Искусство

Глава 18

«Ник Рок-н-ролл и его космический корабль №666». (ч.1)

Так или иначе, но к весне 1988 года стало ясно, что Тюмень превращается
в центр отечественного панк-рока. Это почти одновременно почувствовали
наиболее отъявленные негодяи и отщепенцы, являющие собой цвет
этого музыкального направления. Думаете определение «негодяй»
или «отщепенец» звучит для них оскорбительно? Ни в коем случае!
Для любого из панк-рокеров это как раз наивысшая похвала. Будучи,
после описанных мною киевских событий в Вильнюсе, как раз в тот
момент когда местные литовские борцы за независимость только пытались
еще стащить флаг Советского Союза с самой высокой точки города.
Я мог в этом убедиться на примере нескольких колоритнейших панкеров,
приехавших туда из Таллина. Таких красавцев в самом Вильнюсе мне
наблюдать не пришлось. И это, не удивительно. Ведь по части всего
«передового», пришедшего с Запада (а разве может с Запада приходить
что-либо не передовое?!) Таллинн всегда был есть, и будет, впереди
всех других прибалтийских столиц! Если кто-то в этом сомневается,
то напрасно.

Так вот, эти самые передовые, размалеванные и «разбулавленные»
в пух и прах ребята в старых, рваных косухах куда более передовые,
чем даже парни из «Саюдиса», ходили по центральному парку Вильнюса
почти у самой ратуши и пугали замешкавшихся, добропорядочных граждан
и гражданок чуть ли не до обморока. Они неожиданно направлялись
к какой-нибудь прогуливающейся дамочке и протягивая к ней дрожащую
руку, хрипели страшным голосом:

– Дай кушать! Кушать дай! Дай кушать!

Граждане шарахались от этих чудовищ и как ошпаренные пускались
наутек. Казалось, многие могли бы понять – вот она передовая молодежь,
несущая культуру Запада на плечах «Саюдиса». Но куда там! Ненависть
к Союзу ССР, ставшему для всех «тюрьмой народов», перекрывала
все остальные соображения и чувства.

Вот примерно такая же гоп-компания, отъявленных «пункеров», нагрянула
весной 1988 года на квартиру Романа Неумоева. Да, да, все туда
же, на улицу Рижская, дом 58. Компания, правда, прибыла не из
Таллинна, а из солнечного Симферополя. Было это так, что в один
прекрасный день, вернувшись после долгого отсутствия домой, я
обнаружил, что одно из окон моей квартиры на первом этаже упомянутого
дома выбито, и в квартире царит бардак, свидетельствовавший о
пребывании там некой группы лиц. Этой группой лиц, оказалась группа
«Коба» в составе шести человек. А именно, некоего Ника по прозвищу
Рок-н-ролл, его гитариста Юры, басиста Джонника и перкуссиониста,
не то по кличке, не то по фамилии, Бабаян. Я, если честно, не
помню ни фамилии гитариста Юры, ни имени этого Джонника, ни настоящей
фамилии молодца типичной южной наружности, которого звали Бабаяном.
Да, с ними еще было одно прелестное создание по имени Гелла, и
ясно было, что эта Гелла путешествует со всей компанией очарованная
колоритным Ником Рок-н-роллом.

Это уже значительно позже выяснилось, что Ник Рок-н-ролл на самом
деле зовется Николаем Францевичем Кунцевичем. А тогда для меня
и всей тюменской рок-тусовки он был никаким ни Францевичем, а
именно Ником, и именно Рок-н-роллом, буквально ворвавшимся в форцию
ИПВ, выбив у меня окно и нахально воспользовавшись моей квартирой
вместе со всей своей кодлой.

Кунцевич – сама по себе интересная фамилия. Насколько я помню,
человек с такой же фамилией причислен Римской католической церковью
к лику святых. Но при этом, он же известен тем, что физически
уничтожил на территории Польши десятки тысяч православно-верующих
людей.

А вот прозвище «Ник» и того хлеще!

«Ник», или «Старый Ник» – одно из прозвищ самого Дьявола. Это
тот самый Ник, который был названием языческого бога Одина.

Это все можно, разумеется, считать досадными совпадениями, однако,
согласитесь, что уж больно они, эти совпадения, странные. Тем
более, если присовокупить к этому рассказы самого Ника о посещении
им эвенских шаманов и употреблении с ними магического шаманского
напитка из мухоморов. Ничем иным как приобщением к этому волшебному
средству нельзя объяснить бешенную энергию Ника во время выступлений
и его способность бухать без просыпу на всевозможных флэтах, не
испытывая при этом практически никакого похмелья. Много раз поражал
Ник окружающих своей способностью оказываться бодрячком, часиков
в семь утра, после всенощной попойки. А пилось, в таких случаях
отнюдь не «Мартини», а все, вплоть до огуречного лосьона. И вот,
представьте себе, на утро все как и положено стенают и их затряхивает,
а Ник с самого утра уже на бодряках и отнюдь не валяется разбитый
и с головной болью, а скачет этаким зайчиком-попрыгайчиком куда-нибудь,
где можно помыться, побриться и вдохнуть домашнего уюта. И в этом
его желании, разумеется, ничего удивительного нет. Попробуйте
сами провести несколько дней на каком-нибудь тусовом флэту, где
можно пить, курить и веселиться, но ни отдохнуть, ни побыть в
покое и одиночестве совершенно нереально. Попробуйте, и вы не
станете осуждать бедного Ника, прибежавшего к вам ни свет ни заря
в поисках короткой передышки от всего этого кошмара. Но этот кошмар
– его жизнь, в течении многих лет. Спрашивается, можно такое выдерживать
без помощи какого-нибудь напитка нахуаско или чего-то в этом роде?
Вряд ли.

О личных, автобиографических обстоятельствах Николая Францевича
нам стало известно следующее. Его мать была переводчицей с английского
языка и по неизвестным мотивам была выслана из Симферополя, под
давлением Комитета Госбезопасности СССР в далекий Хабаровский
край. Его брат был одним из тех «хангри энд янг», что в начале
семидесятых годов воспользовались предоставленной Брежневым, в
течении полугода, возможностью выехать из страны всем желающим.
Таким образом, тогда пытались избавиться от диссидентов. Одним
из этих уехавших на Запад был брат Ника по его словам, оказавшимся
в Непале. Ну, понятно! Цепочка, видимо, была такая: рок-музыка,
марихуана, мантры, буддизм, и вот – здравствуй Непал, прощай Россия.
Про отца Ник, насколько я осведомлен, никогда ничего не рассказывал,
намекал этим, возможно, в том смысле, что «сами понимаете, кто
у меня отец, раз я Ник, да еще к тому же еще и Рок-н-ролл»!