Проза

Из соцсети под названием "ИллюзиЯ" выхожу, всякий раз переполненная не только инфой, но и жизнью, живой, большой, счастливой и светлой жизнью своих френдов и френдесс, среди которых много случайных, да и, пожалуй, большинство таких. Так бывает, понравится страница, как если бы понравилось лицо, человека, вернее, профиля, приглашаешь и наслаждаешься впредь его статусами и ссылками. На меня тоже клюют порой, френдяд, лайкают и пишут комменты под моими постами.

Очень многое можно понять о профиле по одному-единственному комменту, во всяком случае, однозначно определить его статус по отношению к тебе. Как правило, это – Родитель. ИллюзиЯ полнится Родителями, говорящими с тобой строго, взыскательно, назидательно, непродуктивно, Родителями, призывающими, как говорится, к труду и обороне. Но ты ленишься и не защищаешься. На кой пес, спрашивается, коли все равно умирать в конце? В конце чего?

Мне кажется, ИллюзиЯ никогда не кончится. Мне кажется, я никогда не смогу деактивировать свой аккаунт, да и вряд ли это возможно в принципе: ходят слухи, что деактивация, смывание, полное и безоговорочное, на самом деле, фейк – все сохраняется бдительными серверами в недрах их вездесущих компьютерных мозгов, залежами, запасами, полезными, а чаще, бесполезными, ископаемыми ресурсами человеческой дури и одури.

Одурманенные Иллюзией, мы неотрывно пялимся в свои смартфоны, планшетки, ноутбуки и прочую техническую хмарь, чтобы однажды очнуться в непобедимой Пустоте, непреодолимом Ужасе, неизбывном Одиночестве своих жизней. Своих… Вообще-то, я имею в виду преимущественно себя. Последнее время мне прямо-таки страшно там бывать. Не то чтобы пугало что-то конкретное… Но вот я закрываю Иллюзию и остаюсь наедине с собой, в пустоте глухих темных комнат, в толчее и суматохе расторможенных улиц и площадей, повернутых на шиномашинных, шиномонтажных, автозаправочных, алкогольнозависимых, табаконаправленных, сексуальнозаманьяченных, интенсивно-обученных – одним словом, с тем, что зовется "современностью", со всеми вытекающими.

Я брожу сперва по пустынным комнатам, затем по таджико-ориентированному парку, вскоре – бесконечной сетью безумных улиц и безмозглых площадей. Вечерами светятся окна бесчисленных домов, наростами копошащихся на телах городских окраин. Мне все равно. Ведь меня никто не ждет, нигде и никогда. Кроме Иллюзии. Там, в белом интерфейсном убранстве, я вновь подцепила заразу под названием «Любовь». Это уже неизбежное зло, любовь пространств, невзирая на защитные коды, кодексы и кодировки. Там появляется Некто. Нет, конечно, у него есть имя, и даже фамилия. Иван Петухов. Там, в плоскости дисплея, в этом двумерном пространстве моей беды…

Добавился не он ко мне, а я – к нему. Добавилась после некоторых колебаний и сомнений. Дело в том, что, когда существовала реальность, мы действительно встречались, и от этих встреч осталось только имя. Иван. С певучей, крылатой фамилией – Петухов. Смутная память приглашала на какие-то вечера, на страницы каких-то газет и журналов, различных бумажных изданий давних времен, калейдоскопивших самыми разными именами, но это… Столь простое. Столь птичье. Столь домашнее…

И все бы ничего, добавилась и добавилась, и сиди себе тихо-мирно, не вякай, не вылезай, не рыпайся, не отсвечивай, не забывай, что это – ты, а не он. Но с первых же недель добавления я принялась искать его внимания, что оказалось совсем нетрудно – Иван показался вполне отзывчивым профилем. Более того, изящно отзывчивым. Отзывчивым той, мужскою, отзывчивостью, которая заставляет трепетать, и даже сильно биться, твое, искушенное в любовных боях, женское сердце. Порой и он, в свою очередь, удостаивал меня лайками и краткими комментами, и я с благодарностью думала о его Иллюзорном внимании к моим постам, потому что, увы, мужская часть моих френдов не удостаивала меня даже тщедушной лайкой, не то что завалящим комментом, а так хотелось, так мечталось, по первости, а тут...

Однажды он признался, под своим постом, что мог бы на мне жениться, но пока не готов. Я никогда не была замужем, и такое признание весьма мне польстило, несмотря на оговорку о «неготовности». «Пройдет время, - мечталось мне, - и неготовность трансформируется во всегда-готовность». Но я, как всегда, переоценивала свои силы и Иллюзорные возможности. Однажды он сказал вдруг что-то грубое, потом и вовсе холодное, как осенний хмурый день. Напугавшись до смерти, дрожа как осиновый лист, сидела я, напрасно пялясь в старомодный дисплей, не зная, что бы еще предпринять для… А, собственно, для чего? Вдобавок, он намекнул, что у него кто-то есть «там», по ту сторону Иллюзии, в его реальной, отрешенной от моей, жизни. Ну, есть и есть, мне-то что. У меня у самой кто-то был, тогда, и вообще, всегда. Кто-то воображаемый и теплый, сотканный из живого, так сказать, человеческого, материала, из встреч и впечатлений. Кто больше поразил, тот и мой, навсегда, или на какой-то участок времени.

Носясь со своими фантазиями, яко курица с писаной торбой, я гордилась тем, что мечта и действительность по сути одно и то же, и какая в сущности разница, что я слоняюсь в глухом одиночестве с утра до ночи, всю ночь и весь рассвет - главное, кто-то всегда есть, волнующий, прекрасный и опасный, уходящий со временем, как время, как жизнь, как любовь... Как жизнь, но не как ИллюзиЯ. Там - свои законы: снял галку, и френд пропадает с радаров твоего сознания, твоего сетевого, Иллюзорного, сознания. Снял галочку... Легко сказать. Как вдруг однажды он пригласил меня, в числе прочих френдов и френдесс, в кино, в реальное, актуальное, кино, и меня охватила тревога, зашедшаяся паникой панка. Панковая паника. Что делать? Ведь это - Реал. Крушение надежд и иллюзий! Моя тихая мерцающая ИллюзиЯ вдруг обернется Мраком познания, волшебством Неудачи и ветошью Разочарования. Плоский станет объемным, отделившимся от Иллюзии, выделившись из Иллюзии, и войдет в мою плоть и кровь, но прежде - в мое сознание, вот этим, предстоящим, вечером, вечером всех вечеров, вечером, когда закончится, схлопнется ИллюзиЯ, и начнется ИллюзиОн. А что если больше никто не придет? И мы окажемся вдвоем, в темном зале, перед лучистым белым полотном, он обнимет меня и... Можешь не продолжать, ты, страхолюдина, ты, трепетало, ты, тяжеловесина, ты, тремоло, трепыхало, трэш, трущобина. Уймись, олицетворение Страха! Закрой лицо, Пещера! Погасни, Огонь подлинного интереса человека к человеку! Я не смогу сказать ему ни слова, и он мне тоже. И не сдвинуться мне с этого, компьютерного, места, если мы хоть когда-нибудь встретимся! И все же…

Чередой унылых, раздраженных дней, время от времени расцвечиваемых его подкупающими лайками под моими постами, говорившими о любви, приблизились мы к тому солнечному летнему дню, с которого, по сути, все и началось, для меня, и которым, наверно, все и закончилось, для него. В тот день, поутру, сидя на золотистом, обкатанном бриллиантами волн, пляже, напоминая себе героиню нашумевшей в свое время мыльной оперы, я вдруг остро почувствовала необходимость что-то сделать, что-то такое, почти из ряда вон выходящее, чтобы привлечь его сетевое внимание и заставить, наконец, задуматься о нашем, интимном, свидании где-нибудь за столиком летнего приветливого кафе. Вернувшись домой, я на скорую руку сварганила статус, повествующий о его достоинствах – какой он умный, талантливый, зажигательный, красивый, можно сказать, обалденный… Мне кажется, он слегка обалдел от моей публикации, хотя виду не подал, даже не лайкнул, а я настолько оробела, что некоторое время и носа не совала на его стену. Наконец, однажды, осмелев, заглянула и определила, что он статусно польщен, более того, что его френды в курсе моей сетевой завлекаловки, а одна френдесса даже неясно намекнула на «Бесприданницу» писателя А. Н. Островского, где, как известно, главный герой, роскошный Паратов, соблазняет главную героиню, юную, невинную, внутренне развратную, Ларису, которая, купившись на его соблазнительные посулы, проникновенные взгляды и красивое предложение прокатиться по Волге-матушке, бросает отчий дом, чтобы, позднее, переспав с Паратовым, с этим соблазнителем, губителем, душителем всего прекрасного и возвышенного, с этим циничным франтом и женатым щеголем без обручального кольца на безымянном пальце правой руки - переспав и не получив от него желаемого, обещанного или предполагаемого, а, может, подразумеваемого ею же самою, сброситься в эту самую Волгу – вертепку, после некоторых мучений, метаний, скитаний по корабельным конструкциям. Одним словом, френдесса явно что-то знала о личной, той, жизни Ивана Петухова, если сама не являлась его второй половиной. Не смирившись однако с таким прискорбным предположением, я продолжала лайкать и усердно комментировать многие его публикации, в ожидании чего-нибудь. Вообще-то, я ожидала персонального приглашения в это самое пресловутое летнее кафе для интимного собеседования на предмет возможного сношения. Но Иван внезапно сообщил, что собирается на выставку. Нет, я не против, но почему же без меня? Ведь я же так старалась, сочиняя лестный отзыв.

Посетив выставку какой-то современной живописи, Иван пространно поделился отзывом о ней на своей стене, который я, конечно же, не преминула откомментить. В дальнейшем Иван съездил в отпуск, сходил на рок-концерт, в театр и много еще куда. Он бы и дальше двигался в разных, и далеких от моего чуткого внимания, направлениях, пока однажды я не увидела это… Точнее, эти… Фотографии. Ивана и одной из его френдесс. Из которых следовало, что между ними, как говорят в таких случаях, "что-то есть". Возмущенная до глубины души, хотя Иван давно прекратил посылать на мою стену свои лайки и комменты, я разместила разгромную публикацию, касающуюся публичной любви, некрасивой и бессмысленной по сути. Иван долго отмалчивался, затем разразился сногсшибательным постом с описанием чудес своего отпуска, так что, не устояв пред его стилем и тонкими наблюдениями, я смягчилась до новой лести. Только теперь, поумнев, я, в свою очередь, разместила двусмысленные фотки, отражавшие явный интерес ко мне некоего известного публичного лица... И вот тут-то случилось меньше всего ожидаемое - Иван признался мне в любви, публично, естественно. Но признался же. Красивой зарубежной песней, затронувшей все мое, чуткое и отзывчивое, душевное устройство. В песне говорилось, что я лучше всех из прошлого и будущего, и что поэтому он любит меня, точнее, исполнитель, певец, любит ту, которой... Но, черт возьми, это уже кое-что! За этим непременно должно последовать... А что, собственно? Нет, я вас внимательно спрашиваю: что  именно должно последовать? Вас пригласят в кино, в цирк, на дискотеку, на футбол, в церковь на венчание? Вас просто отметили, выделили по кастингу или индивидуальному конкурсу красоты и прочих талантов. А ну-ка, девушки! Все подвиньтесь! Я тут первая. Я же - лучшая. Я - хозяйка этой Стены, этого парня и его заморочек, его Башни из слоновой кости.

Долго ли коротко ли, но наши сетевые отношения сделались притчей во языцех наших общих, да и необщих, Иллюзорных, братьев и сестер. Я знаю наверняка, что они следят за каждым моим комментом к твоим постам, за каждым твоим ответом или молчанием, за каждым моим сетевым вздохом разочарования, любви и нескончаемой Надежды. Однажды я рискнула заговорить только с тобой, мой далекий-далекий друг иллюзорного мира, в котором есть возможность какого-никакого интима.

Есть такая любопытная штука, как «чат», выводящая тебя напрямую к объекту любви или затрапезного интереса, а то и неприязни. И вот там, в чатовом интиме, мне открылось вдруг, со всей очевидностью, истинное твое, интимное твое, лицо, без прикрас, лицо враждебное, лицо чужое, лицо холодное, леденящее душу и хладнокровное. Лицо, сказавшее мне "отложим". Отложим  нашу великую Любовь на неопределенный срок. Отложим встречи и расставания. Отложим признания и познание. Оставим все как есть, то есть, не сделаем ничего, ни шага вперед, но и ни шага назад. Что означает – настенное публичное кровосмешение, баталии и молчание. Бесценные минуты жизни убегают, как скорые поезда, мчащиеся на юг вместе с перелетными птицами по осени. На Юге тепло. На Севере холодно. На Востоке встает бодрое солнце. На Западе солнце падает от усталости. Солнце падает за горизонт восточного терпения и восточной тоски по западным ценностям, чтобы, прокатившись над Землей, вернуться на Запад восточной традицией. О, боги всех времен и народов! О, Бог, единый и всемогущий, Творец неба и земли! Они следят за мной, и он следит. ИллюзиЯ проснулась и превратилась в Зеркало. В Зеркало, наставившее на меня свой безжизненный серебристый глянец, в котором – что посеешь, то и пожнешь, а что пожнешь, то и сожрешь, а что сожрешь, то и вернешь, а что вернешь, то и вернется. Все вернется. Круговорот тебя в Зеркалах.

И Бог будет ждать, как и прежде. Иди в Землю Обетованную. Авось, не погибнешь.