Искусство

Рок в Сибири

или Повстанческая Армия

им. Чака Берри

Книга вторая

Глава 15

«Инструкция по Обороне» (часть 2)

Янка в 1987 году была настоящей русской «хиппи». Это в отличии
от Летова, который только носил длинный «хаер»_ ¹,
но по-настоящему никогда не хипповал. Именно Янка открыла ему
возможность «вольных путешествий» , Она-то была в этом просто
спец. Совершенно свободно передвигалась эта девушка автостопом
из одного конца страны в другой. К тому времени, когда Летов,
или я, впервые вышли на трассу, она, кажется, объездила уже всю
страну.

Замечателен факт, что нынешняя женщина Егора Летова, по имени
Наташа, была «уведена» им у того же Алексея Коблова, одного из
авторов упомянутой и процитированной статьи. Была ли она при этом
женой Алексея? Является ли она теперь законной женой Летова? Понятия
не имею. Но, видимо, для Егора, у которого на каждый вопрос 15-20
разных и часто взаимоисключающих ответов, это уже просто мелочи,
не стоящие внимания. Интересно, все ж таки, люди живут. Женщин
друг у друга уводят. Потом друг другу интервью дают и статьи в
«Роллинг Стоунз» пишут. Что ж, как говорится, «чтоб чужую бабу
скрасть, надо пыл иметь и страсть...» . Так что Игорь Летов и
тут оказался молодцом-удальцом.

Теперь я догадываюсь, наконец-то, из-за чего произошел у нас с
Летовым первый серьезный конфликт летом 1988 года в городе Киеве.
Откуда мне тогда было знать, что Летов попросту приревновал меня
к Янке. Приревновал только потому, что я сопровождал ее из Алушты
в Киев. Мы ехали автостопом, вдвоем. Ехали несколько дней, мало
ли что могло между нами случиться в дороге, во время вынужденных
остановок. Мало ли что мог заподозрить Егор Летов, умеющий «уводить»
чужих подруг. На самом деле между нами, Янкой и мной, ничего не
было. За все время нашего знакомства отношения были только дружеские.
Да, я готов защитить Янку в любой ситуации. Мог ударить кого-нибудь
ножом. Он был со мной тогда в дороге, этот нож. Я относился к
ней нежно, по-товарищески. Она была трогательно беззащитна, несмотря
на весь свой автостопный опыт. Мне приятно было ее защищать. Я
чувствовал себя мужчиной, другом. Но увести ее у Летова? Даже
проблеска подобной мысли у меня ни разу не возникало. Я тогда
даже не подозревал, как это делается! Зачем!? Ведь как прекрасны
отношения, не замутненные этими звериными инстинктами! Отношения,
основанные на дружбе, товариществе, единомыслии. Этого что, мало?!
Наивный! Разумеется людям этого мало. Оказалось, Егор уже тогда
внутренне был взрослее и реальнее. Только теперь, через столько
лет, до меня дошло, из-за чего на самом деле возникла между нами
тогда драка, и что пытался тогда защитить от меня Егор. Он ошибался!
А я не понял. А наверное, надо было вовремя понять. Впрочем, так
в жизни всегда и бывает.

«...гуманное лицо, гуманные книги,
разговоры о том, что все имеет полное право,
бутылка вина, случайная обида,
разбитые лица друзей, унижение, кровавая пена...» 

Это строки из моей песни. Это я сетую не на людей. Это я сетую
на себя! На то, что я, в сущности, такой же, как все, дурак, неспособный
ничего понять как раз тогда, когда это понять просто необходимо.
Кстати тогда, в Киеве, я Летову проиграл. Нет, по роже-то я ему
дал, но, по существу, нравственно, проиграл. Его синяк под глазом
и распухший нос – это была его победа. А мое превосходство обернулось
поражением. Я оказался один на улице сумеречного Киева и невыносимо
страдал, ревел, раскаивался. Поздно. Сделанного не воротишь.

Итак, летом, по-моему, в августе 1987 года по пути из Симферополя,
Летов с Янкой останавливаются у меня в однокомнатной квартире,
и происходит настоящее, тесное их знакомство со всей тюменской
рок-тусовкой. Было много встреч, вечеров и дней, пилось и елось.
Возникло много планов совместных концертов и музыкальных проектов.
Решили даже записать какой-нибудь совместный альбом. Мы еще точно
не знали, что это будет за альбом и на чем мы его будем записывать.
Но Летов был молодец. Его это совершенно не заботило. Главное
– намерение, решение, смысл, а средства какие-нибудь всегда окажутся
под рукой. Любой раздолбанный магнитофон и пара микрофонов казались
нам тогда вполне достаточным оборудованием для записи альбома.
Летов понимал, что ситуация с рок-движением в Тюмени на тот момент
была благоприятнее. В Омске такого количества участвующего в рок-акциях
народа не наблюдалось. И хотя Егор с некоторой гордостью и достоинством
рассказывал о том, что рок-н-ролльная тусовка в Омске насчитывает
человек 25-30, ясно было, что на самом деле людей, с которыми
он мог в Омске активно сотрудничать, можно было по пальцам сосчитать.
Правда в том, что вокруг такого яркого явления, как «Гражданская
Оборона» , в Омске не возникло подобного тюменскому многочисленного
сообщества. ГО всегда была, и остается поныне, музыкальным коллективом
Егора Летова. В Тюмени же возникло такое явление как формация,
где яркие творческие личности не доходили до крайности в стремлении
установить свой творческий диктат, а находили возможности консенсуса,
и поэтому могло происходить такое многополярное сотрудничество.

Много людей – это жизнь. Когда жизнь кипит и пузырится, это всегда
привлекает. Там, где что-то происходит, всегда появляется много
народа! Приходит смерть, и человек всегда один. Живут вместе,
умирают по одиночке.

Это очевидно. Летов это почувствовал, и ему захотелось приехать
еще раз.

И вот дождливой серой осенью 1987 года наша группа неуемных и
исполненных мрачной решимости отщепенцев бредет под низким небом
по пустынным, унылым тюменским палестинам, на задах Выставочного
зала. Этот момент запечатлен на обложке диска «Инструкция по Обороне»
. Это мы как раз возвращаемся после записи фонограммы этого странного
проекта. Проекта, который Летов впоследствии назовет «курьезом»
. За который ему, видимо, как-то даже теперь и неудобно. А ведь
на самом деле, стыдиться тут нечего. Наоборот, следовало бы гордиться,
что мы решались приступать к записи при полном отсутствии элементарных,
требующихся для этого технических средств. Что у нас было в наличии?
Один катушечный магнитофон, одна электрогитара, какой-то раздолбанный
бас. Вместо примочки «overdrive» для искажения звука мы приспособили
кассетный магнитофон «Легенда» . Такой классический советский
однокассетничек, со встроенным динамиком, монофонический, осипший
и охрипший. Зато при подключенной к нему электрогитаре и уровне
записи, выкрученном на полную перегрузку, он выдавал на выходе
такой грязнейший «овердрайв» , что позавидовал бы сам Дэвид Боуи.
Говорят он, бедненький, бывало, всеми силами боролся с высококачественной
американской аппаратурой звукозаписи, пытаясь получить хоть какое-то
«угрязнение» саунда. Вот ему бы наше «ноу-хау», и все его проблемы
тут же были бы решены. Мы бы ему – нашу шикарно пердящую и ревущую
примочку из магнитофона «Легенда» , а он нам – хоть немного высококачественной
американской звукозаписывающей аппаратуры. Чтобы не надо было
головки у магнитофона через каждые две песни спиртом протирать,
вату под прижимной валик подсовывать для увеличения натяжки ленты,
по несколько раз прогонять на перемотке магнитную ленту «Тасма»
, через, опять-таки, ту же вату, чтобы хоть как-то очистить ее
от ферромагнитной грязи. Ну и так далее и тому подобное. Все,
кто нашей советской аппаратурой когда-либо пользовался, меня прекрасно
поймут.

У нашего «овердрайва» , правда, был один минус. В отличие от нормальной
примочки, использовать его для игры на соло-гитаре было невозможно.
Годился он только для записи этакого страшно ревущего гитарного
ритм-лидера. Тогда я нашел выход из положения, начав исполнять
партии соло-гитары голосом. Благо мои вокальные данные позволяли
подниматься в тональности вплоть до фальцета.

Вот так, собравшись в каморке у Джимми Попова, Егор Летов, Артурка
Струков, Кирилл Рыбьяков при инструментальной поддержке Александра
Ковязина мы и записывали этот альбом. Записывали по очереди –
то песню Летова, то Струкова, то мою, потом Рыбьякова. Друг другу
подпевали, и я время от времени писклявым фальцетом изображал
партию соло-гитары. Это было действительно весело. Все были страшно
довольны и горды собой.

Впоследствии Летов увезет в Омск копию той фонограммы и назовёт
этот проект «Карма Ильича», добавив туда пару песен Янки Дягилевой.
Так это название и прижилось. Хотя я бы назвал этот альбом иначе.
Мне эта тенденция – привязывать все к теме борьбы против ленинизма
и советской системы – никогда не была близка. Во-первых, я считаю,
что бороться уже давно не с чем. А во-вторых, борющийся со всем
этим дерьмом, сам невольно проникается его духом. Долго ли самому
при этом стать «левым» , а то и снова начать ностальгировать по
коммунистическим мифам. А они ведь так заманчивы, эти романтические
красные острова утопического рая на земле. «Где изоб нет, везде
палаты», «денег нет под деревом» , и так далее. Ведь сколько уж
живет человечество, сколько раз из-за всей этой романтики и грез
кровью умылось, а люди нет-нет да и поверят снова краснобаю и
баламуту Томасу Мору. И глядишь, опять кто-нибудь засобирался
на «остров дураков» , где счастье постоянно, жуй кокосы, ешь бананы.
Чунга-чанга!

Но нет, не меняется человеческая природа, как ее не воспитывай
и не перевоспитывай. И если хочешь иметь сад, а садовником быть
не хочешь, то рано или поздно, кто-нибудь сожжет усадьбу.

1 От англ. «волосы», в данном случае – типичные для «хиппи», длинные
волосы.