Поэзия

Дом на краю

Я  живу на планете Земля
в двадцать первом последнем столетье,
шелестят надо мной тополя,
хлещут ливней упругие плети,
и смеются беспечные дети,
убегая в сырые поля.
В двадцать первом последнем столетье
я живу на планете Земля.

Я живу в этой странной стране
и бросаю слова против ветра,
да помогут святители мне
и моя православная вера,
да научат терпенью и мере,
отведут смертоносный свинец
и развеют невзгоды по ветру
в нашей странной до боли стране.

В городах, где мотаю свой срок,
до сих пор не слыхать Гамаюна -
и охотник не спустит курок,
и война не случится в июне.
Нам об этом гремел накануне
сам Илья, громовержец-пророк,
потому не слыхать  Гамаюна,
потому не исполнился срок.

В этом доме на самом краю
хлеб преломим и выпьем по чарке.
Я тебе, милый друг, подарю
верный ключ – и откроются чакры.
Что тебе эти сотки и акры? –
я совсем о другом говорю!
Наливай-ка, и выпьем по чарке
в нашем доме на самом краю.

                          05.07.05

* * *

Когда золочёные спицы
стучат не спеша,
Медведица, дай мне напиться
воды из Ковша,
а то, как обычно, не спится
и нечем дышать.

Увижу, как звёзды-песчинки
закружат на дне –
их хватит душе-сиротинке
для счастья вполне.

На Млечном пути заплутаю,
уйду с головой,
как в детстве, во сне полетаю –
и снова живой!

Земное с небесным случится
невольно смешать,
коль телу в постели не спится,
и просит душа:
Медведица, дай мне напиться 
воды из Ковша!

                            27.04.03

Год жареного петуха

Год активного солнца. Магнитные бури.
Компас шарит во тьме, потеряв полюса.
Всё не так, всё вверх дном, как в дурном каламбуре.
и звучат в небесах и окрест голоса.

Мы пошли на Восток – оказались  в Европе,
выбирали Ивана – сошлись на Петре.
Дождь случился в четверг, став причиной потопа,
засвистал в две клешни красный рак на горе.

Мы взошли на ковчег и открыли кингстоны,
затянули «Варяга», крестясь на грома,
и неслись над волнами проклятья и стоны,
и тогда мы узнали, как сходят с ума.

И петух табака в пиджаке от Версаче
клюнул ворона в глаз за его «никогда»...
Но, вполне вероятно, всё было иначе,
ведь темна в облаках дождевая вода.

                                  05.02.05

Стихи, написанные декабрьской ночью

Попрятались людишки от мороза.
По телику воюет Ума Турман.
А я читаю прозу, «Имя Розы»,
и повышаю уровень культурный.

У нас зима, как правило, полгода –
тут или пить и бить друг другу морды,
иль, наплевав на мерзкую погоду,
кропать в тетрадь послания и оды.

Хотя одно другому не мешает:
и с радости, а чаще всё же с горя
одно с другим успешно совмещают.
Но я, признаться, выберу другое.

Окончив институт Литературный,
вступив в Союз писателей России,
я вряд ли поумнел – всё тот же дурень,
всё тот же лох с замашками мессии.

И мне не выйти в гении по блату,
мне не пробиться в гении за деньги,
поскольку не родился Гольденблаттом,
поскольку не одет, как щёголь-денди.

У нас всегда встречают по одёжке,
а провожают плачем и венками,
к надгробию протаптывая стёжки –
и в этом мире нет прочнее камня!

                               08.12.04

Тмуторокань

В Тмуторокани – тьма и тараканы.
Вот тащат полонянку на аркане,
вот торжествует pax americana,
и по стаканам разливают спирт.
Здесь всё смешалось: языки и нравы,
здесь все не правы, даже если правы,
но губы жаждут пагубной отравы,
и все спешат на нечестивый пир.

Здесь всё случалось, всякое бывало,
здесь красота, как труп под покрывалом,
здесь продают за нал и по безналу,
здесь летописец затупил стило.
И только древний кровожадный идол
всё твёрдо помнит: был когда-то Игорь,
и Слово о полку, и время ига.
Но бремя лиха так и не прошло.

                               25.07.04

Поезд

И слышно в ночи: где-то поезд далёкий идёт,
колёса стучат, разгоняют кисельный туман.
И топка пылает, и тёмные вёрсты крадёт,
и сыплются искры, как будто монеты в карман.

И спят пассажиры, кошмары в поту разметав,
и спит машинист, разменяв пустоту на мечту,
он этим нарушил железнодорожный устав,
устав от пути и безбожно уснув на посту.

Не спит кочегар, кочергой уголёк вороша,
лопатой шурша и швыряя проклятья в огонь,
и поезд летит, как пропащая напрочь душа.
и поезд летит, будто вздыбленный взмыленный конь.

И поезд летит на кулички к чумичкам чертям,
и падают капли дождя в погребальный стакан,
и сыплются искры, дорожки по ветру чертя.
И некому! некому!! некому!!! дёрнуть стоп-кран!

                                            2001

На балконе

...а потом он выходит курить на балкон
и роняет окурки во двор, в темноту,
и легко сгоряча всё поставить на кон,
и легко сгоряча заступить за черту.

С неба сыплются звёзды, как будто горох.
и такие вокруг чудеса в решете!
И пускай он устал, и пускай он продрог,
но немного ещё постоит на черте.

Где-то стонет жена, где-то тонет страна
и больной Атлантидой уходит на дно.
Если радость на всех непременно одна,
то и горе на всех непременно одно.

Мир ловил его в сети, увы, не поймал,
он ловил в сети мир – и остался ни с чем.
Его грех не велик, его подвиг не мал:
он, как встарь, собирает по паре в ковчег.

И пока жизни срок не истёрт в порошок,
и пока темнота не сказала: пора! –
будет всё зашибись, будет всё хорошо,
он продержится ночь, простоит до утра.

                                  29.04.04

Злая свобода

Змеем Горынычем рыночным,
родом и рылом не вышедшим,
раем табачно-бутылочным,
грязным заморским подкидышем
злая свобода нагрянула
в наши края заповедные,
мы и кнута, мы и пряника
полною мерой отведали.

Сверху, монаршею милостью
сказом, указом, декретом ли
нас повязали и силою
пропили, продали, предали,
предали, продали, пропили,
прахом по ветру развеяли.
Что им, лукавым, vox populi,
с их моровыми идеями?!

Электоральные пастбища,
выборы и референдумы,
войны, теракты и кладбища –
буйствуют чёрные демоны!
Властью чумной эпидемии
властвуют злые и наглые.
Только на каждого демона
в мире найдётся по ангелу!

                        19.03.04