Комментарий | 0

Не было нас!..

 

               

 

Не было нас!..
 
Серые лики рассветных дворов.
Белая пыль декабря.
Льдистое пламя небесных костров:
След покорённых забытых миров –
Угли былого горят!

Угли былого сгорают везде:
В кронах закатных берёз,
В снежном покое, в далёком «нигде»,
В колких предчувствий тугой борозде,
В жгучем бессмертии грёз.

Пламя врастает и в ночи, и в дни
Смехом счастливых детей…
Это не птицы поют, а они.
Память достойно их голос хранит
В мире плохих новостей.

Где же ты, прежняя, слово скажи,
Глядя в рассветный огонь!
В мире, где правда – последствие лжи:
Ты или я – это лишь миражи –
След позабытых погонь

В сказку – за счастьем, за стаей теней,
Где времена – только дым…
Там не бывать ни тебе и ни мне,
В этой весёлой забытой стране.
Может, лишь детям твоим!

Угли былого сгорают. Потом
Будущее догорит.
Даже никто не узнает о том,
Как набиваются в памяти дом
Тлеющие декабри.

Только на небе… и только звезда…
Только вот то, что сейчас!..
Только беспечное вечное: «да»
Всё остальное, поверь, ерунда.
Не было!.. не было нас!..

 
 
 
 
Пестрота и пустота
 
Вечер шторы опускает на весеннее окно.
За окошком через шторы видно бледное пятно
Чьей-то жизни.
Чьей-то жизни лик туманный, так похожий на луну.
Как почётче бы увидеть! Но к окошку не прильнуть.
Покажись мне!

Ты кого скрываешь, вечер? Почему же так плотны
Эти шторы, злые шторы на окне моей весны?
Разорву их!
И увижу на пятне я душу друга иль врага:
Если – друг – войдём мы вместе во счастливые врата,
В солнца струи!

Если – враг – то пораженья буду стойко я терпеть
До поры, пока его же не ударит злая плеть –
Справедливость!..
Отвечаешь, что не нужно, что повсюду пустота,
Но верни хоть пустоту мне, чую, то – моя мечта!
Сделай милость!

Пустота щедрот вернее, не обманет никогда.
Пустота, не отвечая, подразумевает: «да!»
Остальные –
И друзья, и все враги – пестротою велики.
Пестрота, как будто холод, скалит острые клыки
Ледяные!

 
 
 
 
А утром выйди на опушку…
 
Усмешка вечера надменна
И холодна, как бой часов.
Стреляют прошлые мгновенья
Короткой дробью из лесов. –

Короткой дробью пёстрых дятлов,
Мертвящим отзвуком времён –
В сердца, чей мир любви податлив,
И так похож на тёплый сон!

Но никакой любви не зная,
Живёшь в мирах совсем других,
И только эта дробь лесная
По сердцу бьёт, рождая стих.

…А утром выйди на опушку,
Где небо, падая в траву,
Как будто выстрелом из пушки
Свою расколет синеву,

И кровь грядущего рассвета
Омоет сонного тебя
В купели будущего лета,
И ты поймёшь, как жить, любя.

 
 
 
 
Задевая нить рассвета…
 
Задевая нить рассвета острым краешком души,
Я проник в простор весенних обжигающих чудес,
Где смотрел глазами ёлок улыбающийся лес
И бродили в белых платьях то ли сны, то ль миражи.

И сияло снегом утро, и блистало новизной.
А зеркал небесных стёкла отражали тишину.
Предрассветный свет пролился в хрустали ночных минут
И дрожал на хрупком насте серебристою волной.

Раскрывая пасти топям, с хрустом, день по насту шёл,
Опираясь на коряги и меча вокруг лучи,
И крошились под ногами чьих-то судеб кирпичи.
День апрельский, бесноватый – был лицом то ал, то жёлт;

Вздыбил страсти, отдышался, поглядел на небеса,
Клочья ночи рвал на части, и гудел, и хохотал.
И в руках его растаял утра ледяной кристалл,
А, когда пропало утро, он пошёл будить леса!

 
 
 
 
ПустОты
 
Январь. Зима. Мороз. Но кроме
Упавшей с неба пустоты,
Что ранит прошлое до крови,
Нет ничего, чтоб я и ты

Могли на арфах дней морозных
Единой музыкой звучать,
Развеяв песнь прозрений грозных,
Как тьму – горящая свеча.

Пусть пустота морозно блещет
Кинжалом снежно-ледяным, –
В том блеске холодно-зловещем,
Ты слышишь, нам звучать двоим!

Пусть прошлое мертво, но всё же,
Пока пустоты есть в судьбе, –
Тебя во мне не уничтожить,
Как, впрочем, и меня в тебе!

 
 
 
 
В мае на болоте
 
Стрекозами пронизано пространство.
Мерцающая ртуть живого дня
Покоем истекает на меня,
При этом угасая беспристрастно!

Безумие болотной пестроты,
Дыша полдневным солнцем, паром, жаром,
Вдруг оборачивается шаром
Сияющей шипящей духоты.

Меж топким одиночеством и мной
Видны уже, как трещины, зазоры.
И бегают по ним страстей курсоры,
Ведомые вернувшейся весной,

Которая стоит, но смотрит так,
Что закипают сонные болота,
Где я брожу, святая простота,
С фаянса дней счищая позолоту!

 
 
 
 
Кремовые дни
 
Зимний день бывает винным,
Если солнце в пьяной дымке
Улыбается сквозь ветки,
И спокойно, и хмельно!

И зеркальным он бывает,
Если солнце блещет светом
Белым,
Словно отражая
И леса, и небеса!

А когда в пылинках снежных,
Алых, синих, жёлтых небо,
И поэтому похоже
На густой и сладкий крем,

То и день бывает кремов,
И тогда порой охота,
Тыча пальцем в это небо,
Крем попробовать с небес!

 
 
Строкою севера написаны леса…
Строкою севера написаны леса.
За полосою возникает полоса.
На полосы ложатся строки, строки...
И мхи седые под ногами шелестят,
И слёзы, слёзы на глазах твоих блестят,
А, значит, скоро кончатся все сроки.

И глушь лесная замолчит опять, замрёт,
И напоит раздумчивостью небосвод.
А осенью расколется полнеба.
И точно так, как горько плачешь нынче ты -
Дожди прольются из неясной пустоты,
А после будет много зла и гнева.

Не надо, не гневись, запомни этот лес,
Что был строкою севера написан здесь
На полосах везенья-невезенья,
И сроки новые над старыми взойдут,
Даруя нам хрусталь сияющих минут
В промозглой мгле, безвыходной, осенней.

 
 
 
 
Стрекочет день
 
Стрекочет день. И слишком жарко
В траве лежать, смотреть на небо,
И видеть, как под парусами
Стремится к ночи этот день.

Из ельника ползёт дремота.
Кукует сонная кукушка
Так далеко, что сонной сказкой
Мне кажется всё, что вокруг.

Сверкают искрами стрекозы.
За бугорком ручей лепечет.
Я всё, что было – вспоминаю –
К чему давным-давно привык,

Но тень грядущего видна мне
В слепящем мареве июля.
Она стоит, как изваянье,
И заслоняет мир былой.

 
 
 
 
Забвение
 
Моё забвение живёт во вздохах тягостных трясин,
В шептанье тихих камышей, в могильно-дягильной отраве.
Закатной сталью времена стекают по стволам осин
Во мхи, на кочки, в тростники в туманно-голубой оправе.

И – слышу – ты ко мне идёшь, минуя сутолоку дней,
Сквозь тихий шёпот камышей, по острой кромке дня и ночи,
Из края прошлых снов моих, где мир на счастье не бедней,
И где в скрещенье двух лучей нам было – помню – сладко очень!

И ты смелее, чем тогда…  и ты прекраснее, милей,
Чем было там, когда лучи – и твой, и мой – для нас скрестились...
Сплетая радости венок, нежнее всех земных лилей,
Идёшь в простор моих скорбей, как чья-то власть, как чья-то милость!

Но тут забвенье восстаёт стеной холодною – до звёзд,
И вновь стремится в сердце мне тревога чёрной росомахой.
Мерцает прошлого река. Я прохожу над нею мост.
Ты, стоя за спиной моей, ссыпаешься в болото прахом...

И гулко зреет пустота в моей слабеющей душе,
И абрис прошлого и ты – тускнеют в ярком лунном свете,
В ночных болотных миражах. Смотрю – и нет тебя уже.
Лишь завывает в валунах, подобно волку, хищный ветер.

 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка