Литературная критика

В качестве приветствия

Народ должен знать своих героев, а читатель – своих авторов. Для этого существуют критики, например – я.

Я умна, весела, работоспособна, возможно фанатик (что прекрасно, поскольку в основном-то всем всё фиолетово).

Первый выпуск получился не комом, а добрым. Просто хорошие ребята попались, вот честно хорошие, Саши – и Тани... :)

Александр Найдёнов

Очень понравились три рассказа Александра Найдёнова, прямо вот не стыдно этой находкой журнал снова открывать. Два («Лучшая коллекция ненужных воспоминаний» и «90-60-90») обнаружились в случайном режиме, просто «Топос» проглядывала, а третий («Петровна и Серёжа») уже «нарочно», на авторском сайте. Тексты, все три, ОЧЕНЬ общительные, экстравертивные, широко ориентированные. Туда люди (читатели поди тоже люди :)) толпами должны ходить, и как-то трижды обидно, что – не ходят, похоже, на сегодняшний день 6 и 8 «понравилось» (на авторском – не знаю, но вряд ли сильно больше), и это нет, несправедливо...

Что имею в виду, говоря об экстравертивности. Это обращённость к читателю, некий «дружествныый интерфейс» – вплоть до того, что нет длиннющего замутного начала, введения в «курс дел» (после таких введений зачастую уже и дел-то никаких не хочется), нет торжественного заключения «вот-я-и-научил-тебя-жизни-убогий-ты-читателишка». И при всё при этом есть грамотное структурирование: вот начало, а вот середина, центр, сюда всё сходится... Есть внятность. Есть нормальная, хорошая скорость течения, скорость рассказывания. Есть качественная текстура, взаиморасположение «деталек», которое, конечно, не каждый читающий будет замечать, но каждому и не нужно. Всё равно это работает подспудно. Вот эти два «скопленьица» например, друг с другом перекликающиеся (т.е. в тексте они не рядом, но вполне друг до друга «докрикиваются») – это уже, собственно, суггестивные штуки, поэзиеподобные:

– Как узнать, где она?
– Кто?
– Где стена?
– Какая стена?
– Ты знаешь.
.................................
 
– Ваша жена...
– Она не жена.
– А она сказала...
– Она не жена мне.
– Ну, ладно...

ЧТО они внушают, можно только в самом общем смысле сказать. Слава богу, тексты вообще не пересказываемые, иначе зачем бы они были нужны, пересказа бы и хватило... Грубо говоря, жена всё-таки... не жена. Стена. Ну, что-то на «с» это точно...

Вообще, рассказы о любви конечно. Грустные. «Петровна и Серёжа» даже страшный. Даже до слёз – хотя вот хотела написать «даже плакала», но сразу выскакивает откуда-то этот мемочёртик «я плакалЪ», и так уже не напишешь, текст не заслужил просто ни грамма издевательства. Хотя он, пожалуй, и самый слабый – из этих трёх. Всё-таки он «провисает», да, есть такое, где-то посерёдке – когда Петровна разговаривает с мёртвым сыном. Как-то ясно, что это АВТОР даёт подробности ЧИТАТЕЛЮ, мол, было так и так. Это плохо? Это плохо, этому «нет». Но тексту всё равно «да». И он, кстати, самый «над-реалистический». Будь он пьесой, можно (и наверно лучше бы) довольно «сюрово» воплощать. Эта старушка, разговаривающая с репродуктором, когда он передаёт «какую-то музыку»... И когда они сидят с Семёном на скамейке (да, с Семёном, не с Серёжей, не ошибаюсь), тоже какое-то такое усиленное-усиленное «над» получается. В то же время – реал конечно. Реальная старушка, Семён тоже реальней не бывает. Диалог о погоде-огороде. Синоптики, сено. Замерла старушка на вопросе «...а памятник стоит – весь облез. Ты его почему не выкрасишь?». Интересное всё это ощущение даёт, такого... течения и по земле, и над.

Немножко о других текстах Найдёнова. Начинала повесть «Больше света белого» – не пошло. Если коротко, настойчивая «постперестроечность» (назойливая в общем-то, но ведь всё смягчаешь, чтобы авторов не пообижать :)). При всех плюсах – а они есть, начинались, жили, как говорится, и развивались, но... имеется там такой персонаж, пенсионер Андреевский, и вот на его-то полит-тирадах я и сломалась. Нет, ну правда. Много... И там дальше вот этого много – каких-то идей, которые автору хочется озвучить, и персонажей он ох не жалеет...

Рассказ «Оптовик». Нечёткий, смазанный, остаётся такое вот «ну, с этим вроде понятно – и...?». Подстава, а думала рассосётся, а не рассосалось, всё равно подстава. И...?

Рассказ «Мой венок» недосклеенный какой-то. Т.е. видно, что склеивали, но не держится. Начинается просто и детективно, да неплохо даже начинается, но потом сползает куда-то на «темы общего порядка» (общего беспорядка) («меня всегда очень смущает мысль, что все бандиты когда-то ими не были...»), потом – утомительные видения экстрасенса «про питекантропов», потом опять про «общий беспорядок», потом... потом ничего. Венок погибшей девочке. А венок – разве «ничего»? Здесь да. После питекантропов и вообще всех этих обезьянье-эсктрасенсорных наворотов. Вот здесь как раз той тонкой текстуры, перекличек нет. А есть нехорошая (в том смысле, что грубая, случайная, неоправданная) эклектика. И её автор худо-бедно прикрывает своими (своего героя) рассуждениями. В итоге НЕ читается.

Вообще... от автора двойственное ощущение. И силы, и слабости. Чёрно-белость такая вот. Авторы этого не любят, им нужно «поконкретней» (ты – конкретный гений!), и я этого не осуждаю (сейчас, с высоты своих сорока). Людям сложно принимать нецельное восприятие себя. Им даже проще – пожалуй проще – когда им «тотальное нет» говорят, чем вот такое «нет/да». С «тотальным нет» можно считать, что «ах! меня не поняли!»... Ну, кстати, может и «не поняли». Я, как могу часто, повторяю, что всё это только моё мнение. По определению, по умолчанию эта фраза перед каждым «вердиктом». И кстати-2. Интернет тем и хорош, что каждый может всё САМ оценить, мне не поверить, всё перепроверить.

Удачи всем и автору (а ему, надо сказать, уже повезло, авторов много, а критиков мало, даже и интернет-критиков, вот :)).

Александр Балтин

Александра Балтина я заметила вот почему. Показалось (удивилось), вот же ж, не врёт. Просто он что-то такое о себе сказал, что никаких бонусов не даёт, ну ни в каком варианте (в таких случаях говорят – ляпнул :)). В общем, поначалу только это, а так...

Вязко. Много какой-то «плавящейся жары», гуляний-хождений, бога-смысла-себя-искания, много просто себя самого, да просто – много (и ведь это я только потом шокирующие цифры обнаружила, «автор 84 книг (включая Собрание сочинений в 5-ти томах), и свыше 2000 публикаций в более, чем...»! :))

Смотрела я на эти «жидкие воски отчаяния», «в голове богословские вопросы» и «цветки сокровенной души», и думалось как-то больше о графомании. Но о таком, доброкачественном варианте. Когда хорошие, но очень сложные люди мучаются, мучаются, мучаются и поэтому (?) пишут, пишут, пишут. И всё по-настоящему, кроме результата, ну, просто потому что результат (доброе качество) в этом случае не там надо искать, не в тексте.

Но попадалось и что-то такое, что на себе останавливало, благо текстов хоть и много, но они (из тех, что встречались) не сплошняком, а зернистые, «циклически-миниатюрные». Можно клюнуть вот это зерно, а вот на это только «ко-о?..» – и не брать, не хочется. Не хочется с ангелами и драконами. Не хочется вот эту свечную «медитацию на реинкарнацию» (есть такая миниатюра, в огоньке свечи вижу то, вижу это, вернее – того, этого, кто это? бездны реинкарнации однако). А вот картинку из электрички – пожалуй. И эту, хоть и «богословскую», и с «мистическими лестницами в душе», но и с прудом, велосипедом, Георгием, Иваном, ВДНХ, коляской...

Вырисовывалось (выклёвывалось :)) во что. Результат получается там, где в тексте есть люди. Люди и предметы. И, разумеется, таковыми не являются ни воспалённое воображение, ни совестливая совесть, ни божественный бог. Т.е. у автора хороший глаз («подмечательность», «предметность»), хорошая «рефлективность», отзывчивость, моментальная-в-ситуацию-вживаемость – даже уже не «глазная», а чувственная, холодно-горячо, сильно-вяло, тянется-пылает... И он, в общем-то всё это использует. Но как-то... через раз. И видит себя скорей каким-то повышенно духовным мыслителем...

В стихах (а есть и стихи, и их тоже немало) это уже зашкаливает.

...Оправдывать Создателя решиться?
Но это же гордыня из гордынь.
Душа-то от грехов твоя дымится!
Молитву бормочу опять. Аминь.
Да, зло реально. Отрицать бесплодно.
И безответны вечно небеса.
Однако, слово света безусловно,
И столь Вселенная едина вся!..
(«Теодицея»)

Ну... Повторюсь, для стихов тоже верно: совестливой совести и божественного бога – недостаточно. И здесь, вот надо всё-таки сказать, ситуация ещё хуже. Стихам и «подмечательности» с «рефлективностью» маловато будет. Для них это факультативные качества. Поэтому то, что мы здесь наблюдаем (весь этот горький катаклизм :)), стихами, конечно, трудно назвать. Не верится, что это тот же автор, чьи вполне читаемые, где-то даже удачные публикации я видела в том же «Топосе», или вот, например, совсем неплохая в «Гранях эпохи».

Что в остатке. У автора прозо-дар, используемый, «включенный» вполсилы (не знаю почему только половина, вот тут нечего сказать, может блок какой-то, не леность точно, «в 5-ти томах»!). А вот что хочется сказать обязательно: этот самый прозо-дар (пусть половина, пусть даже четверть) – редкая штука. Рецензийка моя – не ругательная. Просто попытка говорить по существу. Кто-то же должен :).

Удач, успехов... сил конечно.

Стихи – Александру Крамеру, благодарности – Татьяне Воропай... Не перепутать!

Замечательная критическая (ээ... позитивно-критическая... некритически позитивная... просто позитивная... не просто, а сильно... да, сильно позитивная, сильно-пресильно, да, да, вот это ближе) статья о писателе Александре Крамере вышла совсем недавно на «Новой литературе».

Поскольку с творчеством Крамера я знакома не понаслышке, честно сказать... несколько обалдела. Как-то не ожидала такого вот... широкого и глубокого «и это всё о нём». Цитирую. «Безусловный профессионализм», «филигранная выделка», «безупречная форма», «предельная смысловая плотность», «абсолютный языковой слух, как у музыкантов абсолютным бывает слух музыкальный», «композиционное разнообразие», «предельный лаконизм», «гуманизм», «трудяга», «нравственная доминанта», «виртуозный рассказчик», «ни одного лишнего или приблизительного слова»...

У меня даже стихи сложились, не так это часто бывает, просто не могу не похвастать:

Филигранная выделка,
Безупречная форма.
Виртуозный рассказчик,
Лаконист, гуманист.
            Доминанта трудяги –
            Безусловная норма.
            Абсолютный образчик,
            Не лингвист – а ФЛЕЙТИСТ!

Красиво, правда?.. Вот как статьи надо писать (это я себе), чтобы от них даже стихи могли родиться (спасибо! это я Татьяне Воропай)...

А мне-то, грешным делом, казалось, что Крамер... ну неплохо пишет человек. Неглуп, связен. Ищет всё время, – инвалиды, эмигранты, шуты, Чернобыль... «Нашёл!» – «Что нашёл?» – «Выход из лужи!». Это я так, анекдот вспомнила. Связность, видимо, не моё. :) А если серьёзно, лучше всего «эмигрантское» получается, тут мы с Татьяной едины, действительно «легко, весело, иронично». Да и вообще, интересно, как они там, в Германиях-то. Т.е. блогерство? Ну, да. Тоже писательство, никто не спорит. Но так чтобы «безусловный слух», «абсолютная плотность» и «предельная выделка»... или наоборот?

«Виктор Ерофеев, Виктор Пелевин – писатели современные, известные, читаемые, но у кого повернётся язык назвать их гуманистами?» – вопрошает Татьяна. И мне даже как-то жаль становится двух этих Викторов. Вполне возможно, что они просто не нашли ещё свою Татьяну. Правда, вполне возможно, что сами виноваты... И всё равно – жаль. Шерше ля фам, ну что ж такое! :)

Пол и характер (творчества). Татьяна Шереметева

На днях я показала рассказы Татьяны Шереметевой одному своему знакомому критику. Критику-мужчине. Он сказал: ну нет. Пояснять не стал никак, нет – и весь ответ.

Кто-то, может быть, и не понял бы ничего. Но я – критик-женщина. И почти в ту же секунду поняла буквально всё.

Дело в том, что Шереметева женский писатель. Пишет как женщина, о женщинах, для женщин. А критик тот... ну, помните. И это подход ему просто недоступен. Закрыта дверь в эту сильно другую, нежную и трепетную Вселенную. Навек закрыта, понимаете?

Вот посмотрите, как глубоко, как тонко, как по-особенному чувствуют её героини:

«На маленьком плоту Сквозь бури дождь и грозы, Взяв только сны и грёзы И детскую мечту, Я тихо уплыву, Лишь в дом проникнет полночь, Чтоб рифмами наполнить Мир, в котором я живу». Это ведь то, что происходило в моей жизни многие-многие годы. И это было удивительно. Как хорошо, что есть эта песня про плот.

(«Эти летние дожди»)

Измена. Она была ужасна своей неуловимостью, незаметностью, неопределенностью. Ее не было нигде, и она была повсюду. Ею было пропитано пространство, в котором Катя жила, в котором она дышала. И Катя задыхалась.

Я ищу ответа у зеркала, я хочу увидеть себя такой, как тогда, давно. Хочу верить, ошибаться, разочаровываться, восхищаться, делать глупости, раскаиваться, лицемерить, оправдываться, метаться и страдать...

Бедная Катя... И какая прекрасная песня... Метаться, страдать...

Что может сказать на всё это мужчина? Вместо «Маленького плота» он, пожалуй, «Лесоповал» какой-нибудь слушает. Изменять он любит, а искать ответа у зеркала органически не способен...

Видите, какой поучительный замкнутый круг получается. Литература помогает понять нам, как устроена жизнь и – как следствие – устроена и сама литература. Нет никаких таких писателей и критиков, есть: писатели-мужчины, писатели-женщины, критики-мужчины и критики-женщины...

На этой, несколько пессимистической ноте окончательного разделения я готова была поставить точку. Вернее, две. Одну для М, другую (после «Пока, сестрёнки! И никакие мы не дуры!») для... Но стоп! Стоп-стоп-стоп. Погодите-ка, погодите...

То, что происходило дальше, просто не поддаётся объяснению. Хотя нет, как раз поддаётся: женская интуиция не знает границ. Итак...

Поисковик –
«Татьяна Шереметева. Посвящается дурам»
– шестая ссылка и...

Вы не поверите, ЧТО я нашла. Какие проникновенные слова произносит о книге Т.Шереметевой... кто? Мужчина! Владимир Варава, доктор философских наук, профессор.

«Дура» – это отнюдь не дура в привычном смысле, но существо трагическое», – размышляет профессор.

«Вообще, женская тема, конечно, серьезна сама по себе. Есть социология, психология и метафизика «женского вопроса», – догадывается он...

И это прорыв. Это... надежда! Ведь если профессор-мужчина понял писателя-женщину, то, вероятно, может и кто-то другой. Вероятно, может и критик, может и читатель... А что если ВСЁ возможно? А что, если... Тут моя невероятная женская интуиция уводит меня в такие дебри... умозаключения, гипотезы, прозрения... Рождается экспромт:

А вдруг не важно, Мэ ты или Жо?
Писатель – тот, кто пишет хорошо!

Ну, это я конечно, хватила. Слишком смелое прозрение, слишком сложное, фэнтези и футурология, дела далёкого плохо просматриваемого будущего. А пока – читаем Татьяну Шереметеву, никакой фантастики, чистая правда женской жизни. Если Мэ, то стучите (пробуйте) и откроется вам, а если Жо, то прям для нас – для нас. Пока-пока, сестрёнки! И никакие мы НЕ ДУРЫ!