо –  волнуясь лишь о возможной ране.
Т.е., есть два выхода: собственно и уйти в защиту,
лишь парируя, а это – смертельный номер
наверняка, или использовать (все же) эту
защиту, но – как приём нападенья, будто Дон Жуан-отец. 
					Тот, перед тем как умер,
передал его, так сказать, первичному Дон Жуану. 
					Вот приём отца Дон Жуана:
пасть на левый локоть, а правой рукою – снизу
направить удар вверх в «ж» – живот, и проставить визу
в страну, где всё наоборот или ж – похоже-странно.
Вот так бы Гамлет и стал (может быть) требуемым Дон Жуаном –
и без дам «до» всего, но – наверняка желанным

30
после. День дуэли решили отпраздновать накануне
дуэли. Ведь кто-то будет убит – а, значит, и не увидит больше
праздников! От Италии и до Польши
жгли фейерверки, а также – пускали слюни,
выжимали платки, разбивали палатки рядом
с местом дуэли, которое выглядело парадом,
а – не местом убийства. Уже с дюжину докторов
дежурили с чемоданчиками на коленях,
как пионеры––всегда––готов,
и поминали в длинных своих моленьях
дуэлянтов монахи-буддисты. Монахини тоже. Так
был фон расставлен для двух атак.

31  
Но – сражались при лампионах! Свет
был зыбким. Ветку со шпагой спутав,
Клавдий – вогнал свою в ствол. Так дерутся у алеутов
или удмуртов, где света почти что нет.
Нет, правда, и в Дании. Нечто весьма большое –
как окно французское Хаммершёйя –
тут разшестнадцатерилось в траве, и гаду
Клавдию – Гамлет, на локоть пав, по самую свою гарду
шпагу вогнал в живот (да, не упустив таки этот случай!).
Как на вертеле вепрь – тот выглядел, потрох сучий.

32
Ибо клинок дошёл аж до зубов и через
горло вылез. – Длинные шпаги были
в те времена: выскакивали кишки и пробивалась челюсть
при прицельном выпаде, а при двойном – тем боле.
Клавдий недоучел, что атакой служить защита
вполне-таки может; что – если протез – то не шито-крыто
означает уже заранее, и что если Гамлет
(как писал Арсений) что-то под нос свой мямлит –
то он уже и не видит знаков. Здесь, правда, полно сомнений
на предмет вменяемости… Арсений
версус наша троица – следующая ступень
в нарративе. Садись иль на пень, иль в тень.

33
Итак, Гамлет добился власти.
А как же Нога, Каменный гость и боль
Фантомная? – Стали, что ли, подножьем лести?
Или, напротив: ты, Гамлет, сделать то, сё изволь?
«Бедный Йорик» стал чем-то вроде визиря при
датском дворе. Его говорящий череп –
как машинка с денежкою внутри –
всё вам бы сказала про вас, если вы хотели б.
Но нас-то волнует Нога, она же – Каменный гость
и Фантомная боль. Им ведь не кинешь – любую кость.

34
Каменный гость приглашен к обеду.
У него – две ноги, памятник потому что.
Дон Жуан (он же – Гамлет) знает, что в эту среду
(а сегодня – вторник) – затевается ушло
нечто, что грозит толькo лишь Гамлету, питающемуся ныне тюрей
милосердья и праздности. А сейчас – пришел вот парламентарий,
чья десница (по Пушкину) тяжела,
а по Гамлету (всех теперь возлюбившему) –  теплокровна. 
				Гамлет жмет её и садится
на противоположном конце стола
от гостя. У обоих – напряжённые, впрочем, лица.
Парламентарий мрачен. Подняв забрало –
он смотрит на Гамлета, как статуя с пъедестала.

35
Точно так вот другой памятник свёл с ума
милого, в общем, парня… Но Гамлет – умалишенный
официально ведь!..  Сума––дефис––тюрьма
ему не страшны, как классик боялся. На пшёной
(если уж тюрьма) – ну, похудеешь в Дании… А – если сума – пройдёшь
евространы пешком и похудеешь тож.
– А надо худеть – думал Гамлет, пока накрывали. Гость
думал про Ногу, которая в нём вопила
о справедливости – о том, как пилы
её отделили от тела собственного, и теперь
Гамлет той пользуется. Гамлет взлянул на дверь,
ибо с клюкой – словно симвОл решений
самых важных – прошествовал в зал Арсений.

36
Жанры все – любострастны. Как, ну, скажем, язык цветов.
Я не знаю латыни их, а поэтому не готов
назвать орхидеей – трагедию. Хотя в выдохе – ор-хи-де-я! –
есть и охи, и деенье, и Орк злодея и любодея.
Я вгоняю – что? – мелодраму вoвнутрь трагедии. Это – эпос ошибок, жанр,
придуманный, думаю, мной. Он лягается как кентавр.

37
Т.е. – лягается со страшной силой!.. Полу-человек и полу-
история, принадлежит он ни к женскому, ни к мужскому, 
ни к среднему, вроде, полу.
Но он такой вот кентавр: всё-таки он кентавр-женщина и кентавр-мужчина,
но с тремя интеллектами – в ногах и в голове
плюс собаче––лошадиный нюх––бег. А без этого – ровно наполовину
разделенная буква В!
В местности Евин стон (по утраченному Эдему) –
кентавров нет. Пока не задашь им тему.
Но если В попадает, к примеру, в Тауэр – то
на глазах у толп катится буквой О.

38
О чем же шла речь?.. Да, об Арсении – что вошел он
в зал, где восседали Каменный гость и Гамлет.
– Здесь нет справедливости, но и там нет, –
думал Гамлет, протяжных предчувствий полон.
– Что же – есть? А есть лишь покой и воля,
но (причем!) последняя – отнюдь не свобода воли
и не какой-нибудь стоицизм в пошленьком смысле: брошу
и курить и пить, всё остальное себе позволя
(как, например, бриоши и равиоли)…
Воля – это та воля, когда делаешь то, что влезет,
но – после отдыха, т.е. – покоя, если
таковой удается в удобном кресле
после обеда, когда внутри всё поет: I'm blessèd!

39
Арсений садится меж Каменным гостем и
Гамлетом (дефис – Дон Жуаном). Образуется (почти) вариант семьи
за столом. К тому ж не забудем, что Каменный гость 
есть Фантомная боль с Ногою.
Отсутствует – только Фанта (подобный – в семье – изгою).
Но – на самом деле – сидят только трое, хотя все пятеро – все
в троих – ждут советов Арсения, как игральных очков на шоссе.

40
– Как любят магниты, видали? – И во сне, и
бодрствуя – магниты вовсю на страже,
а – когда найдут себе пару – склеиваются сильнее,
чем любым бээфом или эпОкси даже.
Но что всего здесь важнее: магниту – любой магнит
будет парой, ибо – лишь физика их магнат.
То же самое – ноги. Их – это вам ясно – две.
Их тянет друг к другу, как – вот именно! – два магнита.
Если нету одной – то из буквы В
став буквой О, та, как антенна, ищет любую нить, 
а вовсе – не отчего её жизнь разбита.
Тебе перевод на ангельский? Что ж, изволь! –
Пеленг Эринний – Фантомная эта боль.

41
– Теперь вопрос о Ноге, о призраке без ноги.
Когда нога стала мёртвой, оную пересадили
совсем безногому Гамлету. Теперь – хоть они враги –
подумаем об обоих в нашем галантом стиле.
Может ли Гамлет без ног (ну совсем!) править державой? – Нет.
Нужен ли призраку, скажем, украинский самолёт,
чтобы бежать, к примеру, в Туркмению? 
Или Крымской вдохнуть Яйлы?
Или ходить ночами на вампирические балы? –
Да упаси Господь. Тогда для чего понадобилась нога
призраку? – Да чтоб поравняться мастью
с памятником (себе же!) и чтоб насладиться местью
(через сына!) над теми, кто навесил ему рога.

42
– Положенье, как видим, абсурдное. С одной стороны – Эриннии.
С другой стороны – надо бы и о Полонии
подумать, пока не пошли колонии
(где он сейчас) войной на Данию. 
Ведь им Гамлет – кузен по линии
матери. А та – пребывает в ступоре:
ей чудятся вампиры и упыри
плюс красные пятна на черном капоре,
плюс черные пятна везде внутри.

43
– Итак, положенье ещё абсурднее. А с Ногой –
абсурднее не бывает. Ну, вполне естественно, что нога того,
кого официально и нет, способна обратиться к вам «дорогой, – 
скажем, – мой друг!» Ну и что? Это – мелкое баловство
с её стороны. А поскольку Нога – это призрак, пшик,
то Гамлет – сто раз (да и тыщу!) прав
носить ногу отца, который, хоть и не был совсем старик,
но умер-то ведь – короны не передав!..
Так пускай носит – хотя бы ногу! Ногу – словно корону,
напрямую переданную и надетую на что ни на есть персону

44
Гамлета!.. Итак, Гамлет – прав, а Нога – должна быть более чем горда,
имея такого сына! – На эту речь Нога (в Каменном госте) отвечает: – Да,
это всё очень мило. Но я объявлю протест
действием, если мне не выдадут точно такой протез
от Калиостро, чтобы он сгибался в колене! – Это
понятно, – Каменный гость говорит, краснея от пиетета
своего двуножества. 
(Ему, говоря по чести, ни проблемы ноги, ни Нога не нужны, но он
их третья часть и воплощенье. А сам-то он воплощён
в громадном шлеме с забралом и с огромным мечом, а шпоры
на сапогах суть готические соборы,
вставшие на попа.)
– Это всё – Папа! Его интриги. Вы лучше-ка посмотрите: моя стопа
какого размера! – а? в четверть стопы Геракла.
Может, и больше: ту обмеряли в Олимпе, a почва там – словно пакля.

45
– Нет, говорит Нога, не получите вы легко
ни на что моего согласья! – Это гласом Ноги,
естественно, Каменный гость вещает. В периоде Рококо
особенно ценятся – стулья, и поэтому дороги.
Их ножки и ноги: – Негоже лилиям прясть!
– Буду сидеть! – Дерзни хоть один украсть! –
– А трон не хотите приклеить? – Как звать, не знаю,
вас теперь? – дядюшка? брат? кузен?
– Нет, я отец! – Отец мой стоит у края
площади и в доспехах, как любил изображать Пуссен,
скажем. – Ног придадут Вам стулья, Вы станете – многоног!
Тут я прерву гостя и Гамлета диалог,
происходящий – в Гамлете. Диалог этот – как скомканная перепалка
между Гамлетом и Ногой – выглядит очень жалко
на бумаге, т.к. каждый из этой парочки – слов на слюне жокей.
Плюс, оба скачут на клюшках, как в настольной игре в хоккей.

46
Если бы не Арсений, все так бы и кончилось – жалко!
Перепалкой, миром, опять скандалом… Но там, где у пчёлки жалко,
у нас – продолжение нарратива. Ибо: против любых лишений
жизненных и всяческих – железно стоит Арсений.
Лаэрт и Полоний (будь привезён обратно)
должны быть помилованы. Что ж до Гертруды – пятна
пусть (что поделаешь?) созерцает. Что ж до Ноги и до
его ноги пересаженной – то здесь вариант «Лидо»
он предлагает (т.е. – дуэль почти):
ноги – как два магнита – подалее развести,
и какая из них окажется посильнее
в притяженье другой – тот и выиграл! Т.е. с нею,
с этой ногой, останется. Если бой
Гамлет выигрывает, то Фантомную боль
Нога тогда – прекращает. А если выигрывает Нога –
то ей отдают её ногу. Вот вся, в общем-то, недолга.

47
Каменный гость – согласен, раз уж согласны оба
других его внутренних голоса: Фантомная боль с Ногой.
– Но – назвать магнитами ноги! – Метафоры ль не хвороба,
подъедающая нарратив? – Кто это спрашивает? – Сравнение с кочергой
молнии, ворошащей тучи, слишком – что? – Кто спрашивает про красиво
ли это для одного и про смертельно ль для нарратива?

Но – как-то разобрались… Какая
из ног допрыгает раньше до другой – вот та
и запьет бокалом выдержанного «Токая»
свой успех, прокричав своему обладателю: «Ты – главный магнит, ура!»
Но – условие: палкой не пользоваться! Весь путь
должно пропрыгать и прочая. Как-нибудь.

48
Я люблю вас, дуэли – которые на бумаге.
Тех, что на пистолетах, нет, не люблю. Они
почти что всегда летальны. Но люблю, например, когда маги
сходятся на поляне в дуэли маслом прыщущей бормотни.
Это – друиды. У нас же не о друидах.
На этом сюжете сделаем вдох и выдох
и забудем друидов до некоторых времён…
Дуэли двух ног не описаны ни в какой
из литератур. Впрочем, с пинками – вон! –
описаны, а также с – пшел, пшел! – рукой.

49
Нет, у нас тут другое. Новое. На поляне
от воткнутых в землю двух капитанских шпаг
отмерены двадцать метров. Разбежались олени, лани,
нет посторонних и никаких зевак.
Между шпагами – 10 метров. Получается итого –
50. Нормально (по любому дуэльному кодексу). И входят: Гамлет
и Нога. По кодексу, здесь Арсений
(а он секундант у Гамлета) спрашивает их про
примирение. Но все знают, что здесь двух мнений
быть не может. Гамлет – мямлит что-то. Хоть спрашивает о том же
самом их и Фанта (второй секундант). Вообще ж, феномены дрожи – 
суть комары. Точнее – один. И он – 
стоит на своих, как африканский слон.

50
Опять – дело в тактике. Глядя на комара,
Гамлет – всё понимает. Хоть не нильская, но жара
выдалась в Дании. Тот же – стоит и не движется! Или в Ниле
и комаров не стало – ради вот этого в огромной их комарилье?
Для Ноги же – а хоть и в Ниле, а хоть и в какой реке –
лишь бы их было меньше!.. Точнее – возле воды,
где и выбрано место дуэли. Для Гамлета – бег в мешке,
привычное, так сказать, дело в детстве и до беды. 
Гонг! Нога – срывается с места, прыжками стремясь к барьеру.
Гамлет же верит в меру
и движется несколько медленно, а то есть – почти стоит.
Тут – вдруг! – Нога рушится: он и так уже инвалид,
а вот так – громадный сапог, растянувшийся на траве.
И – мимо Ноги – прыгает та нога, которая как бы две:
спокойно, вдумчиво! Допрыгивает до барьера,
и уже наливают «Токай» для победившего кавалера
Ордена Золотой Подвязки
на ногу – румяную после такой вот встряски!..

51
Нога, прикрывающая лицо
сапогом, нынче бывает часто
на праздниках Гамлета. Принимая за педераста,
ему говорят частенько: «Ну что, кацо?»
Не – обижается. Но Каменный гость тотчас
обнажает меч и – с закатанною штаниной
(чтоб все видели, какую он ногу спас)
– обидчика выталкивает из гостиной.
Фантомная боль куда-то ушла. Точней –
присосалась где-то. Поскольку удел Эринний –
мучениями тех истощать, кто других тучней
муками, а не тех, кто – ось всего худа – выглядят всех невинней.
Тучный Гамлет – и на одной ноге –
себя чувствовал словом на букву «г».

52
А как Фанта? – да по-прежнему, с Кокой. И Йорик – тоже:
служит визирем. Но – как Арсений? –
главный в нашей истории потрясений
тронов, а точнее – их мелкой дрожи.
Не знаю. Как не знаю того, кто брал функции секунданта
на себя – у Вергилия или у, скажем, Данта,
когда те с кем-то не ладили, или, к примеру, стих
находил – подраться с кем-то у них двоих
на пути от ада аж и до рая.
Там – другие птицы. А здесь – цапля, ногу в себя вбирая.

53
Арсений Александрович, когда мне – совсем, тут я вынимаю Ваше
пергаментное лицо (пиши
хоть сейчас!), и думаю не про раньше,
а как бы сейчас Вы сказали – то, это. Веселились Вы – от души,
и я – хотел Вас, ну, повеселить. Что ещё я могу сделать для Вас? – Всплакнуть?
– Нет. – Перечесть Ваши строки, что делаю – постоянно?
Что ещё? – еще не рассказать про путь,
которым иду от вулкана и до вулкана,
ибо там – начав с левой – обязательно кончишь правой,
и тебя омоет тысячеустой лавой.

сентябрь 2002 – июнь 2005

____________________________________________________

Примечания

1. Цит. по: Собр. соч. Поэмы. стихотв. разных лет. Проза. Т.2.
Москва, 1991, с.130. Вошло, ныне официально, под шуточным
псевдонимом «Арсений Аттический», в так называемый «Альбом Кошачьих
Муз» (мы, правда, называли его, для простоты, «Кошкин
Альбом»). Я помню – вполне отчетливо – несколько другой, более
интригующий вариант двустишия:

           Дева встала с кровати и левой * ступила ногою.
                                   Фидий увидел ее. Дева осталась нагой!

*Вариант: правой (такая вот хитрая сноска Арсения.)

В 2002 году (flesh–eating bacteria) я чуть не потерял левую ногу, но
– чистым чудом –пережил уже дошедшую почти до живота
гангрену.