Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Who is Rapunzel?

Three friends, Joseph, Hans-Peter, and Jennifer, founded Rapunzel in 1974. They started with a common goal: to promote healthy living and sustainable agriculture by growing, manufacturing and distributing delicious, whole and pure organic foods. Now, more than 25 years after its grass-roots beginning, RAPUNZEL is Europe's leading manufacturer of certified organic food, with more than 400 organic products. RAPUNZEL works with thousands of organic farmers in more than 35 countries, with the goal of helping to transform our daily lives by promoting a healthier environment and brighter future.

Реклама с шоколадной обёртки

Жила-была прекрасная принцесса Рапунцель. Перед каждой жизнью
она успевала понежиться в пунктире нежити. Прекрасная принцесса
Рапунцель жила почти всегда, я помню ее еще странным задумчивым
ребенком, отзывающейся на имя Ифигения и отказывающейся играть
со своими сестрой Электрой и братом Орестом. Комплексы ее ближайших
родственников изучены и названы, а сама Рапунцель прозябает в
высокой башне, запертая злыми Клитемнестрой с Эгистом. В высокой
башне ей постоянно овладевает некоторое беспокойство, она не находит
там себе месте и существует неназванным духом в виде невроза-без-имени.
Одной из ее недавних блистательных инкарнаций была Наташа Ростова
(см. Толстой), а чуть позже — Ло Гейз (см. Набоков).

И вот почему из тучи тогда,
У моря, где край земли,
Ветер холодный смертью дохнул
На прекрасную Аннабель Ли.
И богатый сородич пришел за ней
И ее схоронил вдали,
В пышной гробнице ее схоронил,
У моря, где край земли.

Во-первых, Рапунцель по рождению не принцесса. Во-вторых, она
очень любит шоколад. Шоколад она обожает до судорог, до ямочек
на щеках, до блеска в глазах и коленной дрожи. Малышкой топала
она по длинному коридору замка, хлопала ручками и кричала неразборчиво:
ооа, ооа!

Сразу после рождения ее изымают из материнского лона и отдают
в когтистые лапы мачехи, старухи Готель (готели, или хостели,
или отели — места, выглядящие привлекательно, но внутренне недружелюбные).
Происходит это из-за греха Отца, совершенного, впрочем, по наущению
Матери: сказка-ложь бает, будто увидав в окошке растение Campanula
rapunculus, взбудораженная недоебом баба потребовала от затюканного
и застенчивого супруга украсть прекрасные колокольчики
рапунцель из чужого сада. Что болван и поспешил исполнить,
но вскоре попался. Дабы откупиться, тать дает зарок вручить новорожденное
колдунье. Колдунья в это время расцветает и готовится стать мачехой.
Фигура мачехи в данном случае, помимо неродства, также подразумевает
не-вполне-мать, недо-мать или же пере-мать — ни то любящую черезчур,
до ограждения от всякой жизни, ни то недолюбливающую и дистанцирующаяся
от дитяти.

Завидя шоколад, милая непоседа, кажется, готова на все — прочесть
стишок, спеть песенку, взобраться на колени незнакомого дяди —
лишь бы обрести вожделенное лакомство.

С растением рапунцель не все так гладко — с одной стороны, рапунцель
есть колокольчики, а с другой — подвид валерианы, и не вполне
понятно, что именно росло на грядках сумрачной волшебницы. Рапунцель
отсылает нас к растениям семейства колокольчиков — Rapunculus
L, Rapunculoides L, а колокольчик, в свою очередь — к дюймовочкам,
с их иконографией лепесточных головных уборов, к аленькому цветочку
и цветику-семицветику. Бессовестно спекулируя, rapunculus взмахом
волшебной палочки феи из другой сказки превращается в ranunculus,
т. е. лютик, которым травится Офелия. По-немецки Rapunzchen значит
валерианeлла, что бы не означало это чудовищное слово. Существует
овощная валериана, тоже называемая рапунцель. Соблазнительно было
бы свести рапунцель к кошачьей валериане, и далее к кошкам, легкому
безумию и гипервозбужденности.

Однако общая трактовка выглядит много более обещающе: цветок как
собственно эвфемизм пизды во всей ее распухшей лабиальности. В
случае с колокольчиками, удлиненный распахнутый зев оказывается
буквально двусмысленен: колокольчики суть цветы самоопыляющиеся,
автогамные. Автогамность состоит в возможной двуполости цветка,
когда растение одновременно является мужским/женским, и завязь
случается обычным способом. Другим способом непорочного зачатия
является партеногенез. Автогамность и партеногенез представляют
собой идеи гермафродита и андрогина соответственно, т. е. гермафродит
обладает признаками сразу и мужчины и женщины, тогда как андрогин
не содержит соматических признаков вовсе.

Несмотря на некоторую не-гладкость, где нужно все же оказывается
шерсть: сбор цветов отсылает к мифу о плодородии, истории Персефоны
и Деметры. Выйдя из символического лона, при этом одновременно
и из небытия, Персефона раз в год умыкается от и из Аида, воспаряя
на зеленый луг ровно на девять месяцев. Итак, Ассоль когда-то
звали Персефона.

Проказливая егоза вовсе не изменилась с возрастом — она по-прежнему
обожает шоколад и на ночном столике подле ложа в хрустальной вазе
лежит завернутая в серебряную фольгу плитка черной сласти. Придя
в гости, она легко умыкает последнюю конфету прямо из-под носа
неповоротливой соседки. Если же во время первого свидания не оказывалось
шоколада, то ухажер оказывался отвергнут.

Персефона была хтоническим божеством пуританства, являясь на изнанке
дионисийской блядью. В качестве владычицы нор и ходов, она кротовьи
уничтожает символы распущенности: кокетливую нимфу Кокитиду, и
вульгарную нимфу Минту, двух пылких любовниц своего сумрачного
сожителя. Кокитида жаждет возрождения в кокетках и кокотках, Минта
ищет себя слепыми губами в каждой фелляции. Персефона же мирно
пасется на асфоделевом луге, пока брат ее мужа, Зевс, не обращается
в змея, ловко влезающего в пещеру сперва подземного царства, а
после и его правительницы. Впоследствии итальянская католическая
традиция приняла эту концепцию уместной распущенности близко к
сердцу — в доме мать, в постели блядь.

Если шоколад таял и тек по тонким пальцам Рапунцель, она никогда
не стеснялась слизывать его, даже бывая на людях. Порой засунет
пальчик в ротик, закатит глаза, да так и застынет. Впрочем, она
хороша с этим пальчиком...

По настоянию мачехи-волшебницы Готель, начиная с двенадцати лет
(половозрелость средневековья) Рапунцель живет в келье на высоте
двенадцати аршин или сяку, смотря в какой Японии рассказывают
эту древнюю легенду. В ее обители нет ни окон, ни дверей, ни особенных
гостей (избушка там на курьих ножках). Символом зрелости затворницы
становятся ее волосы — длинные и прочные. Она выбрасывает их в
окно/бойницу/люк, дабы старуха Шапокляк взобралась по ним ввысь
и накормила ее новыми историями. Волосы головы становятся аллюзией
другой поросли на холме Венеры.

Горячий шоколад Рапунцель пьет, прихлебывая. И заедает его твердым.
И всегда говорит — спасибо. И закрывает глаза.

Отчужденность прекрасной Рапунцель от мира, ее красота и одиночество
приводят на ум образ соловья, запертого в клетке. Синтез образов
вынуждает заключенную петь. На ее пение слетаются принцы, рыцари
и тетерева. Традиция буколического письма стучит в сердце: простая
пастушка обретает именитого любовника с серьезными намерениями:
заслышав песню красавицы, входит Пушкин в летном шлеме, в тонких
пальцах папироса.

Лишь одна из них девица там травы не мнет
Об одном она мечтает — скоро ль он придет
<...>
Не целуй меня мой милый, душу не губи
Ты другую, городскую лучше полюби
Городская-развитая, счастлив будешь с ней
Меня, бедную крестьянку, позабудь скорей

Прекрасный принц-витязь-рыцарь-царь-царевич-король-королевич хитростью
проникает к будущей принцессе и уговаривает невинную девушку выйти
за него замуж. Согласившись, Рапунцель просит его всякий раз приносить
шелк, дабы сшить из него избавительную лестницу, изображая из
себя безутешную Пенелопу. Пенелопье проявляется в том, что лестница
оказывается не законченной, и обман вскрывается раньше побега,
выболтанный самой Рапунцель.

На ржаной хлеб она мажет шоколадное масло. Хочу шоколадный бутерброд!
— устроила она раз скандал в столовой. Шоколадных бутербродов
не бывает — пыталась успокоить ее продавщица. Дура — зло ответил
ей тогда шоколадный ребенок.

Узнав об утрате собственной идентичности в глазах Другой, злая
колдунья-ведьма сбрасывает ее на землю, предварительно срезав
длинные косы. Волосы, как аллюзия на половозрелость, при эпиляции
обращают героя в евнуха, и, словно Самсон, Рапунцель утрачивает
мудрость и силу, т. е. символически умирает (питается кореньями,
ягодами и разнообразно прозябает). Рапунцель, вообще, девочка
разнообразно мрущая. Впрочем, грусть ее утраты искупается всякий
раз ожиданным возвращением. Сцена изгнания из Рая довершается
картиной Адама, рожающего Сифа: сброшенная с башни, Рапунцель
исчезает сама, даруя жизнь двум детям — мальчику и девочке, т.
е. по сути становится своими детьми. Таким образом, распавшись
на составляющие, принцесса пережидает зиму. Помини меня в своей
молитве, нимфа.

Шоколадного зайца милая чаровница всегда начинала есть с ушей.
Откусит зайчику одно ушко — и смотрит внутрь его полой головы
с удовольствием.

Колдунья применяет тактический прием хитроумных данайцев, читай
одиссейцев, и свешивает отрезанные волосы из брюха пандористого
жилищного коня. По ним взбирается героический ухажер, он же Ахилл,
он же Иисус Христос. Готель бросает его в терновый куст (только
не туда, только не туда! — истошно вопит цесаревич), где он выкалывает
себе оба глаза. Надев алмазный свой венец, он скитается по лесу,
слепой и беспомощный, пока не слышит песнь прекрасной принцессы.
Зачарованным странником идет он на голос.

Однажды Рапунцель пошла в магазин за мясом, но вместо этого на
все деньги купила шоколад.

Дети, которых она родила в лесу, и были принцесса с принцем, потерявшиеся
и беспомощные. Когда принц находит ее в чаще, Рапунцель начинает
плакать и слезы ее падают в пустые глазницы суженого. Встань и
иди — говорит она ему. Принц Лазарь встает, берет под руку свою
нареченную, и ведет ее в новый красивый замок.

Рапунцель — вечная жидовка, неутомимо перерождающаяся в каждом
новом культурном страте. Ее ищут и находят только те, кто достойны.
Ден Браун в книге Код да Винчи многократно указывает на то, что
образ этой женщины разлит повсюду в искусстве и культуре. Распущенная,
как свои золотые волосы, и верная самой себе до потери самоидентификации,
всегда неродная своим родителям и всегда любимая принцами. Ибо
Рапунцель это Мария Магдалина, она же священный Грааль. Мария
Магдалина была женой Иисуса Христа и родила ему ребенка — девочку,
т. е. себя. Когда Марии Магдалине исполнилось 1000 лет, Иисус
Христос с гостями налили полный бассейн шоколада и запустили в
него тысячу корабликов со свечками. Уже после того, как все свечки
были потушены, старуха еще долго не хотела выходить и капризничала.

А что, брат Яков, не испить нам кружку доброго эля? Отчего
же, брат Вильгельм, не испить? Как есть, испить! Обнявшись, братья
Гримм заказывают себе еще по одной франкфуртской сосиске и полпинты
пива — филологи, мы с тобой брат! Как есть филологи! Вот скажи
мне, как автор и как филолог,— любила ли Рапунцель шоколад?