Комментарий | 0

Прекрасно вас всех вместе знать...

 
 
 
 
 
 
*   *   *
 
Не виноват. Сошёл с ума. Влюблён и каюсь.
Мой призрак из волос, глаз, носа, губ, ключиц.
Век удивлялся я и снова удивляюсь.
Жизнь меня учит и не может научить.
 
Пусть даже нет для нас ни встреч, ни расставаний,
Да и самих нас нет для каждого из нас,
Каретой Чацкого мчусь к Софье я из дальних
И книжных многолетних странствий всякий раз.
 
Который год скрипит изношено рессора,
Помят сюртук немодный, воротник несвеж.
Из романтического всё же я набора,
Один и тот же романтический падеж.
 
Сегодня шестистопно я винюсь и каюсь
В неизлечимом сумасшествии любви.
Хоть не ездок сюда я больше, разгоняюсь
Навстречу призраку рифмовками в крови.
 
 
 
 
*   *   *
 
Не оборачивайся! Нет, не надо!
А то меня стошнит от шоколада
Твоих глаз полу-дрёмных, волооких,
От карамели губ твоих, от тонких
Намёков сладких в ямочках локтей,
От крем-суфле телесности твоей.
 
Бывает клёво под дождём промокнуть
Насме’рть, насквозь. От лютой стужи сдохнуть,
Как тот ямщик в степи, бывает стрёмно
И очень даже песенно, покорно
Всей русской снежно-дождевой тоске,
Висящей каплей на судьбы соске.
 
Знай, если обернёшься ты, рассудком
Я двинусь, всю тебя увидев, жутким
Кондитерским, ненасытимым, женским
Напировавшись, словно Ольгой Ленский,
Уйду Онегиным к Татьяне выть.
Не оборачивайся! Дай забыть
 
Тебя мной не развёрнутой конфетой,
Твоим, мне не раскрывшимся, секретом,
Всем тем, чем для меня бы ты явилась,
Когда бы я тебя… Но ты мне снилась,
И я уже во сне твой шоколад
Распробовал как женский райский ад.
 
 
 
 
ЧЕТЫРЕЖДЫ
 
Деревня Чесменка, Воронежская область.
Я коренной москвич, мне только десять лет.
Табанит море звёзд весла ночного лопасть.
Льёт серебро из окон на пол лунный свет.
 
Такая тишь над всей деревней, что мне страшно.
Все в деревенском доме спят, а я не сплю.
Постель пуховая бездонна и опасна.
Мне слышится: уснёшь, тебя я утоплю.
 
Живём мы с мамой у двоюродного брата,
У сына её дяди, что погиб в войну.
Я белый ем налив из яблоневого сада.
В сарае лезу вверх на сенную копну.
 
По вечерам ломтём ем запах огорода.
Днём слышу кур квохтанье и возню хавронь.
С утра рыбачим, днём купаемся всем кодлом:
Я, Нинка, Катька, двое Митек, впятером.
 
И караси к нам в вёдра прыгают из речки.
Со сковородки лезут прямо в рот блины.
И я ещё ребёнок, то есть как бы вечный.
Крепленье будущих времён и старины.
 
Хранил в своих ноздрях я огородный запах
И яблок сочный хруст хранил в своих ушах.
Теплом прел чесменский навоз в московских залах,
В шкафах той тишины ночной таился страх.   
 
Да, было лето, кукурузы поле, детство.
Толстушки Катьки плач, влюбившейся в меня.
Казалось, той пирдухе никуда не деться!
То счастье вечно, как и вечна та страна! 
 
Но детство с тем веслом утопло в звёздной тиши.
От прошлого остался восклицанья знак.
И мы с тех пор всё ищем, ищем, ищем, ищем.
И не найдём никак, никак, никак, никак.
 
 
 
*   *   *
 
Рук и ног сплетённых немота.
Глаз и губ беззвучное сплетенье.
Слов и чувств запретных теснота.
Лет миллионов световых мгновенье.
 
Я – романтик, ты – моя душа.
Мы себе запреты запретили.
Разрешили, что не разрешат
Нам те, кто ни разу не любили.
 
Падает то, что должно упасть.
Лепестки, ресницы, ткани, бусы.
Миллион часов вместятся в час
Наш один, короткий, тесный, узкий.
 
И смешались в узкой тесноте
Наши руки, ноги, губы, взгляды.
Я в твоей исчезну красоте.
Ты себя забудешь со мной рядом.
 
 
 
 
*   *   *
 
Поверь, не страшно умирать,
Как и влюбляться не опасно.
Смертельно, может быть, не знать
Всех вас, счастливых и несчастных,
Вас в розовом и в голубом,
Вас в межсезонном и в купальном,
То в поезде, то за столом,
То с глазу на глаз, то в столь дальнем
Существовании вдвоём,
Когда друг с другом незнакомы,
Когда живём и хлеб жуём
Без крошек чёрствых, без оскомин.
Прекрасно вас всех вместе знать,
Не зная каждую отдельно.
Всех вместе вас оберегать
Не боязно и не смертельно.
Да, я любил когда-то вас
Так, чтобы от одной погибнуть.
Но возраст дал совет сейчас:
Сумей собрать, а не рассыпать,
Сумей сберечь в себе любовь
Не виршеплёта, а мужчины.
Поверь, что с этих самых слов
Мной все вы, женщины, любимы.
 
 
 

ЛЕСТНИЦА ТЕРПЕНИЯ

 
Четыре дня до пятницы
И два после неё.
Такой порядок нравится
Мне самому давно.
К семиэтажной лестнице,
Ведущей к лучшим дням,
Привык. Мы в них уместимся
Вдвоём с ней, ин и ян.
Ступеньками, что счёт ведут
Часам, когда один
Пролётами я вверх иду,
Размерены шаги.
Размерены терпение
И одиночество.
Назначен миг сложения
Желаний двух в одно.
Субботняя, воскресная
Из сорока восьми
Часов радость совместная,
Реверс моей тоски.
Но аверс мне любимее
Той нашей высоты,
Где мы с ней неделимее
Уже на я и ты.
Семь этажей так тянут нас
В конце концов совпасть
И в верхотуре всякий раз
Дней выходных пропасть.
Любовь есть арифметика.
В ней действия просты.
Любви двузначна метрика.
Плюс-минус. Дни пусты
Мои, когда всё в минусы,
И полны, если в плюс.
До пятницы не кинусь я
Вверх. Позже поднимусь.
 
 
 
СВЕЖИЙ ВОЗДУХ
 
Да, времена не выбирают.
Но выбирают, как в них жить.
День новый в прошлом запирают
Или стараются открыть
Весной как можно больше окон,
Впустить в дом свежесть и задор,
Увидеть старый снег намоклым,
Услышать птичий перебор.
 
Сейчас сорвалось время с цепи
И прёт, святых вон выноси.
В нас сумрак ночи вновь нацелил
Свои бинокли на оси.
Как быть мне? Выйти на подмостки
И прислониться к косяку?
Или совсем легко и просто
Жить, как велели простаку?
 
Внутри саднит строка надрезом.
Плохой поэт я, в ранах весь.
То током бьюсь я, то железом
Калёным жгусь, вечор и днесь.
В игре со временем, я знаю,
Есть перебор и недобор.
Пусть так. Я окна открываю.
Сквозняк. И карты вон как сор.
 
 
 
 
*   *   *
 
Деревня в обмороке.
                                 Дым нашатырём
Ноздрю трубы с утра
                                   прогрел у сельской баньки.
А мы сидим в теньке
                                    террасы впятером.
Жена и я, собачки две и кот.
                                               День жаркий. 
На небеса легли
                            лениво облака,
И солнце нагишом
                               раскинулось на сини.
Тепла сентябрьского
                                   фривольная рука
Домам и банькам деревенским
                                                    чешет спины.
Прошёлся я бы
                          по махре трав босиком,
По их охре
                   и по целующей щекотке.
А поздним вечером
                                 под звёздным косяком
Поплыл с куском селёдочки
                                                и стопкой водки.
Уснут собаки наконец
                                      и кот уснёт.
Наденет солнце бархат
                                      темноты стыдливо.
А мы с женой продлим
                                       сентябрьский приворот
Тепла случайного
                               и сельской баньки дыма.
 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка