Проза

Теперь, в 1-й год Жэншоу, когда многие, о ком пойдет речь, уже
умерли, а пути живых и мертвых различны, и тут можно только предаваться
печали, я, Лу Фаянь, сын Лу Шуана, несмотря на свою молодость,
свидетельствую, хотя мне трудно писать из-за мурашек, ползающих
по кончикам пальцев, что однажды, в начале годов Кайхуан, в моем
доме собрались восемь человек: высший сановник Лю Чжэнь, у которого
подергивались руки и ноги, и дрожали щеки и веки, историограф
Янь Джитуй, который все время беспричинно то смеялся, то плакал,
военный советник Лу Сыдао, державший очень прямо спину и сохранявший
застывшее выражение лица, сопровождаюший чиновник Ли Жо, с неестественно
красным лицом, преподаватель академии Сяо Гай, все время вытиравший
слюну, выступавшую по краям губ, советник Синь Дэюзнь, с неподвижной
и сглаженной половиной лица, на которой отвисли книзу щека и угол
рта, вечно кашлявший чиновник министерства аттестаций Сюэ Даохэн
и начальник составительского бюро Вэй Яньюань, выпученные глаза
которого были еле видны из-за полуопущенных век, теперь, к 1-му
году Жэныпоу многие из собравшихся в моем доме людей уже умерли,
а пути живых и мертвых различны, и тут можно только предаваться
печали, но тогда мы просидели всю ночь, пока не кончилось вино,
обсуждая звуки и рифмы, и говорили о том, что звуки и тоны в древнем
и современном языке уже различаются, и разные ученые имеют по
этому поводу разные мнения, например в У и Чу иногда нарушаются
произношения «легких» и «чистых» звуков, в Янь и Чжао многие неверно
произносят «тяжелые» и «мутные» звуки, в Цинь и Лун вместо уходящего
тона произносят входящий, а в Лян и И ровный тон схож с уходящим,
тому же, кто хочет просто углубить свои знания, достаточно знать
различия между чистыми и мутными звуками, но тот, кто стремится
к знанию звуков, должен знать также и различия между легкими и
тяжелыми звуками, нужно заметить также, что рифмы к востоку от
Янцзы отличаются от рифм к северу от Хуанхэ, поэтому собравшиеся,
многие из которых теперь к 1-му году Жэныпоу уже умерли, а пути
живых и мертвых различны, и тут можно только предаваться печали,
так вот, собравшиеся обсуждали правильные и неверные черты северного
и южного произношений, утраченные ныне и сохранившиеся черты древнего
произношения и решили сделать новое собрание знаков, исключив
оттуда все грубое и рыхлое, о чем историограф Янь и преподаватель
академии Сяо, смеясь и вытирая края губ, во многом пришли к единому
мнению, а начальник составительского бюро Вэй, смотря из полуприкрытых
век, сказал мне: «До сих пор обсуждение было трудным, но сейчас
с сомнениями покончено, почему бы тебе не записать основные выводы,
к которым мы пришли», и тогда я взял кисть и, сев у светильника,
записал основные принципы, я задавал многочисленные вопросы и
из ответов отбирал только наилучшие, после этого в течении десяти
с лишним лет я продолжал учиться и одновременно служил мелким
чиновником, у меня не было времени для завершения сбора иероглифов,
затем я снова оставил службу, сам стал наставлять учеников, обучая
их стилистике, риторике и, конечно, фонетике, и жил в захолустном
уединении, оборвав все дружеские связи, поэтому в сомнительных
случаях мне некому было задавать вопросы, кто-то умер, а пути
живых и мертвых различны, и тут можно только предаваться печали,
кто-то был жив, но нравы благородных людей и скромного отшельника
отличаются, я же стремился прервать все связи с миром, поэтому
я собрал все сочинения по звукам и рифмам, древние и новые словари,
сделанные ранее записи, и на основании всего этого составил «Цеюнь»
в пяти томах, в нем я подверг анализу самые мелкие детали, обозначил
все тончайшие различия — к чему оплакивать яшму, зачем беспокоиться
о золоте — я издавна восхищался трудами Сыма Цяня, а потому спрятал
свое сочинение в знаменитых горах. Пусть оно будет скрыто, ведь
многие, о ком в нем идет речь, уже умерли, а пути Живых и мертвых
различны, и тут можно только предаваться печали, а люди продолжают
восхищаться прямотой Ян Суна, ведь труд этот — не мое самоуправство,
в нем собраны все дошедшие до нас мнения мудрецов, но разве я
осмелюсь обнародовать его — хочу лишь, чтобы он хранился у меня,
Лу Фаяня, в прошлом мелкого чиновника, записавшего все вышеизложенное
в 1-м году Жэньшоу великой династии Суй.