Онтологические прогулки

Книга полностью: МояФилософия.RU

Этика крайнего солипсизма

Забавно, но солипсизм и мистицизм с этической точки зрения выглядят более предпочтительными, чем крайние реализм, объективизм, рационализм.

Человек, стоящий на позициях объективизма, строит свое мировоззрение, исходя из предположения о существовании независимого от него мира, и, конечно, убежден в том, что этот мир «функционирует» по строго рациональным, однозначным, объективным законам. Такой взгляд (стихийно разделяемый большинством людей) не только практичен, целесообразен – мы можем понимать друг друга, делать одно дело, – но и является безусловно необходимым в научно-техническо-производственной сфере.

Но вся эта целесообразность рациональных мировоззрений разрушается при маломальском отрыве от предметной практической деятельности. Именно люди, стоящие на жестких объективистских, рациональных позициях, в общественных, политических, философских, религиозных, этических, эстетических вопросах проявляют отчаянную нетерпимость ко всему, что не совпадает с их личным мировоззрением. Да, именно так: провозглашающие объективную независимость мира от субъекта впадают в глубочайший субъективизм.

Нет, конечно, сами они никогда это не признают. Ведь истоки их субъективизма, уверенности в своей безграничной правоте лежат в их безграничной вере в объективность и закономерность мира. Логика их проста: «если мир рационален, обладает объективными едиными законами, которые познаваемы рациональными (разумными, логическими) методами, то если я мыслю рационально (а какой же рационалист допустит обратное), значит, я обладаю единственно верными знаниями о мире, а любой, кто мыслит иначе – просто ошибается». Конечно, до такого крайнего рационализма доходят не все. В сфере науки он смягчается осознанием несовершенства текущих рациональных методов исследования и безусловной ограниченности данных о мире. Однако в социальной сфере таких явных причин ограничить свой объективизм нет, и уверенность в своей правоте бывает беспредельна. Все тоталитарные типы мышления – и политические, и религиозные – основаны на крайних формах объективизма и рационализма.

Тут, наверное, уместно сделать уточнение по поводу религии. Многие склонны относить религиозное мировоззрение к нерациональным и уж точно к необъективным. Однако при ближайшем рассмотрении именно в отношении к таким понятиям, как объективность, реальность, рациональность мира, между наукой и религией нет особых расхождений. С обеих точек зрения мир существует объективно (независимо от субъекта), мир реален в своей объективности и подчиняется единым законам, которые могут быть рационально познаны. Различия лишь в принятии той или иной гипотезы происхождения этого мира и его законов. Необходимо только отметить, что объективистская, рациональная картина мира свойственна лишь теистическим религиям, таким, как христианство, иудаизм, ислам (но не буддизм), и что в самих теистических религиях существуют мистические, нерациональные, трансреальные течения (суфизм, каббала).

Ну и вернемся к солипсизму и мистицизму. Что должен подумать последовательный солипсист, встретив человека с противоположными своим взглядами? (Что рациональный реалист – религиозный или научный – должен их отвергнуть как неправильные, неприемлемые, мы уже знаем.) Так вот, солипсист должен подумать: «если мой собеседник есть лишь плод моего сознания, то значит, он высказывает мысли, которые принадлежат именно мне... надо же какое разнообразие мыслей существует в моей голове». То есть солипсист по определению должен воспринимать мир как единый (принадлежащий ему) и наличие противоречий в этом мире воспринимать не как чьи-то ошибки (никого другого в его мире нет), а как неотъемлемое свойство его мира – так уж он устроен. Конечно, до таких высот философских обобщений и толерантности трудно дойти простому человеку, поэтому люди, склонные к солипсизму, скорее становятся пациентами психиатра, чем мудрецами (хотя иногда совмещают оба варианта).

Мистицизм – это иной по отношению к солипсизму вариант объяснения единства Мира, его неразделенности на некую объективную реальность и помещенный в нее субъект. Мистик видит себя, окружающих людей, все, что принято относить к реальному миру, как проявление, эманацию Единого. Это Единое непосредственно, неопределенно, неограниченно и лишь частично проявляет себя во всех мировых объектах, а поэтому само рационально непознаваемо (ведь рациональность, прежде всего, подразумевает анализ, различение, ограничение). Так вот мистическое мировоззрение, так же, как солипсизм, исходя из единства мира необходимо терпимо к любым его (в том числе субъективным) проявлениям – любое мнение воспринимается как необходимая эманация Единого, как вариант его частичного раскрытия. Именно мистики во все времена и у всех народов признавались безусловными мудрецами.

Конечно, крайне выраженные рационалисты, солипсисты, мистики встречаются редко – большинство людей в своем мировоззрении стихийно смешивают различные взгляды на реальность и место субъекта в этой реальности. Но безусловно, что большинство этических проблем, проблем агрессивного неприятия чужой точки зрения, чужой жизненной позиции связаны именно с рациональным взглядом на так называемую «объективную реальность» (несмотря на всю прагматическую ценность такого взгляда).

Детальные проекции

Давайте поразмышляем над моей любимой аналогией с проекциями: какая из множества возможных проекций Детали (ну, большой такой Детали, самой большой) верная, а какие – нет? Ведь проекции порой так непохожи друг на друга: сопоставляя какую-нибудь пару из них, порой трудно предположить, что на обеих одно и то же, но с разных сторон. И вывод понятен: правильной проекции (концепции, теории, точки зрения) действительно нет. Хотя можно и оптимистично: все они одинаково правильные.

А может, все же возможно так, чтобы проекция была одна? Вопрос принципиальный. Констатируя единственность проекции, мы должны понимать, что утверждаем тождественность проекции и Детали – ведь если это не так, если на проекции чего-то не видно, то для получения полного («истинного») представления о Детали обязательно необходимы другие проекции. В философии гипотеза о возможности единственно верной проекции означает признание того, что некоторая концепция, теория – логическая структура может быть тождественна Миру. Согласимся с такой гипотезой? Скорее всего – нет. Думаю, что вопрос о единственности стоит оставить в стороне: любая теоретическая система (и в науке, и, тем более, в философии) лишь частично фиксирует своей объект, не исчерпывает его сложность, отражает его лишь с некоторой частной стороны. Тем более, когда речь идет не о тычинках и электронах, а о мышлении Мира.

Можно, конечно, в качестве критерия выбора «верных» проекций рассматривать принцип дополнительности – проекции должны стыковаться друг с другом. Но этот принцип будет работать лишь тогда, когда деталь нам известна и достаточна проста. В случае с нашей Деталью эта дополнительность может быть очень неявной. Если вам без предобъяснения покажут треугольник и круг и спросят, один ли это предмет, вам и в голову не придет, что речь идет о конусе. Конечно, резонно отбросить явно не вписывающие в общее представление фантазийные проекции (но и то осторожно – а вдруг проекция сделана с некой уникальной точки, до которой раньше никто не добирался), но в общем случае, если человек вписан в Мир, дорос до философствования, до написания связанного философского текста, то это уже сильный аргумент в пользу того, чтобы считать его проекцию достоверной, «дополняющей» даже без видимых связей с другими проекциями.

Не поможет и обращение к закону непротиворечия: мол, проекции не должны противоречить друг другу, если отображают одну Деталь. Что значит противоречить? А ничего, кроме того, что некоторое суждение, сделанное о Детали по одной проекции, несовместимо с суждением, сделанным по другой. На одной проекции в некотором конкретном месте линии параллельны, а на другой там же и те же – перпендикулярны (это нормально для чертежей). Или на одной проекции видны две линии, а на другой они сливаются. Или еще проще, один говорит «Деталь это круг», а другой «нет, треугольник», и как допереть, что Деталь это конус, если каждый уперся в свою проекцию и принимает ее за саму Деталь. Вот это и есть наши противоречия. Они вызваны тем, что мы видим и обсуждаем плоские проекции, не имея представления о Детали. А те, кто представление имеет, молча улыбаются, глядя на наши споры.

Ну и как будем действовать? Будем искать, какая из проекций (круг или треугольник) вернее? Или все же решим рассмотреть все имеющиеся проекции? Ответ, наверное, очевиден.

И тут всплывает самый важный момент: представление о Детали может быть только в голове, в нашем понимании. Как только мы захотим зафиксировать это представление, предъявить наше понимание Детали другим, мы неизбежно вынуждены будем делать это в виде еще одной проекции – плоской логической системы. То есть самое-самое полнообъемное представление Детали не дает нам оснований для создания самой-самой точной проекции – все проекции одинаковы, все частичны, фиксирует Деталь лишь с некоторой точки зрения.

Вы спросите, зачем же тогда нужно понимать Деталь. Ну, во-первых, это любопытно – разве не к пониманию мы стремимся? Во-вторых, имеющий в голове образ Детали сможет свободно «читать» любые проекции, указывать на их неточности. В-третьих, если понимающий Деталь является хорошим чертежником, то у него вполне может получиться выбрать несколько наиболее показательных точек зрения и создать систему проекций, глядя на которую и другие смогут приблизиться к пониманию. Тут особо подчеркну: не создать еще одну «лучшую» проекцию, а построить множество взаимодополняющих, хотя и наверняка формально противоречащих друг другу теорий-проекций. Конечно, с пониманием того, что и они лишь проекции, частично представляющие Деталь на нашей логической плоскости.

Представьте картинку: сидят рабочие, и у каждого по одной проекции неведомой им Детали. Сидят и сетуют: ну вот не может проекция быть тождественна Детали. Ломают голову, какая из проекций лучше отражает Деталь? Мол, нет у нас критерия для выбора. Но каждый втайне думает, что его-то проекция лучше, чем проекция соседа. И тут приходит еще один рабочий и говорит: «Да что вы пялитесь каждый в свою проекцию, давайте их все сюда. Что, есть еще одна? С особого ракурса? Давай и ее тоже, не помешает...» Окидывает взглядом все разом и говорит: «Ага, понимаю». Деталь, конечно, от этого понимания не появилась (не придумали еще такого станка), но создать еще несколько проекций с наиболее наглядных точек зрения этот рабочий теперь может. Да еще и все существующие чертежи Детали читает теперь с легкостью.

Вот и ответьте на вопрос: что важнее – понять Деталь или положить жизнь на создание еще одной, пусть и предельно точной (логичной) проекции, по которой в любом случае ничего понять будет невозможно, так как большинство линий, кроме общего контура, будут пунктирными?

А логика? Что логика? Она есть лишь правила построения чертежей: линии должны быть замкнутыми, где-то сплошными, где-то пунктирными, где-то должна быть штриховка и пр. Если правила не соблюдены, то, конечно, проекция ошибочна. Еще логика (правила черчения) необходима для возможности читать и обсуждать чужие проекции, то есть для коммуникации. Но соблюдение всех правил ничего не говорит о Детали – формально правильно соединить линии можно неконечным числом способов.

Дряхлый папик постмодерна

И я понял, что постмодерн это не игрушки. Это вирус хуже менингита и сифилиса. И если ему не давать умный, квалифицированный и беспощадный бой, то он заполнит все.

Реплика

Постмодерн – это не болезнь философии. Мол, есть некое здоровое философское тело, а тут на нем прыщик. Постмодерн – это сама современная философия. Ну какая есть... Постмодерн – закономерный итог ее многовекового развития. Если хочешь посмотреть на эту историю во всей красе – надень очки постмодерна. Но потом не забудь снять.

Единственный способ уничтожить постмодерн – это не бороться с ним (это совершенно бессмысленно – у него нет позитивной программы, разрушать нечего), а переболеть и преодолеть. Собрать нечто новое из всего им нашинкованного, изрубленного в клочья, истертого в пыль. Но именно новое. Пока будет появляться старое – все пойдет под тот же нож, заточенный на то, чтобы покрошить любое соединение привычных категорий.

Повторю свою изначальную мысль – не существует сейчас того тела философии, о болезни которого можно было бы говорить. Я имею в виду актуальную современную философию, а не библиотечную, не историю. Ни Платон, ни Спиноза, ни Кант, ни Гегель не могут болеть. Их не надо лечить. Их надо читать.

Я отвечаю вам не для того, чтобы оправдать, обелить постмодернизм, а чтобы точно сформулировать проблему, задачу, правильно выстроить стратегию отношения к нему, а, следовательно, оценить возможное будущее философии. Ведь, по сути, ваш призыв сводится лишь к лозунгу «назад в прошлое», отсечем злокачественные новообразования и забальзамируем философское тело на том историческом уровне, который вам лично покажется приемлемым.

Все ваши примеры борьбы с болезнями философии в прошлом (Платона с софистами и пр.) указывают именно на то, что вы неадекватно оцениваете ситуацию. Все прежние «болезни» действительно были болезнями – отклонениями от существующей актуальной нормы, изъянами на, по сути, здоровом теле. Их отсечение действительно облегчало движение философии, давало ей толчок к развитию. Но сейчас-то ситуация совершенно другая: сейчас нет здорового тела философии, и постмодерн не паразит на нем. Постмодерн – это само тело современной философии. Ну да, рыхлое, дряблое, расползающееся. Но другого нет. Повторю: есть библиотечная философия – но это история, это литература, это не наша философия. Конечно, никому нельзя запретить жить в прошлом, но сама эта философия не живет в настоящем.

Так вот, корректнее было бы ставить вопрос об общем болезненном, предкоматозном состоянии философии, чем о какой-то отдельной болезни, которую только стоит вылечить – и философия вернется к прежней молодости. Однако вы сами вряд ли обрадовались бы, если бы дряхлый папик постмодерна (читай «современная философия») вследствие хирургического вмешательства, вживления имплантатов, убирания складок вдруг вновь зашевелился и приподнялся, ухмылкой намекая на долгие годы здравствования.

Можно сказать и так: ваш лозунг «убей постмодернизм» самый что ни на есть постмодернистский. Они убивали автора, субъекта, Бога... но пока, в отличие от вас, не додумались до абсолютного теракта – убийства самой современной философии. Конечно, понятно желание устранить дряхлого и немощного крестного отца, но оно целесообразно лишь тогда, когда уже рядом вырос молодой и сильный. Вы же предлагаете загнать в гроб последнего представителя клана и всем спуститься в склеп.

Преодолеть постмодернизм можно только через понимание его. А вы даже не стремитесь к этому. В вашем тексте есть фраза, по сути, породившая постмодерн как таковой: «я знаю, что есть культура, есть мышление, благо и истина». Постмодернизм – это протест против таких вот «я знаю», против установления стандартов на культуру, мышление, истину. И основная задача, функция, цель постмодернизма камня на камне не оставить от всех этих стандартов. А вы опять хотите предложить нам свои археологические памятники. Вы закрываете глаза на то, что постмодернизм это не извращение классических традиций философствования, не стремление их уничтожить, не ответ на них, а вопрос к ним, вопрос к вам: имеете ли вы право на абсолютизацию знания (тем более не вами добытого – унаследованного)? А вы, не принимая этот вызов, просто хотите уйти от ответа, хотите ликвидировать то, что посмело задать вам вопрос, усомниться в вашем праве задавать вопросы лишь себе самому.

Вы знаете, «что такое хорошо и что такое плохо». А вы уверены, что ваше «хорошо» и «плохо» абсолютны? Скажем, вам повезло, вы нашли себе адекватную нишу в прошлом, а что делать современным молодым людям, уже не воспитанным в парадигме стандартов? Остаться без собственной философии? Спуститься к вам в склеп?

Так вот, новое это всегда новое. Новое не может быть ни плохим, ни хорошим. Новое это то, что приходит на смену старому – и уже хотя бы этим оно хорошо. И вы верно уловили черты этого нового: «У каждого ведь будет свой космос, сиречь виртуальный мир». Но испугались этого – оно и не мудрено: испугались свободного многообразия, в котором вам так легко затеряться.

А если говорить о «виртуальном мире» – так ведь это прекрасно, когда мир не только создается под себя и для себя, но и легко меняется, подстраивается, настраивается на другие космосы. Ведь именно это и подразумевается под виртуальностью: текучесть, мимолетность, свободность, отсутствие жестких внешне заданных структур. А ваш фундамент уже никуда не денется – он есть, от него не уйти, его не надо защищать. Вся новая виртуальность, любая новая философия может быть построена только на нем. Но она сама уже не может быть фундаментом, не может быть фундаментальной.

А постмодернизм подготовил почву для этого нового. Сам он, конечно, повернут лицом к вам, в прошлое. Он неспособен создать новое, поскольку его предметом является старое. Его задача – вгрызаясь зубами, царапая ногтями, пиная ногами, разрыхлить верхний слой фундамента, нарастить почву для новой философии и напоследок удобрить ее собой.

________________________________________________

"Солипсизм против реализма". Александр Болдачев в сообществе "Философский штурм".