Литературная критика

Разговорный жанр жизнетворчества.

Беседы Дениса Иоффе с деятелями культуры и искусства, созданные для литературно-философскаго журнала «Топос».

Иz как умысел и вымысел.

Разговор с Евгением Иzом о природе и мире вещей.

Помимо поэзий, музыкословная пелена может окутывать, видимо,
любой и всяческий нарратив, но эти звучания не будут высшими
– мой личный опыт говорит мне, что словеса чаще тормозят,
когда дело доходит до «рейва сфер». Однак же, никто и не
настаивает, что высшее – непременный и обязательный ориентир для
всех-многих. Глоссолалии сквозь отрыжку да запускание
«шипунов» - столь естественные вибрации для «братьев наших
меньших», что инфернальность земная уже не пугает, а скорее
гипнотизирует пытливого исследователя. Да, ваши веки тяжелеют,
глаза закрываются, вы издаете мелодичный храп и примиряетесь с
бытием…

Нильс, что ли, Бор говорил, что наиболее эффективный курс
современной науки только в «мультимодельности», все одномодельное – не
наука, а средневековые казармы ума. Речь шла, как я понял,
именно об эффективности, а не о лучшести/хужести курса
исследований. Когда удается более или менее иzбегать оценочных
суждений (изредка такое бывает), то я психически себя лучше
чувствую (как правило задним числом), а это неплохо
сказывается на моих отношениях с ближними.

Существует такой санскритский, что ли, термин, связанный со
сновидениями – «бхакшасы», т.е. впечатления дня. Это очень
напоминает все существование целиком, такие любовные привязанности
«бхакти», состоящие из сплошных впечатлений… Не знаю, может
быть, мне повезло, но я наблюдаю вокруг себя много
удивительного и зачастую прекрасного, невзирая на кратковременные, но
интенсивные наплывы сарказма и мизантропии. Была, и не раз,
такая замечательнейшая тема, что всё неспроста, ой как
неспроста.

Д.И. Начиная разлапистое наше говорение, подпадающее
хвоистой смоле невиданных уржумских лесов, мне хотелось бы
обозначить егерскими флажками телеологическую почву нашего
подножного корму: что нам иzвестно о Евгении Иzе, Кельте, лихом
грибняке из гущинского лукошка, записном запевале сетевых
промыслов. Мы не будем, если ты хочешь, именовать локус твоего
обитания, но все же хотелось предельно прояснить (никто не знает
- все меня всегда вопрошают: Евгений Иz! А откуда он
берется, КТО этот человек? - а я теряюсь!) provenance тела,
иzвестного под твоим именем. Расскажи о детстве, девстве, пряных
лугах, советской школе (а мы с тобой ровеснички), о
иzначальных любовях; говоря проще и короче: подумай обо мне как о
твоем первом биографе sui generis.

Е.И. Вообще, все, что так или иначе связано с Евгением Иz (я
толерантен к склонениям данной пиктограммы) – всегда вызывает во
мне легкий шок узнавания. С некоторых пор писать о себе мне
стало казаться дурным тоном. Та единственная моя био, что
есть в сети, находится на «Топосе» в разделе «Авторы»;
несмотря на кажущуюся ее легкость и иронию, при написании этой био
я столкнулся с несколькими буферами чудовищных внутренних
затруднений. Обвинить здесь можно, наверное, ту вещь, что
называют «онтологией». Происхождение тела, иzвестного под
именем, при достаточно широком взгляде – это хаос вариантов.
Поэтому выделен какой-то более динамичный вариант: как и всё
прочее, происходим из. Вот так я и погрязаю в
«сакральном», а уж сакральное – почти тотчас становится «дурным тоном»
(смеётся). Прости, Денис, просто я попытался оправдательно
сыграть в ворота собственной скромности. Но тебе расскажу,
что помню. Е.Иz появился где-то в районе 1997-98 гг, и
насколько он является шиzопродуктом моей нейронной деятельности,
настолько же он – продуманный защитный ход, барьер,
исполняющий свои терапевтические и культурные функции. На данный
момент Иz распространяет свою активность в основном на
литературу и визуальные искусства. До этого был Кельт, образовавшийся
в районе года 1988-89, но это был настолько мутно-пафосный
период, что за пафосом и мутью я, если честно, уже и не вижу
никакого себя. Что касается меня как «меня» (а любой
разумный человек поймет, что такая постановка некорректна),
то я по большей части хотел бы как-то скрыться из виду. Мне
очень понятно и близко стремление к славе в любых её
проявлениях, но мне также не понаслышке знакома обжигающая,
шиваистская мизантропия. Так что я хотел бы сохранить баланс
неопределенности. Поэтому отвечу лучше именно на акцентированные
тобой био-пункты. О детстве: детство, если мы верим
окружающим нас людям и их документам, началось вроде бы в 1972, и
было оно неплохим, и даже часто – счастливым. Детства всех
моих ровесников в стране Советов отличались только деталями, но
были идентичны по сути, так что год 1972 скажет обо всем
сам. О девстве: природа, которую часто кличут «матушкой»,
помимо того еще и хитрый провокатор. Во втором, что ли, классе я
умудрился потерять то, что называется «девственностью»,
причем в довольно бесконфликтной и паритетной обстановке
(«дозировка, установка, обстановка»). Рассказал бы подробнее, но
задумал написать о том некую прозу и пока не спешу
растрачивать сюжет. Мне все-таки тяжело полностью избегать
мистификации, особенно, если вспомнить, что все участники моих самых
серьезных «инициаций в экзистенцию» ныне – покойники. Так что
с легким сердцем перетечем к пряным лугам: луга я уважаю,
город Луганск не предоставил серьезных оснований, чтобы его
так уж уважать, но особенно мне хорошо в лесу. В лесу я по
детству гулял с отцом, мы спустились в низину, там – ручей, мне
его не перепрыгнуть, мои параметры еще малы, отец меня
берет под руки, поднимает, раскачивает и перебрасывает на другой
берег, а там – Воши. Я приземлился в кусты, у
которых такие мелкие семена-репяхи – всю мою одежду покрыли.
Оказалось, что растение это имело народное название Дедовы
воши. И сейчас я воспринимаю этот факт символически
–Дед все-таки, а мы все, будто воши, ползаем,
тусуемся чего-то. И онтология моя – вшивая, как и у любого другого
человека. Я чувствую, что она мелка, что мы все по большому
счету мыслим еще медленно и недалеко. Эти воши я
потом до самой дороги домой из одежды выщипывал. А
советская школа тщательно приучила меня не любить коллектив и
презирать официоз. Это была максимально запавшая на агитпроп
школа (имени АСПушкина, но имиджа гитлерюгенда) со знаменами,
линейками, собраниями и прочей. Похороны Брежнева окрасили
школьный мирок в такой сюрреалистический траур, что мне просто
стало смешно. Школу я ни в *** не ставил, общественной
работы никакой не исполнял, «страшных» учителей почему-то не
боялся, поэтому мне было там, в принципе, легко, но скучно.
Основная моя жизнь проистекала с друзьями во дворе и с лучшими
друзьями в библиотеках, которые использовались по
назначению, но порой не очень-то. Ну, о любовях иzначальных что
сказать - как жирно подвел в свое время черту многоуважаемый
П.Н.М.: «Любовь – это болезнь». А о своих болячках говорить – не
гоже как-то. Я и так уже – вон сколько и все о себе. Что
называется - «Остапа пронесло». А ведь как разведчику, так и
шпиону важно уметь и честным быть, и шифроваться.

Д.И. Спасибо за утонченную точность речения! Но, все-таки:
хотелось бы знать ответы по меньшей мере на ДВА инициальных
вопроса: ПОЧЕМУ "Кельт" и почему "Иz": что ты намеревался
сообщить своим читателям с помощью этих именований?

Е.И. «Кельт» поначалу никак не был связан с читателями (насколько
я, точнее, он помнит). Он больше рвался в визуальный
дадаизм, в коллажирование, в какие-то трэш-объекты, в
идеологически провокативные формы музыки, словом, в более гормонально
обусловленные ниши арта. И все это тотально было – в оффлайне.
Даже в офф-оффлайне, если позволительно будет так назвать
подполье, не подозревающее ни о каких иных альтернативах.
Такой – клинический андеграунд юности. Ну, а собственно «кельт»
- это опять-таки связано с шоком узнавания. Будучи в школе
учеником не вспомню какого уже класса, читал - запамятовал
какую - книгу, где речь шла о кельтской культуре. И меня
поначалу слово это зачаровало чем-то, именно на визуальном
уровне. Это можно было бы рассматривать как флэшбэки из
предсуществования, как результат корректирующей работы какого-нибудь
реинкарнатора, но я тогда не оперировал терминами из
подобных словарей и находился на других уровнях спекуляций. Просто
вот кольнуло что-то: небольно, да глубоко. Сейчас можно
как-либо отрефлексировать то событие, например, начать с обзора
общей картины национального самосознания в бывшем СССР,
затем перейти к теме психологических мотивов подобной смены
идентификации, но я знаю, что такую работу лучше смогут
проделать специально этому обученные люди. Так вот, после первого
«узнавания», когда объект уже был выделен вниманием, покатили
традиционные для юнгианской «лавочки» синхронизации: кельты
стали выпрыгивать из книг и статей в журналах все чаще и
чаще. Тогда уже появилась искренняя симпатия к Ирландии и
Уэлльсу, восторги по поводу сэра Мэлори и стопроцентный резонанс
в крови на звуки кельтской музыки даже в ее кинопопсовых
вариациях («Робин Гуд» с Майклом Прайдом, что ли). При этом,
плавно и без фанатизма став Кельтом, я никого не грузил
друидами, таранисами и узелковым письмом. Я не горел желанием
стать кельто-докой и не спешил на полном серьезе перерождаться –
без персонального гуру мне не хватало усидчивости.
Одновременно со всем этим я получил первый опыт выбора и присвоения
персонального псевдонима; в моем случае смешно то, что это
целая этническая группа. Наверное, во мне поровну патетики и
скепсиса – с подобным псевдонимом я умудрился ни разу не
встрять в «ролевые игры» и прочие затеи с лесной беготней в
фанерных доспехах. В общем, Кельт остался и перекочевал со мной
до той поры, когда я восторгнулся впервые Хармсом и начал
пробовать писать в жанре краткого нонсенса и абсурда с
парадоксом. Вот тогда, видимо, уже начиналась вся петрушка с
последующим винегретом. Кельт-абсурдист – нормально. И среди
знакомых я уже был Кельт, поэтому наименование сохранилось.
Слово все равно красивое, на мой взгляд. И культ тут, и Кольт в
килте, и семь футов под килем. Скромно, но претенциозно.
Таким образом, первый сборник рассказов появился где-то в 1994,
а в следующем году произошла встреча с будущим издателем
АКМ и будущим же редактором Мегалита Ромычем Еремеенко,
псевдоним которого, кстати, был формально антонимичен моему –
«ВК». И в очередном бумажном АКМ-сборнике я проходил как Кельт.
И по-прежнему не наблюдалось обилия белгов, кромлехов и
авватов.


Что до Евгения Иz, то это уже более трезвый шаг, хотя, кто же его
знает. Но, по крайней мере, о читателях я уже вполне себе
думал. Могу, если не во вред формату, цитнуть тут собственное
письмо в ранний ОбсЁрвер, написанное в январе 2000: «Прежде
всего, И3 - это модель, действующая. "Иже" и цифирь три (карты
тихо ложатся на зеленое с продрисью сукно). Ну, а на
общечеловеческом плане это давняя романская традиция: Труффальдино
ИЗ Бергамо, Джованни ИЗ Витербо (он, кстати, наблюдал
Троицу, об этом упоминал Джойс), наконец, Джордано IS Бруно. Это
имя - ответ на вопрос: ОТКУДА. Только я не вижу исходной
точки локалИЗации, потому - Евгений И3... В конце концов, в
общечеловеческом плане мы все ИЗ одного места появились, и в
русской версии мой код там присутствует коренным образом. С
кодом ИЗ в жИЗни моей была масса синхронИЗаций - в вузах и
отделах кадров etc...


Ну, а так - в основном я Истинное Zero, ИноЗемлянин, вИЗитер,
*ИЗ***, и ближе к Махакале покатили ИЗверг, ИЗюбр, ИЗдевка.
Удаляясь от рудрических эманаций, идет что-то индейское -
ИЗворотливый сюр-прИЗ (господи, вот это я гоню). Реально же если
брать, то я - ИЗ ряда вон и ИЗ чистого состраданья».


Да, фрагмент былого гона сейчас мне самому любопытен. Таково было
объяснение экзотерического фасада. В тексте письма слишком
много намеков на то, что «из» - достаточно часто встречающееся
в русском языке буквенное соседство. Это уже что-то из
области рекламы и визуальной шиzосуггестии, потому и «з» заменено
на «z». Есть еще одна визуальная трактовка, но без
суггестий – горизонтальный импульс (И – вибрации влево/вправо) и
вертикальный (Z – вибрации вверх/вниз). Такая всеохватность
связана с широкими интересами и креативной спонтанностью, т.е.
с Нептуном. Но о Нептуне я надеюсь дождаться специального
вопроса (смеется). А еще Из-Иz-Iz-Is это вкрадчиво-безнадежная
попытка указать широкой аудитории на глагол 3-го лица
единственного числа настоящего времени, связанный с сущностным
бытием-наличествованием и вместе с тем с экзистенциальной
фиктивностью лица и времени (плачет).

Д.И. Иzюбр! Это как? Женя, впервые за многие беседы ты -
меня оставляешь уетым и почти бессловесным. Настолько ты
блестящ! Мамонов отдыхает. Не попрешь никуда супротив тебя. Все
настолько лито, верно, точно, что даже нарушать твой ритм не
хочется... Ужо тебе! Ну, хорошо, будь по-твоему - ты был
Кельтом. Но Гельтом суибне - ты не был? Шизоидным
бескерком друидических эпосо-разливов? Мы тут с Элиной В. уже
обсудили всю кельтскую библиографию - Широкову, Михайлову,
Эрлихмана, Рисов, Леру, Пиггота, Диллона и Чадвик... Дались вам
эти кельты! Танец упиттых деревьев , Кад Годдо, Борис
Борисович жмет натруженные струны в тусклом свете... Великий
гитарный Ляпин презрительно плюет через плечо осоловелого
мертвяка. Ты лучше скажи, когда в пабе пьяный карлик лезет
щербатой рукой под твой клетчатый в сборках мини-килт, ты как
на него реагируешь? Вот он лезет и думает, что ты будешь
фаллически возбужден! А достанет ли в тебе духа дать карлику по
кумполу? Даже если это карлик-бескерк - бешеный гном и
кудесник варганических забубенных песен. А хули он (Борька
Ку-хуллин - мертвый карлик-жж) лезет тебе под килт?! И зубы -
пеньки сточенно-черные в песне игриво щерит. Скажи, когда был
написан твой первый текст, о чем он был нарративен, и писал ли
ты его в роли кельта-в-килте?

Е.И. Изюбр – кажется, это такое реально-натуральное животное, иz
крупных (сибиряк), но Мамонов наверняка сказал бы, что Изюбр
– это ересь. Мамонов постарел, ему сам Бог велел отдыхать.
Ибо гений. Суибне-Гельтом ни разу я не был, ну и кельты мне,
собственно, приzраки – дорогие, но приzраки. Вообще о
Кельте я не хотел говорить. А все это выше о нем – вырвалось.
Это, как у Бориса Борисовича, тоже гения, однажды вырвалось:
«на кой мне хрен ваш Город Золотой?»


Насчет пабов – боюсь разочаровать возбужденную публику: туда я хожу
редко и хожу в такие заведения, где вместо карлика-фалловеда
подкилтными фасцинациями занимаются (могут, способны
заниматься) добротные и веселые девушки с широкими плодородными
тазами. Ну и вообще, я люблю хорошую компанию, поэтому
в пабличных местах появляюсь (могу, способен появиться) не
один-сам, а с друганами из нашего клана им. Мёртвых
Космонавтов. Хотя, ты прав – по кумполу дать всегда приятно, особенно
кружечкой. Однако же, гномов настоящих да еще и агрессоров
я не встречал в заведениях, все больше агрессия ревности
проявляется в каких-то жердях сучковатых.


Мой первый текст, наверное, был написан после мощного прихода от
Хармса, где-то классе в 10-м или около того. Когда я писал,
«Кельт» и все его «килты» никак не проявляли себя, даже не
подписались под написанным. Это были зеленые чернила и
еженедельник в жесткой обложке, из них я и собрал какую-то рукопись,
внутри которой были веселые жуть и мрак: два безумных героя
в опасном городе, падения, выпадения каких-то челюстей,
наивные, доверчивые и аутичные диалоги, необоснованные повороты
сюжета, катастрофы транспорта. Похожую атмосферу в кино я
увидел в «Даун хаусе». Сказочный такой абсурд, такая
Курочка-Рыба. Сейчас вдруг вспомнил, что классе в 6-м сочинил в
тонкой тетради повесть о вожде индейцев (с иллюстрациями автора),
показал родителям, которые не подозревали, что у меня
наклонности к письму, и они на моих глазах испытали за
пятнадцать-двадцать минут настоящий культурный аффект, по типу того,
что им круто показалось. Но то был чистый закос под
свежечитанного Фенимора Купера – просто технический шар в
лит-боулинге. А к моменту хармсо-абсурда я уже слушал с кассет Элиса
Купера и рисовал в альбомах фантастические комиксы с сюжетами
и текстами. Так что все росло одно из другого, и этому
«культурному хвощу» было постоянно тесно в его горшке… Неужто это
интересно кому-то? Этот весь мой Dire Straits.

Д.И. Твой, с позволения сказать, Dire Straits
интересен всем тем, кому интересен собственно ты. Расскажи, если это
уместно, о том круге человеческого бытования, с которым ты
обретаешься ныне. Кто эти покойные астронавты? Родители
твои, к слову - читали ли оне твои тексты? Или же ты им кажешься
неким богомильским мышкиным-бондарчуком - персонажем из
завзятого достоевского романа, хлобысть-съедающем свою любиммую
в финале киноленты... Вместо доброго напомаженного-в-вафле
елдака - бондарчук с квази-батюшкой охолбыстиным кажут ей
ржавый отточеный чикатилльский Зуб. Ужо им. Злобные перехожие
калики-рвачи, до бабьего подпупия охочие!


Ты бы сыграл такого князя землицы русской? Не постеснялся бы?

Е.И. Ну, а чаго, и сыграл бы в князя – такого сильно
сомневающегося, но шибко верующего, подающего разные надежды, но
коварного. Впрочем, я привык к тому, что в процессе любой
более-менее интересной игры все стремительно иzменяется, и результат
оказывается непрогнозируемым и непредвиденным.


Круг бытования мой со временем скорее сужается, нежели расширяется,
но так, чтобы тенденция за этим была, такого нет, больше
похоже на пульсации. Отношения с друзьями-знакомыми
опосредованно выражены мной в грубом, но намагниченном тексте
«Умор-Умор-Сеча». Почти все мои нынешние знакомые по бытию в
континууме проживают либо происходят из местного Ист-сайда, в
котором немало спальных районов носит имена
космонавтов-покойников: Комаров, Волков, Гагарин (и, кстати, анималистичность сих
геройских фамилий тоже провоцирует мифогенную область ума,
когда такой ум, конечно, не отдыхает). Все друзья-знакомые –
очень хорошие и интересные люди, и у каждого из них ярко
выражена тяга к лидерству, а это уже затрудняет гармоничное
построение каких-то совместных процессов, скажем, в области
искусств. Поэтому все больше процветает параллельное бытование
и индивидуальная искусственная деятельность. А Идеалисту во
мне, наверное, хотелось бы, чтобы все вместе разок взлетели
невиданным дотоле статосратом, вернее, сратостатом, в общем,
дирижоплем единым, сказочным. Еще среди моих знакомых,
по-моему, чересчур много людей по имени Роман, просто неприлично
много, и я, как человек пишущий, просто не знаю, что с этим
фактом делать. У Пелевина, например, в романе «ЧиП»
подобная ситуация маркировалась как «мистический вызов», но мне
иногда кажется, что это Провокация. Главред и создатель
Мегалита Роман Еримеенко в свое время ввел меня за руку в интернет,
а потом я пригласил туда же Раамона Игнасио Переца. Это как
раз те из моих близких, кого можно как-то проследить в
сети.


Родители мои моих текстов, откровенно говоря, не читали, по крайней
мере я не располагаю иной информацией. Мне кажется, что они
на уровне бессознательного как бы боятся читать что-то мое.
Как бы не очень хотят разрушать сложившийся у них образ
меня. Думаю, они знают, что делают, поэтому я сам и не проявлял
никаких инициатив в этом направлении. Им важнее сын и
успешность его биовыживательных стратегий, а литература для них,
по-моему, умерла вместе с советской реальностью. С видовой
точки зрения они могут быть правы. Хотя об этом лучше
посоветоваться с духом покойного Тургенева. Единственное, чем я их
артефактно порадовал, особенно маму, это интервью с
А.Пугачевой (это был жирный плюс в оценке биовыживательных
способностей); думаю, что я и пошел на этот шаг в основном для
укрепления коммуникационного канала с предками. Dire Straits на
некоторое время превратился в Prince (посмеивается).

Д.И. Насколько успешны твои "биовыживательные стратегии"? Что
ты делаешь в этом направлении? Расскажи, как ты заставил
Аллу Борисовну дать тебе? Интервью в смысле. [Береги свой
хой]. Кажется, заставить сделать первое (в ее контексте)
несколько проще второго... Поэт Немиров, начинавший на
Топосе, кажется, хотел про-пердолить певицу Ротару. (Красивую
меланхолическую женщину с запахом лаванды). А вот поди ж ты:
Алла Борисовна тебе не обломилась, да? Кто кому смотрело в рот
в процессе разговора: ты ей или она тебе? Процитируй
какой-нибудь забавный пассаж из этого события...

Е.И. Об успешности моих биостратегий могу сказать точно одно: я
жив. Просто окружающий мир не устает ежечасно предоставлять
мне доказательства тому. В социокультурном срезе я в данное
время функционирую криэйтором, до того вел колонку в газете.
Как-то усиливать напряжение нижних чакр и хватать эту жизнь
обеими руками мне неохота – я, бывает, тяжко переношу, когда
граждане-горожане парят мне мозги.


С Аллой Борисовной я пересекся в ее ЖЖ-дневнике летом 2001. По ряду
мелочей понял, что пишет действительно она. Написал ей
имейлом, что хотел бы сделать интервью имейлом. Сообщил, что я не
конь в пальто, что не из желтой прессы, что вопросы будут
интересны. Поставил ссылку на свое 2000 года интервью с БГ.
Она почитала и просто согласилась. Это потом было
опубликовано на ОбсЁрвере 11 августа, всего 16 вопросов. По-моему, в
рот никто никому не заглянул, беседа вышла прохладной, но
искренней. Абстрактной, но сервированной деталями. Мне не
хотелось никаких пошлых вопросов задавать, а информации было
немного, я ведь газет не читаю и в телеглаз заглядываю только при
крайней необходимости. Потому речь шла о вечно
фундаментальных вещах, и готовый продукт получил название «25-й кадр». Я
задавал тогда, к примеру, вопрос номер 5: Много было
случаев, когда Вам реально помогала ненависть к кому- чему-либо?
Ответ был отрезвляюще честен: «Это прием стимуляции
творческой активности. Я певицей стала из злости в основном. Сколько
раз мне помогала ненависть к каким-нибудь чиновникам из
Гостелерадио - не сосчитаешь». Мне это понятно и близко – в
некоторых моих текстах напряжение создано именно на волне
шиваистской ненависти, когда всё уже занимается Синим Пламенем.


Ну и насчет мистического опыта Алла Борисовна ответила, что был и
очень большой – и положительный, и отрицательный, но подробнее
освещать тему не стала. О Владимире Сорокине сказала, что
«Он очень талантливый, но это, конечно, не народная
литература». То есть, инородность текстов Сорокина способна быть
очевидной [широко улыбается].

Д.И. Вот это шоковая терапия! Пугачева дает интервью Евгению
Изу! Юрия Антонова интервьюирует Владимир Сркн, которого,
оказывается, запоем читает Кристина, Пугачева и ее Филя!
Башаримов справляется у Муслима Магомаева о новых творческих
планах! Журнал НЛО и лично Ирина Прохорова пишет письмо Тарику
Азизу посредством его однофамилицы - известной
русско-казахской певицы.


Алла Борисовна в ЖЖ! И какой у нее, с позволения сказать,
ник? Забавно, если бы она гугниво пересеклась с лжеюзером
zalmoxis, к коему и ты имеешь иzвестное отношение... Одного ей
желаю - не пересекаться ни при каких обстоятельствах с
лжеюзером kuhullin.Это было бы трагедией для обоих. Впрочем , это,
кажется, не самый удачный ход - начать сейчас здесь говорить
о Пугачевой. Ведь в контексте твоего эстетического продукта
она имеет, прямо скажем, маргинальное значение. Но. Если мы
поговорили о Пугачевой, то... почему бы нам не поговорить и
о Б.Г.? Он в меру пугачев, в меру киркорист, загадочен не
мнеее их. Твое с ним интервью происходило тоже, как я
догадыаюсь, в электронной форме? Б.Г. был учтив, но - дай угадать -
неотвязно "держал дистанцию"? Ох уж этот старый питерский
кельт! По-хорошему худой адепт
манчестерского звука и пост-пинкфлойдовской
деревни. Кажется, с этим человеком невозможен "вещий диалог".
Хотя бы на уровне тотального конфликта - как у нас с
Мамоновым.... Есть ещё интервью Молчания - концептуальное
феноменологическое интервью, которое мы (Миша Клебанов и я) взяли
недавно у друга Б.Г. - английского сына графского почтальона по
имени Брайан Ино.(не встретив ощутимого сопротивления
последнего). Тишина - как вязкие ответы снобистического Зазнайца.


Но чем тебя напряг папа русского рока, а чем приятно поразил в самое сердце?

Е.И. Для меня Пугачева эпохальнее Муслима и Антонова. Ну и
маргинальнее тоже, а пограничье мне любопытно, если не сказать –
интересно. Свой Жжурнал она вела совсем недолго и помещала
сообщения в публичном режиме, поэтому смело даю ее ник –
pugacheva – (усмехается), если вообще ее журнал остался. Видимо,
это был вариант как раз для меня.


Интервью с БГ происходило в электронной форме, что вообще-то даже
хорошо: в письменно-электронной форме не в пример иным
изустным общеньям отсутствуют вероятные негативные интонации, а
присутствуют только голые лексика, фразеология и прочие
орфоэпии. То есть эмоциональный фон не звучит сразу, а только
угадывается чуть спустя, и то, если это нужно. А такой оборот
дела порою бывает полезнее. Ты прав, БГ был учтив, но дистанция
держалась стабильная. Это можно понять – Иz в данном случае
был для него только парой литер, за которыми мог стоять кто
угодно. Чаще мои вопросы были длиннее, нежели его ответы,
но это меня даже позабавило. Вообще, отвечал БГ с легким
юмором и без раздражения, может быть, этому способствовала
мягкость моих вопросов, не знаю. Алла Борисовна, которая лично
знакома с Борисом Борисычем, перед тем, как дать согласие на
свое интервью, прочла мое интервью с ним и написала мне, что
вопросы мои не стандартны, а вот ответы БГ характерны, то
есть в обычном его стиле. Да, еще одно интервью с БГ. Совсем
немного меня напрягло разве то, что он отказался
«интерпретировать» какую-то музыкальную и околомузыкальную (cover
design) конкретику, хотя вместо интерпретаций хватило бы и обычных
комментариев. А поразило меня в самое сердце уже чуть позже
этого интервью (оно состоялось в феврале 2000, было
опубликовано в журнале «НАШ» в мае и на ОбсЁрвере 3 июня 2000): я
под конец спросил, будет ли еще использоваться поэзия Джорджа
Гуницкого, спросил просто интуитивно и получил ответ «очень
даже скоро», и вскоре был издан «Пятиугольный грех»
«Террариума»; еще я спросил, каковы отношения БГ с никотином, не
пытался ли никотин бросить БГ, и в следующем альбоме
«Аквариума» «Сестра Хаос» я услышал песню «Брат Никотин». Личностные
синхронистичности всегда поражали меня в самое сердце.
Кстати, БГ без тени сомнения ответил на вопрос об его отношении к
Пелевину: «К Виктору я отношусь с неизмеримой любовью и -
отдельно - с грандиозным уважением. Иногда у меня
складывается ощущение, что его масштаб все-таки остается непонятым».
Как ни странно, это – достаточно редкий образец открытого
восхищения продукцией Виктора Олеговича. Алла Борисовна
отозвалась почти так же.


Знаешь, Денис, все хотел тебе сказать, что твое и Михаила интервью с
Мамоновым – одна из любимейших моих вещей в сем жанре,
доставившая мне много радости и особых минут. Как интервьюер ты
славен затейливым и расписным своим подходом к делу
вопрошания, и слог твой невозможно не узнать. Вторя интонациям БГ и
АП в адрес ВП, хочу открыто выразить тебе свое читательское
уважение и восхититься твоим уникальным стилем, воистину
достойным скорейшего издания. Нашим людям нужна твоя проза. И
где, как не в этом интервью я должен еще сказать такие слова?
Только здесь. Дионисий, в добрый час!

Д.И. Выходя из комнаты с Мамоновым, мы, изрядно
скиснутые горе-интервьюеры, думали - а не пойти ли нам поддать? В
самом же процессе "взимания интервью", когда Петр Николаевич
безостановочно нервно курил тоненькие и длинные
"сигареллы", иногда ощериваясь злейшими ремарками в мою или Мишину
сторону, я судорожно сжимал минидиск, готовясь с его помощью
отразить мамоновскую кулачную атаку. Но этого по счастью(?) не
произошло. Музыкант остывал так же мгновенно, как и
воспламенялся своим этим апофатически юродским "гневом". Вот я
сомневаюсь - оставлять ли твои лестные слова, или, заскромничав,
выполоть их на предмет цензуры? Ну да ладно, из песни слов
не выбросишь.


Скажи лучше, ЧТО тебя убедило, в том, что та, с которой ты общался,
была ИМЕННО Пугачевой? В смысле - реальной супругой Филиппа,
матерью-героиней толстенькой и карликоватой Кристины...
Женя! А вдруг тебя разыграли и родительский праздник вышел
фальшивым? Скажи, что были за "интимно-настоящие" реплики,
которые изначально убедили тебя в невиртуальном происхождении
Аллы? Кстати, тут будет небесполезно, со всем нешуточным
дигитально-полномочным тщанием, обзавестись гиперссылками на эти
три упоминавшиеся беседы - одну Пугачевскую + две
гребенщиковские. Хотя я, к примеру - гораздо больше люблю Юрия
Антонова. Часто по вечерам слушаю его. Наверное, разница между нами
пролегает еще и в том, что ты УСЛЫШАЛ песню "брат
никотин" из альбома "Сестра Хаос". А я не смог. Я даже не знал
о существовании "всего этого" (Как говорит Курицын: "кто все
эти люди?") альбомного многоголосья. Ведь БГ безвозвратно
промер с появлением на свет альбома Равноденствие. (Не
такого уж и плохого. Похоже на Антонова, но мне непротивно
это слушать: под такие напевы я усиленно мастурбирую
(ностальгия для меня - акт духовной сладостной мастурбации) и
горько кончаю в черные динамики полусдохшего проигрывателя LP.
Бор. Бор. Грррр козлёночно околел в этот самый
равноденственный перестроечный год. Сорокин же - с появлением голубога
сальца. Саша Соколов умер с появлением Палисандрии. А мы
покамест живы!


Я, признаться, плохо понял этот твой пелевинский офф-топик. Ну да
шут бы с ним. Для меня Пелевин (в контексте верхних фраз) даже
и не рождался. Дешевый фраер, быдлянское чувырло,
начитавшееся псевдо-буддийских книжиц. Чапаев, конечно, крайне
занятный пустотный у-топос, текст-кизяк, читается
(как курится) на одном иzдыхании пыха. Tак глубокомысленно
изрекает задумчивый и пушистый редактор окон РОСТА -
самурайский хирикОко "Саша" Гольдштейн-Солганик - в пределе
одного пыха нет места сомнению. От Мураками - обиняками
двигается его мысть мысть мысть- на протир. А мы за нею во
след: эвристическая безнадега. Но, как верно заметил другой
гребенщиковский друг - Виктор Ерофеев (его ВСЕ презрительно
ругают в последнее время, а вот мне он видится
значительнейшим литератором иz ныне живущих) - всё происходящее в
пелевинском Чапаеве легко сводимо к небольшому анекдотцу из
жизни Котовского. В данном контексте пиететная
приязнь профанного от лысины и до пяток БГ к другу-по-заголовкам
(прошлого, ельцинского хронотопа) - более чем закономерна.
Мамлеевский куротруп (БГ) хвалит эмбрионального петуха
(Пелевина) за неродившееся кукушиное яйцо. Ужо им.


Скажи, разве ты не видишь, что все микронное ПИСЬМО Пелевина,
ВСЕ тексты девяностых годов БГ невыносимо подпали вязкому,
натужно-бездарному и малооригинальному МУДЛУ?

Е.И. Столько вопросов! Чувствую себя пока НЕ святым, но уже
Себастьяном. Так приятно быть засыпанным вопрошанием. Ну что
сказать об умерших? Либо хорошо, либо – никак (широко, со
скрипом лицевых мышц улыбается). Для меня, к примеру, Дэйвид Линч
тоже однажды умер, но я все же смотрел «Маллхоланд драйв. До
фига вообще-то померших. Но, ДИОНИСИЙ, может, ты со мной и
не согласишься, но ведь посмертное существование –
оно так интересно. У Гребенщикова, между прочим, один альбом
прямо так и называется: «БАРДО». Это ли нам не «Вести иz
Непала»? «Равноденствие» - хороший альбум, хотя БГ и негодовал,
что и обложку зарубили, и саунд обмякшили безбожно. Мой
любимый «Аквариум» - это «Радио Африка» 1983, forever, в любом
настроении… В каком-то смысле мы окружены кенотафами, а наши
личные призраки-былые-страсти «бродят по Европам». И живется
им, видимо, неплохо. Тот же БГ в данном срезе
рассматриваемой нами картины разве не мил тем, что все еще читает Майкла
Муркока и одновременно с этим слушает Мэнсона, РХЧПепперс,
“Eels” (O, yes, as slippery as an eel)? Слушает Трента
Резнора, но по большому счету длит звук «Аквариума». Вдруг
исполняет репертуар Карузо… В общем-то, все это относится ко всем
упомянутым тобой, и к множеству иных. Информационное
бессмертие, еще бы! Что бы протёрли по сему поводу ведущие
имморталисты планеты???


Кроме того, в восприятии текущей информации я не очень хотел бы
сужать свой кругозор. Для меня терапевтически важно
сохранять живое умение ПРИКОЛОТЬСЯ практически к чему угодно.
Когда сужается мое текущее холистическое внимание – это не
слишком хороший знак для меня. Я не гермафродит, не
идеологический трансвестит, но у меня имеется два мозговых полушария,
как и у многих окружающих (если анатомы в натуре показывают
нам не свои скульптурные экзерсисы). И мне интересны все
варианты. В качестве иллюстрации этой мысли могу вспомнить немало
меня порадовавший роман Брайана Олдисса «Босиком в голове»:
новая культура там пытается подняться на ноги на идее
многомерного восприятия-мышления, на тотальной многомерности
всего. Нильс, что ли, Бор говорил, что наиболее эффективный курс
современной науки только в «мультимодельности», все
одномодельное – не наука, а средневековые казармы ума. Речь шла,
как я понял, именно об эффективности, а не о лушчести/хужести
курса исследований. Когда удается более или менее иzбегать
оценочных суждений (изредка такое бывает), то я психически
себя лучше чувствую (как правило задним числом), а это неплохо
сказывается на моих отношениях с ближними.


О В.Пелевине, блуждающем по руслам моего ума, можно судить по
интервью М.Боярского с В.Пелевиным.


Вообще, знаешь, в последнее время, когда я слышу фразу «мёртвые
хоронят своих мертвецов» - у меня чуть ли не крышу срывает. Уж
слишком мультимодельное высказывание (чихает). Ты затронул
нешутошную тему. Глубоко копнул. И слегка заминировал мою
иzбушку.


Виктор Ерофеев – да, располагающий такой, по вибрациям, человек.
Жаль, что разные неувязки не способствовали нашей встрече летом
в Москве на предмет переговоров касательно издания моего
последнего романа в «Зебре Е».


Ссылки на интервью, конечно, надо прикрутить(Пугачева, «25й кадр»; БГ, «Эпоха самоочевидности»; Боярский vs Пелевин). Только с БГ у меня
была, к сожалению, лишь одна беседа. Где-то я неверно
выразился. Моя вина.

Юрий Антонов, конечно же, рулит. Мне на него лет 7 назад открыл
глаза Раамон Перец. Я как-то и забыл тогда об Антонове, он у
меня слился со старым фоном. А тут вдруг – и ностальжи, и
прикол, и текста песен. Пугачева для меня именно «эпохальнее»:
просто я помню в детстве родительский винил «Зеркало души»,
там обложка, если помнишь, такая – лицо АБ крупно, еще не
предвещающее никаких пластических вмешательств, рыжие волосы
ниспадают, один глаз волосяной волной сокрыт, классический
такой гештальт 80-х. И вот действительно – одним глазом она там
смотрит (правым кажется?), и ей только в одно «зеркало»
заглянуть можно. То есть точно названо – «Зеркало», а не
«Зеркала души». И хоть пласт был стерео, слушал я его на роскошной
радиоле «Урал-111», которая была все равно МОНО. Начинал я
свою аудиофилию с дисков Пугачевой и пластинок-страниц из
журнала «Кругозор», синие такие, там была еще японская
певица, как сейчас помню, Юкари Ито, в которую по голосу ее я
просто влюбился, ну и фото цветное имелось на 4-й странице
обложки. Такое далекое аудио-софт-порно. Нынешний японский
иzи-листенинг бледен в сравнении с тем, наивным. Как она там
сейчас, Ито-то? Небось, уже стала маленькой квадратной
бабушкой своих торчков-внучков…


А теперь – что же убедило меня перед интервью с Пугачевой в ее
настоящести? Ну, во-первых, масса мелочей в ее ЖЖ-записях,
например, как именно она отозвалась о джерри халливелл, о
джипе Филиппа Бедросовича, то-сё, шестое-одиннадцатое,
неуловимые сигналы, и то, что я не слишком идеализирую-демонизирую
нынешнюю виртуальную среду. Но главная Убедительная Её
Информация была вот эта: «Даже в 85 году, помню, когда
определили самую высокую концертную ставку - 255 рублей, меня в том
списке не оказалось. Там были очень достойные люди, но меня
не было. Правда, потом мое имя внесли». Нет, семейный мой
праздник состоялся и никакими постфактными
«внесениями-вынесениями в список» его уже не отменить. Никому иz участвовавших в
хэппенинге это не нужно. Пора паранойи уходит в прошлое…


И - да, Денис, не вырубай топором цензуры мои написанные цифровым
пером искренние слова в твой адрес. Пусть враги наши увидят,
как мы без запар переступаем через навязываемую нам
личиночно-ложную скромность.

Д.И. Да, разумеется, цензуре - тонзуренный бой нашлепкиной
монашьей мышеплеши! НО - будет нам, однако, о других вещать
вещунами травяными. Расскажи, лучше, как происходила работа
по окислению главного твоего "старого" текста:
"Размножающихся видов"? Что происходило с тобой в момент письма и
куда влекли тебя поступи этого кумара?


В "Зебре" тебе неисповедимо надо издаться. Это точный локус твоего
речения. А никак иначе с В.В. тебе не пересечься? Кстати, с
Радовым (как в прошлом веке с востоковедом Радловым, или
эткиндовой духоборкой-дружкой - Анной же Ра-дловой) тебе не
выпадало законтачить в последний твой визит? Или с Пименовым?
Лучше всего было бы послушать раговор Олега Гастелло и
Евгения... Петросяна! Каково? Это не хуже Пелевина и Боярского
будет...

Е.И. Сейчас детали вспомнить тяжело. Я, признаться, не всегда
отчетливо помню сам процесс письма, слишком много там
трансового, стихийного. Помню, что писал быстро и увлеченно (ага, что
записной Бердяев). В «Некоторых видах» много собирательного
материала и постороннего личного опыта, и пока это все еще
не остыло и не застыло, я хотел имеющуюся массу внедрить в
свой текст. Картины - и телеги из них выплывают, картины и
телеги и т.д..Первоначально «Виды» были чуть крупнее, но затем
я повырезал несколько вредных для организма аппендиксов –
счел, что они не только избыточны, но и противны основному
содержанию. Я успел написать «Виды» достаточно быстро, и во
время работы ничто не успело помешать процессу. У меня, вот,
ко многим моим старым вещам приблизительно такое же
отношение, как у тебя, допустим, к Гребенщикову/Пелевину. Вещи «типа
помер». Хотя, если перечитывать, то, конечно, найдется от
чего заэкстатировать, местами. Однако, не перечитываю давно.


Была какая-то история насчет того, что из-за этих «Видов» на заре
АКМа сайт потерял хостинг, или что-то в этом роде, что
провайдер вынужден был сдать нашу информацию каким-то проверяющим
личностям. Это у редактора должно было отложиться в памяти, у
меня уже подтерлось. Но, помнится, именно с тех пор АКМ
вышел на связь с РЕМОЙ.


С В.В. мне не удалось встретиться, потому что я приехал, а он –
уехал. Но я порою позитивно думаю о его автоответчике. С Радовым
я имел встречу длиной с минуту на Тенетах-1999, передал ему
приветы от общих знакомых, разработчиков-дизайнеров его
сайта; у нас с ним, по-видимому, было уже к тому моменту
одинаково устало-заторбленное состояние, поэтому мы практически
молча покивали друг другу – нечего было сказать, абсолютно – и
разошлись. Воспоминание это приятно мне своей
нетривиальностью.

Продолжение следует