Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Я весь превратился в алкоголика. Потому что я очень мало отдыхал у
тёщи Александры Петровны на юге и потому что я стал взрослым:
сижу, пью спирт с водою, а все спят. Интересно и много
хотел написать о Зеленокумске, как я там был и что мне
понравилось. Только уже не смешно. И не важно. Может, потом?

Там мне очень понравилось, потому что там делать нечего, а это —
единственное, что меня может серьезно купить. Там меня тесть
Василий Иванович возил на рыбалку. Я поймал. Тётя Валя
сказала, что я «о-о!», и показала характерно у щёк, руками
покрутив. Даже ребёнок поймет, что это значит: будто я разжирел
щеками. А я понял, что сейчас мы будем пить. И я оказался
нестерпимо прав.

Эта замечательная тётя Валя Колодяжная, как и все с их улицы
Подгорной для бывших грозненцев — замечательно хорошие. Я второй
раз очень сильно этому удивляюсь. Я не привык видеть больше
четырёх, ну ладно, пяти очень хороших людей одновременно в
одном месте, которые со мной ещё и пьют спирт при этом.

Мне там понравились очень холмы. Они красивые. Я подумал, что, если
б Волошина в своё время занесло не в Коктебель, а сюда, в
Зеленокумск, то все бы всё выиграли: Коктебель не засирали бы
бесконечные поэты Паши, которые орут по ночам «Марина!
Мари-и-ина!», призывая Цветаеву, а Волошин рисовал бы свои эти
сраные картинки и никому бы жизни не портил. А в Зеленокумске
был бы дом музей Волошина, и все Паши-поэты в мире
отправлялись бы туда летом орать про Марину, а значит — тратить
деньги городу.

Там бесконечно вкусное пиво. Дешевое, как вода из под крана, которую
нужно немного подождать, чтоб отстоялась. Я его там пил. На
нём написано: «Живое, непастеризованное, срок хранения —
минут, так, двадцать-тридцать. Тебе хватит?». Мне хватало.

Возле фирменного кабака-магазина «Прасковея», куда я отправился с
женой для повышения уровня образования, видел кошечку,
совершенно маленькую, в полоску, которая жрала змею. Змея была
длинная и песочного цвета, поэтому, подозреваю, не уж.
Проходящая тётя-зеленокумчанка спросила меня, а разве у нас водятся
змеи? Я ей ответил, что у НАС — они водятся ВСЕГДА! Она сразу
захотела кошечку зажилить. Но работники кабака заступились
за создание, объяснив мне попутно, что змея уже была такая,
без головы, а поэтому так просто попалась нашему барсику,
поэтому проходите в наш кабак и смотрите на ярлыки с цифрами.
Я посмотрел на ярлыки и решил, что вторую половину моей
жизни (она наступит, думаю, на следующей неделе, где-нибудь во
вторник-среду) я проведу рядом с барсиком, который живет в
кабаке и ест змей.

Цены были такие: «26», «38», «51», «76». Будто попал в «Спортлото»
своего детства. Шары закрутились, и миловидная тётя Валя
Леонтьева объявила мне в воскресенье до «Будильника» в
телевизоре: «Шар номер тридцать восемь». Его-то я и выиграл. Я
оставил там семьсот рублей, и вышел навьючен, но прям. Палило
солнце, кошечка-барсик догрызала змею, и жизнь была так
прекрасна в моих руках, что я сказал вслух: «Я знаю, Кто всё это
сделал!», и жена обиделась.

Что вам, ребят, ещё рассказать? У Александры Петровны утка вывела
утят. Никогда бы не стал их есть, если бы не хотел иногда
съесть утку. Самые умные существа не из прямоходящих — это, без
сомнений, утки. Мой сын Иван их даже боялся. Когда мы сидели
у тёти Вали Колодяжной ещё раз, я всё видел! Открывается
калитка и начинается вход зверей-уток. Это так: Папа, за ним
клювом точно сзади в Папу — Мама, а потом Утята по росту.
Прошли. Я чуть не поперхнулся спиртом, потому что они прошли
мимо меня, потом интервал на закурить и снова: Папа, Мама,
Утята по старшинству. И так ещё стаек пять. Они даже носок,
по-моему, тянули. Стройно шли, как кнопочки на клавиатуре.
Попили воды из утиной поилки, и опять пошли, только в другую
сторону. В калитку. Мимо меня!! Я уронил сигарету и
поперхнулся-таки спиртом. Дикий, как мавр. Из Москвы. Все надо мной
смеялись.

А потом ещё был спирт, спирт, вино Георгиевское, пиво «Ипатово» за
безделушку и ночь. И, конечно, холмы. За которыми стреляли.
Там у солдат ипподром. То есть — это, стрельбище. Ду-д-дух,
ду-д-дух... Когда я засыпал, то мне подумалось: «КАКОЕ, ТАКИ,
СЧАСТЬЕ, ЧТО НИКТО НЕ ЗОВЕТ МАРИНУ!!!».