Онтологические прогулки

«Номо mysticus»

Сутры солнечного удара

Суета у влагалища

В состоянии Бардо (посмертном состоянии, в котором сознания неосвобожденных существ блуждают в поисках нового рождения), а именно в третьей его стадии – Сидпа Бардо, – когда ужасающие видения преследуют умершего, разражается метафизическая катастрофа, подлинный экзистенциальный кризис личности, когда развоплощенное сознание, лишенное опоры тела, мечется в поисках формы и переживает запредельное отчаяние.

На этой стадии перспектива нового рождения уже неотвратима, перерождение неизбежно, но принцип личности, сознание, еще не знает этого и стремится к новой жизни как к спасению. Если умершему суждено переродиться человеком, ему мнятся зрелища человеческих совокуплений, если животным – животных; остается неясным, какие видения видятся тем, кто должен переродиться в аду, вечно голодным духом или злым божеством. Наверное, им сопутствуют соответствующие видения. Ад, несчастные голодные духи (привидения), животные и падшие боги (асуры) – четыре нежелательных перерождения (все – ниже человеческого), избегать которых следует любым путем. В них стремление к освобождению становится невозможным. В любом случае, сознание на посмертном плане будет стремиться к скорейшему воплощению, ибо отсутствие собственной формы должно переживаться несвободным разумом как падение в пропасть. (Здесь я задаю самому себе риторический вопрос: неужели это во всех отношениях безобразное тело и есть образ и форма рассудка, которых он так жаждет и без которых не может обойтись ни секунды? Поистине, тогда он заслуживает своей участи.) Видения разверстых бездн представляются бардическому сознанию во всей своей зрелищности и убедительности, что и может быть истолковано как полет сознания в бездну ничто, безопорной пустоты, лишенной всяких сансарических прибежищ и привязок. Это – нисхождение в лоно.

Гневные и мирные божества, психологические проекции различных чувств и страстей, двойники ментальных агрессий и трансгрессий, попеременно исходят из головы и сердца умершего: злые и агрессивные (ненавидящие) – из головы, мирные и добрые – из сердца, что подчеркивает головную, рациональную природу негативных эмоций и креативную, мирную – позитивных. Несомненно, развоплощенное сознание обычного человека (существа) должно восприниматься собой на посмертном плане как самое большое несчастье, поскольку не знает безобъектности и недвойственности, что и заставляет его стремиться к телесности самым яростным образом. Десятки, сотни, тысячи, мириады развоплощенных разумов и сознаний – бывшие насекомые, акулы, люди, слоны, моллюски, черви – львы, орлы, куропатки, рогатые олени – должны столпиться у входа в лоно нового рождения, отталкивая и пожирая друг друга, как они делали это при жизни. Могу себе представить эту смертельную схватку лишенных формы сознаний при въезде в новую квартиру! В этой последней – или первой в новом существовании – схватке за жизнь они бы не пощадили никого! Эта астральная борьба где-то в глубине ментальной вселенной, быть может, – вечная причина всех земных столкновений и войн. Видимая беспричинность или вздорность мотивов разнообразных земных конфликтов наводит на эту потустороннюю мысль.

Победит – сильнейший. Кто проявит себя, однако, наиболее могущественным в этой схватке и первым войдет в лоно – великая тайна. Быть может, это и будет последней разгадкой тайны добра и зла. Несомненно одно: это будет наиболее сильное, достойное, устойчивое сознание, то есть наиболее чистое и менее других отягощенное злом. Никакие бицепсы, связи и преимущества происхождения здесь не помогут. Коррупция ("загрязнение") произвела бы здесь обратное земным представлениям (и обыкновениям) действие. Здесь в полной мере может быть осознана природа добра как силы, ведущей чистое сознание к раю, и первенство идеального (имматериального) над материальным. Так будет осуществлена мировая справедливость, не осуществимая в земной жизни. Вот в каком смысле жизнь на земле есть приуготовление к жизни небесной.

Все – лишь бесконечная борьба за новое существование, переход в иную форму или обретение формы, и нравственный закон, по видимости попираемый на земном плане, со всей очевидностью проявит себя в сумерках Бардо. Так нами понимается действие мирового морального закона индуизма – Риты, руководящего существами в процессе их жизни и перерождения. Другой справедливости не будет. На других планах бытия действие этого закона почти незримо, ибо разворачивается из глубин кармы, как моральное последствие прежних поступков.

Цвет бардического существования – цвет сумерек. Это свет умирающего сознания. Потухающий разум умершего все более сгущается в тьму, в которой он уже почти не различает самого себя. Но в сумерках Бардо, освещаемых последним светом сознания, совершится главная правда бывания: торжество добра над злом, понимаемое нами как преимущество наиболее свободного и чистого сознания над менее чистым свободным. Последние станут первыми: моральное сознание, попираемое и преследуемое в земной жизни, получит неотъемлемое право первых, право выбирать на посмертном плане, или, во всяком случае, выбирать первыми. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся; Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут; Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Все эти евангельские формулы – эзотерические формулы Бардо. Какого еще Бога возжаждет бестелесный разум перед ужасом развоплощения, как ни лона новой жизни, возможности нового рождения? Он согласится быть даже ящерицей, червем. Взвешен на весах и найден очень легким: не легкость ли это смертельной тяжести греха, оставшегося без своего тела?

А жизнь идет. Зло витийствует, утверждается, превозносится, ухмыляется, грохочет. Но зло не всемогуще, а только всетелесно. Ибо всюду распознается как тело и желание тела. Желание воплощения. Это наше всеразоблачающее открытие. По стремлению зла обрести тело, то есть обрести законченную и зримую форму, я узнаю его в мире. Но форма, воплощение в нее – последняя инстанция в эволюции зла. Мистически, зло стремится не утвердиться, а утратить (уничтожить) себя в воплощении. Плотность и грубость формы вообще последняя форма бывания материи перед ее распадом. Но окончательное уничтожение и самоуничтожение зла всегда происходит на идеальном, а не на земном плане. Только оставшись без своей материальной оболочки, оно наконец понимает, чем оно является – ничем. Поэтому вновь стремится обрести форму (тело) – во что бы то ни стало, любой ценой. Сгущение идеальных субстанций, уплотнение незримых ментальных форм есть путь зла в мире. Этот путь завершится в Бардо, совершив свой телесный круг.

Зло твердеет. Оно прежде всего стремится определиться,
то есть обрести протяженность и форму, чтобы распознать самого себя. Суета у влагалища в земной жизни, ревность, интриги, убийства у лона, беспощадная борьба эрекций и самолюбий, повсеместно наблюдаемая в человеческом и животном мире, есть, конечно, только предвосхищение той главной схватки за новое рождение, которая разыграется на плане Бардо.

Женщина царствует как на земном, так и на бардическом плане, поскольку она предоставляет лоно и сама является им. Она всегда будет стремиться к форме: обрести форму и дать ее, чтобы оформить зло и уничтожиться в нем. Поэтому женщина вечно противостоит мужчине, противостоящему злу.

Она стремится сделать мужчину женственным.

На смертном одре

Какой будет наша смерть, можно понять уже сейчас. Видящий кошмар жизни, распознающий ее как кошмар, тем более не справится с кошмаром предсмертных видений, которые и увлекут его в новое рождение. Смесь грозных и похотливых видений этой и прошлых жизней буду преследовать его на посмертном плане, пока он не войдет в лоно. Бездна новых рождений откроется ему в этом лоне, поскольку он открывал то.

Чистая, моральная, спокойная, бесстрастная жизнь, жизнь без пола
необходима, чтобы избавиться от кошмара этой жизни.

Жить, как на смертном одре, в ожидании главной минуты,
– чистым и свободным – значит умирать для этой жизни и рождаться
для вечной.

Человек эсхатологический

Чтобы не быть застигнутым смертью врасплох, человек еще при жизни
должен познакомиться с картиной своей будущей смерти, познать
смертный порядок, который его ожидает, череду психических и
физических состояний, которые умирающий испытывает в агонии.
Симптомы этих психофизических состояний умирающий должен,
если может, наблюдать сам; в противном случае, это делает или
его гуру, или ученик, или брат по вере, которому он
доверяет и с которым шел одним путем. Фиксирующий симптомы смерти
человек находится рядом с умирающим и сообщает их умирающему
на ухо, чтобы направить его на его смертном пути. Так
трактует "Тибетская Книга мертвых".

Три главных симптома смерти следующие. Сначала умирающий испытывает
чувство колоссального телесного давления и напряжения –
"земля погружается в воду" (тело-земля, становится водой). Затем
он испытывает ощущение липкого холода, озноба, как если бы
тело было погружено в ледяную воду; постепенно это ощущение
переходит в ощущение высокой температуры, лихорадочного
жара, воспламеняющего все тело – "вода погружается в огонь"
(тело, ставшее водой, превращается в огонь). Затем происходит
испарение "воды" – тела, превратившегося в воду: умирающий
испытывает ощущение, как будто его тело тает, разрывается на
атомы и исчезает – "огонь погружается в воздух" (тело, ставшее
огнем, превращается в воздух и растворяется в
пространстве). Каждый симптом сопровождается видимыми внешними
изменениями тела и чувств (потерей контроля над лицевыми мускулами,
утратой слуха, зрения, вкуса, осязания, приостановкой дыхания
как перед обмороком), посредством которых ламы, сведущие в
науке смерти, фиксируют череду последовательных
взаимозависимых психических феноменов (состояний), кульминирующих в
освобождении тонкого тела бардо – тело умершего
на посмертном плане – от его земной оболочки. Если умерший
не находит Пути (всякий смертный, не практиковавший йогу и не
умеющий управлять своим сознанием настолько, чтобы
сохранить это умение даже на посмертном плане), его начинают
преследовать четыре внушающих трансцендентальный ужас звука – как
отраженное эхо этих переживаемых психофизических состояний:
жизненная сила элемента земли производит грохот и шум,
подобный грохоту горного обвала; жизненная сила элемента воды
порождает звук, подобный грохоту океанических волн,
разбивающихся о скалы во время шторма; жизненная сила элемента огня
производит рев и гул громадного лесного пожара; жизненная сила
элемента воздуха порождает звук, подобный тысяче громов,
грохочущих одновременно. Так описываются психические феномены,
отраженные в сознании умирающего в результате процесса
дезинтеграции, называемого смертью. Стихии погружаются одна в
другую и растворяются в пространстве. Тело тоже состоит из
четырех элементов, подчинено всем физическим законам, и здесь,
возможно, мы имеем в миниатюре предвосхищение того, что
случится с миром в момент пралайи (процесс распада вселенной в
конце мирового периода).

Первым начнется сокрушение земли – землетрясения, обвалы, разломы
земной коры, сопровождаемые ужасным грохотом и воем; затем
земля начнет погружаться в воду, обрушится всемирный потоп,
сопровождаемый смерчами, ревом и грохотом; затем, когда
последний островок земли скроется в мировом океане, вода начнет
поглощаться огнем, идущим отовсюду, как стена, ревущим, как
пламя ада; когда огонь высушит воду, он пожрет самого себя и
рассеется в пространстве, унесенный ветром.

"Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном
небе, в этом холодном весеннем ветре", – так описывает
смерть своей юной героини Иван Бунин.

Но я, до смерти, познаю другие "погружения", которые предвосхитят
смертные и, быть может, отменят их совсем:

Все мои грубые вожделения, страсти, гордыня, надежды, сомнения,
заблуждения сначала погрузятся в знобящую влагу страха смерти,
липкое страдание ожидания, предощущение конца: земля
погружается в воду;

Страх смерти погрузится в жар Дхаммы, Великое Отречение, Истину
Будды, и будет пожран этим великим огнем: вода
погружается в огонь;

Великий огонь Знания, Пламень Дхаммы, будет погружен в Великую
Пустоту, пространство освобожденного сознания, и без остатка
растворится в нем: огонь погружается в воздух.

Таковы будут мои мистические погружения, которые я испытаю до
главного Погружения.

Потому что уже сейчас я погружен в Огонь Дхаммы.