Онтологические прогулки

 

 

Глава 4. Субъекты и объекты многомерных миров. Степень предметности.  Наития. Личностные категории. Определение и свойства небытия

         На данном этапе повествования мне представляется уместным остановиться на описаниях собственно многомерных пространств, в которых количество измерений отличается от четырёх (преимущественно в бОльшую сторону), точнее, субъектов и объектов, в них существующих. Было проведено достаточное количество рассуждений, примеров, упрощённых моделей, было сделано множество выводов, на основании анализа этих моделей, чтобы от аналитической, так сказать, области перейти к описательной, которая, естественно, будет базироваться на сделанных выводах, на некоторых обобщениях и, разумеется, изрядной доли фантазии. Без неё не обойтись…

            Важно также сразу отметить, что количество ортогональных осей, задающих независимые направления в многомерных мирах, полностью вовсе не определяет метрику мира (пространства, в частности).

Тем не менее, метрика задаёт это количество ортогональных осей (измерений) миров, так что она является более общей величиной, по отношению к энности (или n-нности) мира. Однако в особенности свойств миров, связанные с метрикой, я погружать читателя не намерен, поскольку это приведёт к заметному утяжелению логических построений и выводов, к увеличению объёма книги и, тем самым, к отказу от той простоты, к которой я стремлюсь при написании настоящей книги.

            Эта книга имеет, таким образом, как бы вводный характер. Более детальные разборы тех или иных аспектов могут быть рассмотрены в других монографиях.

 

      4.1  Субъекты и объекты миров с n-нным количеством измерений

           Интересно было бы понять, каким образом будут, собственно говоря, «выглядеть» субъекты и объекты пространств с количеством измерений, превышающим «четыре» (обычное пространство-время, где существуем мы). Ибо – как выглядят двухмерные объекты и субъекты, в значительной степени, нам известно: любой рисунок на листе бумаги, или тень, отброшенная нами (либо любым трёхмерным предметом) на плоскую поверхность Земли – являют нам эти двухмерные объекты и субъекты.

           Договоримся, во избежание длиннот в формулировках, четырёхмерное пространство-время называть предметным (или, проще, земным) миром. Понятно, что нарисовать картинки многомерных объектов и/или субъектов или указать метод их изображения невозможно, поскольку даже в пятимерном мире не визуализированы направления вдоль двух ортогональных осей: четырёхмерного времени и ещё одного, задающего именно пятимерность, мира. Так что представлять себе эти субъекты и объекты можно лишь умозрительно. Однако, даже при умозрительном методе изображения этих объектов и субъектов, нужны предпосылки для того, чтобы сформулировать этот метод. Тогда, на базе означенного метода, станет возможным хотя бы ощутить, какими же будут указанные ранее  объекты и/или субъекты в пятимерном, или более мерном, мире.

           Воспользуемся возможностью обобщений (или, если угодно экстраполирования) объектов и субъектов, детерминированных полностью или частично нами в предметном мире, на миры с бОльшим количеством измерений. Частично я уже пытался строить модели субъектов или/и объектов предметного мира, перенося их в как бы промежуточный мир, где визуализировано время, но не визуализировано пятое независимое направление. В четырёхмерном (но не предметном мире, ибо в этом четырёхмерном мире визуализирована «временная ось») означенные субъекты  или/и объекты – как было подробно разобрано в первой главе  –  имеют вид в-цилиндров.

           В-цилиндры достаточно легко представимы (см. параграф 1.5), где был проведён мысленный эксперимент с фотографированием земного мира и предметов, находящихся и/или перемещающихся в нём, фотографической камерой с большим временем экспозиции. Эти в-цилиндры послужат нам как бы «отправным пунктом» рассуждений для осознания того, какими будут объекты и субъекты в многомерных, в общем случае, мирах. Это, как бы, первый пункт.

           Вторым пунктом, который поможет нам представить умозрительно многомерные объекты и субъекты будет то обстоятельство, что – как я уже указывал ранее – вероятностные события, или, соответственно, объекты, их формирующие, находящиеся (происходящие) в предметном мире, будут обретать более высокую степень определённости, детерминированности, если сторонний абстрактный наблюдатель (САН) будет смотреть на них из более многомерного мира, и сами они (или их части) будут находиться в более многомерных мирах (или, мире).

           Вообще, надо отметить, что часто возможны случаи, когда сами объекты и/или субъекты расположены в нескольких мирах, с различными количествами измерений  При этом, какие-то области или части объекта и/или субъекта – более детерминированы в мирах с одним, вполне определённом, количеством измерений, а другие – в других, с иным (или с иными) количеством измерений.  То есть получается, что практически любой субъект/объект (и события, с ним связанные) существуют, по крайней мере, в нескольких мирах, а, вполне возможно чисто теоретически, что и сразу во всех!

           Но в низших мирах он, в общих случаях, как бы более «размыт», поскольку вероятностен, а в высших мирах обретает вполне определённые формы, и детерминированность (или «оформленность») его тем проще и/или очевидней, чем бОльшее количество измерений имеет тот мир, в котором его наблюдает САН. Возможны варианты, когда в мирах с меньшим количеством измерений, объект вообще никак не детерминируется, даже частично, а в мирах с измерениями всего на единицу больше – имеет вполне определённые формы.

           Здесь уместно будет вспомнить пример, который очень наглядно иллюстрирует это.

Этот пример – мысленный эксперимент с невозможностью построения цельной геометрической фигуры, которая состояла бы из четырёх равносторонних треугольников (образующих цельную геометрическую фигуру) при помощи шести отрезков равной длины, например, спичек – на плоскости, то есть в двухмерном пространстве (мире).

            Такое построение – в чём непосредственно может убедиться каждый – невозможно в двухмерном мире.

            Однако стоит только выстроить из этих шести спичек тетраэдр – пространственную трёхмерную фигуру, которая находится уже не на плоскости, а в четырёхмерном пространстве-времени – как такая возможность: получение из шести отрезков равной длины четырёх равносторонних треугольников – достигается. Этот пример – как нельзя лучше – иллюстрирует возможность обретения форм геометрического предмета в пространстве, количество измерений которого всего на единицу больше, то есть более многомерном, чем то, где такая возможность недостижима в принципе!

            Этот пример также иллюстрирует и то, что свойства более многомерных объектов имеют бОльшую общность, имеют больше возможностей, да и самих свойств больше, чем всё вышеуказанное, но у менее многомерных объектов, состоящих из тех же элементарных предметов. В данном случае, под элементарными предметами понимаются спички (отрезки одинаковой длины). Этот пример, на самом деле, иллюстрирует гораздо бОльшее, чем просто возможность построения фигур, обладающих наперёд заданными свойствами в высших мирах, нежели возможность построения фигур, с такими же свойствами, но в менее многомерном пространстве (мире).

            Он иллюстрирует – самое главное, пожалуй, – возможность обретения, при цельном воспроизведении предмета,  этим предметом  бОльшего количества свойств и, соответственно, возможностей, при переходе в пространства более высоких измерений.

В данном случае, число измерений больше – всего на единицу, но, при переходе в это более многомерное пространство, формируется и цельность, и чёткая геометрия, и симметрия взаимосвязей (тетраэдр с плоскостями из равносторонних треугольников). И, наконец, достигается сама возможность получения четырёх равносторонних треугольников, что принципиально невозможно при переходе в пространство (мир) с количеством измерений, всего на единицу меньше! – в двухмерный плоскостной мир

            Этот пример, таким образом, позволяет говорить не просто об обретении большей степени детерминированности предмета (субъекта, объекта) при переходе к рассмотрению его в высших мирах, но и об обретении принципиально новых свойств, взаимосвязей и симметрий, при этом переходе! Рассмотренный пример с тетраэдром также позволяет прийти к более широкому определению свойств субъекта/объекта – к понятию степени предметности, или, вкратце, просто, предметности. Определение введено лично мной!

           Предметность – в данном контексте – более общее и точное понятие, чем детерминированность. Оно будет рассмотрено несколько позже, где предметности (или, что – то же самое, степени предметности) будет дано определение.

То же касается и отдельных фрагментов объекта/субъекта, из которых он состоит.

           Сторонний абстрактный наблюдатель (САН) – весьма условное, но удобное понятие, означающее, что наблюдатель (некий субъект), находясь сразу в нескольких (а, не теряя полноты общности, можно допустить, что и во всех) мирах (далее, допускается возможность его нахождения и в небытии!) – имеет возможность видеть субъекты или объекты и события, с ними связанные,  соответственно, в нескольких мирах.

          Только так, сравнивая объекты-субъекты и события, явления, с ними связанные, можно понять – как «выглядят» эти многомерные субъекты и объекты. Иными словами, понять можно только через сравнение. Здесь важно отметить, что, введя понятие САН, я могу, во избежание длиннот описания и изложения материала, заменить понятия объекта многомерного или субъекта (и даже события, явления, с ним связанного) условно одним термином: предмет. То есть теперь, если специально не будет оговорено, под предметом в широком смысле будут пониматься и объекты, и субъекты, а также события, процессы и явления, с ними связанные.

          Нет необходимости вводить различия между ними, ибо введено наиболее общее понятие САН, который – по определению – имеет возможность наблюдать за всем, что происходит в мирах с различным количеством измерений. И субъект, и объект – становятся, после введения понятия САН – тождественными понятиями.

            Подытожу сказанное:

            Предметы, в общем случае, многомерны, фрагментарны, то есть существуют сразу в нескольких (а, может, и во всех) многомерных мирах, но выглядят в мирах, с различным количеством измерений, совершенно по-разному! Кроме того, фрагменты, части предметов – могут иметь наибольшую степень детерминированности в мирах, отличающихся количеством измерений!

           А именно, те из предметов, что имеют недетерминированный характер в земном мире, обретают детерминированность, то есть, говоря условно, обретают как бы более «чёткие очертания» в более многомерных пространствах. Обретают так называемую бОльшую степень предметности или, просто, бОльшую предметность. На интуитивном уровне понятие степени предметности (или предметности) вполне ясно и наиболее адекватно ассоциативным образом передает смысл сказанного. В дальнейшем я раскрою это понятие во всей его полноте. Оно будет необходимым для дальнейших логических построений.

            Далее… те предметы, которые в земном мире вполне определены и визуализированы, трансформируются, при их оценке с позиции более многомерных миров, нежели земной мир, приобретая, в общем случае, бОльшее содержание, – в более простые по форме и более определённые предметы. Причём степень их детерминированности, то есть определённости и определяемости будет тем бОльшей, чем из более многомерных миров САН будет их наблюдать. Можно сказать и иными словами, исключая понятие САН. Именно, степень детерминированности предметов будет повышаться при переходе к мирам с более высоким количеством измерений.

            При таком переходе, предметы (повторюсь, что в общем смысле под предметами теперь – если специально не оговорено – понимаются субъекты, объекты, явления, события, с ними связанные), фигурально выражаясь, обретают бОльшую «чёткость», бОльшую степень симметрии, по отношению к другим предметам, более простую логическую связность с другими предметами данного многомерного мира – так, что степень стохастичности их уменьшается, степень детерминированности – увеличивается. Например, совершенно случайное событие в низшем мире, является полностью предсказуемым событием в высшем мире. И, напротив, при переходах из высших миров к низшим мирам, предметы как бы расплываются, затуманиваются, могут распадаться на части, становиться диффузными (условно говоря), и, соответственно, теряют предсказуемость, степень детерминированности.

           Теперь сформулирую более точное определение предметности (или степени предметности):

           Предметность (или степень предметности) это свойство предметов (объектов, субъектов, а также явлений, событий, с ними связанных) становиться более детерминированными, предсказуемыми, обретать более простые и целостные формы, более высокую степень симметрии, по отношению к другим предметам конкретного многомерного мира, более высокую степень содержания – при смещении позиции наблюдения и оценки их САН из конкретного низшего мира – в конкретный высший мир, то есть при переходе от менее многомерного мира к более многомерному миру.

           Напомню, что под предметами разумеются и субъекты, и объекты, и даже, некоторым образом, события и явления, с ними связанные, ибо на рассматриваемом уровне общности и явления, и события, и процессы, и субъекты, и объекты – в принципе, суть однородные категории.

            В земном мире – как все знают – существуют не только предметы (в обычном смысле этого слова), не только явления, процессы или события…

           Существуют, например, целые виртуальные реальности, воображаемые миры, которые, более чем явственно, являются функциями нашего сознания. То, «какой вид будет иметь» всё это в многомерном многообразии (условно говоря, в пространстве многомерных миров) – вопрос отнюдь не праздный и весьма сложный. Чтобы ответить на него в наиболее полной мере, очевидно, потребуется не один десяток, а, может быть, и не одна сотня страниц. Однако, следуя обобщениям и аналогиям, можно, полагаю, ответить и на этот вопрос, равно как и на многие другие.

           Можно, вообще, меняя парадигмы, строить иные модели и получать более упрощённые выводы, лишь бы они соответствовали опыту, который, впрочем, пока произвести не представляется возможным по понятным и подробно разобранным в начале книги, причинам.  Однако к принципиально новым результатам вряд ли удастся прийти, следуя не многомерным, а любым другим моделям. Впрочем, модель многомерного многообразия носит столь общий характер, что, вероятно, способна включить в себя любую другую парадигму или модель.

 

          4.2  Наития. Личностные категории. Способы построения высказываний

       …О многом можно написать и многое логически или опосредованно умозрительно сконструировать. Однако из всего, что ещё имеется в предметном мире, меня, пожалуй, заинтересуют лишь сложные психологические, личностные категории, а также наития и прозрения.

           Разумеется, рассмотреть все психологические и личностные категории не представляется возможным. Это такие очень сложные для земного мира понятия как, например, любовь, совесть. Или преходящие – наития, прозрения… Что это? Как возможно на это посмотреть, на эти категории, с позиции миров со сколь угодно большим количеством измерений?  Я – естественно – не уточняю самого количества измерений этих миров, поскольку рассматриваю этот, да и многие другие, аспекты с наиболее общих позиций. Нисходить к частностям интересно лишь в том случае, если заранее знаешь, что именно эта частность предоставит тебе что-либо новое в практическом отношении. Я не говорю о глобальных возможностях – о бессмертии, о перемещении в миры с другой, более высокой, мерностью.

           Но неизвестно даже – где и с какого уровня обобщений нужно нисходить до точной конкретики, чтобы найти хотя бы практическую возможность оказаться в наперед заданной пространственно-временной точке предметного мира?

          Поэтому оставлю пока жесткую конкретику в стороне…

          С наитиями и прозрениями (что, в принципе, будем полагать, суть одно и то же) вроде всё просто – в рамках той примерной парадигмы многомерности, которая выстроена мною в трёх первых главах настоящей книги.

Действительно, я уже упоминал о том, что наития это проекции действий, детерминированных в высших многомерных мирах, проецируемые на земной мир, в котором они вовсе не детерминированы.

          Замечу, что само действие должно быть детерминировано в мире с настолько большим количеством измерений, что, «проецируясь» через громадное количество многомерных  миров на наш предметный мир, оно лишь совсем небольшому количеству субъектов трёхмерного мира позволило бы опосредованно «считывать» предсказание о чём-либо посредством неких великих глубин подсознания этих трёхмерных субъектов.Чем более многомерен мир, где произошло некое действие, проекция которого на земной мир  является наитием для избранных, тем, очевидно, точнее предсказания, даруемые этим наитием, тем ближе, выражаясь библейским языком, оно к высшим сущностям, к Богу.  Но и тем тоньше само наитие, тем труднее его прочувствовать, ибо оно в подсознании формируется – как нечто совершенно невыразимое словами, непонятное до крайней степени. Тем, соответственно, меньшему количеству людей оно может быть явлено на Земле, и уж тем более может быть этому количеству людей в значительной мере открыто!!

          То, что даётся не от «самых высоких миров», не от близости к Богу – лишь грубые знаки «низших сущностей», которые – если и несут некую «предсказательную информацию», то – в конечном итоге – всё равно меньше полезного эффекта от неё получит субъект.

          Знания, «даруемые» низшими сущностями, ложны не столько потому, что неверны совсем, сколько потому, что, обладая ими, субъект всё равно начинает, образно говоря,  блуждать по запутанной, не приводящей его к «высшему», горнему, тропинке…

И поэтому он попадает, то есть наиболее детерминируется именно в мире с меньшей мерностью, нежели та, которая соответствовала бы миру, куда он мог бы попасть, руководствуясь наитиями как проявлениями действий миров с самой высокой мерностью. Разумеется, сказанное верно, если бы субъект имел возможность воспринимать «высокие» наития.

           Вообще, хотя предметы и сформированы во многих мирах (одни, быть может, в меньшем количестве миров, другие, быть может, в большем), – но широта и количество возможностей, которыми может обладать предмет – как следует непосредственно из обобщений многого, о чём я писал – определяются количеством измерений того мира, где означенный предмет наиболее хорошо детерминируется. То есть где он, фигурально выражаясь, наиболее материализован, оформлен или, в самом правильном и общем смысле, предметен, где у него наибольшая степень предметности!

Это важный вывод, поэтому я выделил его жирным кеглем.

             Перемещаться к более многомерным (высшим) мирам, как, впрочем, возможно, и к менее многомерным (низшим), субъект может посредством прекращения своего существования в том мире, где он наиболее предметен! Об этом я уже писал.

 Сам термин «перемещение по мирам» представляет собой обретение возможности наибольшей степени предметности субъекта в мирах с различным количеством измерений. Определение предметности (степени предметности) было дано выше.

           Со сложными, например, личностными категориями (любовь, совесть и т.п.), в силу симметрии, и это должно быть понятно, ситуация обстоит похожим образом. Действительно, даже в самих низших субъектах могут присутствовать предметы (фрагменты), категории, степень предметности которых менее велика в низшем, например, земном мире, по сравнению с предметностью этих самих низших субъектов (фигурально выражаясь, с их трёхмерной оболочкой), поэтому в земном мире, как низшем мире, такие категории как любовь, совесть и т.п. не оформлены, имеют малую степень предметности. Они приобретают наиболее предметную форму (оформляются), соответственно, в пространствах более многомерных, соответствующих высокой предметности этих категорий. Именно поэтому такие понятия как любовь или совесть не детерминированы, не предметны в земном мире. Это означает, что предметность обретена ими в более многомерных мирах. Однако, являясь неотъемлемой частью трёхмерного субъекта, они как бы возвышают предметность и самого этого субъекта, то есть как бы «тянут его за собой» в более многомерные миры, где степень предметности любви и/или совести соответствует мерности этих миров, где они, фигурально выражаясь, оформлены наиболее чётко, максимальным образом. Разумеется, речь идёт не о геометрии любви или совести, хотя и это зависит от того, как определить понятие геометрии в многомерных мирах!

             Я рисую картины, степень абстракции которых очень высока. Многого не договариваю. Поэтому прочувствовать, увидеть всё это можно лишь – повторяю – умозрительно или как-то ассоциативно. В моих же фразах содержится ровно столько смысловой нагрузки – сколько содержится, сколько читатель будет способен извлечь из написанного в настоящей монографии и, соответственно, интерпретировать.

            Отмечу одно важное обстоятельство, на которое, вероятно, читатели обратили уже внимание. Именно, иногда я пользовался термином «при переходе в такие-то миры…» взамен речевого оборота «со стороны стороннего наблюдателя» (САН). Что означает вообще понятие «при переходе», а также сам этот «переход».

           Дело в том, что любой переход ассоциируется у земного субъекта с понятием времени, он, как иногда говорят, темпорален, потому что в четырёхмерном (предметном) мире осуществляется именно с течением времени. Однако понятие «со стороны стороннего наблюдателя» (со стороны САН) не содержит в себе информацию о временнОм (темпоральном) характере каких-либо «переходов», более того, вообще, не содержит информацию о времени. Времени нет как такового в многомерных мирах. Они, таким образом, совсем не темпоральны! В них могут существовать лишь некоторые аналоги времени предметного мира, ибо – напомню – время – как и всё вообще, является только функцией сознания трёхмерного, а, в общем случае, и многомерного субъекта.

           Ответ на вопрос, почему же я всё-таки использовал формулировку «при переходе от одного многомерного мира в другой» вместо «со стороны САН» состоит в том, что формулировка «при переходе…» являет собой лишь фигуру речи,

не более, которая ассоциативно ближе трёхмерному субъекту, то есть любому человеку, нежели использование формулировок, содержащих понятие стороннего наблюдателя. Фигурально выражаясь, сам «переход» есть ни что иное как перевод взгляда САН (стороннего абстрактного наблюдателя) с предмета в мире, с вполне определённым количеством измерений (мерностью), где находится этот предмет – в многомерный мир, но с другим количеством измерений, где (как уже было отмечено выше) предмет тоже находится, но имеет бОльшую степень предметности.  «Перевод взгляда», являясь тоже образным понятием, осуществляется мгновенно (время исключено). Собственно, можно допустить, что зрение стороннего наблюдателя таково, что он может рассматривать любые предметы в мирах любой многомерности одновременно, подобно тому, как мы, глядя в окно, например, можем видеть в окне не одну, а несколько автомобилей, не один, а несколько домов и т.п. Таким образом, понятие «при переходе…» менее корректно в указанной сфере рассуждений, но ассоциативно ближе человеку, в отличие от понятия «со стороны стороннего абстрактного наблюдателя» (САН). Однако последнее определение, с использованием САН, естественно, более точное, поскольку, как уже было отмечено выше, исключает понятие времени, или его многомерных аналогов, поскольку необходима бОльшая степень общности в рассуждениях о многомерных мирах и предметах в них.

           Вообще, человеческие способы высказывания, а также сам язык, полагаю, являются, по теперь вполне понятным читателю причинам – не вполне адекватными для описания предметов в многомерных мирах, причинно-следственных связей в них, изменения предметов и причинно-следственных связей – при переходе в пространства с различным количеством измерений. Лучше было бы, вводя новые смысловые категории, отвечающие многомерным мирам, а не четырёхмерному пространству-времени, построить иные способы высказывания, однако, опять же, сложность этой задачи – построения таких способов высказывания, – по сравнению с важностью результатов – как бы «отдачей», не столь велика. Поэтому на страницах настоящей книги этого производиться не будет!

 

           4.3 Небытие. Определение небытия. Свойства небытия и его сопряжения с бытием

           Было бы разумным настоящий параграф написать отдельной главой, потому что понятие небытия настолько всеобъемлющее, даже по сравнению с бытием, что требует написания отдельной монографии, посвящённой именно небытию, и даже не отдельно главы. Однако написание этой большой монографии, посвящённой небытию, целесообразно для случая, если небытие рассматривается с глубоких философских и (или) эзотерических принципов. Я не претендую на высокую философичность. Для меня небытие, равно как и бытие – лишь способы построения мысленных экспериментов (моделей) и получение выводов на базе означенных моделей.

           Цель выводов – попытка нахождения путей к решению обозначенных в настоящей книге фундаментальных задач: попаданию субъекта в определённую пространственно-временную точку будущего или прошедшего времени через многомерные миры, о которых идёт речь в настоящей монографии.

Разумеется, это далеко не единственная задача. Читатель сможет явно или тайно найти другие задачи, например, предсказание и изменение событий в предметном мире, определения возможностей обретения бессмертия и т.п.

           Читатель, вероятно, успел уже обратить внимание на то, что стиль написания настоящей монографии несколько размыт. То есть он объединяет несколько стилей: повествовательный стиль, научный стиль, немного художественный стиль и, отчасти, в некоторой малой мере, публицистический, стиль… Поэтому обращение в книге к небытию – средство получения этих – обозначенных мною чуть выше – возможностей, а не схоластические рассуждения о самом небытии,  по поводу небытия, или по поводу взаимных сопряжений бытия и небытия.

Именно поэтому я выделил пока лишь один параграф в главе для описания небытия.

           Само же небытие, как философская, или – я бы даже сказал – надфилософская онтологическая категория, обращённая к метафизике – весьма сложна, и описание этой категории, а также взаимодействий бытия с небытием (тема глубокой самостоятельной исследовательской работы), безусловно, очень сложное. И в не прикладном, а в центральном смысле – требует гораздо бОльших логических построений, чем те, что рассмотрены в настоящей книге. Именно поэтому я пока не решился окунуться в омут небытия «с головой». Чем больше пишешь про небытие – тем больше открывается непонятного, и ранее сделанные утверждения начинают как бы терять смысл, порою, опровергая сами себя!. Трудно описывать пустоту, в самом изначальном, наиболее глубоком смысле этого слова. Тем более что речь идёт даже не о пустоте, а о той бездонной пропасти, что скрывается за пустотой, или, если угодно, прячется за её личиной.

            В классической философии, и, особенно, в современной – изучением небытия занимается раздел философии, именуемый метафизикой. Метафизика также занимается изучением взаимодействий, общностей и различий небытия и бытия.

            По-существу, в рамках обычных философских концепций, небытие рассматривается как некая бОльшая, нежели само бытие, общность, которая, фигурально выражаясь, управляет бытием, но если бытие можно пытаться познавать обычными натурфилософскими методами, то небытие по определению непознаваемо. Можно лишь «обыгрывать» те или иные его схемы, модели, которые суть равнозначны, но сущность самого бытия от обыгрывания этих моделей, никак не познаётся. Если говорить кратко, то невозможно познать или описать сущность того, чего нет. Можно лишь фантазировать на эту тему. Ситуация здесь – как мне думается – схожа с постмодернистскими концепциями.

           Однако всё, так или иначе, – лишь функции сознания. Но парадокс небытия состоит именно в том, что оно, образно выражаясь, и над сознанием, выше его и не зависти от сознания! То есть небытие – это некоторая область, которая не существует, то есть – тем самым – не является функцией ни от чего, и ни от чего не зависит. А всё, что включает в себя данная область, соотносится в ней, да и по отношению ко всем фрагментам и самому бытию – по принципиально неопределённым и неопределимым законам.

           Фактически небытие и бытие – это суть тьма и свет, соответственно (возможно и переустановочное утверждение: свет и тьма).

Существование небытия или его не существование не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты. Причём ясно, что само бытие – даже как функция сознания – существует лишь потому, что существует небытие, то есть небытие является как бы фоном для бытия, на котором бытие проявляется. Но если определить бытие даже как функцию сознания, то с исчезновением сознания, небытие не исчезает.

            Здесь, полагаю, как я обычно и делаю, будет уместным привести наглядный пример для иллюстрации сказанного. Пример с небом: Точно также не исчезает небо, если на нём гаснет последняя звезда, для которой небо – фон, подобно тому, как небытие – фон для бытия и всех его фрагментов.

            Однако и пример небытия как фона для бытия несколько, мягко говоря, неудачен, поскольку фон сам по себе обнаруживает наличие себя уже тем, что именно на нём и проявляется бытие. Небытие же по определению – не определимо! И неопределённо! То есть это, по сути, высшая степень не существования!

           Следовательно, какие-либо попытки привести пример хотя бы частично иллюстрирующий – что такое небытие – в принципе, невозможны. Поэтому полностью открывается (подобно постмодернизму) возможность писать о небытии всё что угодно и как угодно.

            В представлении большого числа современных философов – небытие, как следует, например,  из текста Солодухи Н. М. «Понимание онтологического статуса небытия» (известия КГАСУ  2006 год,  №1(5),  С.127): Отсутствие, отрицание  бытия, не существование вообще, несуществующая реальность. Ничто — способ существования небытия. По Демокриту – небытие находится среди бытия, наполняя и пронизывая его.

            Философские определения небытия, даже современные, зачастую, грешат тем, что «множат сущности», то есть дают определения небытия (в частности) через другие не вполне определённые термины, толкование которых различно в различных философских школах, и даже у отдельных сильных авторов-философов. Мартин Хайдеггер, часто апеллирующий к чувственной сфере познания, пытался проникнуть в суть небытия через рефлексию. По его мнению, небытие открывается субъекту в «состояниях ужаса».

            В настоящей монографии я могу только лишь касаться темы небытия, поскольку книга – как я не раз упоминал – преследует несколько иные цели, нежели исследование небытия. Но, вообще, даже если слабо касаться современных представлений о том, что такое небытие, то можно сказать, что подавляющее большинство современных философов, принадлежащих аналитической традиции, либо не рассматривают категорию небытия, либо понимают её как состояние, в котором находятся несуществующие объекты. Ясно, что подобная интерпретация весьма слабовата, хотя и конкретна. Не буду расшифровывать причины, по которым я назвал её слабоватой, ибо их чудовищное количество, а я не претендую в настоящей монографии на всеобъемлемость. Для меня важно сконструировать основные модели и парадигмы.

             Одним из известных исследователей проблемы небытия в российской философской науке  является А. Н. Чанышев, автор философского труда «Трактат о небытии».

На страницах означенного трактата он приводит целый ряд примеров, доказывающих существование небытия в различных ситуациях и аспектах. Более того, он признаёт небытие единственным истинно существующим, в то время как бытие, по его мнению, относительно и изменчиво. Всю же человеческую культуру  Чанышев считает попыткой убежать от небытия, чего сделать невозможно.

            Так, философ доказывает существование небытия через временной аспект: бытием является только настоящее. А прошлое и будущее же являются небытием для настоящего. Эмерджентность небытия заключается в том, что множество вещей до своего открытия или изобретения также находились в небытии. Кроме того, любой объект, бытующий в одном месте,  во всех других точках пространства в данный момент не существует.

           Слегка обрисовав основные ассоциации, соответствующие небытию, а также немного затронув современные интерпретации некоторых свойств небытия, попытаюсь сформулировать то определение небытия, которое не слишком противоречило бы современным представлениям, но с которым можно было бы работать, опираясь на основные концепции, изложенные в настоящей книге, особенно, в первой её главе.

           Для начала, отмечу, что многомерное многообразие миров, модели и парадигма которых были построены мною в настоящей книге, на самом деле, содержат в себе гораздо большее, чем то, о чём я написал, особенно, если коснуться конкретики. (В дальнейшем, возможно, я напишу более развёрнуто и конкретно, если повествование дойдет до некоторых практических применений всего того, о чём я пишу и писал, особенно, в первых трёх главах настоящей монографии.) Поэтому значительная часть свойств небытия, которым оно наделено у многих философов современности и прошлого, легко объяснима в рамках построенной мною многомерной модели (или – если угодно – даже парадигмы) бытия, то есть, исключая введение понятия небытия.

            Следовательно, понятие небытия следует определить как можно более широко, но и обязательно – максимально конкретно.

А для этого важно понять, какие из свойств и возможностей описанной мною в настоящей книге многомерной модели бытия, фигурально выражаясь, «отняты у небытия». Иными словами, где та грань моей многомерной парадигмы бытия, за которой полностью оформляется небытие? Фигурально выражаясь, необходимо отделить бытие в моей многомерной модели бытия от её фона – небытия, если это вообще окажется возможным сделать! Кроме того, необходимо, используя новые категории, максимально детерминировать небытие и выстроить связи его с многомерным бытием, описанным мною в настоящей монографии ранее. То есть важно понять, как сопрягать небытие и бытие в рамках тех концепций, которые я заложил при построении парадигмы многомерного многообразия мира, то есть фактически, бытия.

          

Необходимо также понять, каким образом небытие управляет моею моделью многомерного бытия и – соответственно – отдельными любыми фрагментами бытия (многомерных миров и их составляющих), в рамках построенной многомерной парадигмы?

          Начнём с частного, с бытия, то есть с разработанной мною концепции многомерного многообразия. Для этого, более чётко и цельно представим её.  Именно:

Время отсутствует как таковое в моей концепции, за исключением того случая, когда рассмотрению подлежит предметный (земной) мир, в котором для практических целей время определено. Это определение, напомню, являет собой особый приём (функцию, в более общем смысле) сознания трёхмерных субъектов.

          Такой подход к определению понятия времени в земном мире необходим по причине того, что в дальнейшем нужно пользоваться практически результатами теоретических наработок, уходя в практическую область применения из области высокой и абстрактной теории – для решения практических задач, с использованием привычных конкретных понятий. В связи с этим, в моей концепции бытия все события, явления, субъекты, объекты, процессы… – которые я договорился, не теряя полноты общности, – назвать одним словом предметы, существуют в нескольких мирах. А некоторые, почти и  во всех многомерных мирах (количество которых, соответственно, бесконечность). Однако напомню, что один и тот же предмет (или, в более общем случае, какой-либо произвольный его фрагмент) в каком-либо одном многомерном мире – имеет бОльшую степень предметности, а в каком-либо другом – соответственно – меньшую!

          При этом, сторонний абстрактный наблюдатель (САН), теоретически имея возможность осматривать все миры и предметы в этих мирах как некую совокупность слайдов, вне фактора времени, может замечать различия в степени предметности каждого из предметов (и их фрагментов) в пределах всех многомерных миров, где предмет (и/ или его фрагмент) существуют.

            В одном мире предмет (фрагмент) становится более предметным, в другом – менее предметным. Это происходит вне временного фактора, а невозможность наглядно представить себе подобную картину, где миры существуют вне классической модели времени как функции сознания трёхмерного субъекта,  указывает лишь на то, что  субъекты (люди) в земном мире не могут отказаться от времени как от вполне определённой функции сознания. Они не могут себе наглядно представить процессы, происходящие вне времени, точнее, вне понятия времени, которое сконструировано сознанием земного субъекта. Поэтому представить это можно исключительно умозрительно.

            Любые ассоциации и примеры, в которых была бы осуществлена попытка показать это наглядно – будут весьма слабо соответствовать сказанному, поскольку происходят – либо в мире, где пространство – двухмерно, либо – в мире, где пространство – трёхмерно. К тому же, они анализируются тем же сознанием трёхмерного субъекта, в которое понятие времени интегрировано как некая вполне определённая функция, и заменить её иной, или избавиться от неё – невозможно.

           Единственно, что можно сказать – так это то, что со стороны САН – процесс изменения степени предметности предмета (фрагмента) в разных мирах (речь идёт, как было указано выше, о том, что предмет /равно как и любой его фрагмент/ в одном мире может терять предметность в какой-то мере,

а в другом мире – обретать её) будет выглядеть как некая размытость. Эта размытость – подобна той размытости предметов на фотоснимке с длинной экспозицией, на которую я указывал, рассматривая пример, иллюстрирующий в-цилиндры. Это было в начале книги (см. 1.5).

            Разумеется, изложенная информация в предложении, написанном выше, имеет место для того САН, сознание которого выстраивает время как функцию, идентичную с функцией времени, выстраиваемой сознанием трёхмерного субъекта (человека).  В общем же случае, сознание САН может быть каким угодно, лишь бы оно позволяло правильно и наиболее полно интерпретировать и время, и другие абстрактные понятия, недоступные сознанию трёхмерного субъекта, которые в изобилии формируются при использовании многомерной картины бытия.

           Логика трёхмерного субъекта, соответствующая его модели сознания, не в состоянии в полной мере объяснить и дать примеры многим трансформациям-метаморфозам, происходящим в многомерном многообразии бытия. Некоторую часть простейших примеров, на базе которых я проводил мысленные эксперименты и строил простейшие модели, я уже привёл. За счёт простоты и рассмотрения переходов от двухмерного плоскостного пространства к объёмному трёхмерному и от трёхмерного пространства к четырёхмерному пространству-времени – эти примеры работали достаточно хорошо и позволяли проводить мысленные эксперименты, строить модели.

           Однако простота и адекватность этих примеров была обусловлена меньшей степенью многомерности миров, которые отличались количеством измерений от пространства земного мира, всего на единицу – либо в сторону повышения измерений (четырёхмерное пространство-время),  либо в сторону понижения измерений (плоскостной мир). Иными словами, простота и адекватность этих примеров была обусловлена их приближенностью к мирам, где пространства либо двухмерны, либо трёхмерны, то есть соответствуют плоскостному и земному мирам. Разница в размерностях миров отличалась всего на единицу. В общем же случае, о котором идёт речь сейчас, рассматриваются многомерные миры с произвольным количеством измерений  (в том числе, и с достаточно большим). В этих многомерных мирах – ни время, ни другие оси, отличающиеся от трёхмерных абсцисс, ординат и аппликат – не визуализированы для земных субъектов, так что адекватные примеры подобрать невозможно. Изменить же логику трёхмерного субъекта ещё сложнее.

            В этом заключаются принципиальные трудности. Это трудности мыслительного характера. Но существуют трудности и физического характера – например, отсутствие приборов для регистрации других направлений (вдоль других осей многомерных миров), и, тем более, для регистрации фрагментов многомерных предметов, находящихся в разных многомерных мирах!

           Напомню, что когда идёт речь о трёхмерных или, к примеру, о двухмерных субъектах, предметах и т.п., имеется в виду часть многомерных предметов, субъектов…, наиболее предметная в трёхмерном мире или двухмерном мире, соответственно, поскольку сами субъекты, предметы… --- фрагментарно «разнесены» по пространствам с различными количествами измерений.

            Отмирание субъектов, согласно построенной многомерной модели, представляет собой обретение бОльшей степени предметности в мирах с другим количеством измерений, чем в тех, где они существовали ранее. Разумно предположить, соответственно, и симметричное: для самих субъектов как бы происходит отмирание тех миров, где они были живыми, происходящее в их обновлённых сознаниях, обретших бОльшую предметность в других многомерных мирах, нежели в тех, где они существовали ранее. Если речь идёт о трансформациях трёхмерных субъектов, то термин «существовали» может быть заменён на более понятный и точный термин: «биологически жили».

            Необходимо ещё раз отметить, что все предметы в многомерных мирах состоят из большого количества фрагментов и категорий, в том числе (в четырехмерном пространстве-времени), это и наития, и прозрения, и совесть, и любовь… (ряд можно продолжить), а не только из плоти, крови и, вообще, из чего-либо «крайне материального». И эти категории и фрагменты имеют различную степень предметности, по-разному детерминируясь в мирах с различным количеством измерений, так, что чем более нематериальна категория или чем более нематериален фрагмент в низшем мире, тем бОльшую предметность и, соответственно, материальность, детерминированность он получает в высших мирах. …Кстати, сами предметы низших миров могут являться проекциями действий и/или предметов каких-либо высших миров! Всё взаимосвязано.

           Приводя пример «размытости предметов» как один из примеров, которыми можно хоть как-то иллюстрировать отсутствие времени для САН, я имел в виду лишь весьма отдалённую аналогию с этим отсутствием времени. То есть пример лишь приблизительно иллюстрирует отсутствие времени через размытость субъектов при как бы формировании их бОльшей степени предметности – в одном мире, по отношению к степени предметности – в другом мире. На самом деле – как было отмечено выше, повторюсь – невозможность визуализировать и временную ось, и другие, более высокие измерения и, соответственно, оси, которыми эти измерения задаются, чем те, что определены осями абсциссы, ординаты и аппликаты, представляет принципиальную невозможность приведения подобных иллюстративных примеров. Здесь дело обстоит точно также как в математике, где абстрактные логические построения могут вовсе не иметь никаких наглядных интерпретаций, и невозможно привести примеры, рисунки, иллюстрирующие эти построения.

            Напомню, что под многомерным многообразием в настоящей книге понимается совокупность сопряжённых друг с другом многомерных миров (количество которых, в общем случае, – бесконечно), в котором (многомерном многообразии) – существуют субъекты, явления, объекты. Я объединил их одним общим термином – предметы.

В многомерном многообразии также вполне определена иерархия многомерных миров.

            На основании приведённой квинтэссенции построенной мною в настоящей монографии многомерной парадигмы бытия как многомерного многообразия, – можно дать следующее определение небытия:

            Небытие – это такая высокая степень  отсутствия чего бы то ни было вообще, что, являясь этой областью отсутствия всего, оно позволяет не только в полной мере проявиться бытию как описанному многомерному многообразию на фоне своего отсутствия, но и – тем самым – полностью определяет это бытие, то есть тем самым, как бы управляет им.

            Проведём рассуждения далее. На основе данного определения, несколько расширив его, сделав более динамичным это определение небытия. Подберём соответствующие мысленные иллюстрации. Понятно, из определения небытия, приведённого выше, что небытие, в этом определении, это не просто отсутствие чего бы то ни было, но такая высокая степень этого отсутствия, что небытие задается полнейшей неопределённостью этого небытия и его полнейшей неопределимостью.

             Так, бытие – это даже не в полной мере образ звёзд на черном ночном небосклоне, которые тем чётче и яснее видны на фоне чёрного ясного неба, чем чернее это небо, то есть – чем меньше маркеров присутствия неба, и – соответственно – чем меньше маркеров определённости и определимости неба вообще.  Но бытие (звёзды) – это полностью сопряжённая своей определимостью и определённостью категория с небом (фоном), то есть с небытием, точнее, со степенью возможно бОльшей неопределимости и неопределённости неба как образа небытия! Небо вообще практически неопределимая категория (ну, действительно, что такое небо?..), которая и являет, ввиду своей неопределённости и неопределимости, образ небытия, на фоне которого, образно выражаясь, и сияют ночью звёзды. Если определённость и определимость неба возрастает (в светлое время суток, например, днём), – то есть днем оно характеризуется цветом, оттенками, горизонтом и т.п., то звёзды (бытие) становятся менее определимыми и определёнными – таким образом, что днём их вообще на фоне неба невозможно увидеть.

          Звёзды, следовательно, являются образом бытия, которое определяется или, соответственно, управляется небытием, в том смысле, что чем неопределённее и неопределимее небытие (небо), то есть чем выше степень его отсутствия – тем, соответственно, явственнее проявляется бытие (звёзды).  И тем в более полной мере своим отсутствием небытие открывает возможности детерминироваться бытию, обретать бОльшую степень предметности.

           Этот пример с небом и звёздами в светлое и тёмное время суток довольно удачно, как я полагаю, иллюстрирует, и бытие, и небытие, и – главное – позволяет понять, каким образом небытие управляет бытием, как одно главенствует над другим!

          Становятся ясны причины этого главенства. Появляется понимание того, что небытие как бы первично, и бытие может проявиться только на фоне первичного небытия.

Так и бриллиант тем ярче сверкает, чем темнее бархат, на котором он закреплён!

           Таким образом, бытие вполне однозначно сопряжено с небытием. Существование бытия, – как ясно из приведённого примера, – невозможно без существования небытия.

Действительно, при наступлении утра, небо, являясь образом небытия, «опредмечивается» в большей степени, а звёзды исчезают, то есть бытие становится несуществующим, или – попросту говоря – исчезает.

           Но, если предположить, что ночью звёзды на небе погаснут по какой-либо причине, то небо (небытие) останется, поскольку оно существует, по определению, будучи абсолютно неопределённым и неопределимым, то есть существует в отсутствующем состоянии, выражая собой ничто. Поэтому, кстати, некоторые философы постулируют, что небытие существует посредством этого ничто.

             Именно поэтому небытие и первично по отношению к бытию. Изящный пример с небом и звёздами легко иллюстрирует этот факт! Но фактор сопряжения бытия с небытием, о котором я писал выше, очевидно, должен означать, что всё же некоторое влияние на  небытие должно оказывать и само бытие, несмотря на первичность небытия. Сопряжение подразумевает некую взаимность. Это влияние бытия на небытиё также можно понять, исходя из данного примера неба и звёзд. Действительно, чем чернее ночь, то есть чем более выражено отсутствие неба (сиречь присутствие небытия), тем крупнее звёзды, мощнее их блеск. Следовательно, возникает слабая подсветка самого неба звёздами, что и демонстрирует как бы влияние бытия на небытие.

           На практике ничего абсолютного не бывает. Абсолют возможен только лишь в асимптотическом приближении, то есть в идеальных случаях, которые возможны лишь в теории. Поэтому некоторое незначительное влияние бытия на небытие имеет место быть. Впрочем, в силу незначительности, условно, этим влиянием можно, конечно, в изрядном количестве случаев, пренебречь.

           Интересна связь небытия с понятием Бога. Ясно, что если небытие являет собой полнейшее ничто и проявляет себя только, образно говоря, лишь как фон для бытия, иными словами, как обеспечение возможности существования или детерминированности бытия, то вопроса о связи небытия с понятием Бога, который, фигурально выражаясь, является вершиной бытия (подробнее этот вопрос был разобран в настоящей монографии ранее), вроде бы не существует.

          Бог, как Вершитель всего в бытии, не имеет отношения к абсолютному ничто, то есть к небытию. Однако, в силу изложенной выше концепции, проиллюстрированной довольно ярким и понятным – как мне представляется – примером, при отсутствии небытия, вроде бы должно исчезнуть абсолютно всё бытие, вместе с понятием Бога!

           Кроме того, получается, что Бог не властен над небытием!?

           А я ввёл понятие небытия – на что и указывал в начале настоящего параграфа – наиболее конкретно, причём до такой степени, чтобы небытие не затрагивало вопросы, которые можно поставить и решить внутри выстроенной парадигмы бытия как многомерного многообразия, иными словами, максимально отделяя его от бытия, чтобы области бытия и небытия не пересекались!

То есть я наделил бытие максимально возможным количеством возможностей, вплоть, например, до полного исключения понятия времени. И сделал я это исходя из всемогущества Бога: мира с бесконечно большим количеством измерений. Но, в итоге получилось, что небытие вновь стало первоосновой всего, в том числе, даже такой парадигмы многомерного бытия, которая обладает наибольшей степенью общности и, соответственно, возможностями! Получилось, что небытие своим полнейшим отсутствием имеет «полную власть» над бытием, и управляет им!

              Но аксиоматически, при любых моделях, Бог – должен полностью управлять всем – не только бытием, но, очевидно, и небытием, если он Бог – Вершитель, верховный иерарх всего! Но этого не произошло при указанных метафизических построениях небытия и бытия и их сопряжении.

            С другой стороны, не определимым в полной мере осталось понятие дьявола, первоосновы тёмных сил, у которого также есть власть многим управлять, согласно представлениям о Боге и дьяволе, о добре и зле. Я лишь весьма слабо и условно раскрыл понятие «низших сущностей» - субъектов, наиболее предметных в мирах с существенно пониженным количеством измерений, по отношению к Богу и его окружению (к миру с бесконечным количеством измерений и, соответственно, к мирам, близким по количеству измерений, к бесконечномерному миру), но не затрагивал темы дьявола вообще.

            Где место понятию дьявола – центра и вершины тёмных сил – и, каково его родство с означенными «низшими сущностями»?  Этот вопрос вполне закономерен.

           Связать дьявола с небытием, обозначив его как некую «вершину» и первооснову небытия будет совершенно некорректным, ибо дьявол – по своему определению –  существует.  Апеллируя к самым разным религиям и, прежде всего, к христианству, мы не найдём в их книгах, в том числе, и в библии, утверждения, даже косвенно намекающего нам на то, что дьявол – это центральная область несуществующего, то есть принадлежит к небытию и основывает небытие. Более того, христианство вообще отрицает существования небытия. Или, по крайней мере, определяет его не столь общо. Это одна из метафизических проблем, которую, на что я указывал ранее, говоря о близости метафизики к постмодернизму, можно решать произвольным образом, выстраивая различные модели, от которых, собственно, понятие небытия никак не изменится и уж, тем более, не станет более определённым и определимым.

            Поэтому «вписать» нечто в ничто  (в небытие) – совершенно пустая задача, и нужно вернуться к мысленному эксперименту с небом и звёздами, посмотреть на вещи более здраво и просто, и, возможно, попытаться найти некий изъян, ошибку в умозаключениях, проведённых на основе этого наглядного примера.

            Пример с небом и звёздами ярок и очевиден, так что – полагаю – это не составит большого труда. Проанализируем этот пример ещё раз и попытаемся определить, не закралось ли какой-нибудь неточности в его интерпретации?

            Утверждение о том, что небытие является, образно выражаясь, фоном для бытия, конечно, справедливо, но упущен один момент:

кто, собственно, следит за появлением бытия на фоне небытия при его существовании, то есть при отсутствии всего? Ответом может быть, например, утверждение о том, что наблюдать за этим может САН.

Он же потому и сторонний наблюдатель, что смотрит на бытие со стороны! Но где эта сторона?  Откуда он наблюдает за многомерным многообразием бытия?

           Чтобы ответить на этот вопрос, разумно спросить себя – а кто, собственно и откуда наблюдает за появлением звёзд (иными словами, за появлением бытия) на фоне ночного неба (то есть на фоне небытия) в рассматриваемом примере неба и звёзд? Если отвечать, пользуясь категориями земного мира, то ответ очень прост: за звёздами на фоне ночного неба наблюдает некий субъект, находящийся на Земле.  Но ведь Земля это тоже небо, если посмотреть абстрактно! Ибо понятие неба или, тем более, небосклона представляет собой обычную условность, поскольку звёзды, как и другие небесные тела (например, планеты, среди которых, кстати,  и Земля), находятся не на небосклоне (или на небе), а в объемном трёхмерном пространстве (космосе).

            Поэтому – если быть точнее – то не небо, а космос является образом небытия. А Земля, вместе со сторонним наблюдателем, тоже находится в космосе. Иными словами, наблюдение за звёздами (или за бытием) ведётся из самого небытия!!!

           Действительно, САН не может наблюдать за многомерным бытием, находясь в самом многомерном многообразии! В противном случае, наблюдение за бытием будет необъективным, неполным, ибо «большое видится на расстоянии». Принадлежит ли САН к бытию или к небытию – вопрос для нас вроде бы не существенный. Но – всё разделимо только на две категории, как постулировалось всегда в философии, – на бытие и небытие.

            И небытие лишь даёт чёткую возможность проявиться  бытию, иными словами, даёт возможность САН наблюдать  бытие.

          …Лошадь, погружённая в густой туман, не перестает существовать, по крайней мере, относительно самой себя! Просто сторонний наблюдатель её не видит. Так и в нашем случае, работает принцип релятивизма (относительности). Согласно этому принципу, бытие не перестаёт существовать относительно самого бытия, независимо от того, есть небытие, или небытия нет. Но оно перестаёт существовать лишь для САН, при отсутствии небытия, то есть когда нет фона, выражаясь фигурально. Поэтому, относительно самого бытия, бытие существует, и тогда – соответственно – всем бытием управляет Бог (мир с бесконечным количеством измерений). Вопрос с сопряжением бытия и небытия несколько разъяснился.

            Вопрос же о «дьяволе» и «тёмных силах» пока разбирать не стану, ибо «это не отсюда». Но если предположить, что бытие, вообще говоря, не одно, а их несколько, да хоть бесконечное количество, и все они находятся в небытии, подобно галактиками в космосе, то в этом случае вопрос рассмотрения существования того или иного бытия уже относителен в той мере, в какой он был относительным в примере с небом и звёздами.

            Иными словами, существование бытия относительно САН, или любого другого бытия, «плавающего»  в небытии, уже зависит от наличия или отсутствия небытия, то есть зависит от фона.

            Подобное «буйство фантазий» как раз и стало возможным именно потому, что понятие небытия как некой категории, находящейся в несуществующем состоянии, то есть просто не существующего, лежит за пределами логики человека как трёхмерного субъекта. Поэтому и проявляется возможность схоластических игр.

Однако, чтобы «не множить сущности», ограничусь постулированием только двух категорий – одного бытия и одного небытия, относительно которого бытие и может быть рассмотрено.

            Если же предположить существование не одного, а целого множества бытия, то всё равно это окажется сводимым к одной паре бытия и небытия, без потери полноты общности, поскольку множественное бытие – это также бытие!

 

           4.4  Выводы, которые можно сделать в завершение четвёртой главы:

 

           Во-первых, ввиду отсутствия времени как такового, не только как функции сознания субъекта, – наглядно, в виде примера, показать обретения большей или меньшей степени предметности предметом при его отмирании (при переходе из одного многомерного мира – в другой, или, что более точно, при наблюдении за многомерным многообразием САН) невозможно в принципе. Однако, с некоторой долей приближения, это можно сделать, вспомнив случай с фотографированием ночного города фотокамерой с большим временем экспозиции. Иными словами, очень приблизительно переход одного объекта (или его фрагмента) из одного многомерного мира в другой многомерный мир – с другим количеством измерений – можно представить как некую размытость этого предмета.

           Во-вторых, размытость неких, условно говоря, контуров предмета может наблюдаться ещё в бОльшей мере «при переходе» его фрагментов в миры, имеющие различные количества измерений. Также имеет место быть обстоятельство, заключающееся в том, что предмет может фрагментаризовываться в различных мирах, с различным количеством измерений, на сколь угодно частей. Причём степень предметности и размытости каждого из фрагментов в каждом из миров, где этот фрагмент окажется, может отличаться, в общем случае, от степени предметности и размытости любого другого фрагмента, который окажется, соответственно в другом мире, с другим количеством измерений.

           В-третьих, хотя предметы и сформированы во многих мирах (одни, быть может, в меньшем количестве миров; другие, быть может, в большем), – но широта и количество возможностей, которыми может обладать предмет – как следует непосредственно из обобщений многого, о чём я писал – определяются количеством измерений того мира, где означенный предмет наиболее хорошо детерминируется. То есть где он, фигурально выражаясь, наиболее материализован, оформлен или, в самом правильном и общем смысле, предметен, где у него наибольшая степень предметности!

           В-четвёртых, наиболее тонкие, слабо ощутимые трёхмерным субъектом его фрагменты (такие как наития, прозрения, совесть, любовь и т.п.) – обретают наибольшую предметность в мире (мирах), со значительно бОльшим количеством измерений. По крайней мере, в мире (мирах) с бОльшим количеством независимых направлений, нежели в том мире, где предметность основных фрагментов самого субъекта (например, плоть) имеют высокую степень предметности. Для человека – плоть, очевидно, наиболее предметна в четырёхмерном пространстве-времени, то есть в земном мире. Наития, прозрения, да, в общем случае, и любые фрагменты предмета – не только он сам, как я отмечал уже ранее, но и проекции предметов других миров. В этом состоит несокрушимая связность всего бытия. Это отчетливо видно, если посмотреть с точки зрения САН!

            В-пятых, небытие – это такая высокая степень отсутствия чего бы то ни было вообще, что, являясь этой областью отсутствия всего, оно позволяет не только в полной мере проявиться бытию как описанному многомерному многообразию на фоне своего отсутствия, но и – тем самым – полностью определяет это бытие, то есть тем самым, как бы управляет им. Причём небытие служит как бы фоном для небытия, но только со стороны САН. Внутри бытия (со стороны самого бытия)  существование бытия никоим образом не зависит от небытия. Именно поэтому, Бог, находясь в самом бытии, как его Вершина, то есть мир с бесконечно большим количеством измерений, условно говоря, управляет всем бытием (см. предыдущую главу), независимо от небытия. Небытие – просто отсутствие чего бы то ни было!

            В-шестых. Поскольку важно порой наблюдать бытие со стороны, а не внутри его, находясь в каком-либо мире, принадлежащем многомерному многообразию бытия, то понятие небытия становится важным в этом случае и – главное – первичным. При наблюдении со стороны, бытие не может существовать без небытия. Существование же самого небытия – как было уже отмечено ранее – проявляется только в максимально возможном отсутствии такого существования. Здесь имеет место релятивизм. Он заключается в том, что, фигурально выражаясь, в системе отсчёта, связанной с самим бытием, бытие существует и без небытия. Однако, если «систему отсчёта» перенести из бытия, то есть в небытие, то без небытия существование бытия невозможно. (см. пример со звёздами и ночным небом (космосом)).

            В-седьмых, возможно, для обретения максимальной полноты общности, предположить, что в небытии может существовать множество бытия (жаль, что понятие бытия не имеет множественного числа), подобно галактикам в космосе. В общем случае, это множество может быть и бесконечным. Однако, ввиду отсутствия маркеров различности каждого бытия в этом множестве, можно снова схему множеств бытия свести к схеме существования одного бытия и одного небытия.

           По сути, четвёртая глава являлась самой плотной и информационно ёмкой, по сравнению с другими главами настоящей книги. Многое в ней весьма неоднозначно, на что я указывал изначально. Очень многое недосказано, по понятным причинам! Поэтому, я и представил как итог четвёртой главы столь развёрнутые выводы. Однако, понятно, что все семь выводов, которые я сформулировал в конце четвёртой главы – не полностью отражают всё, что «сконструировано» в этой четвёртой главе.

           Почти каждый абзац и предложение несут вполне определённый смысл, который блещет непреходящей новизной и открывает новые горизонты познания многомерной структуры бытия и небытия как фона для бытия. Также четвёртая глава лапидарно, но, полагаю, глубоко вскрывает связи, сопряжения между бытием и небытием, исходя из принципа релятивизма. Принцип релятивизма (относительности) заключается в том, что существование бытия как и небытия (двух фундаментальнейших категорий) зависит в полной мере от того, с каких позиций, образно выражаясь, из каких систем отсчёта, нужно наблюдать бытие, чтобы говорить о его независимости от небытия и/или зависимости!

          Четвёртая глава, являясь, пожалуй, самой абстрактной и, вместе с этим, самой смыслоносной и смыслоёмкой, требует от читателя многократного обращения к ней, переосмыслению многих принципов. Тогда, при многократном перечитывании четвёртой главы, ему будут открываться новые глубокие смыслы и – главное – будут чётче и яснее прослеживаться взаимосвязи между многими, казалось бы, разнородными и анизотропными понятиями. Эта глава, таким образом, представляет собой не источник каких-то статических знаний, но – приглашение к более глубоким размышлениям, которые я, к сожалению, не могу на страницах настоящей монографии, в силу уже не раз оговорённого мною обстоятельства, развернуть и описать более подробно!

           А именно, при дальнейшем формировании цепочек умозаключений, как по цепной реакции, объём информации резко возрастет, и за этим объёмом потеряется то основное направление логических умозаключений, которое я привожу в настоящей книге. Читателю предлагается, таким образом, используя мысленные эксперименты, предложенные мною в этой, да и в других главах книги, прийти к совершенно новым для себя (и, осмелюсь предположить, почти для всех) откровениям.

           Отмечу один момент, «неясно прорисованный в настоящей главе», именно, хотелось бы вернуться к понятию множества бытия, размещённого, подобно галактикам, во вселенной – в небытии. Такое понятие, вообще говоря, не совсем корректно. Учёные (философы и, соответственно, филологи) за всю историю существования понятия бытия (уже не говорю про небытие) – не потрудились ввести слово, обозначающее множество этого бытия (или небытия), вероятно, предполагая, что этого не потребуется! Слово бытие имеет только единственное число. Необходимо, полагаю, расширить семантику слова до той, которая бы допускала толкование слова «бытие» и во множественном, а не только в единственном числе. Ибо здесь у меня возникли трудности, даже не в преобразовании обычной логики в, условно говоря, многомерную, но скудностью словаря. Поэтому прошу прощения у читателя за некоторую громоздкость фраз и нечёткость некоторых формулировок. Полагаю, что пытливый ум читателя, безусловно, поймёт правильно то, что я написал, несмотря на скудность человеческого языка общения, науки и прочего…  sapienti sat, как говорится.

             Недосказанной осталась, условно говоря, тема дьявола – какое место может занимать этот эвфемизм зла, и к какой категории принадлежать? Вполне возможно, что более подробно отвечу на этот вопрос несколько позже. Сейчас же замечу лишь, что, конечно, область в многомерной модели бытия, построенной мною, которая соответствовала бы дьяволу, располагается где-то в средних и низших, по количеству измерений, мирах. Однако, в силу условности этого понятия, не берусь точно ответить на этот вопрос в данный момент. Мне представляется он не принципиальным. Если возникнет такая необходимость, попытаюсь найти ответ в том месте настоящего повествования, где это будет наиболее востребовано внутренней логикой самого изложения информации, внутренней её структурой. Многим может показаться, что я напрасно касаюсь таких, возможно, для некоторых псевдопонятий, как дьявол и т.п., пытаюсь разобраться в них и каким-то образом спрягать с наукой.

          Однако в религиозной, эзотерической и оккультной литературе эти понятия являются ключевыми, так что интерпретировать их в рамках многомерной модели, которую я строю,  а также в рамках концепций, ей соответствующих, вероятно, придётся. Конечно, это может иметь место только в том случае, если я буду рассматривать какие-либо практические примеры, решать какие-либо практические задачи. Сейчас же таких задач нет, даже нет возможности их сформулировать. Тем не менее, хотя я и не вполне уверен, необходимость и возможность постановки и решения таких задач появится в дальнейшем.

           Хочу ещё раз обратить внимание читателя на то, что настоящая монография носит теоретический и – в значительной мере – популяризаторский, но не практический характер, так что решение практических задач может остаться за скобками. Для меня гораздо важнее, особенно на этом этапе, дать возможность понять читателю, пусть хотя бы лишь в той мере, насколько это возможно, что знания могут быть получены в полной мере только, исходя из объёмных, многомерных представлений, моделей, парадигм, а не из трёхмерных. Ибо самые изощрённые попытки получить, например, бессмертие, или предсказания, прогнозирование событий, исходя из примитивных представлений, что  мир трёхмерен, время независимо, и даже из эйнштейновских концепций о равноправии пространства и времени, относительности времени (модель четырёхмерного пространства-времени, которой пользуются часто в теоретической физике) – обречены на провал. Ситуация здесь подобна той, где я повествовал о том, как описанный ранее двухмерный субъект не в состоянии понять законов движения блика по его плоскостному двухмерному миру! В то время как трёхмерный субъект, находящийся в четырёхмерном земном пространстве-времени, не только в состоянии понять закон, но способен сам этот закон и создавать, смещая зеркало и, соответственно, блик по своему усмотрению.

Таким образом, переход к более многомерным мирам необходим.

(Продолжение следует)