Проза

На Москву опустился весенний вечер. Майские липы уже демонстрировали серебристо-зелёные глазки́ на ветках, всюду пахло натёртым до блеска асфальтом и свежестью. 

Юноша и девушка, касаясь друг друга плечами, поднимались от набережной в сторону Таганской площади. Он нёс подмышкой старомодный портфель, она сжимала в ладошке букетик нарциссов. Его звали Клим Демирель-Луи, её – Астра Белова. Молодые люди молчали, но по лицам этой пары было видно, что сейчас им хорошо и без разговоров. 

Вдруг в небе громыхнуло, на улице резко потемнело, свистнул ветер. Пошёл дождь, и они свернули в оказавшуюся на пути старомодно-уютную церковь.

Внутри горели свечи, мерцал алтарь, шла служба.

- Подожди, я голову накрою!

Астра достала из сумочки косынку и ловко повязала её на волосы. Демирель ждал, глядя в золочёную темноту храма. Там гудел голос священника, прерываемый шорохом одежды, когда прихожане крестились. Здесь было тепло и душисто, словно в хлебопекарне.   

Девушка подошла к юноше, он обернулся и, словно не узнавая, вгляделся ей в лицо. Она посерьёзнела. С паперти каменного крыльца церкви сквозило сырым дыханьем дождя, в притворе струился сумрачный жар. Свечные ящики, окрашенные голубым акрилом, напоминали странные кубические глаза, следившие за мерным смешиванием уличной прохлады и церковного тепла.

Юноша в испуге охнул.

- Что такое? – прошептала Астра.

- Семечка.

- Где?

Клим шевельнул верхней губой – там! – и Астра поверила, провела пальчиком по розовой «м», по-детски дрожавшей под кончиком её красивого носа.

- Там же ничего нет!

И всё же девушка несколько раз потёрла губу и покраснела, даже в темноте притвора заметно и ярко

Юноша улыбнулся:

- А ты веришь.

- А я такая. Я всему верю.

- Кстати, давно хотел тебя спросить.

- О чём?

Он посмотрел на носки её туфель, как-то по-собачьи склонил голову к плечу, потёрся ухом о воротник пиджака и вдруг сверкнул глазами:

- Зачем ты выскочила за него замуж?

- О, господи! Демирель! Не порти вечер, прошу тебя!

- И всё-таки зачем?

Астра вздохнула:

- Потому что надоело.

- Что надоело?

- Всё! Телефонные звонки, ваши мужские анекдоты, взгляды словно из кустов.

Юноша уверенно обнял её за талию. Девушка дёрнулась, но, кажется, ей понравилась его настойчивость.

- Ведь могла выйти и за меня? Разве нет?

Астра хитро прищурила глаза.

- Нет.

- Почему?                          

- Демирель-Луи! Мне не нравится. Была бы у тебя русская фамилия…

- Неуважай-Корыто?

- Хотя бы.

И вдруг они вместе рассмеялись: молодые, красивые, беспечные до обаятельности.

- Заржали кобылки! А ну-ка идите отсюда, нехристи!

Бабушка была узенькая и сердитая, в кофте на круглых пуговицах и с белым платком на голове. Обычная настолько, что даже реагировать на её слова не хотелось. Автоматический голос в метро или рекламный слоган с экрана телевизора.

Демирель-Луи поманил её пальцем и, когда бабушка повелительно нахмурилась, вдруг резанул:

- Дура!  

Юноша и девушка захохотали и бросились вон из церкви.

На улице хлестал настоящий ливень. Клим и Астра бежали до самой Радищевской, там поймали такси и, прыгнув в салон, прижались друг к другу, точно сиамские близнецы.

Демирель-Луи довёз девушку до Гольянова, до кирпичной пятиэтажки, окружённой кустами шиповника и акаций. Сырые заросли и асфальт отливали серебром. Свет из окон падал квадратами, кругами, ромбами и трапециями.

Целовались долго, непрерывно, с удовольствием, скользя жаркими губами и языками по горящим лицам. Правая рука юноши то и дело падала с талии девушки на сиденье, а потом приподнималась и скользила по голому колену, бедру и облитой шёлковым лоскутком ягодице.  

Снаружи шумел дождь. Таксист ждал. Его огромный затылок и плечи не выражали ничего, кроме равнодушия.

- Всё, хватит! – Астра одёрнула подол юбки и вынули из сумочки косметичку. – Попроси его включить какую-нибудь лампу. Темно, как в пещере.

В салоне зажёгся лунообразный, тусклый свет. Астра подрисовывала себе глаза и подправляла губы.

- Ты красивая, - сказал юноша. – Можно и не марафетиться.

Девушка хмыкнула.

- Это не для тебя. Это для мужа.

- Ах вот оно как?

- Ах вот оно так.

- Маскировка?

- Не болтай чепухи. В семье всё должно быть, как всегда. Выражение лица у мужа, рисунок косметики у жены, вкус еды на обед и цвет обоев в спальне. Если что-то нарушается, жди беды… Убери руки, на сегодня хватит.

Демирель-Луи отодвинулся на сиденье чуть дальше и промолчал. Астра надеялась, что он не отстанет так быстро, но ничего подобного не произошло. Она докрасила губы и замерла в ожидании.

Таксист выключил свет.

- Платить будем?

- Две минуты обождите. Провожу девушку и поедем обратно.

Когда молодые люди оказались под козырьком подъезда, между ними возникла странная пауза. Словно они что-то не договорили друг другу. Или же, наоборот, всё уже сказали и понимали оба, что никакого продолжения быть не может.

Мутно-жёлтый светильник под козырьком, забрызганный почерневшей от времени штукатуркой и  с паутиной трещин на плафоне, горел, что называется, на последнем издыхании. Всё время потрескивал и мигал, как будто заикаясь, перед прощанием. В темноте вокруг крыльца продолжал шелестеть дождь. Неуверенный городской свет и упрямая городская ночь играли в любимую игру: ну, желтоглазый и чёрнокрылая, кто из вас сегодня быстрее?  

- Позвонишь мне завтра?

Юноша промолчал. Он смотрел в темноту, думая о чём-то своём, словно художник перед пустым холстом или путешественник накануне первого шага по неизвестной дороге.

- Эй! – в голосе у Астры возникла тревога. – Ты меня слышишь? Что с тобой, Демирельчик?

Он заглянул ей в глаза и смотрел долго, не отрываясь и не говоря ни слова.

Она мягко пожала ему плечо.

- Не надо, прошу тебя. Уезжай. Очередной день позади, завтра всё будет по-другому.

- В который уже раз по-другому?

- Хочешь разозлить меня на прощанье? Не выйдет. Ты такой смешной, когда сердишься.

- Я иногда думаю, что ты…

- А ты не думай. Мы с тобой ещё маленькие, чтобы о чём-то таком серьёзном думать.

Клим выкатил глаза, заиграл бровями и стал необыкновенно глуп лицом. Он кого-то изображал, даже изменил голос, хрипя, словно удавленник:

- Я хочу тебя, курочка!

- О, господи!

- Ты не поняла. Это не я, это он. Твой Лев Натанович Белов, наукообразный кровопускатель. Ты придёшь сейчас домой, он тебя обнимет, почувствует запах твоей косметики, одежды, сочного тела и скажет: «Я хочу тебя! Раздевайся скорее!» Ты, словно по команде, побежишь в ванную, потом ляжешь с ним в постель, он начнёт сосать твои губы, потом грудь, потом гладить тебя по животу, пальцами теребить курчавые волосики на лобке, а дальше нырнёт ладонью тебе между ног, как в тёплую норку, и зашепчет, зашипит, задышит, заскулит… Задёргается весь, отупеет лицом и станет похож на ударенную током крысу… Старая шпала!

Астра размахнулась и залепила Демирелю увесистую пощёчину. Он выронил из-под мышки портфель, но поднимать его не стал, а наподдал ногой с такой силой, что тот отлетел на газон и сгинул в темноте.

Таксист, раздражённый долгим ожиданием, сигналил как подорванный.  

Девушка кинулась к машине, сунула шофёру деньги через окно, потом вернулась обратно, вцепилась юноше в рукав, рывком открыла дверь подъезда и потащила Демиреля за собой.

Застучали женские и мужские каблуки по лестнице, полотно двери глухо шамкнуло, чавкнул замок – и наступила тишина.

Плафон под козырьком перестал мигать и вдруг загорелся ровно, словно в изумлении. Дождь тоже стих, неожиданно и сразу, как в кино.

- Куда ты меня волочёшь, Астра?

- Туда, - она вздёрнула головкой, указывая путь вверх по лестничному пролёту.

Он ухватился за перила, чтобы остановиться, но девушка тащила его так отчаянно и с такой силой, что он чуть на растянулся на ступеньках. Она продолжала бежать вверх, и ему приходилось послушно скакать следом.

- Я портфель оставил на улице!

- Утром подберёшь. Кому он нужен!

- А твой муж?

- У него сегодня ночная смена на скорой.

Теперь они стояли у двери в квартиру, оба тяжело дышали. Демирель сделал движение в сторону лестницы, но Астра опять залепила ему пощёчину.

- Ты что? – он совсем растерялся. – Взбесилась?

- Сейчас узнаешь.

- Что узнаю?

- Какой ты на самом деле. И чего стоит твоя любовь.

Он вдруг обхватил девушку за талию. Но она выставила локоть и быстро прошептала:

- Не здесь, не здесь. Погоди, достану ключи!

 

 

 

Они сидели в большой комнате, он в кресле, она на диване. Что делать дальше, оба не знали. Астра женским чутьём ощущала своё превосходство. «Он послушался, влез в квартиру – вот пусть теперь и выкручивается!»

А Клим чувствовал странную пустоту в груди, молоточки в висках, холодную сырость своих фланелевых носков и тесный запах чужой квартиры.  И ещё его раздражал яркий верхний свет. Такая люстра с тысячью висюлек хороша для замковой залы с камином и оленьими рогами на стенах, но не для двадцатиметровой комнаты в пятиэтажной хрущёвке.   

На Астру он старался не смотреть. Девушка сидела на диване, красиво склонив голову к коленям, словно прислушивалась к чудесной музыке, звучавшей где-то вне комнатного пространства, никем сейчас кроме неё неуловимой и скорее всего потусторонней. Это созвучие молчаливой девушки и живой, а не мёртвой тишины, парализовало юношу. Он так мечтал остаться когда-нибудь с Астрой один на один, опьянить её своей страстью и нежностью, целовать её маленькие руки и тыкаться лбом в фарфоровые чашечки коленей, и вот теперь чувствовал, что не может на такое решиться. Больше того, его душил стыд. Какой-то бессмысленный, дурной стыд за себя и за неё, так легко впустившую чужака в свой дом.

Разве это любовь, переживал Демирель? Там, в такси и на улице, всё было так хрустально чисто, свежо, искренне и по-настоящему. Да-да, именно что по-настоящему, отчего, собственно, и сердце, сердце так билось в предчувствии открытия долгожданной тайны или там загадки для них двоих.

А выходило что? Яростный крик обделённого сексуальной добычей самца, сопли до пояса и заслуженная пощёчина.

Балаган, да и только.

Наконец, он пошевелился и сдавленным голосом спросил:

- Ну так я пойду?

Девушка приподняла голову и глядя в сторону, словно тоже чего-то стеснялась, ответила равнодушно:

- Как хочешь.

Демирель кивнул – и словно лишился сил. Откинулся на спинку кресла, вытянул ноги, уронил подбородок на грудь. Надо было уходить, но дурацкая привычка оставлять за собой последнее слово, поважнее и позаковыристее, дёргала за язык. Поэтому юноша по-клоунски фыркнул и опять заговорил:

- Нам по девятнадцать лет, мы независимые и неглупые люди. Я могу соблазнять кого хочу, ты вольна изменять своим избранникам, в конце концов это ничего не меняет, кроме уровня тестостерона в крови и концентрации сперматозоидов и яйцеклеток. Собственно, ты и я ищем то, чего хотим. Результат непредсказуем и пока относится к категории безобидных шалостей.

Она посмотрела на него очень серьёзно. Очевидно, ей хотелось сейчас чего-то другого, но она понимала, что ничего, кроме глуповатой болтовни, теперь не получится. Поэтому Астра решила отвлечься от ситуации и сделать, что называется, пас в сторону.

- Почему ты ушёл из медицинского? В нашей группе ты был одним из лучших.

- Просто понял, что медицина – это не моё.

- И что теперь?

- Пойду в армию.

- Мне кажется, тебе там будет фигово.

- Это почему?

- Не знаю. Просто кажется. Поцелуй меня. Пожалуйста, Демирельчик!

Он подошёл к дивану и опустился на колени. Девушка заглянула ему в глаза и поняла, что он трусит.

- Ну? Я очень замёрзла. Обними меня скорее и поцелуй. По-жа-луй-ста!

Демирель вздрогнул и, согнувшись к полу, стал бить в него кулаком и чуть ли не всхлипывать:

- Чёрт, чёрт, чёрт!.. Что-то не то, понимаешь, не то, не то, не то!..

Девушка потрепала его по голове, потом слезла с дивана, обошла юношу и встала у окна. Она откинула занавеску и любовалась своим отражением в чёрном стекле, словно в дорогом зеркале.

Было очень тихо. Неслышимая музыка исчезла. Яркий свет люстры с сосульками подвесок становился всё ярче и холоднее.

Астра многозначительно спросила:

- Чего же больше в жизни: счастья или несчастья?

Юноша посмотрел на подругу и опять подумал: как же она красива и как же мне от понимания этой красоты стыдно и мерзко. Потому что я закомплексованный мазохист и нравственный урод.

Астра постучала тихонько по стеклу, привлекая внимание юноши, и переспросила:

- Тоже не знаешь?

- В жизни – больше жизни. 

- Понятно. Какой ты смешной, Демирельчик. Как разбитая игрушка на новогодней ёлке, - девушка как-то двусмысленно, протяжно вздохнула, приоткрыла рот, обнажив слегка зубы и кончик языка, и медленно произнесла:

- Так ты меня совсем не хочешь?

И вот тут Клим рванулся к ней, обхватил за плечи, прижал к себе изо всех сил и жарко зашептал, щекоча губами её ухо, висок и щёку:

- Слушай, Астра! Я тебе постараюсь объяснить. Слушай! Недавно я видел сон. Лето, окно в комнате плавится от солнца, жара страшная, как в пустыне. Кошмар от предчувствия того, что я сейчас задохнусь. Кидаюсь к балконной двери, рву её с мясом и звоном, надо на свежий воздух. Дверь летит в сторону, я хочу выскочить на балкон – и в последний миг замечаю, что это невозможно. Балкон из бумаги! Тонкой и пожелтевшей от времени! Если я сделаю шаг, то он сомнётся, как газетный лист, прорвётся, и я полечу вниз. Это… это было ужасно! Потому что теперь и в комнату возвращаться было страшно. А вдруг она тоже бумажная? И тоже сейчас провалится?

- Так это всего лишь сон. Успокойся!

- Сон, да… Но я всё понял. Мы с тобой что-то себе вообразили вроде этого смертельного балкона. Рвёмся туда, где на самом деле ничего нет. Один шаг – и всё. Ни Астры, ни Демиреля, ни любви, ни счастья… Мы, видимо, заигрались. Зашли не туда. Пора остановиться.

Астра побледнела. Она не испугалась, только почувствовала, что говорить с юношей больше не о чем. Интерес к происходящему погас. Ей не понравился рассказ про балкон. «Какие неврастеники все эти юноши!» - чуть-чуть высокомерно подумала она. Вот её муж, Лев Белов – врач скорой помощи – тридцатилетний, уверенный, скучный, как пробка от бутылки, но надёжный. Натаныч, как зовут его коллеги. Ну, наполовину еврей, наполовину русский. Все хорошие врачи обычно евреи. Потому что русские врачи всегда несчастны и пишут тайком плохие стихи или пьют дешёвую водку. И некогда им, понимаете ли, лечить. Сами словно в предсмертной лихорадке. А Натанычи ставят клизмы, измеряют давление, подносят стакан воды с какой-нибудь редкой таблеткой и говорят: «Таргиш тов!» - «Здоровья тебе!» Темноты и балконов не боятся. И спят крепко, как львы – хозяева прайда!

На-та-ны-чи!..

Судьба в виде готового счастья с клизмой и манометром!..

Как крикнула нам та бабушка в церкви? «Идите отсюда, нехристи!» Правильно. Идите. Сгиньте. Пропадите. Все эти бабушки знают, где лежит счастье, и его от нас берегут. А мы всё тыкаемся мимо, как слепые котята, и не понимаем, что творим.

Господи, зачем я притащила сюда этого Демирельчика?

Тишину в квартире разорвал звонок городского телефона. Девушка оттолкнула Демиреля и ушла в прихожую. Зажгла там свет, присела на низкую тумбочку, очень звонко сказала в трубку:

- Алло!..

Потом была долгая тишина. Астра слушала сообщение. Не меняясь в лице и не шевелясь.

Юноша стоял у чёрного ночного окна и ни с того ни с сего начал ощущать страх. Словно что-то плохое уже произошло или вот-вот случится.

- Да… Астра Белова… Жена Льва Натановича… Когда?.. Полчаса назад?.. На Кутузовском проспекте?.. Оторвана левая нога… Грудь проломлена… Мгновенная смерть?.. Опознание... Морг… В Склифосовского… Сейчас?.. Хорошо, завтра в девять утра… Спасибо… До свидания!..  

Дальше опять тишина. Через секунду вопль, через две на пол рухнуло тело. Демирель не мог оторвать взгляда от окна. Он уже всё понял. Надо было бежать в прихожую. Немедленно! Лететь, споткнувшись о ковёр, спешить на помощь, наморщив лоб и сурово поджав губы! Но это так страшно. Всё равно что шагнуть на тот кошмарный балкон.

Очнулся юноша уже когда стоял над неподвижной девушкой. Астра лежала на боку, смешно и неуклюже поджав правую ногу. Глаза сомкнуты, рот нараспашку. Как кукла на выброс у мусоропровода! Рядом валялся телефонный аппарат. Демирель несколько секунд рассматривал эту мёртвую картинку, и вдруг его словно подменили. Во-первых, он несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, потом жестом тореро скинул на пол мешавший движению пиджак, ловко закатал рукава рубашки, опустился на корточки, потрогал у девушки лоб, пощупал пульс. Наклонился ухом к губам. Дышит! Дышит! Просто обморок, всего и делов-то!

Он поднял лёгкое, замершее тело и перенёс его в комнату. Уложил на диван, закинув её руки за голову, а ноги на отвал. Всё как учили в медицинском. Первая помощь при потере сознания. Кровь должна отхлынуть от головы, чтобы не было инсульта или чего похлеще.

Демирель осмотрелся. Так. Теперь расстегнуть Астре блузку, раскрыть широко балкон – там весенний ночной воздух, сырой и свежий после дождя воздух! - ей сейчас так нужен воздушный океан! – и быстро в ванную, намочить холодной водой полотенце. Одна нога здесь, другая там! Скорее, скорее! Одно сырое полотенце ей на лоб, другое на грудную клетку. Отлично! Работаем как у операционного стола, на выучке и на автомате!

Астра не шевелилась.

Ладно. Что дальше?

Юноша приподнял ей веки. Глазные яблоки чистые, зрачки потемнели и сузились. Но блёклой, предательской паутины на них нет. Значит, ничего страшного! Это шок! Надо вывести Астру из шока и не психовать.

Теперь он стоял в кухне перед холодильником. Врач мог хранить препараты только здесь. Посмотрим! Он распахнул дверцу. Кастрюля, очевидно, с супом, маслёнка, молоко, полкочана капусты…

Вот то, что нужно! Синий контейнер на нижней полке!

Демирель быстро и ловко перебирал коробки с лекарствами. Нашёл одноразовые шприцы, спиртовые тампоны, пачку ампул с надписью «Кордиамин». Взял одну… нет, две – на всякий случай! Назад к дивану, переворачиваем девушку, юбка, трусики, розовый круглый задик с невидимым, но ощутимым, словно дыхание младенца во сне, пушком…

Не отвлекаемся! Ломаем одну ампулу, заполняем шприц, трём спиртом правую ягодицу, разглаживаем на ней кожу… боже мой, это же соблазн, парадиз, улёт полный! – это розовое, круглое, такое шёлковое наощупь…  - всё к чёртовой матери! Пусть летит в тартарары!..

Палец на дозаторе. Конец иглы. Прицелились. Хоп! Укол!

Когда Астра открыла глаза, Клим сидел, уставившись взглядом в пол, держа в одной руке тампон и в другой шприц. Девушка позвала юношу еле слышно, он медленно повернул к ней голову и странно так спросил:

- Ну, чего тебе ещё? Ещё укольчик?

Она заплакала. Слезы сверкнули под ресницами, одна сползла по щеке к верхней губе, Астра слизнула её кончиком языка и всхлипнула.

- Обойдешься! Кубика кордиамина тебе достаточно.

- Лёва…

- Я понял.

- На Кутузовском…

- Я слышал.

- В аварии… Насмерть…

Демирель положил на пол тампон и шприц, встал, стянул с кресла покрывало, накрыл им девушку.

- Подушка есть?

Астра промолчала, но указала глазами на шкаф. Юноша вынул подушку, аккуратно пристроил её подруге под голову и, вздохнув по-хозяйски, словно крестьянин, вернувшийся усталым из поля домой к ужину, заявил:

- Шок я снял. Теперь всё в порядке. А ты лежи и поменьше куксись. Водка есть?

- Лёва пил армянский коньяк… В баре бутылка… Ой, господи, Лёва!..

Она разревелась отчаянно и безнадёжно, словно только сейчас поняла, что случилось. Демирель встал над ней, поправил подушку, покрывало, пожал плечами и вздохнул. Ситуация перевернулась, ничего страшнее такого переворота девушка и юноша, игравшие час назад бог знает во что, представить себе не могли.

Но деваться теперь было некуда. И надо было делать что-то хорошее.

Демирель спросил:

- Наревелась?

Астра кивнула, словно курица клюнула сама себя подбородком в ключицу. И почти пискнула:

- Завтра надо в морг. На опознание.

- Я слышал. Там солидный морг. В Склифе.

- Да… К девяти часам утра…

- Поедем вместе. Ты сейчас ни о чём не думай. Хочешь, выпьем коньяку? Или поболтаем? Ты не молчи! Не смей, слышишь? Говори что-нибудь. Молитвы какие-нибудь знаешь? А стихи? Ну хотя бы таблицу умножения не забыла? Давай, давай, вслух, чётко и уверенно, как на экзамене.

Астра закрыла лицо рукой и как бы ушла в себя. Однако было видно, что кожа у неё понемногу начинает светиться, пальцы на руке оживают, шейка розовеет.

- Ну ладно, молчи, - юноша опустил рукава и подтянул джинсы. – Пойду подберу на улице свой портфель. А то утащат утром.

- Вернёшься?

- Честное слово.

- А потом?

Он задумался.

- А что потом? – голос у него был спокойный и уверенный. - Сяду рядом на стул и буду смотреть на тебя до утра. Если не прогонишь.

Она открыла лицо и спросила:

- Всю ночь?

- Разумеется. 

Астра вдруг протянула к Демирелю руку, но тут же спохватилась и спрятала её под покрывалом.

Он вопросительно наморщил лоб: что-нибудь ещё?

- До самого рассвета?

Он важно свёл над переносицей брови: ещё бы!

- Только не выходи на балкон.

Тут Демирель не выдержал собственного серьёза и растерянно улыбнулся:

- Почему?

Она отвернулась и еле слышно буркнула в подушку:

- Не знаю… Не знаю…   Не выходи, и всё. Ладно?