Искусство

Кадр из фильма Б. Бертолуччи "Последний император"

        Есть ряд фильмов, которые вызывают у меня радость и нежность. Дело в том, что они связаны с определенными моментами в прошлом, которые дороги, а выход на экраны того или иного фильма, как будто бы оживляют те теплые моменты прошлого, перенося их в сферы действия настоящего и, я надеюсь, будущего. Вот, например, как «Последний император» Бертолуччи.

        Я не так хорошо знаю мир Востока, чтобы о нем так рьяно рассуждать. Тем не менее, бывает очень занятно попробовать это сделать. Вот в фильме «Анна и король» тоже был главный герой – такой красивый император, такая очаровательная Д. Фостер, которая играет воспитательницу и так смело, так быстро привлекает внимание, очаровывает императора. Восхитительные съемки. Фильм об истории Тайланда, снят в Индонезии. Не передать силу воздействия этих кадров и сцен, как будто из другого мира совершенно. Сказочный мир, совершенно с другим восприятием времени. Когда-то один из сокурсников рассказывал о том, что время на востоке – циклично. Старое как бы существует, но в тоже самое время – стирается, время обретает форму спирали. Ведь на месте старого города, вырастает совершенно новый.

Есть расхожее мнение о том, что для буддизма характерно совершенно иная традиция, не христианская. И проявляется она в этой самой «отстраненности», возможности смотреть на происходящее со стороны, не переживать события, а бесстрастно их констатировать. Это совершенная правда, наверное. Для Христианства, то есть для христианского понимания, человек всегда – Иисус Христос, или тот, кто стремится им стать. Для Христианства нет пользы смотреть на события со стороны, смысл жизнь – Христос. Основная задача – быть хоть немного, как он, стать с ним единым целым.

«Последний император» – фильм другого масштаба. Фильм, сделанный мастером. Когда фильм сделан мастером, то получается – вы смотрите его, чтобы узнать о чем-то, поучиться. Иначе это не был бы мастер. Бертолуччи сильно критиковали за «Мечтателей», за это странное трио, за ностальгию по молодости и свободе, слишком явную. Была под некоторым сомнением и «Ускользающая красота», в которой все было так тонко и красиво, но уж слишком «сделано» под определенным углом зрения, которое не привлекало всех зрителей однозначно. Не каждый мог быть заворожен этой девушкой и ее красотой. «Последнее танго в Париже» живо в памяти для определенного поколения зрителя, но особенно, конечно, тогда, когда фильм впервые появился. «Последний император» сделан значительно позже. Это фильм о Китае, о том, как вековые традиции в одно мгновение были разрушены. Мальчик, потомок старинного рода, растет в роскошном дворце. На его свадьбу готовится грандиозная церемония.  Золото, убранство. Поклоны. Грандиозный город, огороженный стеной.

А потом все заканчивается. В одно мгновение. Революция. Гибель традиций. Уже не мальчик, а юноша оказывается заложником свой судьбы.

Фильм воссоздает очень важный момент, сложный и неоднозначный для восприятия. Угроза со стороны Японии во время Второй Мировой Войны. История опиумных войн. Огромная часть населения Китая гибнет из-за опиума, его выращивания и поставок. Оказывается фактически при смерти даже жена императора.

А где же сам император? Что сделалось с ним, после всех этих революций, преходящих престолов, красного террора? Его используют. Как марионетка, он – представитель императорского дома, которого перемещают, а он попеременно возглавляет то одно, то другое сообщество. Для чего? Собственно, для того, чтобы одержать следующую победу определенной группировки. Фильм точно, просто «в яблочко попадает», демонстрируя сложившуюся угрозу от Японии на момент Второй Мировой Войны.

Финал фильма правдоподобен, но не грустен – последний император, никому неизвестный, уже давно не узнаваемый просто на улице, как было во времена его правления, когда совсем маленьким мальчиком перед ним падал ниц весь Китай, тихо пробирается во дворец, свой бывший дом, где он когда был властелином сразу при своем рождении, а в детстве ему рукоплескал весь мир. Никто его не замечает за группой туристов, ведь там, в этом дворце теперь – музей.

Но он помнит. Как жил здесь мальчиком. Как никто не мог обратиться к нему из взрослых, если только не падал ниц, не отдавал нижайший поклон. И вот он пробирается в центральный, тронный зал, и там находит игрушку, ту самую, которую запрятал туда много лет назад. Ведь только он мог знать, где она находится. Смотрит на нее, вспоминает. Сдержанная мимика восточного лица не выдает эмоций.

Какова основная идея этого фильма? Можно ли ее увидеть? Можно и важно. Достоинство человека, которое вне зависимости от лагерей, борьбы, партий и революций. Несмотря на то, что его часто использовали, несмотря на гибель режима и императорского правления в Китае, несмотря на море крови, он продолжает оставаться человеком достойным. Это внутреннее достоинство не сравнимо ни с чем, оно очевидно, заметно. Это может быть дань крови, или еще чему-то такому, особому. Это не только «о востоке с любовью», и вовсе не только об императорской династии, но это об определенном разграничении того, что «удивительно», и того, что безвозвратно утрачено. Поэтому-то император – последний.

А что его отличает от других? Отличает умение себя вести. Умение себя держать. Этому сложно научиться. Учатся – поколениями. Аристократия, и не только аристократия, воспитывает своих детей должным образом. Отличает их всегда – поведение. Неслучайно тема самозванства такая актуальная. Ведь все, кто объявляли себя «мессией», например, то есть вторым Христом, всегда – самозванцы.

Вспомнить хотя бы историю про Мунов, или мормонов. Последние описаны Артуром Конан Дойлом в «Этюде в багровых тонах». Там ведь мормоны как раз и показаны должным образом. Движущиеся с востока на запад Американского континента люди. Кочующие в стороны Salt Lake City, где и обоснуют свой город, где будут трудиться и где будут поддерживать и активно распространять идею многоженства.

Смит, как и Джозеф Янг – сбежавшие из Европы, предприимчивые европейцы, за которыми последуют миллионы. Они будут объявлять себя Мессией или Мессиями? Так делает любая секта, когда претендует на статус «знания» или «сопричастности». Самозванец для царской семьи действует сходным образом.

Последний император – единственный в своем роде. Именно поэтому его имя так часто используют. Иначе ничего не действует, видимо. Он сам же остается верен себе, не замечен, не осязаем. Приближенный к Богу, как каждый Помазанник, им и поддерживается.  Впрочем, для Китая большую роль в этом вопросе, чем религия, играло престолонаследие. Оно и определило одного из самых достойных людей того времени. Так показано в фильме.

И еще одна важный деталь. О женщине на востоке. И ее роли. Дело в том, что культура, а особенно литература – это не столько социальные проблемы. Это проблемы гораздо более глубинного характера. Женщина не могла играть важной роли в этом фильме, по определению. Она служит красивым украшением при мужчине, при своим муже, при императоре. Хранительница ли она очага, или мудрая гейша, в различных возможных вариантах. Обе жены императора прекрасно мирят друг с другом, несмотря на то, что в какой-то момент одна из них все же говорит второй о том, что хочет уйти, так как она «никто». По большому счету, обе несут свой крест с определенным достоинством. Обе принадлежат не своему мужчине, а императору, находясь в его тени. Совершенно не западная идея. Этим она и привлекательна, этим так интересна.

Герой в этом фильме все же один и единственный. И роль ему уготована – особая, фактически божественная. Роль эта – мужская, без всякого сомнения. И все же это даже не языческая роль, а именно буддистская. Есть в ней определенная доля отрешенности и загадки. Такая же загадка присутствует в восточном театре, где актер готовится в течении целого дня, чтобы только показать свое лицо. Маски такого актера – статичны, карнавальные, воздействуют они прямо, точно, своей схематичностью, символичностью, доходящей до самых глубин пораженного сознания.