Проза

Зимний триптих

– Возьмите вашу квитанцию. Спасибо.

Этот голос я бы узнал из тысячи. Негромкий, музыкальный, почти
поющий – он может быть весь разложен на ноты. Уличный терминал
«прием платежей» выплюнул копеечный чек и вежливо поблагодарил
женским голосом. Я поблагодарил в ответ.

Она была ослепительна. Красива спокойной, естественной красотой
нордической богини. Практически безупречна. Без тени
надменности, просто всегда в своем праве. Вряд ли она хоть раз повысила
на кого-то голос – но ее слушали, словно звучал
какой-нибудь редкий музыкальный инструмент... не знаю, может быть,
арфа.

Мы коротко улыбались друг другу, встречаясь в коридорах редакции.
Если не ошибаюсь, она там заведовала чем-то вроде канцелярии.
Изредка перебрасывались парой слов – она всегда куда-то
бежала, наверно, по канцелярским делам. Поняв, что разговора не
будет, я разрубил узел.

Просто набрался наглости, пришел к ней в офис и попросил её выйти на
пару слов. И мы вышли. Сбивчиво от волнения, но достаточно
прямо я объяснил, в чём дело. И получил музыкальный,
доброжелательный отказ. Что ж, я был рад.

А через пару дней она мне приснилась. В том сне она тонула в
каком-то тёмном горном озере; я машинально бросился в воду и вынес
её на берег. Ещё через пару дней я рассказал ей свой сон.
Похоже, это был единственный раз, когда она выглядела выбитой
из колеи: как оказалось, в детстве она действительно
тонула... и её действительно вытащили.

Не знаю, кому пришла в голову эта мысль – записать её голос для
терминала. В принципе, ничего удивительного: мы долго делили
офис с той фирмой, что обслуживает эти автоматы. Выбор был
очевиден: этот голос действительно стоило увековечить. А
поскольку дела у бывших соседей идут неплохо, я, видимо, обречен
его слышать до конца дней.

***

Я иду по Газетному мимо Успенской церкви, читаю «Царю Небесный».
Сверну на Никитскую улицу и там, у Малого Вознесения, начну
снова. А после сверну в Леонтьевский и сквозь высокую арку в
его начале проникну уже на Тверскую.

Конечно, я не разговариваю с домами. Я не пишу сентиментальный
роман. Просто ландшафт наводит на мысли. Живи я где-нибудь в
Зябликово, в любой другой вороньей слободке на «о», на что бы я
там смотрел?

Я меньше всего хотел бы сочинить «Зависть», «Белые ночи» или
«Дневник неудачника». Нет, я предпочел бы сочинить счастливую
детскую сказку из тех, что читают ребенку вслух, когда ребенок
болен ветрянкой, коклюшем или ангиной. И помогает лучше
лекарств, и помнится потом долго.

Повсюду рыхлый, сырой декабрь, пластмассовые елки и распродажи.
Собственно, рыхлым был бы и март. Классических сезонов в столице
нет, а есть лишь месяцы рыхлые и месяцы душные. В
полумраке, за низким дощатым столом, прикрутив фитиль антикварной
лампы, я вижу через окно, как пляшут бродяги на площади.

Кто будет плясать на площади в декабре? Jo bona Saturnalia. В
проулок втиснулся мезозойских размеров джип, влекомый как бы
усилием воли тщедушной белобрысой девчонки, почти невидимой за
рулем. «Лягушонка в коробчонке едет» – съязвил машинально и
про себя. Уже принесли обед; на площади всё орали – барана они
там режут..?

На днях забрел в цифровой салон, повертел в руках размалеванный
dvd-box: «…зажигательная смесь киберпанка и неолита не оставит
вас равнодушным…». А врут. Оставит. Смесь киберпанка и
неолита – точная характеристика нулевых. Чтобы понять нулевые, не
нужно быть политиком и философом. Достаточно иметь немного
вкуса.

Вон те мобильники на витрине – черные лаковые кирпичи. Говорят, при
проклятом царизме так выглядели калоши и рояли. Прошло сто
лет, снова пришел новый век – и снова элегантный, как рояль.
Другого стиля наша belle époque не знает. А скоро они
напялят цилиндры и шапокляки. И будут резать барана.

Видали вы когда-нибудь африканского императора в парадном мундире?
Он как бы вот только что зажарил и съел какого-то белого
генерала. Ну а мундир позаимствовал…

Лет пятнадцать тому назад деревья на улицах стали украшать
электрогирляндами, совсем по парижской моде. Казалось, почти Париж. А
оказалось – Рио-де-Жанейро.

***

Шагаю вдоль по проспекту, несу канистру с водой. Дорога заледенела,
балансирую. Проспект весь изрыт таджиками, в центре его
зияет циклопическая воронка, сделавшая бы честь новейшей
авиабомбе. Стройка сегодня почти пуста – мороз стоит
исключительный. Бытовки, фургоны, бараки кучами лепятся по краям, но их
обитателей не видно.

«Скоростное многополосное движение» вконец застопорилось – прямо в
узкой щели между воронкой «тоннеля» и серым горбом «эстакады»
не разошлись бульдозер с мусоровозом.

Злорадно оглядываюсь. Что, покатались, суки? Но как же холодно…
вот-вот протащат на санках тело – такое впечатление, что
вот-вот. Я жмусь к стене, пропуская воображаемые санки. Снимаю
шапку.

Жесткие, цвета пакли волосы острижены коротко. Вытертый шерстяной
бушлат, крупной вязки черный неряшливый шарф. Коротко звякнул
Iphone в кармане – тоже весь вытертый и допотопный, взятый
по случаю. Наплевать. Он вечно молчит и молчит – его бы
следовало разбить об стену. К тому же в руках у меня канистра
святой воды.

К счастью, прохожих нет. Мне часто кажется, что все они знают
какой-то большой секрет. Скажем, пока я валялся дома с ангиной, их
всех собрали на некий тайный спецкурс и рассказали, как
жить комфортно, успешно и качественно. Думаю, это произошло еще
в школе. И все они знают, что я не знаю. Чувствуют, как
акулы кровь.

«Жить следует так, как будто ты уже умер» – цитирую я Мисиму. Вроде
бы Мисиму, да. Отчего, подобно Мисиме, я не иду на безбожных
таджиков с подарочным самурайским мечом, отчего не бросаюсь
с гранатой под гусеницы самого главного и самого уродливого
бульдозера? Пытаюсь вычислить свою пассионарность – выше
она инстинкта или не выше? Выходит, не выше.

Нить мысли постепенно уходит. Есть только лёд на дороге, свет
фонаря, медитативный, ритмический скрип канистры. Нет пункта
назначения, нет стройки вокруг – пусть даже они дороют до
девятого круга, пусть даже до центра земли – я вряд ли сейчас
замечу.

Им просто хочется ездить по выходным на базар, как делали сотни лет
все их колхозно-крестьянские предки. Флаг в руки.

Снова коротко звякнуло. Что им надо? «Баланс вашего счета
составляет... пожалуйста, пополните ваш баланс...» – ага, конечно.
Надо найти терминал. Нет, правда, надо непременно найти
терминал...

– Возьмите вашу квитанцию. Спасибо.

Москва, 2009 г.