Из жидкой земли
Леонид Китайник (20/07/2020)
Из жидкой земли
Я в десять очухался, сонный,
как будто из жидкой земли,
забыв о болезни кессонной,
жестоким рывком извлекли.
Сегодня муссонные лужи
блестят в изумрудной траве
и, странный январь обнаружив,
мешается мир в голове.
Гравюры ветвей над оврагом,
а ближе к теченью ручья
желтеет старинной бумагой
забытая крона ничья.
И снова невообразимо,
что цапля, в фарфоровом сне
не зная о вьюгах и зимах,
бесстрашно позирует мне.
Предгорье
Ручей. Коричневая щетка
высоких стеблей. Дальний мост.
И листьев высохших трещотка,
которой тешится зюйд-ост.
Внезапно видишь, что предгорья
полгода выгоревший склон –
в зеленом бархатном уборе,
ночным туманом увлажнен.
А слева от тропы, и справа,
веселым шелком расписным,
струятся в изумрудных травах
приметы будущей весны.
Стволы секвой – литые гвозди,
и в недрах драм и щегольства
зарделся падуб в плотных гроздьях
за десять дней до Рождества.
Две панорамы
С.М.
В среднерусской панораме,
разукрашенный, как встарь,
монастырскими снегами
подбирается январь.
А в другом клочке Вселенной
все темней багровый клен,
серых прутиков антенны
и пейзаж вечнозелён.
Ходят зимние муссоны,
местность по уши залив,
и выбеливает склоны
цвет беспечных ранних слив.
Пятилистник
Горчит пятилистник бордовый –
их много в ветвях надо мной.
Осенние рощи, как вдовы,
грустят золотой сединой.
Здесь ночь в чернобурой папахе
тяжелой нагайкой свистит,
а в кронах рассветные птахи
нагуливают аппетит.
Запуталось время, слежалось,
трудней повседневный режим,
где бродят усталость и жалость
и все достается чужим.
Стальная калитка
Стальная калитка открыта всегда,
чернеет пригорок за ней,
поодаль овраг и лесная гряда
видны при взошедшей луне.
А рядом – шуршанье вечерних отар,
скрестились потоки машин,
и в спаренных перстнях пылающих фар
сапфир, и топаз, и рубин.
Анапест
Здесь анапестом строятся строки,
и трехстопно гарцует катрен,
и струятся осенние соки
вдоль янтарных и пламенных стен.
Яркий полдень – лазурное устье
в океан неизведанной мглы,
и непрошенный шелест предчувствий
заполняет сознанья углы.
Спор
Спорят голубь с вороной в овраге,
приседая, рыдая, крича.
И платанов шафранные стяги –
все ажурней и тише журчат
драгоценные лужицы листьев,
под деревья стекающих с крон,
где чернеет в развилках ветвистых
обездоленных гнезд легион.
Так наступает зима
Кленовые звездочки метят капоты –
мозаика листьев, скудение крон.
И первым крылом затяжного полета
погладил окрестность ноябрьский муссон.
Душистая сырость и смена окраски.
Спускается облако с гребня холма.
Червонные маски, янтарные маски.
В субтропиках так наступает зима.
Поутру
Поутру разлетаются стайками птахи,
разбегаются белки из ближних кустов
и громадина-кедр в изумрудной папахе
приютил три десятка пушистых хвостов.
По осенней стерне расползаются тени,
словно бежево-серый простой переплет,
где встречаются дни, отпечатки растений
и голодных стервятников зоркий полет.
Предвечернее
Запах стеблей разогретых,
грай ворон и гвалт сорок.
Это осень или лето?
Антрацитовый зверек
из кустов к секвойе мчится:
– Белка-белка, где твой дом?
В небе лунная девица
наклонилась над холмом.
А напротив, на закате,
где лесистая гряда,
тучек розовые платья,
как сельчанки у пруда.
Сонный ветер над аллеей
тронет пальмы-веера,
и фонариками млеет
предвечерняя пора.
Енот
Недавним муссоном омыты
ряды венценосных стволов,
и лужи блестят, как корыта.
Нырянье утиных голов,
деревьев и зданий фигуры,
холмов отдаленных кряжи.
И сбитый енот у бордюра
шерстистым комочком лежит.
Чужая речь
С.Г.
1
Где громоздятся годы и перечит
броженью чувств холодная струя,
незримый дар гореть чужою речью
нам скрашивает горечь бытия.
И вновь взлетаем в странные пространства,
как будто мы и вправду не одни,
и слух тревожат отзвуки шаманства,
и блещут незнакомые огни.
2
Остывшие слова не говорят
о вихре чувств – их ток тусклей и проще.
Ручей в овраге отражает рощу,
холмов восточных выгоревший ряд.
Но вдруг взволнует напряженный взгляд
с далекого случайного портрета,
где бьет волна, и догорает лето,
и трамонтаны[1] травы шевелят.
Осенняя мята
Осенняя мята растет у крыльца,
пичуги шуршат по кустам.
Давно разучившись судьбу отрицать,
бреду по привычным местам.
В шафранно-зеленую клеточку клен,
и гингко желтеет слегка,
и взгляда хрусталик бессменно влюблен
в холмы, океан, облака.
Тетради
Здесь вечер читает тетради
и книги жилых корпусов,
и жены хозяев спровадят
выгуливать радостных псов,
и сбивчивый шаг пешехода
сплетает усталую вязь,
и молча взирает природа,
в огнях к мостовым наклонясь.
Плоское
Обрывок небесной бумаги
белеет на темной парче
и жмутся кленовые стяги
к секвойе, ночной каланче.
Объем потеряло пространство
и площе, чем кромка лесов,
сияют картонным убранством
фасады цветных корпусов.
Последние публикации:
Тюльпановые деревья –
(26/05/2020)
Закатный сон –
(24/03/2020)
Атмосферная река –
(12/02/2020)
Новогодние –
(14/01/2020)
Ты не оставишь адресов –
(13/12/2019)
Золотая жила –
(15/11/2019)
Янтарные перья деревьев –
(21/10/2019)
Памяти Гии Канчели –
(07/10/2019)
Стикс –
(23/09/2019)
Менуэт –
(28/08/2019)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
Чудная подборка! Очень
Чудная подборка! Очень цельная.
Спасибо, Слава.
Спасибо :)