Литературная критика

(современные литературные и кинематографические версии)

Изучение трагедии, связанной с холокостом, как и с историей нацистской Германии, имеет длительную историю. На современном этапе развития художественной прозы данного тематического жанра становится все более очевидно, что нарратив претерпевает определенные изменения и варьируется в зависимости от идей и задач автора. Варьироваться может пространственно-временная проекция, а также фокус, посыл, основная идея и возможная интерпретация.

В современной художественной прозе события тех далеких дней описываются разными возможными нарративными способами. Во-первых, появляются романы, подобные «Бикини» Януша Вишневского (2009), в котором события того далекого времени изначально являются фикцией, однако, автор использует для написания книги реальные архивные материалы. Во-вторых, можно говорить о том, что варьируется модус описания событий: события в художественных произведениях могут быть представлены либо в ретроспекции, от лица героя нашего времени, либо могут быть воссозданы, помещенные целиком в другом историческом контексте (в том далеком времени). То есть действие нарратива может быть привязано к конкретной исторической эпохе. Рассказчик или автор при этом может быть либо фиктивным, либо «ненадежным», либо его авторство может «подтверждаться» документально (как, например, в нашумевшем романе «Женщина в Берлине» (2003) («Eine Frau in Berlin») Марты Хиллерс (Marta Hillers), в котором автор якобы остается анонимным, но события рассказаны от ее лица (редактор публикует дневник женщины, которая описывала события, происшедшие в Берлине в мае 1945).

Киноверсии на данную тему также претерпевают значительные изменения. Действие фильма может разворачиваться в том далеком времени, либо быть привязанным посредством главных героев к современности. В известных киноверсиях отечественного кино по роману Юрия Бондарева «Берег», например, главный герой едет в Германию на встречу со своей судьбой и любовью, и умирает в самолете от разрыва сердца после посещения как мест своего юношеского пребывания в страшное время во время войны, так и топоса собственных грез, надежд и мечтаний, которые существуют теперь лишь в пространстве памяти.

В отношении основной идеи, сложно выбрать «другую перспективу» для описания событий. Оценить историю заново в отношении Второй мировой войны не представляется чем-то естественным. Другое дело, что для современного поколения становится все сложнее оценить ущерб и ужас нанесенных травм, количество жертв, тотальной жестокости. Для того, чтобы подобная халатная недоговоренность не происходила, авторы художественных произведений, как и кинематографисты, придумывают сюжетные ходы, которые способны пробудить уснувшее сознание современного поколения, внести определенную нестабильность в устоявшиеся, подчас наивные утверждения и схемы.

Фильм Фербербека «Эми и Ягуар» был снят в 1999 году германскими кинематографистами и сделан по одноименной книге Эрики Фишер, которая представляет собой историю, рассказанную автором и основана она на воспоминаниях главной героини тех давних событий (Лилей Вуст), которые описаны в дневнике и частично переданы автору во время интервью. Главная героиня, таким образом, становится очевидным благонадежным рассказчиком, являясь и главным действующим лицом, и автором дневника, и реальным свидетелем тех событий. На момент передачи информации автору, главной героини уже нет в живых, (техника, которая часто используется авторами, и которая придает истории еще большую достоверность, так как автор становится единственным хранителем драгоценной информации).

В те далекие времени во время Второй мировой войны, Лили, мать четырех детей, живет в оккупированном Берлине, случайно знакомится с молодой журналисткой еврейского происхождения и ее подругами. Подруги ведут яркий, почти богемный образ жизни. Ходят на танцы, где знакомятся с немецкими офицерами, вызывая улыбки восхищения. В тайне от своих семей они фотографируются (за деньги, в качестве работы) для альбомов, которые специально готовят для немецких солдат. Жизнь этих молодых женщин, ее истинная наполненность, однако, полностью скрыта от окружающего глаза. У многих из этих молодых красоток – звезда Давида, многие из них находятся в Берлине нелегально, не имеют жилья, живут по поддельным адресам и по поддельным документам. Любая проверка на улице немецкими офицерами означает для них фактическую смерть. Главная героиня узнает о такой судьбе девушек достаточно поздно.

Далее по тексту (как и по ходу фильма) реализован ярко выраженный контраст, – контраст между фактической смертью на улицах Берлина (где страшно и разрушено, темно, опасно), и – среди свечей в гостиных, на тех встречах, вечерах, танцах, где все еще пьют шампанское, а представители аристократического верхнего эшелона власти Третьего Рейха имеют возможность развлекаться.

Муж главной героини – военный, от него она в один момент и уходит (не взирая на четырех детей). Именно он, честный служитель Германии, делает все возможное, чтобы знакомая его жены, журналистка Эми была арестована, и соответственно, незамедлительно отправлена в концентрационный лагерь, где в какой-то момент она трагически погибает.

Тема любви здесь – юношеская мечта, наивная и придуманная. Очевидно также, что любовь эта – особый сюжетный и эмотивный ход, который дает возможность показать то напряжение чувств, мыслей, желаний, которые прорываются у героев на фоне трагедии и зверства происходящего. Явное искажение возможных чувств, патологическая привязанность, которые приводит к тому, что главная героиня посещает свою подругу даже в концентрационном лагере (встреча, которая фактически приводит к смерти арестованной).

Почему появляется такая книга? Дань ли это моде? Воссоздает ли она особый колорит столичного Берлина того времени? Скорее, попытка изобретения возможного языка, который позволил бы передать известные события по-другому, почувствовать их заново. Если бы не история наивной девушки, как еще передать ощущение смерти, тотальную опасность, неожиданный жизненный коллапс? Извращенность, изуверство мира, улицы разрушенного, в прошлом красивого города, нарочитый контраст с жизнью гостиных в придуманном мире чувств и эмоций (который компенсирует травму, которую излечить будет невозможно на протяжении многих лет, даже для нескольких поколений).

Другим ярким примером если не нового прочтения темы холокоста, то новой подачи известного материала становится книга «Чтец» Б Шлинка (1995), по которому снят одноименный фильм, в котором история главной героини (ее роль играет блистательная Кейт Уинслет), еще более неожидана для современного читателя. Главная героиня сама работала в концентрационном лагере. Образ не просто показан, а выписан даже не с положительной стороны, а таким образом, что современный читатель или зритель понимает: на месте главной героини в то далекое время мог оказаться каждый. Бездумное подчинение и исполнение определенных правил показана как основная черта немецкого характера того времени. Режиссер в одном из интервью подробно рассказывает о том, каким образом Ханна оказывается в этой роли, как до конца не понимает того, что делает. Главный герой (роль исполнена актером Рэйфом Файнсом) сначала представлен в романе как, якобы, жертва, на самом деле оказывается личностью, способной на значительное большее коварство, подлость, недальновидность, предательство и бесчеловечность.

Автор книги как будто бы обращается к читателям и издателям с призывом не продолжать бездумно повторять и рассказывать о том времени, а попытаться понять, что подобное время если не может повториться, то может, тем не менее, отразиться и на нашем поколении (вне зависимости от возраста и национальности), преломившись в иной форме, если человек будет бездумно действовать в предложенных ситуациях, лишь обвиняя других, не подвергая сомнению собственных поступков.

События, связанные с холокостом, описанные германскими писателями и кинематографистами, никогда не будут освещать события другим, иным, более «мягким» образом. Это невозможно. Другое дело, что, освещая события, происшедшие в то далекое время, авторы будут использовать приемы, отличные от принятых в прошлом, конвенциональных, для того, чтобы современный читатель, ощутил не только тяжесть потерь, ужас перед тем, на что человек был способен, но прочувствовал до какой степени потенциал жестокости опасен, жив, возможен, не должен реализоваться.

Особо «неправильным» представляется попытка объяснять или интерпретировать данные произведения как «новые веяния» или новый исторический взглядом на далекие события. Оправдание зверства или жестокости, навязывание фальшивых ценностей эти произведения не предполагают. Попытка оживить события прошлого, придать им не схематичность и достоверность, обратиться к современности и ее потенциальным опасностям – основная идея подобного рода художественного воплощения и стратегий.

Очевидным становится и тот факт, что многие произведения на данную тему имеют своих двойников в виде экранизированных версий, которые позволяют еще более наглядно прочувствовать те события, ощутить, как часть собственной жизни или истории. Фильмы о Берлине нередко имеют собственный состав актеров и актрис, что дает возможность ощутить определенную преемственность тем и их развития.

Отдельным жанром становятся воспоминания, или биографии известных нацистских деятелей. Ярким примером может служить книга воспоминаний Альберта Шпеера, (А. Шпеер, «Воспоминания» (1998)) - блестящая биография одного из самых неоднозначных представителей Третьего Рейха, министра вооружения, близкого соратника Гитлера, единственного представителя Третьего Рейха, который признал свою вину на Нюрнбергском процессе. Яркая фигура главного архитектора Гитлера особо примечательна. Он реализовывал самые грандиозные проекты Берлина, построил знаменитую трибуну Цеппелин в Нюрнберге, где Гитлер выступал, один из первых перестал выполнять приказы фюрера. Память потомков о нем неоднозначна. Шпеер не был расстрелян или повешен, отбывал длительный срок в тюрьме Шпандау. Есть добротные биографии Альберта Шпеера (His battle with Truth, Gitta Sereny, 1996)), в которой линия его судьбы и события жизни подробно воссозданы.

Удивительно, но как всегда бывает в жизни, во время войны часто случались непонятные, непредвиденные, нелогичные события. В совершенно иной ситуации, будучи еврейского происхождения, поддерживала отношения с нацистами и, следовательно, чудом избежала смерти и преследований знаменитая французская писательница Гертруда Стайн (законодательница литературной и художественной моды в предвоенном Париже), как и ее малоизвестная, но очень примечательная подруга-секретарь.

Художественная литература, как и ее биографический жанр, таким образом, проливает свет на исторические события, делая авторские акценты все более личностно-ориентированными, понятными, неожиданными и заново звучащими.

Очень важной составляющей в прозаических произведениях становится образ Берлина. Российскому читателю он, пожалуй, больше знаком, поскольку цвет русской эмиграции первой волны направлялись именно туда, до того, как многие из них (Марина Цветаева, например,) затем переехали в Париж. Берлин был полностью разрушен, стерт с лица земли. Есть известная американская хроника, снятая с борта самолета. Когда показывают Берлин в мае 1945 года – это угли и зола, обломки домов, ни один из которых практически не сохранился. Берлин в основном бомбили американцы. Но ассоциации с этим городом снова – неоднозначные.  Довоенный Берлин был центром искусства, центром культуры. Это ощущение сохраняется сегодня несмотря на то, что исконной архитектуры не сохранилось. Именно это ощущение не провинциальной, а столичной Германии часто воссоздается в кино и на страницах книг. Это потерянное пространство, пространство, в котором могла бы процветать самая удивительная, романтическая культура, которой сегодня созданы все условия для развития.