Лаборатория слова

       Здравствуйте, Дмитрий!

Премного благодарен Вам за увлекательное и забавное времяпрепровождение в созерцании ваших калейдоскопических сверхповестей – они доставили мне массу удовольствия; знакомство с вашим произведением также стало для меня источником многих неожиданностей. Это, прежде всего, касается выбранных вами стилевых решений и литературных форм – признаться, они застали меня врасплох, и я не улавливал оснований для некоторого рода выбора и единого связующего лейтмотива, пока не понял, что ваше дебютное произведение представляет собой сюиту.

После отрывочного чтения указанных вами мест наконец ознакомился более-менее бегло со всем вашим Notung`oм, имея в виду заключительное руководство к прочтению (которое, как мне показалось, более похоже на авторскую интерпретацию текста). Нельзя сказать, что это заключение многое прояснило в моем понимании структурно-детальных особенностей пространственного расположения органов смыслопорождения, зато явственно обнажила симптомы перенесенной вами в детстве булемии.) По-моему, не так давно вы представляли собой тип пожирателя симфоний, интересовавший еще Пруста). Но если немного серьезнее, то в целом произведение оставляет впечатление одиозного симулятивного конструкта и поражает воображение прямо-таки тропическим разнообразием символических форм, смысловых референций, перекрестных отсылок, нюансов структурной организации (меня, кстати,  больше интересовала внутренняя организация текста, в отличие от  внешней). Так вот, мне, конечно, знакомы не все персонажи поэмы, и не все сюжетные ходы я уловил, но отдельные эпизоды задели-таки за живое. В особо сентиментальных и особо заумных местах хотелось даже разрыдаться, а такие классические цельнолитые строфы как

вообще доводят до экзальтации. Что там говорить, контаминаты вы нашли первостатейные, превосходно тонкая работа проведена как с семантикой так и с фонетикой, с лексикой, морфологией и фразеологией, да мало ли чего еще. Все ваши рафинированные научно-литературные абсурдизмы построены на мелко изрубленной ритмике целых лингвоценозов селекционных полуслов, четвертьслов и слов-мутантов, фонетические ряды нелинейны и в музыкальном плане перенасыщены синкопами и ахроматизмами, что в сумме резко противопоставляет ваш стиль всем классическим теоретическим представлениям о поэтике.

Хочется отметить глубокие мифосемиологические пояснения и культуролого-психоаналитические отступления в прозу, которые присутствуют почти в каждой сверхповести. Местами текст напоминает мне ультраавангардное поппури из переработанных воедино хармсовских стихов и анекдотов, пролепетанное на беспредметно-заумном языке Алексея Крученых. Налицо также стремление к дисгармонии и антиэстетизм, присущие последнему, но «анти-» в данном случае тоже означает эстетическую категорию, только удаленную от чувственности на максимально возможное художественное расстояние.

Ценные мысли блестят там и сям целой россыпью, неологизмы производят продуктивные семантические сдвиги и эмфазисы, своей неожиданностью вызывая смеховой эффект (и даже хармсовское «мы без вас очень соскрючились» выглядит в таком контексте довольно органично). Все главы произведения напитаны высокоабстрактным остроумием, и особенно удачными в этом плане мне представляются те моменты, в которых семантический и фонетический аспекты зауми коинцидируют, как, например, в этой округлой строке:

Но на «миракля» имам – канонику: «нанокерамика некрономикона»

Такие емкие и компактные заумности замыкают в своей конечной форме бесконечность смысла и чувства, разлитого в искусстве, выходящем за рамки частных культурцивилизационных моделей, и не могут не вызывать хотя бы улыбку у образованного и широко мыслящего читателя – остается только пожелать, чтобы таких моментов было побольше. 

Если совсем серьезно, то ваши научно-прозаические вставки тоже заслуживают пристального внимания. На мой взгляд, проделанная в этом формате работа представляет собой не что иное, как описание структур сознания, растворенных в мифорелигиозных текстах, и вами она была проделана в материале истории и филологии, общегерменевтическим методом. Ее научная оригинальность и ценность, я думаю, не уступит художественной ценности собственно поэтических частей. И конечно, сочетание разных типов текста в данном случае достигло запланированного эффекта.

Так что если вокруг говорят о закате галактики Гуттенберга, то после вашей сюиты я склонен говорить скорее о взрыве гуттенберговского галактического ядра, с образованием сверхтяжелых устойчивых элементов, каковыми могут оказаться синтезированные визуальные, музыкальные и фонетические текстовые конструкции. Выпукло продемонстрированая вами тенденция соединения литературных, музыкальных и пластических видов искусства, на мой взгляд, лежит целиком в русле постсовременности и ее главного атрибута – так называемой клиповой культуры, и мне отрадно видеть, что высокий интеллектуализм наконец начинает выбираться из библиотечных подвалов и небезуспешно пытается оседлать девятый вал высоких информационных технологий, который на самом деле давно уже его дожидается. Такого рода произведения очень лабильны и вариабельны, могут исполняться множеством различных способов, и я желаю вашей поэме долгой плодотворной жизни, длинной череды инкарнаций в виде оперных, балетных, театральных и музыкально-симфонических переложений, может быть, кто-либо даже захочет сделать по его мотивам полнометражный мультфильм или снять серию короткометражных роликов. В общем, потенциал у этой поэмы, как и у всего направления, которое она представляет, огромный, и, я думаю, она срезонирует множеством откликов в творческих душах. Даже как образец партии игры в бисер, Notung заслуживал бы самой высокой оценки, а в нем заложено еще немало лирики помимо бросающегося в глаза голого интеллектуализма. Некоторые этюды и образцы нестандартных художественных решения отдельных подзадач вашей сюиты должны войти в хрестоматию игры в бисер, например, обоснование сверхповести «Свеча под кроватью» – это очень нетривиальное видение должной роли искусства в общественном сознании, убаюканном сусальными елейными стишками массового производства.

Желаю Вашему детищу скорейшей публикации массовым тиражом и дальнейшей творческой жизни; я полагаю, оно уже сейчас широко известно в узких кругах, и после выхода в широкий свет будет иметь превосходную прессу и критику, в этом не сомневаюсь. Не обессудьте, что так коротко и общо – если уж ставить себе целью дать подробный литературоведческий анализ Нотунга (каковой он, без сомнения, заслуживает), то надо было выбирать другой формат рецензии. Я полагаю, это рано или поздно будет сделано филологами будущих поколений.