Литературная критика

Рыбный четверг

Автореверс

Новый год – повод для того, чтобы глубже уйти в себя. Смешно слушать рекламные объявления "ночных клубов", которые зазывают кустомеров встретить Новый год в чаду своих стыдных и беспомощных развлечений. Каким, думается, внутренним одиночеством надобно обладать, чтобы эдак вот попереться топить священную ночь в сигарном дыму!..

Нет, дорогие друзья. Новый год – это ик, рыг. Трудно сказать. Как и вы, я вдумчиво пролежал его в уютной канаве, так что приходится писать этот первый посленовогодний отчет непосредственно 31-го декабря – вскакивая к кастрюлям, где варится всяческое дерьмо, мысленно рыдая над фильмом "Пес Барбос и необыкновенный кросс" (босопопое детство) и заливая горечь потери холодной "Старкой". Лучше было водки купить, но я же не алкаш, да.

Писать будем про все подряд, например, про итоги года, которые в прошлый раз сочинять было лень (а мне и сейчас их лень сочинять) или вот про публикации предпоследней недели, что особенно потрясли.

А их немного ведь, таковых. Более других доблестей ценя тождественность самому себе, я стараюсь поменьше читать. Митя Ольшанский и Аделаида, покамест была жива, осуждали меня, а я им так на это скажу. В Тибете не хочется совокупляться или курить. А внутренний Тибет – это горний храм, растворяя в нем окна, растрачиваешь себя. Я вот прекрасно жил до недавнего дня, не зная, что есть такая телепередача "Большая стирка". И до сих пор ни минуты этой самой стирки по телевизору не смотрел. И очень завидую за это себе.

Однако как всякий (нужна ли тут запятая после "однако"?) окололитературный человек, ежемесячно растрачивающий до трехсот рублей драгоценных денег на "интернет", машинально набираю в адресной строке буквы russ.ru и тупо смотрю. На парадоксальную статью Немзера Андрея "Своим чередом".

Ужаснейше смешная статья. Лишний человек О. Проскурин, волею жестокой судьбы назначенный добивать некогда постинтеллектуальный журнал, пригласил в сессионные добивальщики знакового Андрея. А тот и не знает, чего такое писать: эполеты вот они – сижу, украшаю стол. И для масштабности собственной мысли, скажем, что такова же позиция всякого непостинтеллектуального критика "старой формации" в постинтеллектуальном пространстве.

Титаническая беспомощность немзеровской мысли не поддается интерпретации – это нужно цитировать в хирургической тишине, без комментариев, и водки за каждый абзац пить. Нужно было купить, да. Отсутствие стимулирующей идеи, простительное для эксперта книжного рынка, при амбициях "критика", который должен надзирать и наказывать, а не просто рекомендовать.

Я имею в виду, что интеллектуальная специализация критика независимо от области ее применения подразумевает принадлежность к дискурсу, что бы нам не говорила воспитательница в детском саду про это слово. А принадлежность к дискурсу есть то же самое, что следование учению. Критик должен быть утром идеологии, а не закатным бликом ее. На худой конец – янычаром, а не наложницей. У нас же есть дурная традиция называть "критиком" всякий мусор.

В своей замечательнейшей статье Андрей Семенович находит возможным выделить на этом зияющем фоне фигуру Саши Агеева – почему, думается, понятно. Потому что у Агеева вышла книжка, а херъ Андрея Семеновича не встает иные информационные раздражители. Однако это неправда. Да, статья Агеева про индивидуальный алкоголизм была украшением и всего увядшего русжурнала, и хронической, задыхающейся, как Мандельштам, колонки про "Голод". Но одной статьи мало. То, что Немзер называет "блестящей работой на этом поприще", есть лишь более или менее сохраненная в течение года периодичность.

Лучшими же критиками ушедшего года были:

0. Разумеется, я

1. Миша Вербицкий

2. Ольшанский

3. Данилкин

Я – за то, что подобрал, обдул и водрузил на место постинтеллектуализм. Миша – потому что кабы не я, ему бы вообще не было равных. Даже постинтеллектуализм пришлось содрать с его двухгодичной давности обзорной статьи. Ольшанский – потому что его юношеский задор по поводу дряхлого правого либерализма сродни подвижничеству. Ну и Данилкин, потому что в бесконечной череде лакричных книгообозревателей он – единственная фигура. Ведь для лакрицы пишут и честолюбивый Глеб Шульпяков, и показываемый по телевизору Александр Шаталов, и куча дерьма, и бесконечно талантливый буддист Саша Щипин. А кого вспоминаем? Данилкина. Наверное, есть за что.

Чтобы не осталось недопоняток, перечислю уж и лучших экспертов:

1. Илья Кукулин
2. Борис Кузьминский (первое полугодие)
3. Саша Щипин

Один и два в рекомендациях не нуждаются. Что же касается Саши, то он, несмотря на свою малоизвестность Немзеру, бесконечно ценен тем, что выработал абсолютно чистое звучание рекомендательной книжной рецензии. В отличие от Данилкина, которого пришлось повысить в критики за его чем-то смутным мотивированную напористость, Саша не растрачивается на пользительную для критика, но ненужную эксперту рисовку. Избегает безапелляционных суждений. Из интонационного строя его метатекста вырастает ненавязчивая фигура лирического "Оно", которому веришь не потому, что оно этого требует, а потому, что не лезет к тебе в душу.

В текстах Щипина присутствует та дистанция, о необходимости которой в экспертном тексте писал в конце года Иван Куликов, – я напомню, о чем там. Рецензия кинофильма, музыкального альбома, концерта, спектакля обладают жанровой легитимностью, поскольку преобразовывают в слова информацию из иной медиальной сферы. Рецензия же на слова конкурирует с самими словами. От этого у нее возникает комплекс неполноценности. Я, скажем, часто замечал, что мне приятно читать газетные и журнальные рецензии на кино или диски, а вот книжные рецензии, которые рука отыскивает раньше всех, вызывают смутное недовольство. В них отсутствует то, ради чего существует жанр, - рассказ.

Излагать сюжет считается моветоном. Любые выводы читателю, не знающему, о чем идет речь, не нужны (если это только не "специальный" читатель, высасывающий иррациональную информацию между строчек). Сверхзадачей такой рецензии становится либо самооправдание (случай Данилкина), либо терпилово (Рахаева, Новикова и все, что с ними).

Саша Щипин натренировал свой вестибулярный аппарат на автоматическое лавирование между искусами и изъянами "рецензий второго сорта": воздушные ямы минуются так, что это совершенно не заметно читателю-пассажиру. Это именно что рассказ – сродни тем, что случаются на упаковках видеокассет в магазине, только рассказ художественный. Типа как беседуешь с приятелем, но не с "оппонентом" и не с болваном.

В моем личном пантеоне внутреннего Тибета Саша – главная приятность и главное открытие минувшего года. Когда-нибудь я тоже научусь так писать.