Проза

 

 

 

                    

 

Летняя ночь. Шоссе чёрной змеёй изогнулось на плоской равнине. Свет автомобильных фар, далёкий-предалёкий, приближался, но очень медленно, словно спутник из космической глубины.

                             

                                ПО ЭКРАНУ ИДУТ ТИТРЫ

 

За кадром шёл разговор двух мужчин:

- Как только приедешь на место, сообщи. Сценарий должен быть готов через две недели.

- А если всё это неправда?

- Что неправда?

- Ну, покровительство императрицы, любовная интрижка, история с бриллиантами. 

- Вот и разберёшься.

- Две недели на сценарий?

- Ставь «псису».

- Здесь?

- Вот так… Автор сценария – Игорь Несветин. Теперь я – продюсер Евгений Майский… Говорят, в усадьбе, в архиве есть точные факты о бриллиантах, которые Екатерина Вторая подарила артистке своего придворного театра Прасковье Изумрудовой. Так что, писатель, ищите и обрящете!

- Подожди.

- Ну что ещё?

- Меня Лиза хочет бросить. Говорит, что я трепло. Пишу в стол. Может, застрелиться?

- Йоханый бабай! Напишешь сценарий, сделаем фильм – стреляйся сколько влезет!

 

 

Утро. Тихая, маленькая площадь райцентра.

                            

                            ПО ЭКРАНУ ИДУТ ТИТРЫ

 

У обочины стояло такси. В салоне на заднем сиденье спал полный, небольшого роста, практически лысый сорокалетний мужчина в мятых холщовых брюках, тёмном джемпере и с погасшей сигаретой во рту. Несмотря на возраст, в его лице было что-то наивное и детское, проступающее даже сквозь сон. Рядом со спящим лежала объёмистая кожаная сумка горожанина-путешественника.

Водитель такси – молодая женщина – включила музыкальное радио и следила в зеркальце за тем, как пробуждался пассажир.

Когда он раскрыл глаза, сел прямо и, отлепив от губ сигаретный бычок, выбросил его в окно, женщина сообщила:

- Приехали. Вот Брагино. Центральная площадь. Чтобы попасть в усадьбу, надо перебраться на другой берег Изумрудного озера. Катер ровно в семь утра.

Они разговаривали через зеркало. Пассажир посмотрел на наручные часы, засобирался, протянул женщине деньги. Она, не считая, убрала их в бардачок. Мужчина подождал, потом удивлённо поднял брови, усмехнулся и сказал:

- Сдачи не надо.

- Спасибо. А зачем вам усадьба? Музей там никакой. Старьё всякое.

- Дела.

Он вылез из машины, но когда проходил мимо дверцы со стороны женщины-водителя, она сказала в окно:

- Нехорошее там место.

Мужчина остановился и наклонился к окну:

- А вы откуда знаете?

- Говорят.

Она включила мотор и добавила:

- Там люди пропадают. Счастливо!

Такси уехало, и приезжий остался на площади один.  Почти сразу вдали затарахтел дизель катера и неразборчивый мужской голос пробубнил в мегафон, что рейс в сторону дома-музея Изумрудовка сейчас будет отправлен.

Приезжий ещё раз посмотрел на часы, кивнул сам себе, накинул ремень сумки на плечо и пошёл через площадь в сторону пристани.

 

 

 

На пледе, расстеленном прямо в траве, сидела в позе «лотоса» Юджина. Ей 22 года, каштановые волосы забраны в хвост, короткая футболка, шорты, босые ноги.  Она медитировала ранним утром на высоком берегу, с которого открывался вид на озеро. 

По озеру скользил пассажирский катер-теплоходик.  Вот он причалил к небольшому дебаркадеру, на берег сошёл лысый мужчина с сумкой через плечо – тот самый, из такси – и стал подниматься в гору. Оказавшись наверху, он в нерешительности остановился напротив Юджины.

- Здравствуйте! – сказал приезжий. Пауза. Девушка не реагировала. Он огляделся и хотел уйти.

- Are you from Moscow? – Юджина задала вопрос ему в спину, кокетливо склонив голову набок и прищурив глаза.

Мужчина обернулся.

- Что? А-а… Да, из столицы.

- Speak English?

- В общем, нет. Так, понимаю кое-что. А вы?..

- Кембридж, штат Массачусетс, – у девушки – лёгкий акцент, словно шелест листвы. – Но у меня русские пе-ред-ки.

- Предки.

- Exactly! Предки!.. Юджина. Турист.

- Игорь Несветин. Тоже, в некотором роде, турист.

Юджина протянула ему руку:            

- Игор, помоги!

Она оперлась на поданную ладонь, легко встала, свернула плед и, кинув его Несветину, пошла к желтевшему за деревьями дому с двумя невысокими белыми колоннами и треугольным портиком над входом. 

- Это Изумрудовка? – Несветин кивнул в сторону дома.

- Yeah! Emerald!

- Красиво. Бьюти!

- Идём-идём, Игор. Скоро завтрак. Миссис Шахова прекрасно готовит. Фи.. пи.. ш-шонка! Beauty! – и быстро пошла к дому.

- Пшёнка… И американочка бьюти… – он достал из заднего кармана брюк блокнотик, ручку и скоро записал, произнося вслух. – Таинственное озеро, девушка, фамильные бриллианты… – потом изобразил визгливый крик птицы «а-а», «а-а», прицелился в небо из воображаемого ружья и выстрелил «буф!». Увидел, что американка удивлённо на него смотрит, сунул блокнотик с ручкой в задний карман и крикнул, широко улыбаясь. – Чайка. Фэнтези! Иду-иду!

 

 

В обеденной зале за овальным столом сидели хозяева дома-музея – директор Глеб Никитич Шахов и его супруга Фрида Абрамовна Шахова, и гости – американка Юджина, историк Артур Викентьевич и сценарист Игорь Несветин. Позвякивала посуда, шуршали салфетки, журчало кофе, наливаемое в чашки из высокого кофейника. Шёл завтрак.

Зашипели и солидно зазвонили высокие напольные часы в углу залы. Несветин от неожиданности вздрогнул и обернулся, отыскивая глазами источник шума.

- Опять опоздала с завтраком, – расстроенно сказала Шахова, маленькая пожилая женщина с плаксивым лицом.

- Не волнуйтесь, Фрида Абрамовна, – прогудел Артур Викентьевич, широкоплечий загорелый мужчина лет пятидесяти, с модной седоватой щетиной, улыбчивый, но с кусачим, жёстким взглядом. – Кофе у вас сегодня отличный.

- Это восемнадцатый век, настоящий Эдмонд Эпплей, – длинношеий, худой и как бы высохший от времени семидесятилетний директор дома-музея Шахов проследил за взглядом Несветина и пояснил. – Вторые такие часы есть только в Вестминстере.

- У вас превосходный музейный фонд, Глеб Никитич, – сказал историк. – Раритет на раритете.

- Не хвалите его, Артур Викентьевич, – вмешалась Шахова. – Он лопнет от важности. А крыша, между тем, течёт и в комнатах холодно.

- Фрида! – упрекнул её Шахов.

- А разве не так?  Третий год не можешь добиться от Минкульта денег на ремонт. Раньше отбоя не было от гостей, а теперь в Изумрудовку калачом не заманишь.

- Кстати, а почему усадьба закрыта для посетителей? – историк наседал.

- Говорят, тут люди пропадают, – подал голос Несветин.

- Кто это вам сказал? – историк повернулся к сценаристу. – Как вас?

- Игорь.

- Игорь. Вы видели?

- Просто слышал.

Артур Викентьевич прищурился:

- Ну, ясно. Вы, простите?..

- Приехал писать сценарий. Документальный фильм для канала «Клио». Предварительное название: «Тайна Прасковьи Изумрудовой». Почти детектив. Странный хозяин усадьбы, его красавица-жена, пропавшие бриллианты.  Готовый блокбастер.

            – Спасибо за завтрак, Фрида! – Шахов встал из-за стола. – Игорь, можно вас на два слова?

 

 

Директор дома-музея и сценарист вышли из залы и прошли полутёмными коридорами в небольшую комнату. Там они остановились у висевшего на стене портрета: толстощёкий и плутоватый мужчина в римской белой тоге и с лавровым венком на голове.

 – Вот Сила Ефимович Пряжников, артист Императорского театра, некогда хозяин этой усадьбы. Он купил её в 1792 году для себя и своей жены, артистки того же театра Прасковьи Осиповны Изумрудовой, урождённой Клушиной. Любопытная история. За Изумрудовой ухаживал граф Безносов, добивался её любви. Но артистка пожаловалась самой Екатерине Второй, императрица выговорила графу, а своей любимице Изумрудовой подарила бриллиантовое колье с серьгами и кольцами и посоветовала артистам уехать из Петербурга в Москву. Они уехали, в Москве Сила продал часть украшений и вложил деньги в эту усадьбу. И назвал её в честь жены. В 1815 году Изумрудова умерла, а через десять лет умер Пряжников. По завещанию Силы Ефимовича усадьбу передали городу Брагино.

- А бриллианты?

- О них никто ничего не слышал. Я прошу вас: пользуйтесь нашим архивом, пишите сценарий, но не сочиняйте того, чего не было. Все смотрят телевизор и охотно верят всякой чуши. А нам потом отбиваться от толп кладоискателей. Поэтому не надо лишней шумихи.

- Вам что-нибудь известно о судьбе украшений?

- Только то, что они навсегда исчезли.

Несветин ещё раз посмотрел на портрет Пряжникова.

- Хитроумный дядечка. Видно, его жена тоже была непростой штучкой.

Шахов пожал плечами и сказал:

- Пойдёмте, я покажу их могилы.

 

 

Шахова, Юджина и Артур Викентьевич сидели за столом в зале. Наконец, девушка улыбнулась, покачала головой и спросила:

- Миссис Шахова, что-то случилось?

- Нет-нет.

- Тогда почему они ушли?

- Никогда не обсуждайте поступки мужчин, Юджина. Они с детства играют в шпионов и очень себя за это ценят. Пусть посекретничают, – Фрида Абрамовна встала. – Не поможете мне?

- Да, конечно, – Юджина тоже встала и улыбнулась. – По-жа-луй-ста. Какое трудное слово!

Женщины собрали посуду на подносы и вышли.

Часы вздохнули, пробили полчаса.

Историк вылез из-за стола и подошёл к окну. Некоторое время следил за тем, что происходит на улице.

-   Сценарист, – прошипел он недовольно. – Просто Шлиман какой-то. Ну-ну, посмотрим, посмотрим.

Историк быстро вышел из залы и выскочил во двор.

 

 Скромный сельский погост был виден издалека. Деревянная церковь цеплялась за небо позолоченным крестом. В тени осин молчали могильные кресты, камни и невысокие плиты. Участки были обнесены оградами.

Шахов и Несветин подошли к одному из участков. Директор музея сдвинул калитку в ограде и зашёл внутрь. Он показывал рукой на два потемневших от времени деревянных могильных креста, почти обнимавших друг друга, и что-то рассказывал. Сценарист слушал, облокотившись на ограду и не заходя на участок.

 

                                                  

Среди пышной зелени куста орешника виднелись окуляры полевого бинокля. Кто-то за кем-то следил. Скрытый за кустом наблюдатель неожиданно чихнул, чуть не выронив бинокль. Пошелестев зарослями, он справился с прибором и опять установил его в нужной позиции.

 

 

- Почему вы не спросите, как хоронили Пряжникова и Изумрудову?

- Это так важно?

Шахов смахнул с могильного камня травяной сор и скорлупки высохших листьев. Выпрямившись, он многозначительно выставил вверх палец правой руки:

- У меня в архиве есть странная запись. Согласно ей, мужа и жену похоронили в один день. А умерли они с разницей в десять лет. Такое бывает?

Несветин закурил и сказал:

- Возможно, ошибка.

- Акт захоронения подписан городничим и двумя судебными приставами. Так что ошибки быть не могло. Полиция в уездном городе этого не допускала.

- Может быть, хотели что-то скрыть?

Директор дома-музея кивнул:

- Была и у меня такая мысль.  Ездил в областной исторический музей, неделю рылся в уездном архиве. Никаких намёков на какое-либо преступление. Или что-то подобное. Жили тогда тихо. Кража хомута у соседа уже была событием. Трезвон поднимался на всю округу. А здесь – грамотно составленная бумага, печать, подписи. Выходит, что и скрывать было нечего. 

- Глеб Никитич, а вам не приходило в голову самое простое?

- Что?

- Ну, вскрыть могилы? Вдруг там… – сценарист сам плохо представлял, что там может быть, кроме сгнивших гробов и рассыпавшихся в прах тел. –  Чего-нибудь такое… – он пощёлкал пальцами.

- Что?

- Ну, не знаю… Я ещё не придумал, если честно.

- Вот именно. А для законной эксгумации, чтобы вы знали, нужно постановление районного прокурора. Одни только бумаги целый год собирать придётся.

- А если потихоньку? Ночью, с лопатой?

- Да вы в своём уме?

- Простите. Игра воображения. Хороший кадр для телефильма.

Шахов отвернулся и теперь стоял, заложив руки за спину. То ли смеялся, то ли сердился на болтливого гостя. А тот прикурил новую сигарету от уже докуренной и ещё раз извинился:

- Прошу прощения, Глеб Никитич. Кручу в голове сценарий. Надо за что-то зацепиться.

- Понятно. Музыка, кино и домино, – директор обернулся. – Вернёмся в дом?

- Подождите. Говорят, что здесь люди пропадали. Это правда?

- Правда. Два года назад турист утонул. Выпил на бережку лишнего и… Чему вы смеётесь?

- Да не выходит пока никакой истории. Надо искать.

- Ищите. Покопайтесь в архиве, может, осенит.

Несветин немного помолчал. И вдруг выдал:

- Насчёт покопаться, это вы верно заметили. Если одному пришла в голову мысль про ночь и лопату – значит, она запросто может прийти в голову ещё кому-то. А? Теперь пойдёмте.

Шахов с некоторым удивлением рассматривал Несветина. А тот курил и, скорчив задумчивую физиономию, сурово и смешно хмурил брови. 

 

 

И опять погост с церковью и могилами был виден издалека. Ещё было видно, что к Шахову и Несветину подошли Юджина в красной бейсболке и Фрида Абрамовна в широкополой соломенной шляпе. Женщины и мужчины поговорили, смеясь и жестикулируя. Шахов вышел из-за ограды, прикрыл калитку и поцеловал жене руку. Она сняла шляпу и нахлобучила ему на голову. Директор захромал, кого-то изображая, и, хромая, пошёл прочь. Жена зааплодировала и засеменила ему вдогонку.

Несветин и Юджина переглянулись. Вдруг девушка сняла бейсболку и надела её на лысую голову мужчине.  Он подумал, потом поцеловал Юджине руку и натянул поглубже козырёк, как хулиганистый мальчишка или как заправский рейнджер. После чего они направились вслед за стариками.                                 

 

                                                     

Бинокль, очевидно, не имея больше объекта для наблюдения, скрылся в листве орешника. Прошла пара секунд, и в кустах вновь громко чихнули. Листва дрогнула – и стало тихо-тихо, только где-то вдалеке позванивала птица.

 

 

Поздней ночью Несветин работал над сценарием в выделенной ему комнатушке во флигеле. Горела настольная лампа, стоял раскрытый ноутбук со светящимся монитором. Узкая тахта была завалена документами из архива. Игорь бегал пальцами по клавиатуре, курил, то и дело тыкая сигаретой мимо пепельницы.

В дверь осторожно постучали.

- Да?

На пороге стояла Юджина. Она улыбнулась, потом сморщила носик:

- Очень курите, Игор. Даже в моей комнате запах.

- Сейчас… – сценарист добил строку и поднял голову. – Что?

- Evening!

- Добрый вечер! Хотя, скорее, доброй ночи, – он сунул выкуренную до фильтра сигарету в пепельницу и привстал. – Работаю. Заходите.

Девушка вошла, осмотрелась, указала рукой на заложенную папками тахту:

- Много бумаги.

- Бардак, – сценарист сдвинул несколько папок в сторону. – Садитесь.

Юджина боком присела на тахту и опять улыбнулась:

- Бар-дак… Много бумаги. Много дыма. Надо открыть окно.

Несветин задумался.

- Окно…. Лунный свет… Тень на стене… Пардон! Сейчас! – он наклонился к ноутбуку, пощёлкал клавиатурой, перечитал написанное на экране монитора. Полез машинально в пачку за сигаретой, но опомнился, доставать не стал. – Да. Хороший кадр для подводки.

- Вы работаете уже две ночи.

- Время. Таймз мани.

- Хотите погулять?

- Сейчас? – он кивнул на чёрное окно. – Не боитесь?

- Чуть-чуть.

- Чуть-чуть можно.

Юджина подала ему руку:

- Ну?

Несветин внимательно посмотрел на её пальцы, увидел кольцо с красивым камнем и спросил:

- Настоящее? Бриллианты?

          Девушка помахала кистью руки, словно разгоняла дым:

          – Стразы. Сваровски, –  и рассмеялась. – У нас в Америке почти ничего настоящего.

          – Правильно. Так спокойней. Можно вопрос?

          – Yeah. По-жа-луй-ста!

          – Зачем вы здесь?

          Юджина вскинула брови.

         – Да нет, я не о том… Почему вы в Изумрудовке? Любите нашу историю?.. Мне просто интересно. Для сценария.

         – O’key. Я учусь в Принстоне, в университете. Романские языки и литература. Изучаю русский. В библиотеке нашла книгу о русском                                                        театре. Понравилась. На каникулы приехала сюда. Узнать много о русских артистах.

         – А здешний архив не смотрели?

         – Why?

         – Тоже много интересного. Например… – Несветин порылся в папках и, выудив толстую тетрадь, открыл нужную страницу. – Артистка Изумрудова, Прасковья Осиповна, православная, 1774 года рождения от Рождества Христова, была беременна. Вот свидетельство из земской больницы.

         – Не понимаю.

         Сценарист похлопал себя по животу:

         – Ждала бейби. Беременная.

         – I see, – девушка погладила свой живот. – Я поняла. Pregnant.

         – А в церковной книге, где есть запись о похоронах, об этом ни слова.

         – Why?

         – То-то и оно, что «уай»? Я пока так ничего в документах и не нашёл.

         – Странно.

         Юджина встала с тахты. Несветин тоже выпрямился, и девушка с мужчиной оказались совсем близко, лицом к лицу. Повисла пауза. Сценарист неожиданно с растерянностью заглянул Юджине в глаза, смешался и как-то мягко и не совсем к месту сказал:

         – Да. Компания у нас тут собралась интересная.

Американка посмотрела поверх его плеча – глаза у неё вдруг округлились, и она заорала:

- Monster!.. Fuck!

Несветин резко обернулся. Из чёрного квадрата окна на них смотрело размытое стеклом бледное человеческое лицо. Но оно тут же исчезло, растворившись в ночной темноте.

Юджина вцепилась сценаристу в плечи и завыла:

- Ужас! Terrible! Игор!

Но Несветин уже вывернулся из её рук, кинулся к настенной полке, схватил с неё электрический фонарь и распахнул дверь.

- Игор!

- Никуда отсюда не уходи! Я сейчас!

Он выскочил из комнатушки и помчался бегом по коридору. Девушка, закрыв лицо руками, опустилась на тахту и ещё раз выдавила из себя убойную голливудскую скороговорку:

- Fuck! Fuck! Fuck!

 

Сначала луч фонаря метался по лужайке перед домом. Но ничего интересного здесь не обнаружив, Несветин побежал в сторону ближайшей рощицы. Некоторое время скакали кривые лесные тени, тыкался в разные стороны белый луч света. Шуршала трава и трещали ветки под ногами. Кончилось тем, что сценарист с воплем рухнул куда-то вниз, свет пропал, но вскоре выполз из-под земли, словно луч волшебного фонаря в сказке. Раздалось кряхтенье, шуршанье одежды, сопенье и возня. Потом -беспомощный смех и ироничный голос сценариста:

- Вот уж действительно – фак!

 

 

Несветин шёл от рощицы к дому, освещая себе дорогу фонарём. Подойдя к усадьбе, он увидел тёмную фигуру, стоявшую у белесой колонны. Луч фонаря скользнул вверх и высветил лицо Артура Викентьевича.

- Искали вдохновения? – спросил историк.

- Кто-то крутился вокруг дома.

Сценарист провёл лучом вниз до ног Артура Викентьевича и опять осветил его лицо.

- Нет, это не я. Проснулся, услышал шум, вышел посмотреть, – историк зевнул. – Выключите, пожалуйста, свет. Сейчас комары налетят. 

Некоторое время мужчины молча стояли в темноте. Было слышно, как в траве трещат кузнечики, а где-то далеко, за озером, мнёт ночной воздух ритмичная музыка.

- Как ваш сценарий, Игорь?

- Пока пусто-пусто. А ваша книга?

- Книга? Откуда такая осведомлённость?

- Фрида Абрамовна – очень разговорчивая дама.

Артур Викентьевич тяжело вздохнул. И вдруг строго спросил:

- Хотите совет?

- Нет.

- Очень хороший. Добрый.

- Отвалить?

- Понимаете, Игорь… Как-то не вовремя вы тут появились. Я всё понимаю: телевидение, гонорары, поклонницы глазки строят…

- Я женат.

- Да это неважно. Книга – это что-то вроде выбора между жизнью и смертью. Да? Каждый раз. Будет чистый воздух – тогда можно дышать и думать, что дальше. Или петля на шее, резко так дёрнули – и всё, ножками вниз. А ваши сценарии… телевонь… все эти дырки в сознании… Хотя я допускаю, что вы пишите нетленку. Может быть, даже гений. Просто не заметили, что сгнили сразу же, как только взялись писать для этого чудовища… Телевонь!

Несветин включил фонарь и направил луч в небо.

- В детстве мне казалось, что фонарь добивает до небес, – объяснил он. – Видно, как скачет белое пятно света среди звёзд. Потом понял, что это неправда. Видите? Там наверху никакого пятна от луча нет.

- Это вы к чему?

- Напишете вы. Напишу я. А кто-то потом разберётся, где луч фонаря, а  где – свет звезды.

Резким движением историк вырвал у сценариста фонарь и направил луч ему в лицо:

- Знаете, что будет, если смешать бочку варенья с бочкой дерьма? Две бочки дерьма, но не варенья.

Сценарист так же резко отнял у историка фонарь, выключил его и сказал:

- Спокойной ночи.

Тёмная фигура Артура Викентьевича осталась одна у входа в дом, возле белесой колонны.

 

 

 

Несветин рванул дверь и вошёл в свою комнатушку. Горела настольная лампа, стоял раскрытый ноутбук, тахта была завалена папками – но Юджины здесь уже не было. Игорь положил электрический фонарь на полку и сел к столу. Задрал руки вверх, потянулся, тронул мышь. Экран монитора зажёгся. Сценарист вынул из пачки сигарету и сунул её в рот. Но раскурить не успел, так как увидел на экране что-то странное. Это была Мерилин Монро, в золотистом платье, с опрокидывающими душу хмельными глазами и девственно-развратной улыбкой. Она застыла в стоп-кадре, склонив голову набок.

Сценарист нажал «энтер». Зазвучала томная мелодия, изображение двинулось, Монро запела:

  

                                       – I wanna be loved by you just you,

                                       Nobody else but you.

                                        I wanna be loved by you alone,

                                        Boop boop be doop…

 

Десятки раз слышанная невинно-игривая песенка… Фильм «В джазе только девушки»… Поздравление президента Кеннеди…

Несветин откинулся на спинку стула… Заслушался… Потом вынул из ящика стола красную бейсболку, надел её, опустил козырёк почти до носа, раскачивался на стуле в такт песенке, так и не раскурив сигарету.

Наконец, Мерилин спела последнее «Boop boop be doop» и послала воздушный поцелуй зрителям. Повис стоп-кадр. А сценарист всё сидел перед ноутбуком в оцепенении, закинув руки за голову, опустив на нос красный козырёк и не выпуская из губ незажжённую сигарету.

В окно заглядывала ночь, надо было укладываться спать – но он словно выключился из настоящего и плыл куда-то в своём потоке времени.

 

 

Утро дрожало над озером, как океан розово-хрустальной невесомой воды. Юджина медитировала на привычном месте, на высоком берегу. Закончив упражнение, встала, собрала плед. А когда обернулась – вдруг увидела вдалеке что-то тревожное. Девушка бегом кинулась в сторону усадьбы.

Она вбежала в дом с белыми колоннами и портиком над входом. И почти сразу по дому полетел её крик:

- Мистер Шахов!.. Игор!..  Арчи!.. Там беда!.. We’re in trouble!.. Вставайте!.. Wake up! Faster!..

Было слышно, как растёт суета в доме, хлопают деревянные двери, мечутся голоса, стучат шаги по коридорам и лестницам.

Наконец, во двор один за другим посыпались мужчины, одеваясь и застёгиваясь на ходу. Последней бежала Юджина, а джентльмены – гуськом  впереди неё. Они огибали угол усадьбы и исчезали из виду. 

Когда девушка пробегала мимо пышного куста орешника, оттуда вдруг высунулись руки и, схватив её поперёк живота, утянули в зелень. Американка оказалась в объятиях Игоря Несветина. Была почти животная схватка в зарослях, девушка изворачивалась как могла, но мужчина держал её мёртвой хваткой. Наконец, Юджина замерла – тогда Игорь неожиданно предельно нежно стал целовать её лоб, глаза, щёки, губы, подбородок. Казалось, накатили секунды взаимного ослепления. Было видно, что девушка, растерявшись, на глазах тает, словно сахарная куколка. В конце концов, она сонно закрыла глаза, начала губами искать поцелуев, беспомощно отрывать от себя руки Несветина – но, как и бывает в таких летящих к откровенности случаях, сопротивление всё больше и больше походило на разгорающееся согласие быть во власти партнёра.

Несветин шептал:

- Какая кожа…  Глаза… Губы… Наваждение… Сумасшествие…

- Нет… нет… нет! – Юджина сквозь мгновенные, невесомые слёзы смотрела ему прямо в глаза и словно падала в омут. – Игор… Игор… Мы плохие… Ещё раз… Ужас!..

- Ты мне веришь? – неожиданно тихо-тихо спросил сценарист.

- Что?

- В любовь?

- Не надо!.. Пойдём!.. Ужас!..

Несветин вновь хотел поцеловать девушку в губы, но она упёрлась руками ему в грудь, не давая приблизиться.

- Что? – мужчина настаивал.

- Я.. не верю..

- Правильно, – вкрадчиво прошептал Игорь.  – И я тебе не верю. Знаешь, почему?

Юджина побледнела. Вернее, пошла пятнами, словно её застали за неприличным, почти интимным делом.

- Why?

Мужчина опустился на колени, взял кисть её тонкой руки и стал целовать пальцы. Американка вздрагивала от каждого поцелуя и ничего не понимала. Несветин поцеловал палец с кольцом, отогнул его от других, словно хотел снять отпечаток именно с этого пальца, и произнёс голосом следователя:

- Потому что кольцо – настоящее. Червлёное золото. А это бриллиант. Сваровски таких украшений не делает.  Ю си?

- Yeah… – она была близка к обмороку.

Сценарист поднялся и подмигнул девушке.

- Потом расскажешь, – он как бы успокоил её. – Поняла?

- I see…

Игорь раздвинул зелень веток и выглянул наружу. Можно было вылезать. Он отряхнул брюки, потом одёрнул Юджине футболку и ещё раз подмигнул. Плечи у девушки вздрагивали.

- Ну что?

Американка прищурилась.  

- Страшная страна! – сказала она вдруг. – Вы – страшные люди.

- Просто… Просто с нами не надо играть краплёными картами. Мы не любим шулеров.  Запомни русскую поговорку: не буди лихо, пока оно тихо.

- Don’t wake a sleeping cat.

- Что?

- English analog.

 С этими словами Юджина размахнулась и залепила Несветину  пощёчину. Сразу после этого быстро выкарабкалась из зарослей и ушла. Игорь даже не успел ничего сделать – и остался вроде как в дураках.

 

 

На погосте был явный беспорядок.  Шахов, Артур Викентьевич и уже подоспевшие к ним Юджина и Несветин стояли над захоронением четы Пряжникова и Изумрудовой. Только крест над могилой артистки наклонился в сторону, плита была сдвинута, могила разрыта, а гроб – с оторванной крышкой, дырявый и пустой – лежал на земляном дне. Люди молчали.

- Боже мой! – в конце концов, бухнул историк. – Что это?

Старый директор осторожно спустился в могилу, присел над гробом и стал всматриваться в его нутро, ощупывая доски руками. Делал он это медленно и легко, движения его рук были почти невесомы.

Все молчали. Внезапно край гроба треснул, и Юджина в испуге вскрикнула. Шахов посмотрел вверх.

- Двести лет. Прогнило всё, а трещит. Природа!

Американка взглянула почему-то на Несветина и быстро заговорила:

- Я была на озере. Увидела оттуда беду. Сломанный крест. Побежала к вам. Наверное, тут грабили воры?

Артур Викентьевич покачал головой:

- Да. Такого нарочно не придумаешь. Грабили с размахом, – он тоже посмотрел на Несветина. – Вот вам готовый сценарий. Исчезновение исчезнувшего. Дарю название.

- Помолчите, пожалуйста! – попросил директор из ямы. Все опять замолчали. Глеб Никитич ещё ниже склонился над гробом, провёл рукой по его днищу, понюхал пальцы. – Это невозможно!

- Что там ещё? – Артур Викентьевич присел над ямой. – Неужели кому-то пришло в голову унести все косточки? Зачем?

- А их тут и не было.

- Не было?

- Никогда. Гроб с самого начала был пустой. Закопали ящик, а тело в него не положили. Или…

- Или?

- Нечего было класть.

Историк поднялся и посмотрел на Юджину и Игоря:

- Что скажете, господа? Не знаю, как вы, Игорь, а я с сегодняшнего дня начну писать новую книгу.

- Да помолчите вы! – огрызнулся сценарист. – Глеб Никитич! Вы уверены, что могила Изумрудовой с самого начала была пуста?

- Девяносто девять процентов. Ну, один оставим для любителей мистики. Помогите выбраться!

Сценарист и историк подали руки директору и подтянули его наверх. Он закрыл глаза, снова понюхал пальцы, после чего осмотрел всех и показал свои ладони.

- Видите? – спросил Глеб Никитич. – Никаких следов. Если бы в гробу лежал труп – то есть уже скелет – там остались бы крупицы кальция. Впечатались бы в доски. Окаменевший минерал. Но ящик – то, что от него осталось – чист как космос.

- Тут никого не хоронили, да? – Юджина взволновалась. – Почему? Разве Изумрудова не умерла?

- Да нет, – Глеб Никитич усмехнулся. – Умереть она, конечно, умерла. Но когда именно, непонятно.

- И, очевидно, не здесь.

Теперь все посмотрели на сказавшего эту фразу Несветина. Директор музея-усадьбы погрозил сценаристу пальцем:

- Не торопитесь с версиями. По-моему, нужно хорошенько ещё раз перечитать архивы. Вдруг там какая-нибудь фразочка, словечко или запятая. Разгадочка здешней загадочки.

- Что-то как-то много загадочек, – историк поскрёб свою модную седую щетину. – Давайте ближе к реальности. А то мы тут все свихнёмся.

- Согласен, согласен, – Глеб Никитич не спорил. – Вызову полицию, они осмотрят могилы. Может быть, есть какие-нибудь следы. Зафиксируют инцидент. Мне потом обязательно придётся отчитываться. Так пусть всё будет по уму.

Директор, американка и сценарист вышли с участка и двинулись в сторону усадьбы. Историк проводил их колючим взглядом, поиграл желваками и негромко крикнул:

- Игорь! На минутку!

Сценарист вернулся.

- Послушайте, – заговорил Артур Викентьевич. – Я не совсем уверен… Но. по-моему, идея с полицией… – он недовольно причмокнул губами, как бы изображая сомнение. – Тут надо бы самим разобраться. А?

- Разобраться? В чём?

Историк показал глазами на открытую могилу.

- Можете говорить яснее, Артур Викентьевич?

- Могу. Вы же сами утверждали, что ночью кто-то крутился возле нашего дома. А если это и был вор?

- Вы уверены? Или пока на уровне идеи нового бестселлера?

- Уверен, уверен. На девяносто девять процентов. А один отдаю мистикам.

Несветин оглянулся – директор и Юджина шли к дому.

- Честно говоря, у меня у самого с детства недоверие к людям в погонах, – Игорь пожал плечами. – Гуманитарий. Пацифист. Философия детей-цветов. Мейк лав нот уар.

- Поговорите с Глебом Никитичем. Убедите его не спешить. Сядем за стол и сами во всём разберёмся. Зачем нам лишние глаза и уши? Понимаете?

- Пока не очень. Но стараюсь.

- Это правильно. Может быть, понемногу мы с вами сдружимся. Споёмся.