Проза

 

Вояж мистера Литтела

Мистер Литтел отвык удивляться. Он не сделал этого даже когда его попросили поехать в Кубанскую республику. Нужен был независимый, авторитетный консультант. Чтобы сделать ответственность «коллегиальной». И размазать её, как дерьмо.

   Для этого и понадобился пенсионер. Живой классик американо-французской литературы. И не только он один. Но и небольшая коллекция «специалистов». Которые уже не за что особо отвечали, но имели знания и опыт, которыми можно было попользоваться.

   Мистер Литтел знал, что его мир практически исчез. Сожрал, выпил и вынюхал сам себя. Ворочался и в муках рождался новый. С перестрелками в Европарламенте. Между депутатами –арабами и чеченцами. После того, как они сообща бились с депутатами-националистами. Пожарами в белых кварталах. И самоподрывом украинского террориста-смертника в соборной мечети Парижа. Когда погибли двое банкиров, депутат и министр.

   В охраняемом элитном квартале вместе с мистером Литтелом жили салафиты и иудеи. Которые по старой памяти раскланивались друг с другом. Поэтому мистер Литтел планировал всё же умереть своей смертью. И отнюдь не хотел быть застреленным или забитым ногами во время очередного погрома.

   Поэтому он и поехал на Кубань. Пожертвовать чуть-чуть старческих соплей на укрепление рассыпающейся системы. Он был уже заранее согласен с предложенным планом. Нужным телодвижением для продления агонии. И только делал вид, что будет что-то анализировать и о чём-то думать. Ещё ему опять хотелось побывать там, где он бывал в молодости. Представителем гуманитарной миссии. Хоть и проездом. Но тогда всё было занимательно…

   «А может и не стоило!» - вдруг подумал он.

   Когда-то в центре Екатеринодара (тогда ещё Краснодара) находилась очень интересная Пушкинская библиотека. С занятными книгами по казачьей и черкесской старине.

   Перед вылетом Мистер Литтел невзначай узнал о ней. Оказалось, библиотеку закрыли и снесли. Книжный фонд передали досуговому центру на хуторе Помпиду (бывший хутор Ленина). Все сколь-нибудь ценные книги попытались продать. Однако в связи с «кризисом всего и вся», а так же «интеллектуально эволюцией» покупателей особо не нашлось. По слухам, что-то всё же удалось всучить пресыщенному индусу. И книгами попросту стали топить и подтираться. «Если б помоложе был – съездил, увёз чего-нибудь. А теперь и незачем» - подумал мистер Литтел.

   Представители кубанских властей с гордостью говорили, что на месте библиотеки будет тюрьма с подземной парковкой и развлекательным центром. Работой в котором будут примировать зэков за хорошее поведение.

   «Да, экономия – теперь наше всё!» - кивнул тогда мистер Литтел. И улыбнулся широко и бодро…

  По дороге от аэропорта в город шоссе сжимали какие-то тёмные массы. Старые деревья и брошенные здания. Изредка виднелись тусклые пятна окошек. Вокруг Екатеринодара раскинулись селения курдов, таджиков, китайцев и вьетнамцев. Они выращивали зелень и овощи. И продавали их в городе. Вместе с гашишем и маковой соломкой. В селениях была своя власть. Русские не решались там появляться даже днём. Лишь иногда случались налёты Национальной гвардии. Иногда – со стрельбой и взрывами. И последующим сбром дани.

   Конечно, здесь, в Екатеринодаре, не было такого беспредела, как в восточных районах края. Мистер Литтел вспомнил одну скандальную спецоперацию прошлого года. В Мостовском районе. Предполагалось нанести решительный удар по салафитским базам. В результате войска НАТО совместно с национальной гвардией разбомбили черкесский аул. Основанный беженцами от ваххабитского террора в Иордании. Хотя первоначально предполагалось зачистить селение киргизско-узбекских салафитов. Владевших большими плантациями конопли и опийного мака. Поэтому у салафитов были и деньги. Они благополучно откупились от командования и «заказали» ему своих конкурентов – черкесов. И в добавок прикупили пару натовский бронетранспортёров. Которые списали, как подбиты врагом.

   Дело выплыло на свет Божий из-за протестов черкесов. Войска Государства Адыгея выдвинулись к Кубани. Натовское командование долго улаживало скандал и карало козлов отпущения.

   «Заварили кашу! Раньше обо всём об этом у русских голова болела! Потом их всё достало и они слились. И нам подбросили! А нам оно так надо!». Мистер Литтел принялся вспоминать, с чего всё началось. Для начала, после серии реформ и контрреформ развалилась Россия. Никто от неё не отделялся. Просто Кремль самоликвидировался. Передравшись сам с собой. Сначала ближайшие соратники слили Путина. Потом передрались между собой и разномастной оппозицией. Дело предыдущего режима по разворовыванию страны, уничтожению инфраструктуры и вертикали власти было доведено до победного конца. На некоторые территории различные «державы» стали вводить войска. Часто – на всякий случай. Например, командование НАТО не хотело, чтоб Кубань целиком подгребла Турция.

Решение о вводе войск принимали без особого нахрапа. Конечно, выслали полноразмерную эскадру. Высадили несколько спецподразделений в качестве «разведки боем». Чтоб в случае чего быстро эвакуировать и ни в какие «войнушки» не ввязываться. Бунта в войсках НАТО опасались больше, чем вероятного противника. Но ни разведка, ни авангард не встретили ни какого сопротивления. Войска спокойно занимали указанные позиции и объекты. Никто инее пытался сопротивляться.

   Тогда и провели массовую высадку. Кто-то матерился и грозил кулаком. Кто-то даже кинул камень. Но при этом не было сделано ни одного выстрела. Командование не слишком боеспособных бывших российских частей просто не знало, что делать. Командиры переговаривались друг с другом  и что-то согласовывали. А потом сдались, организованно и спокойно.

   Многие кубанцы дарили натовцам цветы, еду, выпивку. Девушки сами приходили знакомиться. Местные жители очень боялись салафитов, идущих с востока.

   Если девушки и женщины активно общались с солдатами, то очень многие мужчины напились. Сами толком не зная, с горя или на радостях.

  Правда, очень многие не пили. А организованно осадили комендатуры и другие оккупационные учреждения с предложением своих услуг. Прежде всего, это были чиновники, сотрудники спецслужб, полицейские, военные и интеллектуалы.

   Появилась идея по старинке провести «депутинизацию». По аналогии с Прибалтикой и Грузией. Думали набрать в чиновники и силовики совершенно новых людей, «незапятнанных сотрудничеством с режимом». С такими предложениями выходили и некоторые местные либералы. Рассчитывавшие на карьерный взлёт.

  Однако средств на такой масштабный проект не было. К тому же очень боялись дестабилизации ситуации и появления различных экстремистов в случае развала инфраструктуры власти. Как это в своё время произошло в Ираке.

   Да и позднероссийские чиновники и силовики идеально подходили для службы оккупантам. Им было совершенно всё равно, кому служить. Лишь бы сохранить место и источники дохода. К востоку от Кубани очень многие силовики и чиновники стали правоверными салафитами. И даже кое-где потеснили героев подпольной борьбы. А ведь работать с натовцами было куда проще!

   Чиновников и полицейских оставили на своих местах. Военных и часть казачества включили в Национальную гвардию Кубанской республики. Которая начала вяло повоёвывать с салафитами в восточных районах края. Не попавшие в Национальную гвардию пошли работать в охранные фирмы. Охраняющие имущество западных фирм. Которые выкупили у кубанских латифундистов их земельные владения.

   Конечно, некоторые либеральные преобразования были проведены. Было полностью легализовано ЛГБТ-сообщество. Быть геем или лезби стало очень почётно. Было создано общество казаков-геев. Которые стали носить радужные папахи… Президентом Кубани в соответствии с либеральными традициями стала женщина. Опытный, испытанный управленец Галина Васильевна Зорина.

   Оккупационные власти  старались наладить отношения с населением. Тем более, что этому ничто не препятствовало. Поэтому на Кубань регулярно посылались контингенты из славянских стран. Например, чехов. Которые беззлобно подшучивали над местными жителями. Припоминая, что ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году прошёл всё же не так гладко. А местные жители удивлённо хлопали глазами. Ни о каком вводе войск они слыхом не слыхивали. И о советских временах не очень-то помнили. Что не мешало чешским солдатам и местным жителям и жительницам неплохо проводить время. Чешское командование только разводило руками, глядя на пьянство и разврат подчинённых.

    Конечно, кое-кто пытался бороться с оккупацией. Пенсионеры и безработные юнцы иногда выходили на малолюдные митинги с лозунгами вроде «НАТО проклято!». Выслуживающиеся полицейские пытались их жестоко разгонять. Что было строго запрещено оккупационным командованием… Митинги и пикеты никому не мешали. И только подтверждали демократичность и легитимность Кубанской республики.

    Было несколько попыток безработной молодёжи уйти в лес и стать партизанами. Но такие «партизаны» возвращались к мирной жизни, как только кончалась водка или портилась погода.

   Одну такую группу взяли в оборот местные полицейские и агенты Службы безопасности (бывшие фээсбэшники). Горе – партизанам пришлось сознаться в существовании грандиозной подпольной  организации, в сотрудничестве с салафитами и русскими националистами.

    Афера вскрылась чисто случайно. Лже-партизаны были освобождены и публично отправлены на Запад для лечения и реабилитации. Виновные силовики были переведены на другие должности.

    Однако на Кубань проникало всё больше настоящих террористов и подпольщиков. Из числа салафитов. Как этнических муслимов, так и славян. Их было не так много. Но натовцы и Национальная гвардия не горели желанием сражаться и умирать.

   Поэтому оккупационное командование вспомнило о тех пятерых офицерах. Которых арестовали без предъявления обвинений в самом начале оккупации. Арестовали по подозрению в патриотической упёртости и наличию профессионализма. В общем, на всякий случай.

     Вот и Екатеринодар. Появились решетки светящихся окон. Но их тоже нередко загораживали заброшенные здания. Построенные во времена губернатора Ткачёва. Вот и отель. Вернее, секретное общежитие для приезжих натовцев. Настоящая крепостная стена, замаскированные огневые точки. Дальше – уютный старый особняк под ивами. Внутри – имитация гостиничного номера с приличного курорта.

   Мистер Литтел расположился быстро и привычно. Он устал, но спать не хотелось. По привычке начал листать досье и справки на местных деятелей. Скорей от нечего делать. Всё и так было понятно. Вот важнейшие политики и силовики. Скучнейшее приспособленчество, перманентное предательство и коррупция.

Мистер Литтел продолжал лениво листать. Досье на заправил местной прессы. Вот Андрей Игоревич Каминский. Причудливая личность, оппозиционер. Главный редактор и совладелец газеты «Кубань liberty». В которой был целый разворот на кубанском языке. Который как раз придумали собутыльники Каминского на базе местных вымерших диалектов.

    Каминский громко сетовал на недостаточное употребление государственного языка в делопроизводстве и прессе. Называл русский язык «пережитком проклятого прошлого». Хотя не знал никакого другого. В том числе – и кубанского.

   Каминский вообще любил ругать всяческие пережитки. Газету «Вольная Кубань», православие, официальное казачество и президента Зорину. Которой он постоянно пенял её российское чиновничье прошлое.

   Конечно, Каминский много чего и хвалил. Миротворческую миссию, США, НАТО, и вообще Запад. О величии которого он постоянно публиковал прочувственные статьи. И заклинал уничтожить «проклятое наследие Рашки». И сделать Кубань полноценным Западом.

   Были и статьи о Ктулху, которого главный редактор заклинал сожрать «совков и попов – недобитков». А потом жаловался на их неаппетитность.

    Печатал Каминский и краеведческие материалы. Например, о черкесском язычестве. В «Кубань liberty» регулярно печаталась атаманша кубанских лезби-казачек Алевтина Соплюченко. Она очень интересовалась проблемой амазонства. Писалось и о Запорожской Сечи как оплоте средневекового гей - движения. Публиковались романтические стихи о любви седоусых сечевиков к юным парубкам.

   Каминский и его газета считались брендом подлинной либерализации новой Кубани. Хотя к непосредственной практике призывы Каминского имели мало отношения.

     Другим лицом кубанской прессы был Пётр Геннадиевич Кикило. Редактор и совладелец газеты «Вольная Кубань». Газеты старой, уважаемой, консервативной. Выходившей ещё до путинизма. Содержание этой газеты так же было взвешенным и плюралистичным. Была сдержанная ностальгия по прежним временам «единой России». И добрые слова и независимой Кубанской республике, обожаемой госпоже президенте. И о доблестных войсках НАТО, остановивших салафитские орды.

   В газете не публиковали чересчур эпатажных материалов. Например, о сексменьшинствах. Эта тема корректно обходилась молчанием. Зато на страницах газеты регулярно выступал патриарх автокефальной Кубанской православной церкви Сергий. Призывавший крепить глубокую и могучую, истинно кубанскую духовность. И молиться за «власти и воинство великого НАТО».

    Мистер Литтел почувствовал, что начинает проваливаться в сон. Он отложил коммуникатор, разделся и лёг. Во сне был всё тот же полёт на самолёте и просмотр документов. Мистер Литтел очень радовался прямо во сне, что ему не снится кое-что другое. Например, физиономии кавказских, южнославянских или африканских боевиков. С которыми приходилось иметь дело в молодости…

     Утром мистер Литтел проснулся относительно отдохнувшим. Принесли его любимый завтрак во французском стиле. После завтрака просмотрел досье интеллектуалов и оппозиционеров. Потом мистер Литтел решил размяться и попросил отвести его в центр города.

   С тех пор, как здесь побывал молодой мистер Литтел, сменилось две-три исторических эпохи. Маленькие, куцые и фальшивые. Пытавшихся скрыть внутреннюю бессодержательность за нелепой показухой. И внешним подражанием яркой и сильной старине. К которой всё реально происходившее не имело никакого отношения. Изображались бурная деятельность, борьба и движение. Лишь бы только скрыть бездействие и неподвижность. Всё это достигалось ценой дискредитации, морального и физического «проедания» наследия. Хоть советского, хоть казачьего. Отчасти, может даже скифского и древнегреческого. В общем, всё, как в США или Франции. Только с некоторой провинциальной непосредственностью.

    Несмотря на это, Краснодар был городом богатым, уютным и спокойным. Четвёртый в России оплот рвачества и спекуляций. После Москвы, Санкт- Петербурга и нефтяных регионов. При этом более спокойный и гораздо менее космополитичный, старосветский. Таким Краснодар перестал быть лишь незадолго до превращения его опять в Екатеринодар. До этого люди были резко против возвращения дореволюционного названия. Не из какой-то приверженности к коммунизму. Просто они подсознательно боялись, что с изменением названия рухнет их относительно налаженная жизнь. Жизнь тем не менее рухнула. И людям было уже всё равно. Краснодар стал Екатеринодаром.

    Теперь на улице Красной было немало заколоченных витрин, навсегда погасших неоновых вывесок. Стулья из уличных кафе приспособили для себя нищие. Гордо восседающие посреди заплёванного, грязного тротуара.

    Православные соборы содержались в порядке. Их снабдили круглосуточно горящими вывесками с цитатами из Библии. На месте Городского парка, через дорогу от собора Александра Невского построили мечеть. Тоже соборную и белую. Но с зелёным куполом. Она тоже была украшена неоновыми сурами из Корана. Почему-то – на кубанском языке.

    Священники в чёрных рясах и мусульманские служители в характерных головных уборах чаще всего бросались в глаза в центре города. Вместе с военными и полицейскими. И бронированными лимузинами чиновников.

На тротуаре особняком от нищих стоял старый профессор истории. В своё время выгнанный из университета за единонеделимчество. В руках он держал маленький, нарисованный от руки плакат «Великая Россия».

   Мистер Литтел хорошо знал, что обычно профессор прибывает в полусне или ступоре. И оживал, только когда видел натовцев.

   Вот и сейчас мимо проходили двое негров в форме арагонского спецназа. «России быть! Не сломите! Не победить!» - закричал профессор в рифму. Негры заулыбались. Один из них попросил мистера Литтела  сфотографировать их на фоне настоящего русского патриота. Натовцы нередко так поступали. Ведь русские патриоты были диковинкой.

Мистер Литтел выполнил их просьбу. Ему вдруг стало неловко перед профессором. И он поспешил уйти.

  «Стой, пидор, куда бежишь!?» - неожиданно грубо окликнул профессор. И отнюдь не его. Мимо пронёсся интеллектуал лет сорока - пятидесяти. Мистер Литтел знал, что это ученик профессора. Бывший ярый патриот. А ныне член правления Екатеринодарского гей-клуба. Благодаря этому он сохранил своё место в университете. Но спешил он отнюдь не к любовнику. А к карачаевской проститутке. Очень милой девушке.

   С востока, из салафитских земель, бежали многие русские и немало кавказцев. Многие – прямо в Европу и США, по старой памяти ожидая найти там райскую демократическую жизнь. Найдя совсем другое, они понимали, что дальше бежать им уже некуда. Там они присоединялись к землячествам и антиваххабитским группировкам. Которые, как и ваххабитские, часто были интернациональными. Они бились с ваххабитами и выходцами из других регионов мира за контроль за каким-нибудь городским кварталом. Или частью квартала. Бились за право крышевать разоряющийся бизнес, наркоторговцев, автоугонщиков и воришек. Ничего другого им не оставалось.

    Немало из них оседали на территории Кубанской республики. Чтобы не обострять социальные отношения и найти беженцам применение, их решили поселять в специальных «военных поселениях» на востоке республики. Непосредственно рядом с ваххабитами. В связи с этим пресса трещала о «возрождении старинных традиций казачьего кордона». Но средства, выделяемые на «военные поселения», безбожно разворовывались. Их обитателям приходилось ютиться в вагончиках и землянках. Нередко нечего было есть. Да и ваххабиты скучать не давали…

    Обитатели поселений подавали кубанскому правительству и командованию НАТО отчаянные петиции. С угрозами в том числе, перейти к ваххабитам. Иногда так и поступали. Поодиночке и целыми поселениями. Но чаще бежали из поселений «на запад». В Екатеринодар и Новороссийск. Многие молодые, симпатичные, прозападно настроенные девушки разных национальностей шли в проститутки или содержанки. Другой работы особо не было. Мужчина, несмотря на «официальную ориентацию» интересующийся противоположным полом и имеющий хоть какие-то деньги, мог вполне обеспечить себе комфортную личную жизнь…

    После прогулки мистер Литтел встретился со своим знакомым. Который, собственно, и вызвал его на Кубань. Они немного посидели в ресторане отеля «Хилтон». Отель, построенный ещё при Ткачёве, был символом «связи эпох». Вернее, остатков былого процветания. Поговорили об общих знакомых. Кто ушёл в бизнес, кто вскоре разорился и вернулся во внештатные консультанты на гонорарах. Симон, ко всему прочему, жил в порту Руана на своём катере. А квартиру сдавал беженцам. Брал по мизеру. Но с пятидесяти человек набиралось вполне нормально. Правда, жить в квартире даже после ремонта уже не имело смысла. Можно было только продолжать сдавать её беженцам… Вот так выкручивались многие, кто в начале XXI века были бы миллионерами. Но кое-кто резко пошёл в гору. На консультациях и налаживании контактов. Для той же албанской мафии. Которая активно осваивала политическую сферу.

    Абби, конечно же реализовывайте! Что ещё остаётся! - между делом сказал мистер Литтел.

   Ещё бы! Я пришлю запись беседы для прикола. Послушаешь двух типов старой школы – отозвался приятель.

- А кто будет беседовать?

- Рон из Ми-6, старый русовед.

- Слыхал!

После встречи с Абби мистер Литтел вернулся «на базу» и немного вздремнул. Проснувшись, он обнаружил, что запись уже прислана. Мистер Литтел принялся слушать.

«- Полковник, мы хотим, чтобы вы возглавили русское националистическое партизанское движение.

- Я что, провокатор? Если б я им был, то служил бы в Национальной гвардии. А не сидел.

- То вам неплохо сиделось. А если откажитесь, вас, по-русски говоря, опустят. А вы нужны не как провокатор. А как опытный командир. Будет у вас своя армия. А потом, может, государство.

- А нахер вам националистическое партизанское движение?

- Держать кубанские горы и леса от салафитов. Составить им конкуренцию среди русских.

- Карманные террористы?

- Нормальные террористы. Будете и натовцев спокойно валить! Кому жалко этих румышек? Албанских и турецких наёмников? Которые чуть-чуть, и к салафитом побегут. Очень не помешает хороший, стабильный террор. Хотя б чтоб дисциплину подтянуть!

     Главное, будете душить ваших же чинуш и полицаев. Людям они давно осточертели.

    А главное, не дадите разойтись всем этим курдам, азиатам и кавказцам. Не дадите им занять леса. Будете держать их в селениях. А некоторые горно-лесные посёлки лучше будет совсем ликвидировать. У нас, сами знаете, по половине депутатов и министров – мусульмане. Работать не дадут.

- Вырезать? Я один буду ходить и всех резать?

- И со средствами, и с кадрами поможем. Ваших сослуживцев, кто получше, в Национальной гвардии затирают. Коррупционеры, карьеристы, родственнички президентши, министров. В лес, в случае чего, уйдут без проблем. Может, с головами кого из этих типов. И русским парням работать негде. Вам средства дадим. Пусть уж лучше к вам идут, чем к бородатым.

- А сколько ж у вас вояк на душу населения? И ваши натовцы, и Национальная гвардия, и полиция, и охрана всякая. Салафитов всей ордой забить не можете? А мы-то зачем? Деньги пилить?

- Надо найти, куда девать лихих парней и девчат. Которые не пойдут в охрану, которые против всего. Которым вообще некуда идти. И которые напрочь обижены на жизнь.

   Вот недавно в одной станице парнишка повесился. Успел пару стихов в местной газете напечатать. Про родные берёзки. Или осинки. Учиться ему ехать – не с мамиными доходами. И в станице делать нечего. И соседи-курды из домика выживали. У них детей много. Усадьбу расширять надо.

Вот и повесился. А так были б вы. Ушёл бы в отряд. Может, полевого бойца не получилось бы. Подготовили бы тогда террориста-смертника. Вон как их отлично применяют салафиты. А вы чем хуже!? Хоть не зря бы парень погиб. Или скоро таких салафиты освоят. В массовом порядке.

Полковник Степанов молчал.

- Политическая программа будет простая. Национализм плюс социальная справедливость. Всё для местных славян. Долой пиндосов и чурок. И их слуг – чинуш с полицаями. Конфискация крупной собственности и возрождение колхозов.

- Лажа это всё! А достало без дела сидеть.

- Полковник, я в вас не сомневался. Любите вы свою работу!».

«Ну, дальше уже детали» - подумал мистер Литтел. Он попросил принести скромный ужин. «Ну, завтра можно и домой!». Он почувствовал, что в охраняемом особняке на Кубани чувствует себя спокойнее, чем дома, во Франции. В элитном квартале, тоже охраняемом. Но туда спокойно приезжали всевозможные службы доставки. Например, из ресторанов. А на их машине мог приехать кто угодно! Даже со знакомым водителем. А иногда доставка не приезжала по пол-дня из-за перестрелок и закрытия улиц. А один раз свежий заказ сожгли вместе с рестораном…