Год (30 июля 2001 – 29 июля 2002)
="bn.jpg" hspace=7>
|
30 июля
Кассандра – мантис,
и в этом нет никаких сомнений. Но была ли она при этом профетом?
Адольф Готтлиб |
Ответ Эсхила однозначен: Кассандра была лишена дара профетизма, о
чём свидетельствует вся сцена из «Агамемнона».
Елена Приходько. Двойное сокровище
И-мейл-интервью о молчании
закончилось, плавно и неизбежно, на птичках, которые орут у Айги по
утрам в Клишах. Утром отослал последнюю реплику.
Сделать вторую часть – о звуках и шумах?
Проинтервьюирован для досье «Тайна»: руководитель музыкальной группы
«4'33''» и автор звуковой дорожки к фильму «Страна глухих».
Хотелось бы какого-нибудь следователя растормошить. Могутов обещал
криптографа. Тоже неплохо.
Автора детективов? Факультативно. Интереснее люди нелитературные,
испытывающие первоначальный шок, когда им предлагают
поговорить о тайне и молчании. Но в то же время связанные с таковыми
профессионально.
31 июля
Париж – июльский жук
О разнообразие живых организмов! В эту жару Могутов как ни в чём не
бывало пьёт вечером в кафе красное бордо. Я спасаюсь
панашем.
Бо'льшая часть народа разъехалась.
Одни мы сидим в Париже, между домом и муффтарскими кафе.
Но для тех, кто понимает и у кого есть трёхскоростной вентилятор
/как у меня, например/,
Париж в июле обладает своими прелестями.
Улицы пусты.
Туристы ходят по трём проспектам, описанным в справочнике.
А в августе жара вообще спадает.
В сумерках город из-за людской пустоты напоминает гигантский
кинопавильон, заброшенную чинечиту. Хочешь – снимайся, хочешь –
смотри.
Впрочем, Париж Парижем, а пара недель в Бретани – непременно. В том же августе.
1 августа
Сырорыбоя'дение
Список – по степени вкусности:
– белый тунец,
– дорада,
– красный тунец,
– сёмга.
В некоторых японских ресторанах, дабы создать впечатление
разнообразия, подают в качестве сашими сардину. Я очень люблю сардины,
поджаренные на барбекью, но число сортов рыбы, годных для
сыроядения, крайне ограничено.
По нынешней жаре вопрос питания приобретает особую актуальность. На
мой взгляд, сырая рыба с рисом /соевый соус и лимонный сок
подразумеваются/ + белое вино дают идеальный обед.
Вопрос: какое белое?
Мой ответ: предельно нейтральное. Любой привкус в такую погоду
становится вкусом, любой вкус раздаётся канонадой во рту. Поэтому
не мудрствуя лукаво я иду в ближайший «Николя» и покупаю
шеверни /37 франков бутылка/.
2 августа
Старикосы шестидесятых
Слушаю «Anutha Zone» Доктора Джона /98 год/.
Старикосы шестидесятых, которые, несмотря на sex & drugs, выжили и
продолжают играть rock'n'roll, начали снова творить чудеса.
«Мосты в Вавилон» «Роллингов» /97/ сравним с любым из альбомов
60-ых-начала 70-ых, которые критика строго предписывает любить.
А какая Эта Джеймс со своим «Матриархом блюза» /2000/ и «Gotta Serve
Somebody» Дилана, открывающей пластинку!
Ребята, не боись, нас ждёт счастливая старость! Надо только быть верным себе.
Две истории про Фрэнка Заппу в Москве
со слов Шкодэна.
Дело было в конце 80-ых, когда любопытствовавший западный народец
покатил в СССР смотреть на перестройку. Приехал и Заппа.
Приятель состоял при нём переводчиком.
История первая.
Усатый-полосатый хоть и жил в гостинице «Россия», но по Красной
Площади не ходил из принципиальных соображений, говорил, что ему
мешает труп. Чем не «Москва-Петушки»?
Вторая.
Заппа хотел повидаться с Александром Кайдановским, потолковать на
предмет совместных кинопроектов; у Кайдановского уже была
репутация значительного режиссёра.
Пришли к АК. А тот в своей коммуналке полы моет, по графику. ФЗ
долго не мог понять, в чём дело, пришлось ему график помывки
общекоридорного пола показывать, переводить и объяснять, что к
чему. «Да-а, – сказал Заппа, вникнув. – Вернусь в Америку,
расскажу – не поверят».
3 августа
Когда начинается новый год?
Смотрел ежедневники в «Жибер Жозеф». Все начинаются первым сентября.
В том смысле, что год кончается отпускным и каникулярным
забытьем, а дальше – всё по новой.
Кроме того, есть день рождения, когда пересматриваешь записную
книжку на предмет друзей и знакомых, гардероб и мысленный список
лавок, в которых можно купить вкуснятинки. Причём и то, и
другое, и третье год от года варьируются.
Наконец ночь с тридцать первого на первое.
По чувству перемен и количеству сюрпризов – сильнее всего первое
сентября. Хотя и школу давно закончил, и учебный год в моём
Институте восточных языков начинается аж в конце октября. Но
вот первый спектакль сезона, концертик какой-нибудь, и
чувствуешь – задышал, зафантазировал. Дамы демонстрируют
свежеприобретённый загар и купленные в какой-нибудь экзотической
дыренции украшения. Друзья смотрят иначе, задают новые вопросы, а
ты нет-нет, да и тоже отвечаешь по-новому.
4 августа
Разговор с Бурчем,
год назад переехавшим в Марсель из Парижа и теперь жалующимся на жизнь.
Я: Но у тебя и в Париже были депрессии.
ОН: Да, там были депрессии. Но здесь у меня ***!
6 августа
Фотография Кайдановского
Есть в Париже дом, а в доме – холодильник. На дверце же холодильника
фотография Кайдановского.
Фотография была подарена им хозяйке дома по её просьбе. Видимо, под
рукою не оказалось ничего, кроме обыкновенной карточки
размером три на четыре. Обладатель лица и тела по пояс смотрит в
камеру просто, устало, без затей и сталкерски-аутического
мистицизма.
Получив снимок, его сунули в карман, а затем постирали вместе с
брюками. Рамка исчезла, цвет рубашки угадывается с трудом.
Я вижу его уже года четыре. Раз в месяц, иногда чаще.
Из поездок в Россию хозяйка квартиры и холодильника вывезла любовь к
кухонным посиделкам. Не знаю, оттуда ли её любовь к чаю, но
он у Сесиль отменный.
Мы сидим на кухне и говорим о новом фильме Сокурова /она сыграла
госпожу Бовари в «Спаси и сохрани» и с тех пор неизменно
интересуется Саша'/, о её дочках, которые выросли, о том, почему
Мондриан, будучи в гостях у Родена, пересел так, чтобы не
видеть деревьев в окне, о том, что не стоит сверлить новые
дырки в стене, а лучше использовать уже имеющиеся, о том, что...
О Кайдановском мы не говорим. Мы говорили о нём один-единственный
раз, когда была рассказана история фотографии.
Тем не менее получается, что в последние четыре года, раз в месяц я
думаю о Кайдановском.
Это много. Тем более, что ни до ни после посещения этого дома я о нём не думаю.
Мыслей на его счёт у меня раз-два и обчёлся.
Я думаю о том, что если бы его выпустили, он мог бы спасти «Ностальгию».
О том, что «Евангелие от Марка» и «Жену керосинщика» я, пожалуй, специально
искать не буду, но при случае схожу посмотрю.
О том, что это, интересно, за фильмы серии «Б», в которых он играл
на Западе ради денег, о чём сам говорил Сесиль?
Всё.
Я не верю в то, что бессмыслица повторяется. Непонятный, пусть и
чуждый нам факт в конце концов проясняет себя, или мы сами, не
желая выносить умственного
беспорядка, наполняем его значением.
Хозяйка наверняка давно не замечает фотографии. Тогда как для меня
она становится всё значительнее.
Интересно, чем это кончится?
8 августа
Способствует ли личная дружба с художником
/artist-ом вообще/ лучшему пониманию, большему переживанию его творчества?
Почти всегда оказывалось, что увы нет.
Что жизнь и творчество в данном случае надо разводить.
Наивно ли ожидать от художника, что его жизнь окажется такой же прекрасной
/шокирующей, изысканной и т. д./, как и его работы?
Каковы возможные типы отношений художника и человека в человеке-художнике?
Искусство как лучшее в нём.
Искусство как сфера вытеснения худшего, отравляющего жизнь.
Органическое слияние жизни и искусства.
Что ещё?
Другой близкий по смыслу вопрос: о пользе от чтения биографий.
Всеволод Гаккель, бывший аквариумский виолончелист, в своих
воспоминаниях почти маниакально указывает: «посидели у Х», «немного
покурили», «играли 30-40 минут». Предполагается, что в этом
и заключается «то, что было», то, что позволяет резать
правду-матку о главном персонаже «Аквариума». Смотрите, я всё
описываю честно, а потому имею право сказать, что БГ – сноб,
жадина, торгаш, эгоцентрик!
Не берёт.
Гребенщиков остаётся самым туманным персонажем воспоминаний.
«Правда-матка» отнюдь не уменьшает обаяния БГ-шных песен и, что
особенно печально /а зачем тогда читал?/, – никак не помогает их
лучше понять.
9 августа
Пустая квартира
Сегодня приезжает мама. Наведался в Юрину квартиру, где она остановится.
Пустые квартиры друзей в отъезде: вот тут, тут сидели, шумели,
плясали, ели, пили... И вдруг тишина. Только фотографии Лены,
Юриной сестры, на стене напоминают о тех, кого здесь видел.
В пустом доме явно продолжается жизнь. Зашёл на кухню – на полу
несколько разбитых пробирок, в которых хозяин проращивает
бамбук. Посмотрел, не открыто ли окно – может, ветер нахулиганил?
Нет, закрыто. Живности в доме тоже никакой. Чего это им
взбрело на стеклянный ум – падать?
Два самоката на полу в передней замерли враскорячку – как будто за
минуту до моего прихода занимались любовью, а теперь
прикидываются невинными мальчиком и девочкой. Да ради Бога,
продолжайте. Только объясните, где совок.
Кукла, висящая на люстре, не обратила на меня внимания, целиком уйдя
в созерцание пола.
Совок нашёлся. Мешки для мусора тоже. В морозилке обнаружилось
полторы бутылки водки.
Выпил стопку. Вторую. Закусил мятным шоколадом, подтаявшим во
включённом холодильнике. Ещё одна загадка: что происходит в
холодильнике, пока нет хозяев?
Таинственен мир.
10 августа
Les divorcés
– «разведённые», название французского пирожного. То есть в самом
что ни на есть смысле «развода и девичьей фамилии».
Есть ещё «монахини» и «дипломаты».
Прогулялись до новой Национальной библиотеки.
Продлил читательский билет. Особенно интересно смотреть сверху на
сосновую рощу внутри огромного библиотечного колодца. Когда
работаешь внизу и, проходя по коридору, смотришь на неё
оттуда, глаз цепляется за тросы, которые держат деревья, и это
мешает.
В библиотеке пусто. Сотрудница, занимавшаяся билетом, сказала, что
такая благодать – примерно до пятнадцатого августа. Потом
приезжают иностранцы и плотно сидят за книжками со своими
компьютерами. А где в это время читатели-французы? Перемещаются в
заграничные библиотеки? Или-таки нежатся по деревням на
террасах и пьют пастис?
Если с собой много вещей, выдают прозрачный портфель, в котором всё
ваше имущество просматривается. На предмет бомбы или
украденной книги?
Прозрачные портфели с тетрадками, ручками, шоколадками, мобилами и
прочим выглядят как произведения концептуального искусства.
Почти коробки Дюшана.
В Бретань в деревню до двадцать пятого.
Книжек с собой не брать – всё равно не читаются. Буду читать газеты.
Нужен повод, чтобы утром совершить променад до городка.
Впрочем, есть у меня там одна книжка. На триста с лишним страниц –
про этот самый городок. С бретонской этимологией местных
названий, которые одновременно объясняются через латынь. И то и
другое выходит складно.
Музыки никакой.
Трубок с собой тоже не брать.
В деревню важно вовремя приехать и вовремя оттуда смыться. Тогда она рай.
Иначе тоска, дожди и отсутствие аппетита.
А так: камин, дубы с орешником, ежевика, рынок раз в неделю /событие!/.
В этом году Могутов с семейством надумал снять на неделю кораблик и
поплавать по тамошним рекам. Уверяет, что будет проплывать
километрах в пятнадцати от нас.
Предлагает съехаться на велосипедах.
20 августа
Бретань. Море
В одном из августовских «Чарли эбдо» цикл карикатур на отпускную жизнь.
Дюпону из «Приключений Тентена»/. Они немилосердно пресекают
любые попытки отдельных граждан уклониться от строгой схемы
вакационного времяпрепровождения. Вот полицаи надели
наручники на одного из уклонистов и вывернули ему руки.
Арестованный: «Но я не хочу ехать в этом году на море! Я хочу остаться
дома». Менты: «Грязный извращенец!»
Показываю карикатуру. Естественно, с толстым намёком. Слышу в ответ:
«Смешно. Но мы хотим ехать на море!»
Едем. За несколько дней опробуем несколько пляжей. Везде узкая
полоска песка, мелкие колючие камни в воде, огромное количество
водорослей. Преогромное – народа.
И тем не менее каждый день – на море.
Единственный раз, когда купание доставило удовольствие, – на острове
Монахов. На карте острова указано три пляжа. Из чего
железное заключение: купаться где угодно, только не на них.
Катим на велосипедах через весь остров сквозь зелёный туннель
деревьев. Доезжаем до берега со скромной голгофой на поляне.
Тишь. Каменная горка для спуска кораблей уходит в океан. Двое
подростков с молчаливым сосредоточением ныряют и кружатся вокруг
своей лодки. Бородатый мужичок, уперев руки в боки, щурится
от солнца на берегу. Чёрная лохматая собака тихо фыркает,
пробуя воду. Велосипеды. Две доски для серфинга. Кусты ежевики
с тёплыми ягодами.
Неизменные декорации и персонажи единственно нормального купания.
Кажется, что это труппа бродячих актёров, сопровождающая меня
по жизни и делающая её приемлемой. Времени больше нет.
Земной рай восстановлен. Я ныряю и плыву в направлении камней,
торчащих из воды.
21 августа
В туалете кафе
на центральной площади острова Монахов имеется вывеска:
Важный совет
Недавно была отмечена тенденция некоторых мочиться мимо унитаза.
В общих интересах просим относиться с уважением к этим местам.
Если Вы ПРЕТЕНЦИОЗНЫ, сделайте шаг; он короче, чем Вы думаете.
Если Вы РАССЕЯНЫ, расстегните ширинку, а не жилет, чтобы не написать в штаны.
Если Вы СЛИШКОМ МАЛЕНЬКОГО РОСТА, используйте табуретку, вместо того
чтобы мочиться повсюду, подпрыгивая.
Наконец, если Вы мочитесь в сторону, встаньте боком.
Заранее признательны.
22 августа
Бранфере
Заповедник, организованный четой, в которой он был богатым, но
совершенно не интересовавшимся бизнесом французом, а она –
итальянкой, тоже мало думавшей о том, на каких деревьях растут
деньги.
Наследство было промотано с гениальной отдачей: всё ушло на
благоустройство зоопарка в Бретани. Дабы не ограничивать тварей в
перемещении, устроители понарыли каналов и поселили зверей на
островках. Таким образом и скотинка оказалась довольна, и
посетители – застрахованы от неожиданных проявлений её чувств.
Единственное исключение – кенгуру, живущие на неостровной
части, выпрыгивающие за ограду и наводящие шухер на
автостоянке.
На островах же бродят яки с геометрически совершенными рогами;
обезьяны дают бесплатные шоу; павлины спят рядом с тапирами. В
замке – кроме фотографий, писем и изгвазданных визами
документов владельцев-путешественников – гравюры Жака Кало,
изображающие персонажей комедии дель-арте /тоже монстры/, а также
картины самой хозяйки: экологически чистые пространства с
животными и людьми, не пострадавшими от грехопадения.
Большие деньги надо тратить с большим безрассудством. Тогда они
превращаются во что-то выводящее из замкнутого круга увеличения
количества разноцветных бумажек: в траву, розовых фламинго,
пену шампанского по случаю приобретения беловоротничкового
гибона.
25 августа
Бретань. Последний день
Обедали, и уже во второй раз, в ресторане, на который положил глаз
ещё в прошлом году, но дошёл до него лишь в этом. В
провинциальных ресторанах есть свой шарм. Столы – кто-нибудь знает
ресторан в Париже, где со столиком на одного человека? Мы
сидели за двухместным, прямоугольным, так на нём можно было
по-гречески возлежать. Симпатичная мазня на стенах. Ги говорил
про картину, на которой изображён местный замок, более не
существующий. Единственное свидетельство – картина в ресторане.
Нашёл картину. На ней – парадная лестница, дама в
длинном-романтическом-красном и пожилой священник. Подпись: «Господин
кюре, вы опять вернулись с большим опозданием. Ваше жиго из
барашка будет сухим».
26 августа
Примерный список парижских мест
для посещения с Паслёном:
– канал Святого Мартина /лучше вечером/;
– пассаж Бради /хороший каламбур! В смысле гуляй-не хочу/;
– кладбища Монмартр и Пер-Лашез. Гигантские молчаливые пространства
в городе, где теснота возведена в эстетический принцип;
– больничный парк при Сальпетриер;
– магазины подержанных компакт-дисков на улице Линнея. Люблю за
непредсказуемость выбора.
28 августа
Отказ от шкафа
День посвящён поискам шкафа для одежды. При этом я его не хочу. Не
хочу упираться взглядом в параллелограмм, у которого взгляда
нет.
Он встанет в углу, в нём будут висеть пальто, куртки, плащи,
пиджаки, рубашки. Рубашки можно сложить и поместить в сундук или
корзину. Куртку тоже куда-нибудь пристроить. Больше всего
места в шкафу занимают вещи, которые надеваются реже всего. Как
часто я залезаю в пальто? Неделю в год. В плащ? В сумме –
дней десять. В костюм? Чуть больше. Но из-за них в доме должна
присутствовать безликая громада, цель которой – напоминание
о том, что самое главное в жизни – быть готовым к «очень
холодно» и «очень мокро».
Я не согласен. Я затаюсь. Куплю на время дешёвый и легкий шкаф,
который собирается, а главное – разбирается очень быстро. И буду
думать.
Хотя, может быть, его просто следует расписать. Или украсить. Разно
валютными купюрами с изображениями животных. Фантиками от
шоколадок парижских кафе. Спичечными коробками: «Будда-бар»,
«Палет», «Вилла» /последнего, джазового клуба уже не
существует/. И тогда очень холодно и очень мокро получит достойный
отпор.
Как говорили старые конферансье: «На улице идёт дождь, а у нас идёт концерт».
29 августа
Везде иностранец
Гала пересказал свой разговор со знакомым киношником-французом,
который уже тридцать лет живёт в Нью-Йорке.
– Не скучаете по Парижу?
– Отнюдь нет. Мне нравится быть везде иностранцем. В Америке я
француз, во Франции американец.
– А почему нравится?
– А потому что я чувствую себя умнее других.
30 августа
Blackpool
Вполне достойное шотландское виски. Во Франции появилось совсем
недавно и продаётся только в «Николя». Цена – 75 франков. В этой
«гамме цен», как выражаются местные продавцы, далеко
оставляет за собой всё, что пробовал до сих пор. Приятный кофейный
привкус без разоблачающего послевкусия. Благородный
столбняк без похмелья.
31 августа
Смешить. Смеяться
А.Р., пересказывая свои разговоры с Бродским. Тот, говоря о Марине
Басмановой /и много-много говоря, несмотря на прошедшие
десятилетия/: «Как она умела меня смешить!»
Вспомнилось сегодня вечером в ресторане. У нас внешне наоборот, но
по сути то же самое: я смешу, она смеётся. Однажды
передразнил. Перестала смеяться и сказала: «А ты знаешь, на свете так
мало людей, которые действительно умеют смеяться». И опять
рассмеялась.
Она смеётся всякий раз, когда снимает телефонную трубку и слышит мой
голос. Но дело здесь не в моём остроумии, а в её любви.
1 сентября
Сады Альбера Кана
Сады японский и французский. Остальные закрыты из-за
позапрошлогодней бури. Выставка – автохромные и объёмные фотографии,
сделанные шофёром французского бизнесмена в Китае в 1909 году.
Медленно двигаешься в сторону – и персонажи на объёмных снимках
движутся вместе с тобой. Ощущение, что вот-вот, и машина
времени будет наконец доступна. Демонстрируют её пробные
экземпляры, но из высших технико-стратегических соображений
внутрь снимка /времени/ ещё не пускают. Очки – разноцветные: одна
линза – красная, другая – синяя. Глядишь через них – видишь
трёхмерное чёрно-белое. Снимки с тем же эффектом
воспроизведены на открытках и в каталоге.
По саду деловой походкой перемещаются девушки, охотящиеся на
фотографирующих. Поймав, заставляют подписывать бумагу о том, что в
саду можно делать только семейные снимки. Копирайт на
растения? Заинтригованный, рассматриваешь и дзенские ёлки-палки в
стереоскопических очках.
В фильме о путешествии по Китаю несколько раз сообщается, что в пути
путешественники обедали консервированными сардинами и
шоколадом. Наверняка, тогда это было изысканно-прогрессивно.
Упоминается миссионер père Fatigué. Если перевести буквально:
«усталый отец». Отец Усталый рассказывал Кану и его шофёру о
китайских нравах.
Ресторан в садах – из тех, куда ходят не ради меню /довольно
банальное/, но ради того, что вокруг. Начиная с трёх часов дня, он
превращается в чайный салон. Сидишь на террасе второго
этажа, смотришь на закопирайченные деревья и думаешь о том, как
мало бамбука в твоей жизни. Ещё раз гуляешь по саду,
досматриваешь фото, оставленные на потом.
Станция Boulogne Pont de Saint-Cloud. От неё – в трёхстах метрах,
следуя указателю. Давно не обнаруживал в Париже таких хороших
мест.
2 сентября
Отказ от книг
Если бы не спешка с переездом, хорошо было бы пожить на два места: в
первом – ты прошлый, во втором – новый, желаемый. К
переезду должно относиться как к мистической практике. Не торопясь,
будучи здесь и сейчас, перевозить /переносить/ только то,
что действительно необходимо во вновь обустраиваемой жизни. И
не чемоданами, а поштучно. Торжественно шествовать от
старого к новому дому с китайским чайничком, плоским камнем,
подобранным на океане и служащим пресс-папье. Но никак не с
собранием сочинений Льва Толстого.
Переезжающим, как беременным, следует давать декретный отпуск.
Саморождается новый человек, пусть он будет лучше старого или
хотя бы иным. Как долго надо не читать свою библиотеку, прежде
чем поймёшь, что она тебе не нужна! Заметки что ли делать на
книгах, когда её в последний раз открывал? Если не брал в
руки год, максимум два – продавать, дарить, выкидывать,
выдрав первую страницу с авторской надписью. Может, мне и нужен
только «Словарь русского языка XI-XVII веков» /там, правда,
уже двадцать шесть томов набежало/. А Булгаковы совершенно не
нужны, ни тот ни другой. Возьму в библиотеке.
Переписывать любимые книги от руки – лучше, чем за переписыванием,
их не прочитаешь.
Практиковать нечтение как активное действие. Полтора часа читаю –
полтора не читаю, причём строго по часам.
Или – хранить дома только словари, перейдя наконец от чтения
комбинаций слов к чтению слов как таковых.
5 сентября
Сходил на старую квартиру за почтой.
Возвращался в обнимку с колбой, в которой хранится букет сухих роз.
Убедился, что нужны.
Настало время носков.
А в кафе включили батареи. В «Канарейке» обедом столпотворение.
Раньше народ рассредоточивался за столиками на улице, а сегодня
– все внутри.
6 сентября
Профессия
Непонятно, но интересно.
Со вчерашней lenta.ru:
20-минутную органную пьесу будут исполнять 639 лет
В городе Хальберштадт /Восточная Германия/ началось исполнение самой
длинной за всю историю музыки пьесы: произведение звучит
639 лет. Органная композиция Organ2/ASLSP As Slow as Possible
/«Медленно, насколько возможно»/ была написана американским
композитором Джоном Кейджем /1912-1992/. По словам
представителей фонда, неторопливое исполнение этой композиции должно
создать контраст с бешеным ритмом современного мира.
Если она двадцатиминутная, то как же её исполнять 639 лет?
По-видимому, композицию просто будут повторять. Но тогда почему в
течение именно этого времени?
С другой стороны, указание, содержащееся в названии, делает
условными сами двадцать минут. Насколько возможно – медленно? Можно
ли растянуть исполнение тысячи нот на шесть столетий?
Интересная работа: быть не просто исполнителем, и даже не
исполнителем одного повторяемого произведения, а – части произведения!
Чтобы на надгробной доске было написано:
Здесь лежит А.Л.
Скромный, но небесталанный музыкант, посвятивший свою жизнь
исполнению третьего-шестнадцатого тактов «Как можно медленнее» Джона
Кейджа.
7 сентября
Cворачивающийся пол
Роберт Мазервелл |
нескольких лет, сворачивается под взглядом другого мага. Вспомнилось
вчера, когда зашёл на старую квартиру. Для чего я всё
мастерил? И пол, и остальное. Чтобы завлечь самого себя?
Новый ковролин настелили с Димычем весной. Он ещё забрал для
инсталляции длиннющую картонную палку, на которую был намотан
материал.
В старой квартире холодно. В новой – тепло. Хотя ни там ни здесь не
включено отопление. По рассеянности засунул телефонный
аппарат в холодильник. Когда обнаружил, чтобы проверить сообщения
на старый номер, положил обратно. Какая разница... Когда
человек покидает жилище, вещи теряют смысл. Холодильник
перестаёт отличаться от этажерки, этажерка – от вешалки, вешалка –
от того же холодильника.
В новой квартире холодильник тоже пока ничему не служит. К нему не
пробраться через заросли неразобранных вещей. Пылесос, шляпа
с крылышками, теннисная ракетка. Но у того по крайней мере
есть будущее. Какая-нибудь бутылка бургундского, которой
предстоит провести в этой ледяной гостинице несколько дней.
Масло. Сыр. Ветчина.
Тихо-тихо ухожу, не заглянув к консьержке. Надо бы сообщить ей о
переезде. Но отчего-то трудно. Трудно.
8 сентября
Тоннельный эффект
Гуляли с Могутовым по рю Банкье. Всё /т.е. мы/ шло /т.е. шли/
чин-чином. Похоже на облагороженную памятью Москву: зелень
вылезает из каменного городского корсета, аккуратные домики вроде
номенклатурных на Арбате. Обнаружили здание с масонским
барельефом: аллегорическая дама в компании соответствующих
штангенциркулей.
И вдруг: попадаем на Госпитальный бульвар!
То есть вот так вот!
То есть этого никак не ожидалось!
То есть, может быть, в действительности оно так и надо, но никак не
по нашим представлениям!
Могутов просто испугался. «Я уже здесь один раз заблудился», – шепчет.
Я тоже. Но вслух вспоминать не стал. /Хотя на секунду перетрухал./
Вернулись в обход, по улице Жанны д'Арк и далее по бульвару Святого Марселя.
Составить карту городских мест, в которых выходишь не туда, куда ожидал.
Fureur de vivre
Третий день кочевником питаюсь в ближайшем кафе. Стойка, зал со
столиками, в самой глубине – кухня, из которой иногда поддают
запах горячей еды. Стену напротив стойки украшают три больших
засаленных афиши: Хамфри Богарт, юная Беатрис Даль, вечно
юный Джеймс Дин. За стойкой народ: водила из автобусного парка
по соседству, хозяин типографии, располагающейся на той же
улице, племянница типографа с рюкзачком позади и роскошной
грудью впереди себя самой. Мужичина, говорящий с гулькающим
акцентом парижского простонародья, вежливый дядька-араб –
приятель хозяина. Посетители входят, но не выходят. Обед.
Животы, носы, усы, бюсты. Морщины, сутулость, утробный смех.
Кинозвёзды в упор смотрят на жующую-пьющую компанию. Кто-нибудь из
компании – очень редко – бросает равнодушный взгляд на них.
Что рождается на перекрёстке взглядов? Отдал бы бумажный
Богарт свои бутоньерку и полосатый пиджак за стакан пастиса в
грязненьком шумном кафе?
Фильм со скончавшимся в 24 года Дином называется «Жажда жизни».
Размеры вещей
Юра подарил чайничек, купленный на пекинском рынке. Крохотный.
Заварку бросаю редко-редко, в основном воду подливаю.
Отошёл на минуту от компьютера – и потерял чайничек. Долго искал.
Нашёлся под столом в ногах. А ведь целый день поит! Не хуже
самовара.
Вот какими должны быть предметы! Чтобы избежать ящиков, скулёжа,
отбитых боков у шкафа при переезде.
Субботняя ви'сочная медитация
Пью «Blackpool». В напитке не разочарован.
Слушаю All Things Must Pass образца двухтысячного года. Просто,
родившись в начале шестидесятых, любить My Sweet Lord конца
таковых. Сложнее врубиться в то же, но в версии, записанной
специально для переиздания конца тысячелетия.
Дима, когда послушал, с присущей ему категоричностью, заявил: «Ужас!
Мертвец поёт».
Я так не считаю. Поёт сказочник, бывший героем собственных сказок.
Ныне те сказки инсценируются внуками сочинителей; клеши снова
метут тротуары. А сам Харрисон, продав свой сумасшедших
размеров дом в Лондоне, переехал в Швейцарию, поближе к
клинике, в которой им занимаются.
В июне в английских общенациональных новостях – заявление лечащего
врача битла о том, что слухи о его предстоящей смерти от рака
сильно преувеличены. Дай Бог!
Самую жизнерадостную группу за всю историю рока постоянно
сопровождает смерть. Убили одного. Умерла от рака жена другого. Теперь
третий.
Лишь Ринго благополучно бухает, являясь совестью шестидесятых.
9 сентября
Персональная география
Я поселился в отличном месте. По ту сторону бульваров – китайский
городок. Теперь в любое время дня и ночи я смогу есть суп, в
котором будут тонюсенькая лапша и пельмени с креветками.
/Только что откушал./ И пользоваться палочками, не слыша при
этом нутыдаёшь.
Я смогу ходить в магазин братьев Танг и покупать в нём вкусные
вкусности. Конечно, дуриан я не куплю: Запад есть Запад, Восток
есть Восток, и им на дуриане никогда не сойтись. Но, скажем,
кокос или дикие фиги...
У каждого в жизни должен быть свой чайна-таун.
10 сентября
«Проводы» Владимира Аристова.
Есть стихотворения, после прочтения которых долго вспоминаешь, как тебя зовут.
11 сентября
Зацикленность
Приехала старинная знакомая из Москвы. Много пила. Много-много
говорила. В частности, рассказала историю о том, как она на
заре туманной юности тусовалась во Франкфурте с солидными
профессорами-гуманитариями. Был там и один
американец-литературовед, который сказал, что у него в Штатах есть друг, русский
поэт. Друга очень интересует, читают ли его на родине.
Называется имя. «Конечно, читают! – отвечает она с восторгом, –
просто даже от руки переписывают. Ведь книг нет». На дворе
87-ой год.
Литературовед просит её адрес. Через полгода приходит письмо. На
листочке в линеечку: «Дорогая ...! Я узнал, что у Вас нет моих
стихов. Посылаю Вам одно». Далее следует: «В холодную пору,
в местности, привычной скорей к жаре...»
«Нет, ну какой гениальный пиар! Он был фантастический пиарщик! Какая
красивая история должна была гулять по Москве! Скромная
девочка-интеллигенточка получает письмо от великого поэта».
«Нет, ну!» «Ну, нет!» «Пиар», «пиарщик», «пиарить».
Эпоха всёобъясниловки через «постмодерн» сменяется новой фишкой:
public relations. Вы не можете считаться приличным человеком,
ежели не вворачиваете в разговор новую мантру, новое
заклинание. Задумчивость снова изгнана из каталога состояний духа.
Д-дайте! Д-дайте нам идею! Но только одну! И только попроще!
Поциничнее! Чтобы можно было с победоносным видом
препарировать сегодняшний день, а заодно и всю мировую историю.
Ранее обыкновенного лег он в постель, но, несмотря на все старания,
никак не мог заснуть. Наконец желанный сон, этот всеобщий
успокоитель, посетил его; но какой сон! еще несвязнее
сновидений он никогда на видывал. То снилось ему, что вокруг него
всё шумит, вертится, а он бежит, бежит, не чувствует под собою
ног... вот уже выбивается из сил... Вдруг кто-то хватает
его за ухо. «Ай! кто это?» – «Это я, твой пиар!» – с шумом
говорил ему какой-то голос. И он вдруг пробуждался. То
представлялось ему, что он уже пиарит, что все в домике их так
чудно, так странно: в его комнате стоил вместо одинокой – двойная
кровать. На стуле сидит пиар. Ему странно; он не знает, как
подойти к нему, что говорить с ним, и замечает, что у него
гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит
другой пиар, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую
сторону – стоит третий пиар. Назад – еще один пиар. Тут его
берет тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он
снял шляпу, видит: и в шляпе сидит пиар. Пот выступил у него на
лице. Полез в карман за платком – и в кармане пиар; вынул
из уха хлопчатую бумагу – и там сидит пиар... То вдруг он
прыгал на одной ноге, а тетушка, глядя на него, говорила с
важным видом: «Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже
пиарщик». Он к ней – но тетушка уже не тетушка, а колокольня.
И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню.
«Кто это тащит меня?» – жалобно проговорил Иван Федорович .
«Это я, пиар твой, тащу тебя, потому что ты колокол». – «Нет,
я не колокол, я Иван Федорович !» – кричал он. «Да, ты
колокол», – говорил, проходя мимо, полковник *** пехотного
полка. То вдруг снилось ему, что пиар вовсе не человек, а
какая-то шерстяная материя; что он в Могилеве приходит в лавку к
купцу. «Какой прикажете материи? – говорит купец. – Вы
возьмите пиара, это самая модная материя! очень добротная! из нее
все теперь шьют себе сюртуки». Купец меряет и режет пиар.
Иван Федорович берет под мышку, идет к жиду, портному. «Нет, –
говорит жид, – это дурная материя! Из нее никто не шьет себе
сюртука...»
В страхе и беспамятстве просыпался Иван Федорович . Холодный пот
лился с него градом.
Как только встал он поутру, тотчас обратился к гадательной книге, в
конце которой один добродетельный книгопродавец, по своей
редкой доброте и бескорыстию, поместил сокращенный
снотолкователь. Но там совершенно не было ничего, даже хотя немного
похожего на такой бессвязный сон.
Обидно и за Шпоньку, и за листочек с «Рождественской звездой».
12 сентября
Америка
Первая реакция – фатально литературная: очень похоже на «Executive
Orders» Tom Clancy, которого читал этим летом. Там самолёт,
направленный камикадзе, падает на Капитолий во время
заседания Конгресса. С устроителями теракта читателю, не осилившему
второй том, вроде меня, не совсем понятно: в первом томе
виновным объявляют японца, но на обложке сообщается, что за
всем стоят мусульманские экстремисты.
Кроме того, Клэнси обещает: убийство диктатора в Ираке иранцами;
присоединение светского Ирака к религиозному Ирану и
образование Объединённой Исламской Республики; изобретение иранцами на
базе вируса эбола нового бактериологического оружия для
борьбы с американцами...
В Париже – атмосфера 95-96 годов. В метро снимают мусорки со стоек.
После первого взрыва шесть лет назад все мусорные баки в
метро и центре города задраили. Потом выставили рядом открытые
картонные коробки; заменили обычные баки на прозрачные
пакеты; наконец, когда подуспокоились, установили обычные
мусорки, но с узким отверстием. Этих памятников борьбе с террором
до сих пор по городу стоит немало. Были ещё призывы в метро
немедленно заявлять о любом подозрительном пакете. И
автоматчики у входа на станции.
Объявления вчера уже слышал. Автоматчиков пока не видел.
Полная исламизация планеты – это как? Самки пингвинов в Антарктиде,
надевшие паранджу?
Америка. На следующий день
Вчера проходил мимо кафе Лунеса. За стойкой сидели тихие граждане
и слушали репортаж о событиях в Америке. Сегодня в кафе всё
как обычно. Звучит бодрая музычка, про вчерашнее не
говорят. Точнее, не говорят взрослые. В углу зала сидит сын
хозяина, перед ним блюдо с жареной картошкой. Приставив ко рту
кулак, он имитирует ведущего новостей: «В Нью-Йорке два
самолёта...» Тётка с перманентной завивкой поворачивается в его
сторону: «Хватит. Я уже об этом слышала». Ребёнок замолкает,
придумав новое развлечение.
13 сентября
Роман-роман
Почему? Отчего? Кто сказал, что надо обязательно писать роман?
Потому что большинство премий дают за опус в этом жанре? Потому
что роман и – критика, роман и – разговоры вокруг, роман и –
дэвушки, роман и – Леон Толстой?
Откуда эта одержимость? Я думаю о романе в супермаркете, когда вижу
помидоры: чистенькие, гладенькие и без вкуса. Вкусный
попадается редко, по недосмотру торговцев; обычно он с гнильцой.
Есть название, которое приходит в голову прежде всего. Из него, как
из имени, задающим всё, вплоть до фонетики текста, вырастает
остальное. Есть первая фраза. Есть общее ощущение пути.
Никогда не знаю, сколько страниц займёт текст. Одно верно написанное
предложение даёт энергию для написания следующего. Текст
вы-писывается из себя, как верёвка из шляпы фокусника. Вынул –
кланяйся и уходи. А не ложь взад и не вытаскивай по новой –
сразу заметят.
14 сентября
Очки
При тщательном разборе перевезённого имущества обнаружилось, что в
доме имеется четыре пары очков.
Первая пара – для плавания /хранилась вместе с купальной шапочкой/.
Вторая – солнцезащитные оранжевые. Мир выглядит в них веселее, чем в
обычных чёрных. Купил по случаю наступления нового
тысячелетия.
Третья – для наблюдения солнечного затмения, с линзами из серебряной
бумаги. Приобретены на волне всеобщего ажиотажа позапрошлым
летом.
Четвёртая – для рассматривания объёмных фотографий Китая, сделанных
шофёром Альбера Кана в начале прошлого века.
А я считал, что у меня хорошее зрение...
15 сентября
Америка. Телевизоры и фонтаны
Сидели с Натальей вечером в кафе на Сорбонской площади, рядом с её
гостиницей. Шумят только что установленные фонтаны, перед
глазами фасад бывшей университетской церкви, над головой ещё
зелёные липы с редкими пёрышками желтизны. Официант
пожаловался: «Пусто. Все смотрят новости. Обычно здесь в пятницу
вечером яблоку негде упасть». И опечаленный пошёл выполнять
заказ.
16 сентября
Переезжающему
Тема для систематической медитации во время спуска /без лифта/,
погрузки и доставки ящиков на новую квартиру, а также
последующей расстановки вещей. Китайская пословица гласит:
Для жизни необходимо семь предметов: дрова, рис, масло, соль, соя, уксус и чай.
Н.В. Захарова. Искусство и традиции китайской кухни
18 сентября
Шкодэн попросил купить для своего аквариума карликового тетриодона.
Подразумевалось, что в Париже есть тайные места, где водится
/продаётся/ таковой. Искать – через интернет. Рассказывал,
что его маленький сом ведёт себя как настоящее домашнее
животное, привязанное к хозяину. То есть во время отсутствия
последнего скрывается в водорослях и не желает общаться с
остальными членами семьи.
Был у Могутова. Он только что вернулся с социологической тусовки в
Италии, куда ездил, взяв у меня «Героя нашего времени». Опять
говорил, что мне следовало бы написать о нём роман.
Я: «Простебу ведь».
Он: «И хорошо».
Сходил на дискуссию об этно-электронной музыке в Национальной
библиотеке. Слушал Жана-Мишеля Жара. Это не метонимия: он принимал
участие в дискуссии и говорил больше всех. Показался чуть
ли не ровесником. Дома открыл словарь – выяснилось, что он аж
1948 года. Типичный человек без возраста, органически
современный, с тягой к концептуализации и красивыми музыкантскими
руками, движения которых сопровождают речь.
Упоминались девушки из азиатского племени, использующие в качестве
барабана водную гладь.
Живу под два совместных альбома Иноу и Бада – прекрасный
аккомпанемент для ранней осени.
19 сентября
Самурайское
Запись звукового сопровождения для учебника русского языка.
Есть накануне с мыслью о том, чтобы не было никакого урчания в
животе – всё регистрируется.
А лучше вообще не есть. Несколько раз останавливали запись из-за
чревовещания партнёрши.
Сидеть с распрямлённым позвоночником, положив ладони на колени.
Регулировать дыхание.
Не думать ни о чём, когда читают другие.
А в нужный момент произносить как заклинание:
«Вы поедете этим летом в Москву?».
Или:
«Нет, сегодня я не иду в университет».
Отдыхать.
Пить мелкими глотками воду, согревая её во рту.
Возвращаться в студию.
Опять принимать нужную позу.
И так – до полного изнеможения. С ощущением, что проделал важную
мистическую работу.
Существуют разные пути просветления.
Например, путь чая. /Листал книжку с таким названием. Книжка
посвящена японской чайной церемонии./
Путь плетения корзин.
Ещё один – путь студийной записи.
21 сентября
Старушки-теософки
Я старшеклассник, потом студент.
Кошачьи стада в купавинской квартирёнке на первом этаже.
Дневник разговоров с Учителем.
Полуслепая жительница Арбата.
Дореволюционная книжная роскошь штейнеров и флоренских. Рядом –
переписанные аршинными буквами тексты для медитаций.
Придавленность бытом, ожидание съестных подарков от гостей. И в то
же время, накатами – завидная внутренняя свобода.
Старушки-теософки, мне о вас писать.
22 сентября
Собрание неочевидного
Стихотворение, в котором утверждается достоинство созерцательной
жизни в горах, среди лесной чащи, построено на весьма сложной
игре слов; особо существенно – одинаковое звучание слов:
«почитать этот мир горестным» и «жить в горах Удзи».
Сто стихотворений ста поэтов. Комментарий к танка Кисэн-хоси
23 сентября
На улице прощальная сентябрьская лепота. Русские называют её бабьим
летом, французы индейским. Неожиданное сближение баб и
индейцев.
Утром отправился на муффтарский рынок.
Шёл с мыслью о том, чтобы быстренько, пока не людно, купить еды,
вернуться домой и со знанием дела отнаслаждаться воскресной
тишиной и незатребованностью.
Но ранний рынок! И к тому же на Муффтар.
То, что, наверное, вспоминается умирающим как тихое happy to be:
церковь, лотки на площади, много винограда и белых грибов...
24 сентября
Сталкерская зона для меломана
на Жюсьё. Шесть магазинов подержанных компакт-дисков плюс ещё один,
Jazz Corner, чуть выше, у Арен Лютеции.
Купил
– очень душевных вьетнамцев;
– африканца, играющего на mbira;
– «Лос-анжелесский гитарный квартет»;
– хорошую подборку фортепианных пьес Кейджа.
Надеюсь, хватит надолго.
Посещение магазинов сидюшного секонд-хэнда – особая статья в списке
городских литургий.
Всяческие фнаки и вёджин-мегасторы не люблю.
Во-первых, цена.
Во-вторых, предсказуемость выбора. Там проходишься по знакомому;
здесь встречаешь новую любовь.
Продавцы в секонд-хэнде напоминают служителей культа: они как будто
полностью погружены в себя, но на самом деле всегда открыты
для разговора, ради него и живут. Со временем и ценить-то
начинаешь самых что ни на есть бук, а не вежливых мальчиков,
кочующих из отдела в отдел.
Есть у меня на примете несколько таких угрюмцев. Скажем, там же в
Жюсьё, в этнической музыке. Как он меня выбранил за то, что я
осмелился поинтересоваться дочкой Жоао Жильберто и не
спросил про самого папу! Но зато по его же наводке была куплена
фантастическая босанова, ставшая неотъемлемой частью моей
звукожизни.
Жан-Мишель Баския |
А в любимый лозаннский музей art brut мне завтра не попасть, не
успеваю. Зато в перспективе восемь часов чтения. Опять в
транспорте.
26 сентября
Швейцария
После французского «весь день на сцене» швейцарцы кажутся
пребывающими в состоянии «назавтра после национального траура».
Молчание пешеходов на улице и в метро. Настроение людей,
возвращающихся с похорон и тайно думающих о том, что, слава Богу, не
я, но всё-таки правильнее помолчать.
Отдыхаю. Впрочем, больше недели там никогда не жил. Может, и
затосковал бы по галльской экспансивности.
Психоделика чужой страны, в которой говорят на языке той, из которой
прибыл /в немецкоязычной части Швейцарии не бывал/. То же
самое в Бельгии. Но всё равно – заграница. Проход
пограничников по вагону. Швейцарский франк, который резко подскочил
после событий в Америке. Тысяча оттенков зелёного за окном.
Забытое удовольствие от путешествия в поезде, складывающееся из
времени суток, количества пассажиров и пейзажа. Едучи по
территории Швейцарии, поезд всё время наклонялся, активно вовлекая
в движение. Особенности ландшафта?
Дрёма, прерываемая звонками на мобилу соседа. За оглушительными
сигналами следует деликатное шептание в трубку бизнесмена, о
значимости которого навязчиво объявляют другие. Разыгрывающего
из себя скромнягу, вместо того, чтобы просто отрегулировать
громкость звонка.
Бесконечный спуск к озеру. Идея Леонида о том, что архивные
материалы не открывают новые, но лишь подтверждают уже известные
факты.
Девушка-швейцарка, защищавшая диплом по русскому року восьмидесятых,
рассказала о том, что импульсом для написания работы
послужили граффити в Курске: «Кино!», «Кино!», «Кино!».
Вспомнилась Н.О., бродившая в страхе по Парижу из-за вывесок банка
«Bred+». Каждый вычитывает своё. Иногда и я воспринимаю
вывески обувных магазинов на украинский манер: «Шо, сюр?»
С Лионского вокзала возвращался пешком. На въезжающем в Сену здании
Министерства финансов длиннейшая светящаяся цифирь:
6, 5................
Готовят к евро. Прощай, франк! Здравствуй, Франция.
27 сентября
Народ о холодце
Ухо, горло, нос,
сиськи, письки, хвост.
Филологическое краеведение
Вчера закончили запись. После работы зашёл наконец во вьетнамский
ресторан неподалёку от Сансье, на который давно положил глаз.
Съел хороший суп. Похвалил: «C'est un vrai phô». Русский,
каламбурящий по-французски в разговоре с вьетнамским
официантом, – вечно меня несёт.
Прикупил белого в «Repaire du Bacсhus» на Муффтар. Поболтал с
продавцом-интеллектуалом. В прошлый раз застал его читающим Уила
Селфа. Снова подумал о том, что надо делать французский
раздел на сайте. Торговец сочиняет стихи, посвящённые имеющимся у
него винам; листы со стихами выставлены на улице вместе с
ящиками. Попрошу у него тексты и помещу у себя.
Другой возможный раздел: «Вывески». Туда:
– Mouff'tard. Забегаловка на улице Муффтар, открытая допоздна;
– Pas si bête. Парикмахерская для собак и кошек в Пасси.
28 сентября
Копи. «Неуместный визит»
У Лукаса Хемлеба две страсти: русское и абсурд. Однажды они
пересеклись, в спектакле по обериутам на малой сцене Одеона. В нём
сыграл Денис Лаван, который с тех пор стал для меня любимым
французским актёром.
Студия «Комеди Франсэз».
Хороший адрес для абсурдистского спектакля: Новый Лувр, Площадь
перевёрнутой пирамиды.
Больной спидом карикатурист и драматург написал пьесу о последнем
дне актёра, умирающем от этой болезни.
В день рождения героя навещают:
– старый друг, соорудивший для него заранее мавзолей на Пер-Лашез,
напротив могилы Уайльда;
– никогда не виденный племянник, прикинувшийся журналистом;
– медсестра, по ходу дела обкурившаяся опиумом /опиумом её угостил
сам герой Кирилл, у которого в палате стоит кальян, якобы
подаренный ему Кокто/;
– хирург-профессор;
– певица Режина Морти, тоже лежащая в больнице. Актриса, играющая
её, – высоченная особа с длиннющими руками-ногами, которые
движутся как стрелки сошедших с ума часов. При этом она живьём
поёт итальянскую оперную классику.
Сцена под наклоном; удалённый мозг Королевы Смерти – им
перебрасываются персонажи; пальба из пистолета; гомосексуальные ужимки
героя; фантазм трёхколёсного велосипеда у профессора, который
ему не подарили в детстве, а посему, будучи уже взрослым,
он пялит медсестру-любовницу исключительно на таковом.
Лукас в тексте о Джордже Мутоне говорит о «сверхчеловеческом юморе».
Поставить собственную смерть как абсурдистскую пьесу.
Андрей Донатович лежал в гробу с чёрной флибустьерской повязкой.
Марьвасильна своё дело знает туго.
29 сентября
Интересная жизнь цитат
Пьер Виктюрниен Вернио:
«Революция – как Сатурн: она пожирает собственных детей».
Джеймс Джойс:
«Ирландия, как свинья, пожирает своих детей». /Известно от Павла Северова./
Борис Гребенщиков:
«Моя родина, как свинья, жрёт своих сыновей».
30 сентября
Выходные
Выходные от кого? Моя общественно-рабочая неделя, выходы в люди
закончились в среду. Остальные дни я занимался своим, тем, чем
можно заниматься в любой день. Бывают времена, когда
единственная связь с миром за порогом квартиры сводится к прогулке
на рынок. Писанию диссера, романа, пьесы, чтению, слушанию
организованных звуков, называемых музыкой, можно предаваться
независимо от календаря.
Но всё равно в уикенд я отдыхаю. Отдыхаю от шума на улице,
возбуждённых телефонных голосов. То есть от активности других. Редко
и расслабленно проезжают машины, шум одной истаивает
естественным образом, не перекрываясь шумом другой. На балконах в
доме напротив прибавляется выстиранного белья. Дольше спится.
Лучше пишется. А в какой-то момент я вообще говорю себе:
«Ты не забыл? Сегодня воскресенье» и иду на теннис. Который по
нагрузке будет покруче всего остального, умственного.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
