Литературная критика

Мне всегда казалось удивительным, что некоторые авторы очевидно любят женщин, а другие – нет. Вот Лев Толстой, например, и в «Крейцеровой сонате» очень критичен. И даже в «Войне и мире», не говоря уже об «Анне Карениной». Как будто бы не может принять эту фатальность определенного рода женщин (или даже всех женщин). В последней версии ББС «Войны и мира» Элен Курагина была просто злодейкой. Достоевский в отношении к Настасье Филипповне совершенно иной, прощающий. Часто вспоминаю, как актриса БДТ Нина Ольхина (которая играла в театре в период еще до Татьяны Дорониной), говорила, что «боролась с ролью Настасьи Филипповны как Рихтер с роялем!»

Аннетт Бенинг и Джероми Айронс. Эпизод из фильма "Театр". 2005.

Режиссеры точно также. Их отношение видно. Вот пресловутый Альмодовар с «Все о моей матери» или даже «Поговори с ней» – любит женское. У него эта хроника в «Поговори с ней», когда главный герой вдруг начинает уменьшаться и уменьшаться. Единственный выход, который он находит – впрыгнуть прямо в нее, и там поселиться навеки, вот такое «вечное слияние», такое весьма патологичное, но восхитительное отношение. К слову будет сказано, что в отношениях Астрид Линдгрен с мужем, меня всегда поражала, что они спорили, кто умрет первым. Каждый хотел жить дольше, чтобы страдать самому, не другому отдать эти страдания. Это такое удивительное понимание, всепрощение, очень сильная любовь. А вот Озон ни на секунду так не думает. Даже в своем знаменитом блокбастере «8 женщин» он этих женщин, будучи сам мужчиной – просто не выносит, хочет избавиться от каждой! Поэтому ответ героини при виде целующихся Катрин Денев и Фанни Ардан на реплику одной из женщин «Это не то, что Вы подумали», - «Мы не думаем, мы видим!» - очень ярок и нравится зрителям, а совсем не герою-мужчине.

Сомерсет Моэм – классик английской литературы. Аристократ, дипломат. Он не использует бесконечных инноваций, но выводит своих героев с тончайшим проникновением в психологию каждого, подмечая детали, которые подметить фактически невозможно.

Аннет Бенинг. Эпизод из фильма "Театр". 2005.

Русскому зрителю хорошо знаком фильм «Театр» с Артмане. Там блистала Джулия Ламберт, актриса английского театра, которая вдруг влюбляется, и которая, в конце концов, одерживает верх, и над собой, и над теми, кто ее обманывает, и над мужем, и главное над жизнью. Сила ее актерского мастерства такова, что она становится не только важнее всего, но является залогом выживания. Сюжет хорошо известен, а крылатые фразы, «Джулия и в 70 лет, будет краше, чем ты в 18» – какое-то время были на слуху, а не произносимые, реализуются вновь и вновь по одному и тому же закону. Джулия – прекрасна, остроумная, умна! Джулия – настоящая женщина.  Английская недавняя киноверсия была интересна, так как героиня была стройной, быстрой, удивительно артистичной, а играющий с ней в паре Джероми Айронс, как всегда, обворожителен, но осмеян и повержен!

Сомерсет Моэм писал множество рассказов и повестей. Самым сильным можно назвать каждый из них, впрочем, просто есть те тексты, которые кажутся более запоминающимися. «Луна и грош» о Гогене, об его уходе из дома, о том, что жена никак не может понять, что он ушел вовсе не к другой женщине, а в – искусство, чтоб можно было одному, в отдалении, отдать себя творчеству. Рассказ «Сокровище», в котором как нельзя лучше представлена христианская и языческая парадигма. У бизнесмена есть экономка, на которую он не обращает внимания, которая делает совершенно все для него. Кульминацией становится момент, когда она не просто прощает его после ночи любви, но делает вид, что ничего не произошло. Он-то думает, что теперь делать, она выполняла всю главную работу, а теперь придется признаться, что никакой любви и никаких обязательств нет. Совершенно языческий подход (почти как Клеопатра, которая рубит мужчинам головы, после ночи любви, или любой римский император, который должен уничтожить своего предшественника, если хочет быть у власти). А экономка ведет себя по-иному. Она просто делает вид, что ничего не было, ведь она в любом случае нужна ему, не как любовница, а как помощник.

Наоми Уоттс и Эдвард Нортон. Кадр из фильма "Узорчатая вуаль" ("Painted veil")

Яркой повестью Моэма становится произведение «Разрисованная вуаль» («Узорный покров»), в котором воссоздана протрясающая история. Муж врач-бактериолог обнаруживает, что его жена, легкомысленная Китти, ему не верна. Вместо того, чтобы устроить скандал, расстроенный, убитый, цельный и интеллигентный человек, он ставит жене условие: я дам тебе развод, если тот, другой, женится на тебе. Расчет точен. Герой-любовник сбегает, а муж отправляется в далекую страну, Гонконг, где свирепствует холера. Он не зовет жену с собой, обескураженная, она заявляет, что поедет с ним.  Именно там, видя, как относятся к мужу пациенты и доктора, она, наконец, понимает, какого человека недооценивала. Понимание приходит поздно, так как главный герой заражен холерой и умирает. В общем-то, снова тема неверности, чуть более жесткое отношение автора к слабостям, чем в других произведениях. и тем не менее, желание прописать механизм этой самой женственности, которая в какой-то момент обращается к своей способности любить более, чем в раннем возрасте и при других обстоятельствах. Моэм не осуждает Китти, определяя ее жизненный путь, как испытание для обретения собственного понимания, такого важного, в настоящий момент часто потерянного. Большой художник прощает и видит становление, его тепло, мудрость покрывает те несовершенства, которые очевидны в большей или меньшей степени.