Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Первая книга стихов

Часть первая. Воспоминания шпагоглотателя

***
размышляя над звуком «щe»,
Я подумал, что он, вообще,
Годен для музы.

Щи, Щиракузы, взятие Щеглиной горы – 
Мы, на самом деле, равны
Своим аркебузам.

Гулянья в окрестностях тьмы.
– Далеко ли здесь до войны?
Воин ощупывает штаны,
Напрягает руку.

Выкатив бочку песка и
Расположившись у леска,
Отряд рассматривает щенка
С татуированным пузом.





***
Я был младшим в семье большой.
Моими здесь были:
стул,
собачка,
сверчок,
чих и чох,
слова из обеда и пыли.

Но появлялось старшее старших.
Вносился с изюмом калач.
Начиналось веселье...





***
Олоферн с корешами,
Бившиеся с лягушами,
Вернулись с войны.

Их встречают стихами,
Обмахивают лопухами
С боков и спины.

День мышиного каруселья,
Распечатанного веселья
С сухой пастилой.

Избавители от заразы,
Фантомасы и карамазы,
Оседают на унитазах,

Обретают покой.





***
иногда он пел без вина
играл без струны
выходя в половине первого
ночи на улицу

где тусуются кошки
и мочатся псы
а в поваленной урне
философ
видит примету истинно
демократических перемен
а в поваленной урне философ

многое миновало
и многое будет ещё
но никогда не перестанет сердце
радоваться
тихой радости
исполняются крики поймавших такси
бабу
кайф на колёсах

тлеют головёшки неона
сторож ест голубцы
изрыгая при этом
то ли ох то ли вах
то ли вохр-р

иногда он пел





***
жила-была
бабушка
у серого
козлика

в пятницу во второй половине дня
на кладбище можно встретить кузнецовых
трещат дрова
сгорает кладбищенский сор
звучит комариная музыка

полное блюдце для птиц
аккуратно покрашенный столик

левша у блохи
охотник у пса 





***
смотрящие в стену

дети! дети!
высовывайтесь из окон
кричите о мчащемся мотоцикле

шелушащие штукатурку
ревущем рвущемся мотоцикле
который знает такие дороги
который имеет два сиденья
который пахнет бензином

тихий час
манная каша
нянечка бранится на вову

мамочка
мама
я хочу заболеть!
не води меня в детский сад





***
Голубка пой о своём
ветхую песнь любви
пленительную как снег
реальную как черты лица

голубка пой о своём
воркуй и пой без конца
может быть это Дом
может быть это сны

я устал повторять слова любви
я устал от произнесенья их
я устал но любовь всё о своём
повторяет один и тот же стих

Голубка 





***
любовь хватит любовь
подстреленные воробьи
ладошки нищих старух
допитый стакан вина

любовь знаешь любой
из тех что тонут в толпе
хотел бы идти за тобой
но ты как всегда одна

отброшенные в темноту
обученные невпопад
любить не того не ту
а изгородь или сад

скамейку в мёртвом дворе
колючий дождь в декабре
известное стихотворе-
ние о пользе утрат

актёры вошедшие в роль
сначала забывшие текст
потом что включён мотор
и наконец о себе





***
какая любовь?! электричка
поскользнувшаяся на огрызке
летящая сквозь омутище
чёрное 
петушки

уехать бы отсюда
уехать
куда же
не знаю
да хоть на край света
не выйдет
почему же
не выйдет
да мы и так на краю





***
спи спи какие звёзды?!
по чёрной пашне пьяный Саврасов
пьяный Мусоргский пьян Ерофеев
спи спи спи

какие звёзды зерном точёным
мордой порченой под самой под чёрной
аще не выпьет не воскреснет
спи спи спи





***
            А. Блоку

вокзал
ледяная дорожка
вспомнить номер автобуса
девяносто седьмой
отойти от двери
выходите или нет

сорок три года
радиослушания
жить одной жизнью с соседом по комнате
пить и любить свою родину
купить велосипед

парки не в силах обрезать очередь
белизна снега
чернота копоти
самое страшное лёгкий обморок
и стой ещё пятьдесят

вокзал
ледяная дорожка
срочно вспомнить номер автобуса
девяносто седьмой
отойти от двери
дк
райком
горсовет





***
И глядя на этих двух почти пожилых

подтаявший снег замёрзнет чтоб снова растаять

понимаешь, война
бедность не приведи господи
может быть что-то не получилось
потом
эпоха всеобщего энтузиазма
первых полётов в космос
что было то было

гниющие шпалы
обходчик с сомненьем поддел сапогом костыль

и глядя на них теперь
обменивающихся друг с другом журналами
расспрашивающих о здоровье общих
раскланивающихся после воскресной службы
вообразить

Соня
как я любил
снимая с тебя всё, целовать твои подмышки

Часть вторая. Жизнь на лодочной станции

***
Ты помнишь вешние вишни?
Щепотки белого снега.
Как мы смеялись!





***
мы остались вдвоём после первого часа знакомства
расстались гораздо позднее

отчаянье в отложениях похоти?
нечто шитое белыми нитками не судьбы 
а того баламута?

я честно кладу
руку на сковородку в аду

но она остывает





***
днём мы бывали одеты и потому забывали
купить свечей

твоё смущенье
твоё забытьё
твои улыбки

я помню лишь это
а остальное
становилось мной

так себя ли забыть





***
свойство памяти
окружая
целовать в глаза

прикасаться
тонкими пальцами к позвоночнику
подставлять губам плечи
замирать
отводить лицо
улыбаясь
смотреть без мысли в пространство

свойства памяти
каталог происшествий которым
нет числа

но всегда есть конец





***
«Сегодня,
мы будем сегодня», –
звенят-цинцинатят дрова

о жизни,
о том, что угодней
для оной: дела иль слова.

И так,
засыпая украдкой
и мысля основу основ,
раскапываю
лопаткой
каминной
коренья
снов.





***
такая шептунья ночь
нежинская канатоплясунья
как будто кто-то по крыше ходит
и ждёт твоего «замри»





***
Любовники долгой ночи,
ловцы ночных сигарет,
умеющие на бегу 
прикурить от огонька такси

любовники долгой ночи,
погасившие в городе свет,
танцующие без пальто
с двух и до без десяти

Так странно





Из Арто Линдсея
Теряет ли роза цвет в дождь?
Крошит ли время край скалы?
Оставляют ли губы мои тень на твоей спине?
Теряет ли роза цвет в дождь?

Дрожание, капли, ветви, окна,
капли, листья с дерев,
горы, медленный ветер, горы,
теряет ли роза цвет в дождь?

Если бы я не был здесь,
твои глаза видели бы то же самое?





***
теплота лебединых дней
я всё ещё помню

как мы катались на лодке с девочками
ангелы нашего романа
светлый и рыженький
считать ли его
странным –  к примеру, финал
не просто открытым
а прямо распахнутым настежь
в сад
в многоточие поля
далее пони или воздушным шаром

превращая 
к о н е ц
лишь в повод для
ц е л о в а т ь с я





***
ты носила простые платья
и ходила ко всенощной по субботам
к обедне по воскресеньям

я любил все твои приметы
которые знал и не знал
я встречал тебя
когда выбегал из подъезда
на улицу
удары колокола
шаг
блаженный лай собаки
небо
два шага
ты

потом

потом стал реже бывать дома
она оказалась классной девчонкой
мы познакомились на дне рожденья
и вот живём у неё

в общем полный порядок
за городом видно как дымят трубы
юноши чинят мотоциклы
мы очень счастливы с ней

но бывает
дни так похожи
как кленовые листья
или вода в озёрах
что заехав к родителям
твои платья стали ещё проще
спустившись на улицу ниже
а сама ты ещё красивей
я захожу в нашу церковь
ты по-прежнему слева
и ставлю свечу за тебя 





***
парашютист Букстехуде
о чём Вы думаете зависая
между ясной небесной твердью
и северно-немецкой органной школой

о каких особенностях субдоминантаккорда
в хорале «Господь – моя сила»
какую
из чешуйчатых любецких крыш
Вам хотелось увидеть больше всего

летний снег
господин над лесом
делающий пометы на нотном стане
перемещающийся в направлении ветра
и вновь уходящий вверх





***
астрологический сакраментум
общество спасенья на водах
я могу протянуть тебе две свои
я протягиваю тебе
остановившиеся
на перекрёстке
случайно сложенных рук
обсуждают приметы тела
звук
сладостно лепеча
перепутался с цветом твоей беретки
осень
до Рыб далеко





***
каждый день начинался с того что
бабушкин медальон
он хранился тобой
в двух поцелуях от сердца

вечером
обсуждая цены
ты опять мечтала о счастье
пышном и покалывающем как роза

ничего не менялось
церковные мыши
мы по-прежнему жаждали стать
церковными старостами

лишь глубоко ночью
открыв от отчаянья глаза
мы вдруг понимали –  счастье
давно остановило часы в нашем доме
ведь даже если
мы завтра не сможем подняться на работу

я всё равно люблю
и хочу тебя
а я всё равно люблю
и мечтаю кричать с тобой 





***
такая как будто бы осень
вальсирующая на тра-та-та
танцующая по восемь
парные листопа

и значит ли если над миром
зависла желтя круговерть
что в каждом готовя могилу
сложила костры свои смерть





***
рука приложенная к стене
дома ночного

за окнами ветер
неозначенных праздников

на чётках вечность
без пятнадцати бусинок

                28.Х.1990





***
бегущие от полудня
мимо заборов с разноцветной бумагой
юношей вынимающих занозу
факиров с яйцом в горсти

бегущие от полудня
паломники в страны востока
и севера – скорее второе
то что должно спасти

любовь 
остаётся любовью
зимняя лень декабрьской дрёмой
витражной пылью цветными снами
чашкою на столе

бегущие
лаокооны
пускающие воздушного змея
отец и дети
линия моря
счастье
конец пути





***
видеть тебя
как одна рука за фортепиано
мечтает о встрече с другою

желание музыки подразумевает готовность расстаться

жизнь
раскинув нас в стороны
играет
я жду я люблю я хочу
видеть тебя

и вариации
встречать на вокзале
полуневеря расспрашивать о
погоде в москве
ужасаться падению температуры непостоянству солнца
предлагать: лимонад?
музей или спать?
петь
раскинув руки
создавать постоянный ток любви

разрешая всё в тонику
разрешая нам встречу





***
Говорить с тобой голосом Песталоцци
или дельфийской оракульши, переставшей курить траву.
Говорить, выплетать
волосы –  из твоих,
пальцы свои –  из твоих.

Сегодня 30 декабря.
Здравствуй! 





***
Ты приехала на Рождество
и уехала Рождеством
как жить в Париже с дважды
рождающимся Христом
как жить русскому с дважды
праздничной ночью
смотреть направо как прямо и видеть воочию

я люблю Тебя, Господи
я ходил в твой волшебный сад
и даже когда я спал
я желал вернуться назад
туда
под сень равно удивительных дней
слетающих словно ангелы
с двух сторон
к новогодней ёлке 





***
я просил подаяния у снега
он ложился и таял
кружился и не был
и не спрашивал быть иль не быть

всё как прежде: безумное красивое небо
посылает на наши усталые просьбы
бесконечные жертвы
они перед смертью
омывают нам руки
и молят любить 





***
говорить
молчать
не уметь ни того ни другого
забывать о присутствии «тэ»
праздновать верное «эр»

алфавитные всполохи дел
упорядочивание немого
непослушливого немоегó
нерасслышанного как хотел





***
слово слого логос
в один и тот же огонь
льзя ли войти дважды?





***
«К сорока годам
мужчины становятся одержимы 
идеей смерти».
Торнтон Уайдлер.
Я думаю, раньше.
Je pense.
Descartes ?
A gospel.
Надпись на фоне баптистского храма:
I want Jesus to walk with me.
Приведи
туда, где хвалят Тебя.
Корми меня мягкой пищей.
I want.





Перевод с американского
вычитать из сочетания
воды и шума,
дождя и крика
своё новое прозвище,
новое дело
торговца ширмами
и Сердолика

резчик по опиуму,
световар,
стреножник,
Евгений Терентьевич,
вальсификатор бала,
я бродил там где не был,
был где придётся,
никогда не считая
много ли, мало

я сколачивал будку,
рядился мороженщиком,
позировал с пони у монумента,
отсыпался в кизиле,
салютовал полиции,
о цене эскимо говорил «кватроченто»

что-то было мне близким,
что-то было сиреневым,
десятина с получки
шла на покупку корма
птицам с набережной.

Чистота безумия
прямо зависит от уважения к нормам.