Поэзия

 

(Вторая редакция)

 

 

 

Часть I. Двое

 

I

Будто солнце изъяли — дыра зияет, чёрная — ширится, щерится.

Они выходили на берег, приставляли полый сосуд* к уху и слушали музыку. Монотонная, она витала вовне — волна на волне, вобрав реликтовый шелест*, ядерный гул.

Ты не слышишь эту музыку?

 

II

Потерялась среди живых — шаги мои в пустоту.

Из ночных глубин, из зеркальных валунов вырастают слюдяные рыбы и уходят за горизонт*— безмолвие как истина*, истина как стена. Расскажи мне о море, солёный ветер до меня долетает — высушенный, выбеленный…

Идти вдоль берега, смотреть на волны сияющими* глазами, оплакивая себя. Выучить наизусть сто пятьдесят псалмов* прибрежного ветра.

 

III

Немерено измерение сна!

Я давно уже здесь, чёрные птицы чёрными стрелами — свобода стремительна и пьяна.

...Он рисовал дождь, отяжелевшие цветы, ветер рисовал, однажды нарисовал её.

Она сказала: «Жаль, не взлетят птицы! Дали стали голубым пламенем* — незачем улетать»...

 

IV

Между мной и тобой — свет.

В твоих снах я невесома и бестелесна, мои чёрные глаза видятся тебе прозрачными, птицы с моих рук никогда не взлетают.

Дай мне имя — золотое, с россыпью самоцветов, робко буду шептать его мимолётному ветру.

 

V

Ты всегда ко мне спиной, занавеси невесомые — по ветру, обещание нежности.

Я не люблю, на птичьем языке душа не говорит, не улетает в миры иные, в нарисованные дали не шлёт послания, молчит.

Все голоса, что звучали во тьме, что будут звучать, все скрипки — один вздох над бездной безвременья*.

 

VI

Иногда плачу, будто потеряла твой взгляд, просыпаюсь и вижу — в сердце он.

Придёшь ли слушать песни на закате? Я буду петь только тебе...

Повстречались во сне, где скалистые гряды подпирают собой молчаливые небеса и хтоническим взглядом реликтовые леса провожают бредущих.

 

VII

Слышишь шелест — листья, шаги, секунды?

Звёзды, ставшие шёпотом, словами, падают в чуждую землю и прорастают — становятся деревьями, становятся плодами.

Где-то в неизвестной пространственно-временной координате* мы вглядываемся друг в друга — время опадает лепестками, время стремится к нулю, стремится к бесконечности...

Только ты — музыка.

 

VIII

Сны твои туманны и небрежны, не различить дна.

Не думай о времени — всё уже было, всё уже будет, вероятности — шепчущими дюнами, ускользающим горизонтом в глазах утопающего...

Плыви, утопленник, созерцай отблески сумеречного сознания! Недвижное твоё тело отыщут и достанут из него музыку.

 

IX

Каждой птице дарован голос, каждой капле — сияние, если перестаёшь быть… у каждого камня когда-то была душа.

То, отчего оседает небо... то, отчего высыхают реки... то, отчего непреклонное время становится ветхим, не коснётся наших запястий.

Ты — рядом, в небе твоём птицам моим легко парить.

 

Примечания:

 

* Интерактивная поэма — история двух влюблённых, преодолевших тысячелетия, всё ещё разделяющие их.

Однажды поэма изменила направление на обратное, рассыпалась сегментами идей и стала генерировать себя в бесконечной фрактальной вариативности, приобретя черты интерактива. Мерцающие модификации множились, взаимоуничтожались, становились новыми ветвями... стало ясно, что именно личность автора пытается сформировать единственную реальность, вопреки потребностям поэмы.

Автору было бы чрезвычайно любопытно наблюдать за самостоятельной жизнью столь независимых единиц.

 

 

 

Часть II. Город

 

I

Там, где я прошла, разрушены города, небеса пусты.

Шёпоты позёмкой близятся.

Далеко от тебя, далеко от себя — где я?

Молчание — тиной, умирают звуки. Здесь даже солнце, кристаллом льда, впечатано в подобие неба, солнце — не солнце — ледяная звезда в победитовых недрах.

 

II

Стоишь на том берегу, зовёшь меня — иди! иди... мне никогда не перейти этой реки.

Издревле тени в стены вплетались прожилками обсидиановыми, в сумерках контуры оживают, торопятся жить.

Мёртвые лица улыбаются мёртвому солнцу, капли нездешнего света дрожат на ресницах, тревожатся ветром.

 

III

Упокоенный, тишь да зыбь, город под городом — тень Эреба, осыпается грунт под ногами, лачуги выщерблены сапогами.

Среди теней встречаются слепые: сказитель мелькает за тенями путников — вот-вот послышится громкий смех, оборванные калики цепляются за твои одежды…  Люди — элементарные частицы зла.

 

IV

Будто рыбы плыть перестали, реки течь, застывшее небо навсегда.

Вырубленный в камне амфитеатр — на века.

Танцуй мим, мнимые стены опорой, воображаемый мир мил, бесспорно, воображаемый мир светел и безупречен, он никогда, слышишь, никогда не даст трещин.

 

V

Люди подобны лилиям, подобны камням.

С какой ни иди стороны — стены.

Ходишь вокруг, ходишь, стены вокруг, стены... ходишь вокруг стены, вокруг ходишь — время, спрессованное в этой стене, оживает в твоём дыхании.

Эти тени из камня, эти стоны из камня — фантомами стены. Тайные связи камней и теней… камни что-то знают о времени!

 

VI

«Иди за мной!» — взлетаешь по ступеням и звёзды под ногами, постепенно мельчают, обращаясь в пыль.

Надменная, будто жизни мне больше обещано, брожу — тенью меж горожан.

Гибкая вакханка подаётся воину — ему обещана тайная встреча, усталый гончар любуется кувшином, виноградные лозы тяжелы...

Кто-то высек в камне: «Ты не поймёшь!»

 

VII

Сотканы светом и пустотой, мы — соты пустоты.

Время пульсирует, каждый миг — начало и конец, неразличимы они.

Мы вдвоём у водоёма, птицы беспечные сами по себе — не для нас, и мы не для них. Вот сейчас повернёшься, посмотришь на меня удивлённо: «Ты ли это?» Каждое мгновение множится памятью — было, есть, будет?  Мы можем говорить, будто времени вовсе нет, можем молчать.

Вечность — неисчисляемое существительное.

 

VIII

Для ожидающих рассвета нет времён года.

Небо у ног голубым песком, перистыми волнами... зачем это счастье, если мы — узники янтарного времени и не родились, мы были здесь навсегда.

 

IX

Звонко падают капли в сонную тишину.

Говори: «Люблю!» и бросай цветы в воду. Ты — река, протекающая сквозь меня, рассеянное сияние, берег. Научившийся рисовать ветер может рисовать птиц.

Льётся между пальцев небо — тихое, золотое… не так ли тих Стикс? к солнцу приближайся с закрытыми глазами.