Комментарий | 0

Русский Хэллоуин (Картина вторая)

 

Картина вторая

Пасторальный мотив

 
 
 
 
 

 

Леон, Бенедикт и Роман Андреевич стоят, склонившись над гробом. В руке у Романа Андреевича мельхиоровая пепельница — олигарх посасывает вискарь и морщится, точно от неприятного запаха. Леон с Бенедиктом в недоумении перебирают ленты на венках.

 

Леон (читает). «От товарищей по работе», «Скорбим, помним, жди».
Роман Андреевич (нервно теребит косу на бороде). Вот сволочи!
Бенедикт. Жестко. Рвать отсюда надо.
Роман Андреевич. Куда? (Вытаскивает из споррана таблетницу, достает разноцветные пилюли.)
Бенедикт. Да хоть в Штаты.
Роман Андреевич. Они и там найдут.
Бенедикт. Но чё-то ж надо делать?
Роман Андреевич. Всё уже сделали, что смогли. Если и сюда их руки дотянулись... (Запивает пилюли алкоголем.)
Леон. А вот еще. Ту би ор нот ту би... От бисексуалов каких-то... Дальше вообще непонятно...
Бенедикт. Ну-ка, дай. (Читает.) Везер тис ноблер ин зе минд ту суффер...
Роман Андреевич (автоматически поправляет). Mind to suffer.
Бенедикт. Ага. Ту саффер. Зэ слингс анд арроус оф аутрагеоус фортуне... Абракадабра какая-то... Ор ту таке армс агаинст а си оф траблес... Блин! Язык сломать можно...
Роман Андреевич. Бень, ты в какой стране живешь? Это же Шекспир. Монолог Гамлета.
Бенедикт. А он разве не на английском писал?
Роман Андреевич. А это, по-твоему, какой язык?
Бенедикт. Какой?
Роман Андреевич (членораздельно). Ан-глий-ский.
Бенедикт. Да бросьте. Я английский знаю, это не он.
Роман Андреевич. А какой тогда?
Бенедикт. Ну, немецкий. Датский, может. Или даже финский какой-нибудь.
Роман Андреевич. Да нет, Беня, это — самый настоящий английский.
Бенедикт. Бросьте, Роман Андреич, прикалываться. Где тут — sorry? Indeed? Где? Покажите.
Роман Андреевич. А у тебя словарный запас из скольких слов?
Бенедикт (обиженно). Достаточный. Если надо — объясню. (Бьет правым кулаком в левую ладонь.)
Леон (переворачивает ленту). Тут на обратной стороне перевод есть. (Читает как телеграмму.)
 
Быть или не быть зпт вот в чем вопрос тчк Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы зпт
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед тчк
 
Роман Андреевич (продолжает). Покончить с ними? Умереть. За-бы-ться! (Допивает виски, ставит пепельницу на гостиный стол.)
Бенедикт. Ну вот, так гораздо понятней! Забыться. А то ноблеры всякие, траблесы.
Роман Андреевич (Леону). Там есть еще что?
Леон. Конверт какой-то. Вскрывать?
Роман Андреевич. Покажи. (Берет конверт, рассматривает на свет.) Открытка какая-то. Некролог наверняка. Читай.
 
Леон вскрывает конверт. Достает открытку. Она оказывается музыкальной — с траурным маршем Шопена.
 
Леон (читает вслух). «Дорогой Роман Андреевич! Пусть не печалит вас музыка последнего пути! Пусть не смущают вас венки и ленты! Пусть не тревожат вас домовина и атласные подушки! Да, нет у вас Родины! Да, не имели вы семьи! Да, были вы гонимы и обесчещены! Но ваши боевые товарищи помнят вас! И каждый день, каждый час, которые вы проводите в изгнании и вынужденном заточении, не проходят для нас даром. Вы живете в наших сердцах еженощно, ежечасно, ежесекундно... И если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе!»
Роман Андреевич. Вот сволота!
Бенедикт. Чеченский след? Про Магомеда-то.
Роман Андреевич. Не городи чушь, я на их территории не работал.
Бенедикт (недоверчиво). Да ну?
Роман Андреевич. Неважно уже! Подпись есть?
Леон. Есть... (Пауза.) Всегда ваши. Семья...
 
Дочитать он не успевает. В этот момент распахивается крышка гроба, и из него появляется рука с бумажкой. Роман Андреевич, Леон и Бенедикт пятятся назад. Из гроба медленно восстает тело. Это — Глебушка Кряжистый.
 
Глебушка (облаченный в костюм чёрта). Слава Шотландии!
Роман АндреевичЛеонБенедикт (автоматически; хором). Шотландцам слава!
Глебушка. Танцуйте, узник совести! Вам повестка!
Роман Андреевич (срываясь на визг). И-и-иди-о-от! У меня чуть инфаркта не было!
Бенедикт. Вот так surprise!
Леон. Глеб Вадимыч, ты откуда?
Глебушка (выходя из гроба). Откуда-откуда? Оттуда. Из Москвы.
Леон. Ну ты дал, Глеб Вадимыч! Я же выстрелить мог.
Глебушка. Из чего? Из открытки?
Роман Андреевич. Уф, я уж думал — это за мной. Ну вы нас и напугали.
Глебушка. Ну, у кого совесть чиста, тем бояться нечего. Кстати, это вам, Роман Андреевич. (Вручает ему повестку.) Приглашение на казнь. От русского Кафки. Доставка DHL-ом, так сказать. Дверь-то откройте. Там остальная кодла.
 
Леон с Бенедиктом уходят в холл.
 
Глебушка (в недоумении оглядывает олигарха с головы до ног). А что это вы, Роман Андреевич, как Керенский вырядились? Панкуете?
Роман Андреевич. Это национальное.
Глебушка. Понятно. Хиппуете, значит. То-то я смотрю, на вас фенечек больше, чем на «детях цветов». Скажите честно, а в Израиле кипу бы прикупили?
Роман Андреевич. Мне, Глеб Вадимович, не надо. У меня есть.
Глебушка. Ну ладно, а беруши-то вам зачем? Шотландские соседи шумят? (Показывает на кожаный шнурок с цветами.)
Роман Андреевич. Это не беруши.
Глебушка. А что тогда?
Роман Андреевич. Так. Подарок. Амулет. От человека одного важного...
 
В это время в залу под хит ливерпульской рок-группы «The Beatles» «Back in the USSR» вваливается семья Кряжистых с православным священником. Все, кроме батюшки, облаченного в casual-рясу, одеты в карнавальные костюмы.
Каролина Карловна (мать), Михаил (старший сыно-брат), Борис (средний сыно-брат), Настенька (старшая сестра-дочь), Лизон (младшая сестра-дочь) и отец Сергий (никому не отец).
Леон и Бенедикт оттаскивают гроб в угол.
 
Каролина Карловна (в костюме летучей мыши; с распростертыми объятиями устремляется к олигарху). Роман Андреевич! Дорогой вы мой человек! Как же мы по вас соскучились! (По московскому обычаю трижды елозит щечками по лицу олигарха.)
Глебушка (поправляя). По вам, Карловна, по вам.
Роман Андреевич (обнимает Каролину Карловну, елозит в ответ). А уж я как! В этой стране с ума сойти можно! Вы маску-то снимите, Каролина Карловна. Я вас всё равно узнал.
Каролина Карловна. Я без маски, Роман Андреевич! Вам нравится?
Роман Андреевич. Отлично выглядите! Посвежели. Только другая какая-то... Вроде вы, а вроде нет.
Глебушка. Это у мамы ботокс, Роман Андреевич.
Каролина Карловна (шипит на Глебушку). Помолчи!
Слуги (хором). Nice to see you, Каролина Карловна!
Каролина Карловна (похлопывает их по плечам). Леонид! Бенедикт!
Слуги (хором). Помолодели!
Глебушка. Знаем!
 
Каролина Карловна щиплет Глебушку. Тот отбегает в сторону от матери.
 
Лизон (в латексном костюме черной кошечки; хвост-хлыст, перекинутый через руку; на голове трехцветный чулок). С Хэллоуином, Роман Андреевич! (Выключает iPad, из которого раздается музыка, прячет планшет в сумку, затем принимает из рук Бориса позолоченную тыкву с горящими электрическими свечами и вручает ее олигарху. Тыква разукрашена стразами.) А это вам сувенир. Swarovski! Последняя коллекция.
Роман Андреевич (принимая подарок). Спасибо, Лизонька! А что это у вас за чулок на голове?
Лизон. Это последний московский shit![1] Или вы телик не смотрите? (Стаскивает с головы бело-сине-красную балаклаву.)
Роман Андреевич (вертит в руках тыкву). Редко, Лизонька. Нет там правды. Сплошная пропаганда. А вещица забавная. Спасибо.
Глебушка. Сможете монолог принца Датского над этой тыковкой прочесть. Там, кстати, есть замечательные слова: «Боязнь страны, откуда ни один не возвращался...» Догадываетесь, на что это Вильям, Шекспир наш, намекал?
Роман Андреевич. Узнаю московский сарказм, Глеб Вадимович.
Настенька (в наряде нежной феи с крылышками; в руке разноцветная волшебная палочка). Глебушка, прекрати! Мы же только приехали.
Глебушка. «Офелия! О радость! Помяни мои грехи в своих молитвах, нимфа».
Каролина Карловна. Глеб! Хватит!
Глебушка. Самое время начинать, Карловна. А то у меня язык в гробу затек.
Настенька. Роман Андреевич, не обращайте на него внимания, вы же его знаете!
Роман Андреевич. Знать-то знаю, отвык немного. Здравствуйте, Настенька!
Настенька. Здравствуйте, Роман Андреевич!.. Лёнчик, Бенчик!
Слуги (хором). Hello, Анастасия Вадимовна!
Михаил (в гламурном костюме беса — с искрой). Ромыч! На! (Протягивает руку.)
Роман Андреевич. Миша! (Жмут друг другу руки.)
Борис (в костюме полубеса — без искры). Роман Андреевич! Как говорят в Финляндии — Хювя пяйвя! Добрый день!
Роман Андреевич. Боря! (Обнимаются, елозят.) А почему в Финляндии?
Борис. А я недавно финский учить начал. Для саморазвития. Ну и так. Мало ли.
Роман Андреевич. Похвально. В наше время всё может пригодиться. Интерактивно или как?
Борис. Пока, к сожалению, обычно. По самоучителю. Но надеюсь, в самое ближайшее время с прямыми носителями получится взаимодействовать. Пока в самолете летел, даже несколько пословиц выучил. Знаете, например, как на финском будет «скупой платит дважды»? Пихи максаа кахдести. (Лучится.) Здорово, правда? Меня еще, правда, произношение немного подводит, но я стараюсь. Или вот. Опи улвомаан сусиен мукана, йос элят нииден кансса. Угадаете, нет?
Роман Андреевич. С волками жить — по-волчьи выть?
Борис. Удивительная проницательность, Роман Андреевич! Как вы догадались?
Роман Андреевич. Жизненным опытом, Боренька, догадался. А произношение дело поправимое. Главное, чтобы, как ты выразился, «прямые носители» рядом были. А так — умница! Пословицы со смыслом. (Похлопывает его по плечу.)
Борис. Будут прямые носители, Роман Андреевич! Обязательно будут!
Отец Сергий. Славься дом сей во Христе! (Хищным взглядом оглядывает залу; осеняет углы.) Приветствую, Роман Андреевич!
Роман Андреевич. Здравствуй, Серёжа!
Лизон. Ой! А дайте я вас всех сфоткаю! (Снова достает планшет, разворачивает таким образом, что всем хорошо виден чехол с голограммной оранжевой тыквой на черном фоне; руководит.) Роман Андреевич, вы давайте сюда. В центр. Мам, ты рядом с Романом Андреевичем. Обними его. Миша, Боря, улыбаемся. Настька, сними очки!
Настенька. Я без очков не вижу.
Лизон. Тебе не надо видеть. Это на минутку.
Глебушка. Вампирам вообще видеть необязательно, они чуют.
Настенька. Дурак!
Лизон (батюшке, который рыщет по зале). Отец Сергий, вернитесь! Да, да, сюда. Нет, ложиться не надо.
Глебушка. Крест только снимите.
Лизон. Не снимайте!
Михаил (дает легкий подзатыльник Глебушке). Хорош болтать!
Глебушка. Я только начал. Бесово твое семя. (Леону и Бенедикту.) Анчутки сбоку. Не нарушайте субординацию. Роман Андреевич, возьмите фонарик Джека.
Роман Андреевич. Какой фонарик?
Глебушка. Да тыкву эту. Видите, как лыбится? Это она вам радуется.
Роман Андреевич. Я ее и так держу.
Глебушка. Так вы мордой-то ее от себя разверните.
Роман Андреевич. Вы, Глеб Вадимович, совсем не изменились.
Глебушка. Ну, юбку уж точно не ношу.
Каролина КарловнаМихаилБорисНастенька (хором). Глеб, пре-кра-ти!
Лизон. Так, улыбнулись все! Сейчас отсюда вылетит птичка!
Глебушка. И поцелует всех клювиком в лоб! Быстренько намазались зеленкой.
Каролина Карловна. Замолчи!
Лизон. Ну вот, мам, ты рот открыла. Переснимать придется.
Глебушка. Это она зевнула. Нормально, Лизон, оставь. Зевок в прыжке.
Михаил (Глебушке). Я тебя сейчас обратно в гроб уроню.
Роман Андреевич. А мне нравится! Это как раз то, чего мне здесь не хватало!
Глебушка (всем). Видите, у меня уже свое шотландское лобби образовалось.
Лизон. Глебушка, помолчи. Ну пожалуйста... Внимание! Пять сек! Фоткаю! (Делает несколько снимков.) А теперь со мной. Глебушка, иди сюда.
Глебушка (берет планшет; Лизону). В ноги олигарха падай. Типа бабло побеждает зло. Нимфой стелись. Роман Андреевич, а вы типа ногой ее попирайте.
Лизон (нервно щелкает хвостом-хлыстом). Ну Глебушка, ну не смешно уже.
Глебушка. Ладно. Так. Напряглись все. Роман Андреевич, представьте, что вы в СИЗО.
Роман Андреевич. Типун вам на язык, Глеб Вадимович!
Глебушка. Не разговариваем! Разговорчики, понимаешь, в строю! Итак. Роман Андреевич, вы признаете свою вину перед обществом? Распилы? офшоры? Подкупы? Лжесвидетельствования? Немножко полония в кофе? Самую малость, а? Первый полоний, как первая любовь, — раз и навсегда.
 
Михаил вырывается вперед и отбирает у Глебушки планшет.
 
Михаил. Вон на место!
Роман Андреевич. Да пусть болтает! Знаете, как я по вам соскучился!
Михаил. Всё! Улыбаемся! Улыбаемся, Глебушка, я сказал!
Глебушка. А я что делаю?
Михаил. Ты рожу корчишь! Не скалься, на!
Глебушка. А как, по-твоему, господарь Цепеш улыбаться должен?
Лизон. Кто?
Глебушка. Граф Дракула.
Борис. Ну, до Дракулы ты еще не дорос.
Роман Андреевич. Как же хорошо с вами!
Михаил. Фотографирую! Граф, улыбнулся быстро, а то осиновый кол всажу! (Фотографирует.) Всё!
Лизон (забирает планшет, рассматривает фотографии). Классно получилось! И крест такой, ух! (Отходит к гробу, делает селфи[2]; принюхивается.)
Михаил. Только фотки не вздумай в сеть выкладывать.
Лизон. Ну я дура, что ли?.. А чё это за запах?!
Каролина Карловна. Точно! Паленым каким-то пахнет.
Леон. Баран! Баран сгорел! Я предупреждал!
 
Все бегут к камину. Подхватывают со столов емкости. Дуют, льют воду.
 
Леон (огорченно). Ну вот. Сгорел всё-таки. Я так старался.
Борис. Да, запашок.
Бенедикт. С другого бока вроде не запален.
Роман Андреевич (слугам). Уносите.
Леон. Кое-чё еще можно подать. Если вот тут и тут отрезать.
Глебушка. Только куски не перепутай. А то, знаю я вас, салатом прикроете просто.
Леон. Глеб Вадимыч, обижаешь. Я в поварском деле ас.
Глебушка. Это я уже понял. Шустрая стряпуха.
Роман Андреевич. Лёнь, напитки хоть принеси.
Леон (поправляя). Леон...
Глебушка. Леон? Так стриптизеров в Москве зовут.
Леон. Мы, слава Богу, не в эР-эФ, Глеб Вадимыч. Британия — свободная страна.
Роман Андреевич (Леону). Быстрее, я сказал! И приберитесь тут, наконец!
 
Слуги снимают вертел и уносят барана на кухню. Затем возвращаются, отволакивают гроб в холл и расставляют разбросанную после поединка мебель. Уходят на кухню.
Часть гостей рассаживаются, часть бродят по зале — рассматривают картины и коллекцию оружия.
 
Роман Андреевич. Ну, Каролина Карловна, рассказывайте. Как вы там поживаете? Как крестник мой?
Каролина Карловна. Да по-старому, Роман Андреевич. Сашенька подрастает. В детсаду сейчас. Круглосуточном. А то времени на него нет. А вот Светлана Николаевна помимо бизнеса еще и политикой занялась... Цветы, кстати, недавно разводить начала.
Роман Андреевич. Политикой? Без образования? Цветами занимается?
Глебушка. Ну вы, Роман Андреевич, вроде тоже оксфордов не заканчивали да и флорой, смотрю, увлекаетесь. (Кивает на розы в вазе.) Белая роза — эмблема печали, алая роза — эмблема любви.
Настенька (поправляет). Черная. Печали.
Роман Андреевич. Так я и в политику никогда особо не лез. Только бизнесом. А цветы это так — хобби.
Глебушка (усмехаясь). А для бизнеса образование, значит, не нужно? Ах, ну да, забыл. Пилить и без диплома можно.
Михаил. Тормози уже, на!
Глебушка (садится в кресло, картинно закидывает ногу на ногу). А что? Поддерживаю светскую беседу. (Ёрничает.) Предлагаю, Роман Андреевич, поговорить о погоде. Какие нонче погоды в Британиях? Дожди? Туманы? Иные осадки? Не шалит ли Ла-Манш? Давно ли наблюдались паводки? Ну, и самое главное. Что с полями для гольфа с крикетом? Как боретесь с плесенью?
Роман Андреевич. Вот сколько вас не видел, а вы, Глеб Вадимович, как были балагуром, так им и остались. А погоды плохие тут — даже в бадминтон толком не поиграешь. (Вздыхает.) Настроение паршивое. Что уж тут говорить — дрянь настроение. Сплин, тоска, депрессия. Вон, революция на носу. В Москву хочу. Там-то как?
Глебушка. А там всё стабильно. Ваньки-встаньки качаются, матрешки на месте, ну и вы в розыске. На выборах только подморозило.
Роман Андреевич (морщась). Не надо про выборы.
Глебушка. А чё так? Не любите игру в фанты? Вам по душе активный скрэббл?[3]
Роман Андреевич (кисло улыбаясь). Нет, Глеб Вадимович, я больше лапту люблю. С городками.
Глебушка. Ну, в этот городок я бы на вашем месте не совался. Тем более вы и так в Forbes сильно сместились, слаломист вы наш. Как бы на новой трассе вообще ноги не переломать.
Борис. Да, Роман Андреевич, нельзя вам в Москву. Неспокойно там. А вы сейчас для всех лакомый кусочек. Что для правых, что для левых...
Глебушка. Что для центровых футболистов. Посадки нужны, сами понимаете. В смысле — голы. Для рейтинга. А то офисные хомячки недовольны. Свирепствовать начали... (Пауза.) Роман Андреевич, скажите, а у вас к рукам только определенные документы липнут?
Роман Андреевич (удивленно смотрит на руку, в которой всё еще держит повестку). Тьфу ты, чёрт! (Устремляется к камину, бросает в него уведомление, поджигает; говорит вполоборота с ударением на второе слово.) Какие еще новости?..
Глебушка. Ну как вам сказать, фигня всякая. В регионах референдум за отсоединение. Столицу переносят в Ёбург. В Москве организована русская диаспора. Остатки России присоединяются к Финляндии. Алеуты бесчинствуют. Государственный язык отменен за ненадобностью. Повсеместно вводят глиняные письмена. Еврейские погромы. Ну, это как всегда, впрочем. Много чего. За всем не уследишь... Иными словами, после долгих поисков ориентации на Запад или Восток Россия выбрала нетрадиционную ориентацию.
Роман Андреевич. Опять шутите?
Глебушка. Ну, после «юбочников» и «порточников» я, честно говоря, ничему не удивлюсь. Слава Шотландии, кстати!
Борис. Шотландцам слава!
Роман Андреевич. Беспредел, конечно, творится.
Настенька. Только шотландский.
Михаил. Бандерлоги, чё тут скажешь.
Глебушка. Ага, правда, в юбках.
Михаил. Зато платят хорошо.
Роман Андреевич. Платят?
Михаил. Это позже обкашляем, на.
Роман Андреевич. Миша, я вот спросить хотел. А откуда у тебя это странное «на» появилось? В Москве вроде не было.
Михаил. В офисе подхватил. От ЧОП-овцев[4]. Бизнес же защищать надо.
Роман Андреевич. Понятно.
 
В этот момент входит Леон с подносом. На подносе стоят бокалы. К бокалам тут же устремляются Лизон и отец Сергий, рассматривавшие коллекции на стенах.
 
Леон. Аперитивы!
Роман Андреевич (раздраженно). Аперитивы, sir! Сколько можно повторять?!
Леон. Они самые, sir!
Михаил. Вот! Другое дело! (Поднимается, берет бокал.) Ты, Ромыч, Глебушку не слушай. Он глумится, как всегда. Скоро власть сменится — нормально вернешься, на.
Глебушка. Вот именно, что «на».
Роман Андреевич. Когда это скоро?
Михаил. Ну, лет через пять-шесть. Максимум двенадцать.
Глебушка. Сменится она, власть, как же. Шиворот-навыворот. Клептократия на клептоманию.
Каролина Карловна. Хватит вам о политике! В конце концов, мы отдыхать приехали.
Лизон. Точно, мам! Хэллоуин же!
Настенька. У вас есть костюм, Роман Андреевич?
Глебушка. А зачем ему костюм? Он и так замечательно выглядит. Вон как мимикрировал. От настоящего «юбочника» не отличишь.
Настенька. Глеб, ну зачем ты так? Ты вон на праздники вообще мундир поручика надеваешь. У Романа Андреевича тоже что-нибудь интересное должно быть. У вас же есть что-нибудь интересное, правда?
Глебушка (усмехается). Интересней шотландской юбки, по-моему, уже ничего быть не может.
Роман Андреевич. Есть, Настенька, но он мне надоел. Я так, пожалуй, буду.
Борис. Что-то вы совсем без настроения.
Роман Андреевич. А откуда ему взяться, настроению? Когда вон что везде творится.
Михаил. Ромыч, ну чё ты душный такой? Ща накатим, Британья сразу фейерверками расцветет.
Глебушка. Русскими. А какой костюмчик, если не секрет? Щелкунчика или дровосека?
Роман Андреевич. Мундир королевского гвардейца. Но там медвежья шапка очень неудобная. Сваливается постоянно. (Показывает руками огромную шапку.) И ремешок в подбородок жмет. Я сегодня не буду переодеваться.
Глебушка. Ну и правильно. У нас Сергуня тоже в постоянном прикиде. Экзорциста.
Отец Сергий. Побойся Бога, Глеб Вадимыч!
Роман Андреевич (Глебушке). А у вас серьезно мундир поручика есть? Настенька не преувеличивает?
Глебушка. Ну надо же в чем-то русские маскарады справлять. Вон, у Миши вообще гусарская форма в шкафу висит. Коляды ждет. До этого казачий бешмет был. Он его с бодуна в секонд-хенде приобрел. Там как раз оптовая распродажа была: килограммами шмотье продавали. Но фишка в том, что в комплект еще и нагайка входила. А она Мише сильно по пьяному делу мешала. Он ее частенько в ход пускал. В итоге пришлось остановиться на гусарстве, шпорах и сабельке. Пластмассовых, правда.
Михаил. Да ладно те, Глеб!
Настенька. А вот и не ладно, не ладно!
Роман Андреевич. Да-а-а... Давно я в эР-ЭФ не был... Ну хорошо. Давайте уже выпьем!
 
Все поднимают бокалы.
 
Каролина Карловна. За встречу, Роман Андреевич!
Роман Андреевич. За нее.
 
Чокаются. Отпивают.
 
Каролина Карловна. Отличный букет!
Глебушка. Зачетное винище!
Борис. Неплохо, неплохо. Знакомый вкус какой-то.
Настенька. Аромат! Ничего подобного раньше не пила.
Отец Сергий (врастяг). Сла-а-адость-то какая. Во Христе.
Михаил. Чё за вино такое знакомое? Не могу разобрать, на.
Борис. Квинтарелли Джузеппе?
Каролина Карловна. Боренька, что ты! Мы когда в Мадриде были...
Лизон. Нет, мамуль, это Франция. Жэ-Пэ Шене. Бюджетное.
Борис. Две тысячи первого, угадал?
Роман Андреевич (загадочно). Ни за что не угадаете...
Борис. Нулевого урожай?
Роман Андреевич (довольно улыбается). Нет.
Борис. Сдаюсь.
Глебушка. Может, экспрессивные чилийские виноделы? Или те больше по сухачу?
Роман Андреевич. Не угадали. Вы только прочувствуйте, как вино на фракции распадается. Это вам не Италия с Францией! (Водит носом над бокалом.)
Глебушка. Неужели местное домашнее? Ну, колитесь уже.
Леон (выстреливает). Arbatskoye polusladkoye! У нас весь погреб забит. Им и Massandroy.
Настенька. Для гостей?
Леон. Да. Sovetskу brut еще есть, но это на Новый год шипучка. Роман Андреич не разрешил открывать.
Роман Андреевич (Леону). Неси барана!
Глебушка. Роман Андреевич, вы в Британии нищенствовать стали? За нашу и вашу свободу?
Лизон. Фу, гадость какая!
 
Гости синхронно ставят бокалы на поднос. Леон уходит на кухню.
 
Роман Андреевич. Соскучился я, понимаете, соскучился просто. Сколько можно эти виски с Гинессом хлебать?
Глебушка. Зря. Вы бы денатурату, что ли, из duty free заказали. Спецом для нас. Или из трона чего вытащили.
Михаил. Мы бы не отказались, на.
Роман Андреевич. Не поймете вы меня. Для меня Arbatskoye давно элитным стало. Мне даже как-то неловко вам европейскую пакость предлагать. У меня вообще ощущение, что она последнее время окурками какими-то отдает. А в российском brutе, кстати говоря, перляж отменный.
Настенька. Простите?
Роман Андреевич. Ну, эти. Пузырёчки.
Глебушка. А что, не пузырится уже душа Мондорой? Мордор[5] настал?.. Ладно уж, сиделец. Баран хоть настоящий? Или коза какая-нибудь из-под Твери?
Роман Андреевич (обиженно). Настоящий, настоящий.
Каролина Карловна. Роман Андреевич, знаете что, вы с мальчиками пообщайтесь, а я, пожалуй, с девочками на кухню схожу. Прослежу. Настя! Лиза! За мной!
 
Дамы удаляются. Слышно, как они тихо переговариваются между собой.
 
Настенька. Arbatskoye — гостям. Sovetskу brut — на Новый год. Какой перляж!
Лизон. Совсем он тут алкоголиком стал. Ему, по-моему, все равно, что сосать. Вы трон-то его видели? Он же даже бутылки не сдает.
Каролина Карловна. Тише, услышит еще. Здесь некуда сдавать. Отсталая страна. (Нервно оглядывается.) Роман Андреевич, мы скоро!
Роман Андреевич (в удаляющиеся спины женщин). Угу.
Михаил. Какой-то ты, Ромыч, не праздничный совсем. Чё не так, на?
Роман Андреевич. Всё не так. Курить будете? Угощаю.
Михаил. Не, после вина я лучше свои.
Борис. Так что случилось?
Роман Андреевич. Здесь болит. (Прикладывает руку к сердцу.) Ноет. Саднит. На-до-е-ло. И спать все время хочется. (Шагает к трону, поднимает квейк, направляется к камину, вытряхивает окурки, затем идет к хьюмидору и вытаскивает сигары.)
Глебушка. Трофейные или союзнические?
Роман Андреевич. Контрабандные.
Глебушка. Давайте!
Отец Сергий. «Отче наш», Роман Андреевич, на ночь следует читать. Молитва, она завсегда от греха отводит и злые сердца умягчает...
 
Долгая пауза. Мужчины смотрят на отца Сергия, как на конченого идиота, молча рассаживаются и закуривают сигары.

 


[1] Shit (англ.) — фекальные массы.
[2] Селфи (англ. selfie от self) — разновидность автопортрета, заключающаяся в запечатлении самого себя на камеру и последующем выкладывании снимка в социальные сети.
[3] Скрэббл (англ. scrabble — рыться в поисках чего-либо) — настольная игра, в которой 2 или 4 играющих соревнуются в образовании слов с использованием буквенных деревянных плиток на доске, разбитой на квадраты. В русскоязычной среде известна под названием «Эрудит» или «Словодел».
[4] ЧОП (аббрев.) — частное охранное предприятие.
[5] Мордор (синд. Mordor) — «черная страна» в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка