Литературная критика

Литературный Оксфорд

В своей необыкновенной истории Оксфорда и Кембриджа Петер Загер замечает, что первый студент Оксфорда в английской литературе — соблазнитель. Он поет, играет на лютне, душится дорогими ароматами валерианы и лакрицы. О его учебе мы узнаем немного, зато куда больше — о его похождениях. В «Рассказе мельника» Джефри Чосер излагает историю «утонченного Николаса», который снимает комнату у плотника и соблазняет его молодую жену Алисон. Соблазняет весьма мило и умно, демонстрируя преимущества оксфордского образования: «На что школяр годится, / Коль плотника надуть не изловчится?» Николас — прототип многих неординарных личностей из академической среды.

Столетия спустя «Возвращение в Брайдсхед» (1945) Ивлина Во украсится подобным оксфордцем, аристократом Себастьяном. Вне стен своего колледжа он неизменно появляется с плюшевым медведем под мышкой (иронически имитируя Байрона, державшего при себе в университете прирученного медведя), не расстается с ним даже в парикмахерской и с нарочитой экстравагантностью уверяет, что ставит красоту бабочки гораздо выше католического собора со всей его монументальностью. Такого рода оксфордские герои с такими же парадоксальными чертами есть уже у Чосера в «Кентерберийских рассказах». Их благородство и ученость находятся в прямом разладе с реальностью. Вот один из них, меланхоличный, со впалыми щеками, приверженец Аристотеля, а не «дорогого платья». Он с удовольствием учится, но с еще большим удовольствием поучает других и, несмотря на всю свою ученость, остается «бедным как церковная мышь». Так и уезжает он прочь — первый оксфордский дон на тощей кляче («Не конь под ним, а щипаная галка»), почти Дон Кихот. Разве не применим этот образ к образу сегодняшнего ученого, писателя или даже преподавателя?

Начиная с историй Чосера при описании Оксфорда в английской литературе преобладают несколько мотивов и их вариаций (как и их «теневых» воплощений): ученость и псевдо-ученость, религия и анти-религия. Напомним, что Чосер не только начинает английскую литературу (оставим сейчас в стороне эпос, а именно «Беовульф», кельтские мифы о короле Артуре, и т. п., питающие и по сей день сюжеты самых разных художественных жанров), но и расставляет сущностные и точные в ней акценты. Так критика церковной жизни, насмешка над монастырями — отличительные знаки творчества Чосера — не минуют любого автора, описывающего бытие Оксфорда.

Католики и «английские Афины»: роман Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед»

Противопоставления учености и псевдо-учености не избежать именно при описании жизни Оксфорда. «Умный» или «образованный» человек для англичанина (как и для многих университетов, в принципе) — весьма забавное понятие, нередко этот эпитет употребляется «с насмешкой». Слово «умный» («clever») имеет в английском языке отрицательную коннотацию. Именно поэтому процесс «знакомства с жизнью» для героев того же «Возвращения в Брайдсхед» (1945) намного важнее занятий или лекций. На фоне описания жизни уходящих в прошлое поместий и аристократических усадеб и, в частности, католической семьи лорда и леди Марчмейн, полуязыческое, чтобы не сказать антирелигиозное, существование выпускников Оксфорда предвоенного поколения звучит в романе контрапунктом к «Песням Невинности и Опыта» Уильяма Блейка.

Основной лейтмотив романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед» не сводим, как это часто встречается в критических о нем отзывах, к осмеянию аристократического класса с его «оксфордским акцентом», то есть правильным, рафинированным (по-английски, RP – received pronunciation, или BBC English). Аристократическая семья, католическая семья лорда и леди Марчмейн, оказывается, несмотря даже на намерение Ивлина Во осудить «католицизм», определенным и верным хранителем ценностей, религии, аристократизма, с его воспитанием и умением себя держать в обществе. Роман, который планировался автором как осуждение религии, осуждение фальши и равнодушия, становится, в итоге, этой религии явным поборником, свидетелем ее необходимости.

Герои «Возвращения в Брайдсхед» привлекательны своей богемностью лишь в юности. Очарование трансформируется во что-то иное, более весомое. Свойства их характера оказываются гораздо более значимыми. То, что один из героев (Антони Бланш) называет шармом (charm) английской аристократической семьи («их шарм убьет вас, Чарльз» – this charm will kill you) – трансформируется по ходу романа в иные качества, проявление стойкости и жертвенности.    

Эпизоды университетской жизни довоенного времени – самые яркие и запоминающиеся. Вот, например, какие советы дает первокурснику Чарльзу (главному герой романа) его кузен Джаспер:

«Ты на историческом? Вполне солидный факультет. Самый трудный экзамен — английская литература, за ней идет современная филология. Сдавать надо на высший балл или на низший. Всё, что в промежутке, не стоит труда. Время, потраченное на получение заслуженной двойки, потрачено впустую. Ходить надо на самые лучшие лекции, например, на аркрайтовский курс по Демосфену, независимо от того, на каком факультете они читаются… Теперь платье. Одевайся, как в загородном доме. Никогда не носи твидовый пиджак с фланелевыми брюками, а только костюмы. И шей у лондонского портного — там и крой лучше, и кредит долгосрочнее… Клубы. Поступить теперь в «Карлтон», а в начале второго курса — в «Грид». Если захочешь выдвинуть свою кандидатуру в Союз — затея вовсе не бессмысленная, — составь себе сначала репутацию в «Чэтеме» или, скажем, в «Кеннинге» и начни с выступлений по поводу газеты… Кабаний холм обходи стороной… — Небо над крутоверхими крышами напротив моих окон зарделось, потом погасло; я подсыпал угля в камин, зажег лампу, осветив во всей красе его безупречные брюки гольф от лондонского портного и леандровский галстук… — Не обращайся с ассистентами, как с учителями, держись с ними, как дома с приходским священником… На втором курсе тебе придется употребить львиную долю своего времени на то, чтобы избавиться от нежелательных знакомств, которые приобрел на первом… Остерегайся англокатоликов <….>, они говорят с неприятным акцентом. Вообще держись в стороне от всяких религиозных групп: от них один вред”.

Представители семьи Лорда и Леди Марчмейн – католики. О них пишут в газетах, о них создаются ежедневные хроники. Леди Марчмейн воспитывает детей в родовом поместье, и, как кажется, вкладывает все силы в их воспитание. Но ее муж (в известном сериале 1981 года) его роль играет Лоуренс Оливье, уходит из своего дома, убегает от своей юности, скрывается в Италии. Устои, правила, надежды, связанные с семьей и религией, он не только не может чтить, он их – ненавидит. Одним из ярких впечатлений от книги становится эпизод посещения Себастьяном и Чарльзом лорда Марчмейна в Венеции, там его спутница, Кара, долго объясняет молодым людям, почему брак ее любовника и леди Марчмейн – так и не удался. Крах романтических ожиданий, крах юношеской невинной мечты. Именно Кара, объясняет, Чарльзу, как важна дружба между молодыми людьми, – эмоциональный опыт, который дается в юности, до того, как случаются серьезные и взрослые отношения.

Важной темой в романе становится сопоставление американской и английской культуры, различные взгляды на жизнь представителей двух разных континентов. Рекс – богатый американец, его смелое желание жениться на Джулии, одной из дочерей Лорда и Леди Марчмейн – сродни американской решительности. Забавно, с какой радостью и готовностью он сообщает католическому священнику, что готов немедленно принять Католицизм, если это необходимо для свадьбы. Размах Рекса в его решительности «овладеть» Джулией, получить права в такой семье – очевидная насмешка над американским менталитетом. Впрочем, Джулии, это долгое время очень даже «по душе», несмотря на то, что брак вскоре распадается.

К концу книги самым ярким эпизодом становится, конечно, возвращение отца, лорда Марчмейна – в родовое гнездо, его принятие Причастия. Несмотря ни на что, семья оказывается на высоте положения, все трудности встречая с достоинством и спокойствием. Во время войны Корделия, такая смешная и наивная младшая дочь, работает медсестрой, крестит детей в Африке. Именно она так ужасается, что Чарльз не религиозен, чтобы не расстроить ее, он так деликатно сообщает ей на вопрос, «вы – атеист?», – «агностик». Старший брат в семье – Брайдсхед – священник, женится на женщине со странным именем Barrel, не аристократке. Именно поэтому, у нее еще сохранились лицемерные и «мещанские» предрассудки. Вот она и не позволяет Чарльзу обитать с Джулией в их родовом доме. То, что Джулия потом назовет в отчаянии «living in sin». Страх, стыд перед грехом для этой семьи все равно становится камнем преткновения и, одновременно, спасительным качеством в любых ситуациях. “Во грехе” Джулия долго жить не может и не хочет. Их встреча с Чарльзом сродни воспоминанию юности. Корабль, путешествие, внезапно вспыхнувшие отношения, – заканчиваются.

Есть современная киноверсия «Возвращения в Брайдсхед», упрощенная и пошловатая. Сериал 1981 года – на редкость удачный. Его снимали в поместье Ковард Кастл (Howard Castle). Забавно, что семья, которая владеет этим поместьем без особого трепета, все же охраняет то, что осталось от съемок. Съемки здесь длились не более двух недель. Несколько комнат с декорациями, костюмами, мишкой Алозиусом – сохранились и оберегаются владельцами для показа туристам. В общем-то, это и есть – трогательный момент, дань произведению, когда Вы приезжаете туда, и, въехав на территорию сравнительно небольшого загородного дома, видите вдруг старинный, заброшенный фонтан, около которого Чарльз говорил Джулии: «Кошка на крыше», «кошка в лунном свете»! (“Сat on the roof-top”, “cat in the moonlight”). Там же, в поместье, есть церковь, которая была построена Лордом Марчмейном в честь леди Марчмейн. Снятое и запечатленное в известном телевизионном сериале – оживает.

 Есть в этой книге и второстепенный персонаж, отец Чарльза. Отец Чарльза (в фильме его играет Джон Гилгуд, очень известный английский актер) – не обращает ни на кого внимания, даже на своего сына. Вот отец Чарльза и принадлежит к «потерянному поколению», поколению людей, которые вернулись из «окопной», Первой мировой войны, опустошенные, лишенные надежд. То, поколение, которое по меткому выражению Гертруды Стайн, осталось вне системы координат. Вернувшись с войны, они так никогда и не вернулись оттуда, оставив там, на войне, фактически все, что было. Отец и отвечает равнодушно молодому Чарльзу, своему сыну, «езжай, сын, заграницу» (“go abroad, son, go abroad”), когда Чарльз пытается поведать ему в задушевной беседе о долгах и рассказать о том, что хочет стать художником…  

Оксфорд и его традиции

Оксфорд и Кембридж отличаются от других университетов – многим. Это самые старые университеты. Их традиция восходит к традиции обучения в Риме или Древней Греции. Неслучайно, долгое время там (как и в частных школах) преподавался латинский и греческий как основные предметы.

Оксфорд отличается своей системой tutorials. Это система, по которой преподаватели (доны) встречаются со студентами раз в неделю для обсуждения научной работы. Остальное время студенты проводят в библиотеке, то есть, помимо лекций, очень много времени выделено на самостоятельное обучение. Поэтому так много в Оксфорде и в Кембридже обществ, кафе, где можно обсуждать философию, мест обитания, клубов и обществ, где можно заниматься спортом, дебатами, бальными танцами. 

В Оксфорде, как и в Кембридже,  экзамены сдаются лишь два раза. При поступлении и в самом конце финальные экзамены. Промежуточных экзаменов нет. Степень магистра в Оксфорде и Кембридже дается за дополнительную плату, они считаются столь превосходными университетами, что не нужно дополнительно учится год или два, как это принято в других ВУЗах.

Университет Оксфорда не состоит из различных отделений и факультетов. Это Университет, в котором есть колледжи. Колледжи – разные, с разной историей, имеющие разную социальную значимость. Они соревнуются, каждый имеет собственные традиции. В каждом колледже имеется церковь, общежитие (отдельная комната полагается каждому воспитаннику). Есть в Университете и аудитории, классы, а в самом центре court (yard) – дворик с газоном, который как некий центр вселенной имеет собственную полноправную историю жизни и архитектуры.

Не секрет, что Оксфорд и Кембридж очень популярны среди иностранцев, именно поэтому сегодня в отдельных колледжах очень много иностранных студентов. Оксфорд и Кембридж продолжает держать и укреплять свои позиции.

Айрис Мэрдок и Шекспир

Айрис Мэрдок – маститая писательница, одна из очень многих известных выпускниц Оксфорда. В какой-то момент была очень популярна в России. Ее романы – романы-откровения о сложностях взаимоотношений, об их многогранности. Айрис Мэрдок – философ. Читала лекции о Сартре в Университете, автор большого количества романов, классик постмодернизма.  Мэрдок была знаменита не только своим блистательным творчеством, но и благодаря своей личности. Яркой, привлекательной. У меня был хороший знакомый мистер Темпл, чья дочь Нина Темл долгое время была лидером Коммунистической Партии Великобритании. Вот этот человек, который так поддерживал Кубу и Фиделя Кастро, и чей сын – известный режиссер Джулиан Темл, учился с Айрис Мэрдок в Оксфорде, помнил её яркой блондинкой, увлекающейся философией.

Биография Айрис Мэрдок на редкость драматична. Она фактически теряет память к концу жизни. Об этом общественность узнает по воспоминаниям ее мужа, Джона Бейли, преподавателя английской литературы, который издает две книги воспоминаний, где подробно рассказывает о трудностях писательницы в конце жизни, о ее бурной молодости и, на контрасте, об их полудетском романе.  Повествование Джона Бейли поднимает одну важную проблему, не только об Оксфорде. О мифологии и реальности. Реальность – это все же вклад деятелей науки или искусства в общий кладезь знаний и легенд. А интерпретация этой славы часто бывает весьма несправедливой. Достаточно вспомнить, королеву Елизавету и Марию Стюарт. Столько фильмов посвящено их, якобы, соперничеству. На самом деле Мария Стюарт скорее известна благодаря Шиллеру и другим интерпретациями  истории её жизни. Как известно, она участвовала в заговоре против второго мужа, лорда Дарнли, но ее вина никогда не была доказана.   Несмотря на все истории, Мария Стюарт, совершенно не является по значимости фигурой, заведомо сходной с Елизаветой Первой, при которой в Великобритании была осуществлена экспансия в Новый Свет, побеждена Испанская Армада, укреплена Англиканская церковь. Эти две фигуры женщин просто несопоставимы. Несмотря на это, кинематограф и фольклор позволяет каким-то образом, все эти факты -  менять, изменять, ставить обеих на один уровень.  

В чем-то история Марии Стюарт и Елизаветы похожа на историю Айрис Мэрдок. В ее судьбе тоже совместилось несовместимое. Рассказы и интерпретации мужа, неудавшегося писателя, последующее издание его книг, снятый по ним фильм и – тот факт, что в сущности писательница значила для мировой литературы. Не считая пьес, стихотворений и философских работ, она написала 27 романов, каждый из которых совершенно новый, не повторяющий старые мотивы, шедевр.

«Черный принц» (1973) – роман со многими «встроенными» комментаторами. Роман – постмодернистская трактовка Шекспира, любовные треугольники, непростые истории. Лейтмотив Гамлета – центральный и связующий. Для Англии фигура Шекспира – основополагающая. Дело в том, что «Гамлет» в том виде, в каком он ставился в большинстве из пьес – мечущийся между слабостью воли и чувством долга – образ, который был привнесен в литературу и интерпретации лишь в XIX века, до этого Гамлет таковым не был и быть мог. Во времена Шекспира Гамлет – всего лишь герой, которого автор пытается «довести» до конца пьесы, давая ему возможность совершить то, что совершить – нужно. Он не обладает в такой степени «расщепленным сознанием», личными сложностями, какие мы видим в современных трактовках. Все, что связано с трактовкой Гамлета в современном ключе, привнесли последующие эпохи, и этот вопрос – о разнице интерпретаций – для Мэрдок важен. Ее Гамлет – молодая девушка, которая влюбляется в главного героя, писателя. Ее бунт против отца и морали – современная трактовка произведения. Для времени Айрис Мэрдок – блистательный ход, революционный мотив по своей многомерности и повторяемости Шекспира. Психологическая запутанность и комплексность проблемы – вот, что делает роман новым и современным на тот момент.

Магия и религия

Джоан Роулинг не оканчивала Оксфордский Университет, а училась в Эксетерском Университете. Но проблематика добра и зла так очевидна в ее цикле о «Гарри Поттере», словно она всю жизнь занималась философией. Этот цикл, по большому счету, не оксфордский – по смыслу и настроению. То есть тематика, конечно, образовательная, мотив средней школы – частной английской школы – воссоздан точно, и несмотря на это, обмануться, даже не знающему читателю, сложно. Не оксфордская эта традиция. Почему, спросит строгий исследователь. Потому, что много – магии. Не религии, а – магии. Магии… Магии. Чем-то напоминает многочисленные легенды кельтского (о короле Артуре) и германского эпоса (о Беовульфе). Поражает, что в книгах по мифологии Британских островов так много все тех же историй про эльфов. Так много, что иногда кажется – сами историки не в состоянии отличить, где правда, а где вымысел… История Великобритании ведь не начинается с римлян, были в Британии правители и до нашей эры. Знаменитый Бладут и Леир (в честь последнего названа пьеса «Король Лир» Шекспира, его история и рассказана известным драматургом).

Говорить о Толкиене, авторе нашумевших «Властелинах колец» (1954-1955), как о знаменитейшем авторе, как о единственном представителе религиозных доктрин – сложно и невозможно.  «Магия» – свойство его прозы. А магия и религия – все же – разные вещи. Толкиен прекрасен в своих историях про Хоббита, но это своеобразный и далекий эпос. Таким же эпосом, кстати, являются многочисленные истории про друидов. Священно-деятелей, первосвященников. Друиды, нужно сказать, часто восседали даже в таких местах как Primrose Hill – огромный холм в центре Лондоне, где часто гуляют с детьми, и откуда видны спутники, пролетающие над столицей Великобритании.

Фигура писателя Клайва Льюиса – иная. Льюис принял Христианство. Льюис перешел к Христианство, несмотря на свое образование в Оксфорде. Дело в том, что Оксфорд свободен в волеизъявлении. Там сосуществуют различные религии. При всем при этом, Англия одна из тех стран, которые очень рано отошли от строгости Католичества. Начиная с Генриха VIII и его развода, закончилась власть, доминирование, контроль Римской Католической церкви, была организована и основана Англиканская церковь, которая стала давать возможности определенных свобод, невозможных до этого времени. Собственно, в Великобритании до сих пор революционным шагом религия дает возможность определенных свобод, включая и возможность для женщин стать священниками, что исключено в католичестве. В Оксфорде, впрочем, есть монастырь Black Friers, католический, где как раз законы иные, более консервативные и весьма строгие. Несмотря на гонения, которые церковь испытывает за последнее время, с таким количеством обвинителей ее во всех преступлениях, именно в Оксфорде, католичество продолжает существовать. Библиотеки, исследования, строгость – все, как написано в книгах. Монахи – те, кто записывал историю, создатели и хранители летописей, представители самых образованных, самых преданных делу слоев населения.

Постмодернизм и Оксфорд

Льюис Кэрролл – Чарльз Доджсон – еще один оксфордский классик. «Алиса в стране чудес» (1865) – становится одним из самых нашумевших произведений.  Тем не менее, известна «Алиса в стране чудес» все же благодаря интерпретациям. Просто сказка, рассказанная для девочки-подростка, не могла бы стать столь известной. Но «Алису в стране чудес» берет на вооружение один из ведущих философов XX века, Жиль Делез, переворачивая законы метафизики, в своей работе «Логика смысла», докторской диссертации. "Возможно когда-нибудь нынешний век будет известен как век Делёза", – так отозвался о работах Жиля Дёлеза «Различие и повторение» (1968) и «Логика смысла» (1969) Мишель Фуко. Делез рассматривает серию парадоксов. Начинает он с рассмотрения идеи «чистого события» и, собственно, анализирует Льюиса Кэрролла. Идея, которая также возникает в «Различии и повторение» – идея совершенно иного взгляда на суть вещей. Не различие, не репрезентация, не отсутствие отрицания – совершенно иная схема видения мира и, впоследствии, построения художественного или кинематографического произведения.

Новый реализм и пост-колониализм

Кембридж иногда называют «спутником» Оксфорда, хотя он имеет, естественно, свой собственный статус. Если Оксфорд – как Рим, пишут историки, то Кембридж, скорее, – Париж. Кембридж, конечно же, славится скорее науками, в то время как Оксфорд – искусствами. Соревнования между Университетами обычное дело и всегда – спортивного свойства. Как это обычно бывает между английскими Университетами (вот, например, университет Йорка и Ланкастера соревнуются обязательно, в память о Войне Алых и Белых Роз).

Удивительной особенностью Оксфорда, Кембриджа, как и любого британского университета, становится желание приглашать и раскрывать двери для каждого иностранного воспитанника. Авторы-женщины, авторы-мужчины, ученые и исследователи, кто здесь только не учился. Зади Смит – яркий представитель пост-колониальной литературы. Помимо романа «Белые зубы», выходит, например, ее книга «О красоте» (On Beauty), в которой воссоздается история жизни семьи в США, с посещением континента. Как всегда, у Зади Смит – герои разноплановые, имеющие разные исторические корни, принадлежащие к разных поколениям и культурным традициям. Теоретик пост-колониальной литературы Фэнон обозначает модель пост-колониальной литературы, как ассимилирующую культуру-завоевателя, а затем постепенно вырабатывающий «answer back», то есть свое ответное слово. Три этапа развития такой литературы – этапы формирования совершенно иного паттерна, совершенно иного способа идентификации личности. Роман «О красоте» (2005), таким образом, характеризуется тем, что критик Андерсон, называет «meaтwhile» – одновременность, или «в то время как». Это способ построения романа, который позволяет уловить меняющееся время, таким образом, следуя современной традиции возвращения к реализму. В современную эпоху не интересно более следовать традиции выдумки, вычурности, поэтому единственный способ создания произведения – максимальная его приближенность к жизни, как она есть, что и обозначает веху «создания неореализма», насколько это возможно.

Cреди современных авторов, таких как Дэвид Митчелл, Джонатан Коу, Казуо Исигуро, Джейн Смилей, М. Ондатйе, Анджела Картер, Вильям Тревор, Брайан Мор, Кейт Аткинсон, имя Дж. Винтерсон, пожалуй, выделяется своей определенной экстравагантностью, благодаря яркому протесту против католицизма, особой поэтичностью стиля, и безумной популярностью темы поиска идентичности. В данном случае, реализованные Себастьяном из «Возвращение в Брайдсхед» слова «Кто может восхищаться бабочкой больше, чем Католическим Собором? – Я могу» – находят свое продолжение. И дело вовсе не в «нарративах травмы», популярной теме, или особой аудитории. Вопрос, конечно, в абсолютном слухе и стиле, который и находит такое количество поклонников.  В некотором роде соперничество с Джулианом Барнсом в личном плане, наверное, и ставит эту писательницу в особый ряд современных авторов.

 Джулиан Барнс и его  «История мира в 10½ главах» продолжает традицию пост-модернизма, в весьма стандартном ключе. Вопрос выбора, и вкуса, безусловно. Краткость изложения, якобы, истории мира, постоянные исторические реминисценции и поиски кода продолжают оксфордскую традицию определенного «запаздывания», «академичности», и даже неловкости. Такими, наверное, оксфордские выпускники нравятся чуть больше, чем выпускники других университетов.  

Литература:

Sager P. Oxford and Camridge. An uncommon history. Schoffling and Co, 2005)

Moreley Sheridan. The quotable Oscar Wilde. London—Philadelphia, 2000. P. 29, 43.

Taylor D. J. The prose factory. Literary life in England since 1918. Vintage, 2016. P. 12.

Архипов И. К. Полифония мира, текст и одиночество познающего сознания // Studia Linguistica XIII. Когнитивные и коммуникативные функции языка. СПб., 2005, С. 7—18.

Иглтон Т. Теория литературы. Введение. М., 2010. С. 160—161.

Колотов А. А.А (у) топичность хронотопа (на примере трех романов Вирджинии Вулф) // Культура и текст: Материалы международной научной конференции 10—11 сентября 1996 года. Вып. 1. Литературоведение. Часть II. СПб. — Барнаул, 1997. С. 122—124.

Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. С. 22.