Поэзия

Бессмысленность всего и вся,
Небесного ль, земного…
Того, что можно, что нельзя,
Любого чувства, слова,

И действий всех, и мыслей всех,
И полного бездейства,
Того, что святость, или грех,
И старости, и детства.

Бессмысленности бытия
Отсутствуют законы.
Но в храмы ходим – ты и я
И смотрим на иконы…

И ждём от Бога благодать,
Боясь себе признаться,
Что всё отнимет время-тать,
А наш удел – бояться! –

Всего и всех, всегда, везде –
Хорошего ль, плохого,
Пока бессмысленность в узде
Сознанья, звука, слова.

Пока осенняя звезда…
Пока ветвей качанье…
Пока на «нет» найдётся «да»,
Возникшее случайно.

Октябрьское...

Аллеи световые. Прозрачные леса.
Светло бухает осень. И пьяными глазами
Глядит с тоской весёлой в уставшие глаза,
В мои глаза, прищурясь, блестя дождей слезами.

А что же предложить ей? Вискарь прошедших дней?
Коньяк былой мечты? Откуда же я знаю!
Ведёт тропа былого туда, где всё светлей.
Ведёт меня тропа, забытая, лесная.

А солнце высоко! А небо, как всегда,
Молчит, и на коне времён куда-то скачет…
Я помню о тебе, прощальная звезда!
И нету никого, но кто листвою плачет?!..

Как жаль, что нет её! Как жаль, что нет тебя!
Светящие леса – совсем не утешенье.
Всю жизнь терплю судьбу, прошедшее любя
И бесконечный лязг презрений, унижений!

В холодном октябре, просторном и пустом,
Шагаю от себя – к себе лиловой тенью.
Ни мысли о тебе… о ней… о той… о том…
И вот кончается…

Пьяное

Атласы и парча
И шёлк из тонкой нити.
Гортанный клик грача.
И колкость ежевики.

И в ком-нибудь другом
Проснётся ирреальность –
Бруснично-мятный ком
И чувств трансцедентальность.

Парча прошедших дней
И их невозвратимость.
И сани без коней
Проносятся всё мимо…

И мимо – всё всегда.
Чего и нет – всё мимо.
Печальнее звезда.
Угрюмей пилигримы. –

Идут, и каждый шаг
Бессмертием отмечен.
Черства моя душа
И сам бесчеловечен!

Не Та...

То ли вижу я тебя, то ли нет…
В подреберии щемит мой декабрь…
Кто же, кто же, как не ты, яркий свет!
Кто же, кто же, как не ты, на века!

Я в твои цвета войду – тишина.
В темноту твою войду – ярок свет.
И судьба моя тобой сожжена.
Прощена она тобой, или нет? –

Я не знаю… Семенят дерева
По морозу пустоты в высоту,
Где, как эхо, прозвучали слова:
Милый, выбрал ты меня, да не ту…

Как всегда опять не ту! Как всегда!..
Где же Та, ответь, прошу, не молчи!
…Но сгорит опять зима, как звезда.
И весна погасит вслед все лучи!

Декабрьское утро

Светлым-светло, и все цвета,
Цветам подобно расцветают.
И на востоке – чистота,
Морозно-льдистая, густая…

Стволы еловые блестят
Калейдоскопом скользких бликов…
Не досчитаешь и до ста, –
С небес просыплется брусника –

Из акварельных облаков,
С полей обветренного неба –
Слетают ягодки легко –
Крупицы хрупотного снега.

Они красны в лесных лучах,
И столь мерцающе-искристы,
Что, кажется, горит свеча
Во влажном воздухе лучисто.

Но, как всегда, чего-то нет.
Простуженные перламутры
Изысканно роняют свет.
Но сколь безжизненное утро!

Как будто выкатили гроб,
А в нём покойник, и в такую
Красу одет, ну, как сугроб
В зимы искрящем поцелуе…

Горчат пространства, времена,
Горчит и то, что было сладким.
Декабрь. Чаща. Тишина.
А остальное всё – загадки…

Хочу не вспоминать тебя...

(триолет) 

Хочу не вспоминать тебя,
Но – знаю – это невозможно.
Забыл, что истинно, что ложно…
Хочу не вспоминать тебя.

Мой прошлый я кричит: "Я тоже
 Живу, в себе тебя терпя.
Хочу не вспоминать тебя.
Но – знаю – это невозможно!"
 

Колеблется камыш небес...

…А сквозь окно, струясь, глаза мне осень омывает,
И бликов мотыльки крылами бьются в потолок.
Живая тень, живой огонь и мысль моя живая –
Калейдоскопят в пустоте, прозрачно и светло.
Светлы осенние леса, но призрачно и ломко
Сквозь них, кряхтя, идёт октябрь колючий, и хрустит
Грустящей тонкой тишины обветренной соломкой,
Которая лежит, дрожа, в сырой лесной горсти.

И ширь помножена на даль, и время на пространство.
Колеблется камыш небес в трясинах высоты.
Молчит прошедшее во мне в стремлении расстаться.
Но все старания его – скучны, просты, пусты.
И света шаткая вода, и тяжкий камень теми –
Одно кромешное ничто – квадрат ли, полукруг…
Я не с тобой и не с собой. Я сам, конечно, с теми,
Кого привёл осенний путь на север ли…  на юг!..

Звенят слова осенних дней под звёздными крылами.
И сами дни, как мотыльки, на свет зимы летят.
Сверкают гроздья пустоты; поёт, сверкая, пламя.
Сверкает солнечный июль сквозь зимний листопад...

А что же будет!..

А что же будет? – темь и тьма. И ничего живого.
И лепестки счастливых дней мгновенно облетят.
Поставит время зеркала. В них отразится слово.
Его, смеясь, произнесёт кудрявое дитя.

И снова будут бить ключи, и снова непонятно –
Сгорит ли радости свеча, иль загорится вновь!..
В мерцанье тонкого огня – тоски святые пятна,
Иль безобразная стезя с надеждой на любовь?..

Звонят, звонят колокола, но молчаливо небо.
И темь, и свет, и свет, и мгла – кромешное ничто.
А на столе молчит, лежит… поёт краюха хлеба!
И ангел шепчет с высоты: Нигде, Не ты, Не то…

(триолет) 

Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.
Это будет душе во спасенье.
Покажите мне лес в голубых мотыльках!

Полдень… Тающий день… Воскресенье…
Лепетанье ручьёв! И подснежник в снегах!
Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.

Окно…

- 1 –

Открытое в осень окно.
Смеялось и пело. Смеялось и пело.
И нитей густых волокно
От солнца, в него проникая, летело.

Окно сопрягало огни
Короткого счастья и долгого горя.
И мрачно горели они –
От севера, снега до юга и моря.

Игольчатый холод проник
В оконные блики. В осенние лики…
В окно – как бессмертья родник –
Струился внеременья символ великий!

Дрожало, скрипело окно.
Но символ – то писком, то пением птицы,
То – светом небес – всё одно! –
В меня проникал, чтоб в тебе сохраниться.

- 2 –

Окно – беспощадный палач.
Окно – всетворящий спаситель –
Послушай мой стон и мой плач!
Послушай мой голос в зените!

В зените страстей и мольбы
О будущем, о настоящем…
Осины. Берёзы. Дубы…
И памяти брошенный ящик. –

Всё это двоится в окне.
И лица, и мерзкие рожи…
Всё то, что погасло во мне.
И всё непогасшее тоже…

Звездное