Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

роман

Глава первая

– Черт! – я со злостью бью кулаком в стену.

Квартира, о которой я давно мечтал, уходит из-под носа. Не хватает
каких-то двадцати тысяч. Сумма небольшая, но когда все
резервы уже исчерпаны, и она становится непреодолимым
препятствием. Я и так уже залез в долги, хотя не люблю занимать деньги
даже у самых близких друзей. Всегда стараюсь тратить не
больше, чем зарабатываю. К тому же, долги нужно отдавать, и
желательно пораньше. Никто не согласится ждать полгода, пока мои
финансовые проблемы решатся. У друзей свои заботы – дети
требуют новый пентиум, а жены мечтают о солнечном Таиланде.
Нет, дальше залезать в долги нельзя, лучше подождать. Конечно,
жаль упускать этот вариант – хорошая двухкомнатная в
престижном Академгородке, с длинной лоджией, просторной прихожей и
заманчивым видом на березовую рощу, но ничего – потерплю.

Внизу грохочет музыка. Я наклоняюсь вперед и вижу синий «чероки».
Дверцы распахиваются, и наружу выбирается блондинка в
роскошной шубе. Следом выкатывается толстощекий мужичок с красной
лысиной и начинает выгружать из салона многочисленные пакеты с
покупками. Я ухмыляюсь и задергиваю занавеску.

Нужно звонить Владимиру и отказываться от квартиры. Я знаю, что он
ответит: «Ты, что – не можешь занять у кого-нибудь?». Не
могу, не хочу, не буду... Анька тоже потерпит, хотя она просто
бредит большой квартирой – годы идут, пора вить гнездо,
высиживать птенцов. В однокомнатной она жить не хочет. Говорит,
что сойдет с ума от моих картин. Когда приходит ко мне, то
заставляет отворачивать их к стене. Называет мое творчество
патологическим, а меня вивисектором. Конечно, она шутит.
Знает, что я люблю зверей, особенно кошек. Может быть, поэтому
никогда их не рисую. Предпочитаю в своих картинах скрещивать
людей с более отвратительными существами – рептилиями,
насекомыми... Чем больше животное отличается от человека, тем
интереснее гибрид. Перепончатые крылья, чешуйчатые хвосты,
когтистые лапы... Мне нравится конструировать человеческие тела
заново, добавляя к ним то, что бог поленился или побоялся
прирастить. Одних мои работы приводят в восторг, других
заставляют креститься.

Помню, лет восемь назад, пригласили меня сделать выставку в одном
полуподвальном магазинчике. Принес работы, развесил. На другой
день туда наведался православный батюшка и застращал
директора. Мол, из-за этих сатанинских картин не будет вам в жизни
счастья во веки веков! Дядька испугался, тут же снял все
мои работы и засунул в мешок. Теперь, как меня увидит, так
спешит поскорее смыться. Мне смешно. На самом деле я такой
кровожадный только в живописи – в реальной жизни кровь из
младенцев не пью, животы ногтями не вспарываю...

Мобильник на столе начинает вибрировать. Наверное, Владимир, не
дождался моего звонка. Но я ошибаюсь – на табло высвечивается
«салон».

– Привет, Эльвира! Перезвони на домашний телефон, если есть возможность...

Почему все женщины, которые работают в художественных салонах и
выставочных залах, имеют такие диковинные имена? Виолетта,
Инесса, Элеонора, Диана... Такое впечатление, что листаешь не
записную книжку, а справочник по мифологии или экзотическому
цветоводству.

Эльвира мне нравится. Нет, я никогда не хотел с ней переспать, но,
думаю, это было бы забавно. У нее большая низкая грудь,
острые коленки, аккуратный кругленький зад. Все движения у нее
плавные, размеренные, как у танцовщицы-сомнамбулы. И характер
соответствующий – спокойный, рассудительный. Не представляю,
чтобы она на кого-то кричала. Даже матерные слова, которые
изредка слетают с ее интеллигентных уст, кажутся изысканными
литературными терминами.

Звонит телефон. Домашний. По сравнению с современными
полифоническими мелодиями сотовых, его трель кажется ужасно старомодной.
Снимаю трубку:

– Антон, у меня для тебя новость!

– Неужели какой-то богатый меценат скупил все мои картины?

Я всегда задаю Эльвире этот шутливый вопрос, но мои картины покупают
редко. Вернее, совсем не покупают. Обычно Эльвира сообщает
мне о новой выставке или приглашает на какой-нибудь
литературно-музыкальный вечер. Но сегодня исключение:

– Почти угадал. Покупатель богатый, но странноватый. Вроде
иностранец, но говорит без акцента. Пока приобрел только одну картину
– девушку со змеиным хвостом. Я дала ему твою визитку. Он
заинтересовался веб-дизайном и дизайном вообще. Оставил свою
карточку, просил тебя позвонить. Желательно сегодня.

– Диктуй телефон.

– 42-33-51. Хосе Мануэль Эскудеро.

– Испанец что ли?

– Вроде того. Симпатичный смуглый брюнет. За деньгам, когда зайдешь?

– Наверно завтра забегу. Сколько мне причитается?

– Четыре восемьсот.

Я прикидываю, что еще три раза по столько, и я бы обзавелся
вожделенной двухкомнатной. Если покупатель денежный и просил
позвонить, то может и еще чего-нибудь обломится. Попробую
подсуетиться, Владимиру звонить пока не буду.

Прощаюсь с Эльвирой и снова подхожу к окну. Джипа уже нет. На его
месте – трое подростков перепинываются мячом. Руки в карманах.
Поеживаются от холода. Конец зимы – февраль. Потеплело до
минус пяти, и двор ожил. Сам бы с удовольствием поиграл в
футбол, но возраст уже не тот, да и времени нет.

Нужно собраться с мыслями, настроиться на беседу. Веб-дизайном я
давно не занимался. Пару лет назад баловался, сделал несколько
простеньких коммерческих сайтов. Правда, без флэшовых
наворотов, только в HTML. В этом деле я не профессионал. Нет ни
времени, ни желания осваивать новые программы. Традиционная
полиграфия привычнее, а с интернетом куча проблем – броузеры
глючат, картинки не грузятся, шрифты подменяются...
Проектируешь одно, а на экране у заказчика совсем другое. Но на своей
визитке веб-дизайн все же приписал – для непритязательных
клиентов. Иногда срабатывает, и тогда я кладу в карман лишнюю
сотню баксов.

Набираю номер покупателя. Интересно, какое из трех слов фамилия?
Неверное, последнее... Или фамилия у испанцев в начале?
Напридумывают имен, а ты тут разбирайся! Кстати, кажется, у Пикассо
было одно из самых длинных имен – Пабло Диего Хосе... и
дальше еще целый список. Так что синьор Эскудеро еще скромный
цветочек по сравнению с ним... Пикассо я люблю. Смелый был
товарищ. Рисовал, что хотел и ни на кого не оглядывался.
Сколотил огромное состояние, а напоследок отмочил номер – помер в
девяносто три года, а завещания не оставил! Деритесь,
дорогие наследнички, грызите друг другу глотки! Достали, видать,
родственнички, вот и отомстил...

Несколько длинных гудков и строгий мужской голос отвечает «алло».

– Здравствуйте. Хосе Мануэль?

– Да, это я.

– Это Антон Выгодский. Художник. Вы сегодня приобрели мою картину и
просили позвонить.

– Антон! – голос мгновенно преображается, – Здравствуйте! Рад вас
слышать. Мне понравились ваши работы. Я сейчас занимаюсь одним
проектом и очень хочу, чтобы вы в нем поучаствовали в
качестве художника и дизайнера. Если вы свободны сегодня вечером,
то предлагаю встретиться в моем офисе. Скажем, часов в
двадцать. Как у вас со временем?

– Со временем... – я быстренько прокручиваю в голове текущие дела, –
Вроде свободен... Говорите адрес!

– Марковского, 15. Это недалеко от ЦУМа, старый двухэтажный дом в
соседнем квартале. Вход там один. Представитесь охраннику, он
вас пропустит.

– Портфолио брать?

– Да нет, не надо. Мне достаточно увиденного в салоне. Итак, в
двадцать часов! Буду ждать!

Возвращаю трубку в лоно телефонного аппарата и вдруг вспоминаю, что
сегодня в семь вечера мы с Анькой приглашены на День
рождения ее подруги Натальи. Как же я мог забыть? Совсем из башки
вылетело! Позвонить и переназначить встречу? Неудобно, да и
не по-деловому – минуту назад говорил, что свободен, а тут
вдруг спохватился. Негоже начинать знакомство таким образом!
Это у молоденькой девушки планы и настроение могут меняться,
как погода в ветреный день, а у тридцатилетнего мужчины все
должно быть строго и определенно. Ладно, как-нибудь
выкручусь. Поздравлю именинницу и свалю часа на два. Никто, кроме
Аньки, и не заметит... Приспичило же Наташке среди недели
праздновать!

Сейчас три, Анька зайдет в шесть. Можно часика два спокойно
поработать. Как раз успею доделать буклет для топливной фирмы.
Понастроили автозаправок на каждом перекрестке, заправляйся – не
хочу. Цены у всех одинаковые, так теперь выдумывают всякие
дисконтные карты и лотереи, чтобы хоть как-то клиента
завлечь. Но это хорошо – нас, рекламщиков, кормят.

Щелкаю мышкой. Монитор нехотя просыпается и обнажает бескрайние
морские просторы. Люблю заставки с видами природы. Раньше
полураздетых девиц на рабочий стол ставил, чем сексуальнее, тем
лучше, – чтобы титьки из лифчика вываливались и задница, как
минимум, на ладонь оттопыривалась. Но сексуальный период в
заставках давно миновал – теперь холмы и расщелины на моих
заставках иного рода.

Хорошо работать дома. Вдали от офисной суеты и любопытных
заглядываний в монитор. Летом можно сидеть за компьютером в трусах, а
зимой в пушистых шерстяных носках. Можно включить на полную
мощь любимую группу, а когда совсем отсидишь задницу, то
потягать гантели или просто поваляться на диване. Рекламному
агентству, на которое я работаю, тоже удобно – в офисе места
больше и лишний компьютер не нужно тратиться. Главное, чтобы
работа делалась. Вот я и ваяю. Мелкие заказы получаю и
отправляю по электронке, большие записываю на диски и отдаю
курьеру. Настоящая работа двадцать первого века! Хотя в подъезде
нагажено, как при развитом социализме.

Выбираю музыку из папки с оптимистичным заголовком «Слушать!». Для
поддержания настроения хочется чего-нибудь поэнергичней.
Композиция «Astral World» французской группы «Rockets» как раз
подойдет – басы ухают, синтезаторы пищат, роботизированные
голоса покрякивают – очень задорно!

***

Анька заявилась без пятнадцати шесть. Озабоченная и запыхавшаяся.
Выдает мне новость:

– Сейчас Димка позвонил, пока к тебе шла. Наташка в больнице, упала
с лестницы – травма головы и перелом бедра.

– Вот тебе и День рожденья! Действительно, грустный праздник! Поедем к ней?

– Пока не пускают. Димка уже два часа в коридоре сидит.

Не хорошо, конечно, но в тайне радуюсь, что празднование отменяется.
Честно говоря, недолюбливаю я эти плебейские посиделки –
одно да потому. Первый тост за именинника, второй за свекровь,
третий за любовь-морковь! Селедка под шубой, грибы под
майонезом. Танцы, прощанья, ночное такси... Вези, вези! Только
не сильно тряси, а то расплескаюсь...

– Может Димке пожрать привезти?

– Ага, будет он там, среди полутрупов, уплетать бутерброды с
докторской колбасой!

Рассказываю Аньке про испанца. Она морщит свою лисью мордочку и
говорит: «не знаю – не знаю...» Ее сомнения понятны. Надеждами
да обещаньями сыт не будешь. Единственное средство от
финансовых разочарований – предоплата. Правда, заказчики каждый раз
норовят отвертеться – за что платить, если ничего не
сделано? Иногда поддаюсь на их уловки, а потом кусаю локти. Одна
радость – отвергнутые эскизы потом можно подправить и впарить
другому клиенту. Багажом этих невостребованных эскизов и
отличается опытный дизайнер от новичка...

На Анькин голос откуда-то из-под дивана вылезает заспанный Феликс,
запрыгивает к ней на колени и с явным сексуальным настроем
начинает обнюхивать ее шерстяную кофту.

– Размурлыкался, – Анька почесывает кота за ухо, а тот довольно
мурлычет, – Весну почуял!

– Кофту он твою почуял... И тебя в ней.

Глава вторая

Выхожу за две остановки. Время в запасе еще есть. На важные встречи
я всегда выезжаю заранее. Размеренная прогулка перед деловым
свиданием полезней, чем гонка за упущенными секундами.

Я хорошо знаю дом, где расположен офис испанца. Когда учился на
первом курсе архитектурного факультета, мы чертили это старинное
каменное здание с островерхой башенкой над входом. Помню,
какой ужас внушали нам, вчерашним школьникам, синьки, которые
мы должны были детально скопировать. Помню, как я натягивал
ватман на свой первый подрамник, как заправлял тушью
допотопный рейсфедер, и обводил по лекалу криволинейные
загогулины...

Скольжу по замерзшему тротуару. Ступаю осторожно. Запросто можно
расстелиться посреди улицы. Уже совсем стемнело, но здесь, в
центре города, народа полно. В основном молодежь. Оккупирует
кафе, бары, топчется около кинотеатров и ночных клубов.
Покуривает сигареты, посасывает ржавое пиво. Жить стало лучше,
жить стало веселее, пьянее и кайфовее... Над головой
пульсирует неон:

Лагуна... Пассаж... Воскресенский... Бездна... Манго... Шпилька... Колизей...

Эта вереница вывесок, напоминает мне кроссворд из желтой газетенки,
где Христос по вертикали запросто перекрещивается с хреном
по горизонтали...

Раньше неон был только на кинотеатрах и кооперативных магазинах, а
теперь на каждой затрапезной забегаловке. Это мой бывший
однокурсник постарался. Помню, с каким восторгом он рассматривал
замусоленный импортный журнальчик с фотками Лас-Вегаса. И
вот – нате-получите! Заработал денег, купил заводик по
производству неона и осчастливил весь город.

Неон гибок и ярок – плывет разноцветными волнами, перемигивается
оплавленными осколками, закручивается огненными спиралями. Его
мистический свет рефлексирует в лицах прохожих, окрашивает
щеки в мертвенный сиреневый, желтый, синий... Те буквы, что
побойчее, прилепляются к стеклам автомобилей и проносятся
чуть вперед, чтобы стереться уже под следующей рукотворной
радугой.

Хлопают двери, хрустит и ломается под шинами автомобилей лед. Слышен
девичий смех и приглушенные трели сотовых телефонов. Город
живет, народ спешит, катится крохотными кровяными тельцами в
тесных бетонных жилах.

Приземистая тень превращается в несуразную человеческую фигуру.
Женщина без ног на маленькой тележке. Короткие обрубки укутаны
одеялом. Наверное, очень холодно сидеть долгие часы совсем
без движения. Она часто просит милостыню тут, под присмотром
расфуфыренных манекенов. Сколько монеток должно упасть в ее
пластиковую коробочку, чтобы сегодня она съела на ужин
несколько сосисок?

Не люблю нищих калек. За чувство вины, что сам ты здоров и в твоем
кармане съежились гармошкой спасительные банкноты. За
назойливое напоминание, что жизнь человеческая в любой момент может
треснуть, надломиться и отбросить тебя под полыхающую
неоновую витрину. Очень редко подаю нищим. Не потому, что жаль
денег, а из чувства сопротивления навязчивой христианской
морали, которая настырно твердит:

Ты должен поступать так...

Ты должен делиться...

Ты должен...

Никому и ничего я не должен! А если и захочу с кем-то поделиться
честно заработанными рублями, то без чужой подсказки.

Собираюсь пройти мимо и на этот раз, но рука сама вытаскивает из
кармана смятую десятку и опускает в пластмассовое корытце. В
быстром полупоклоне успеваю заметить на дне несколько одиноких
монет и услышать за спиной благодарственное «Спаси вас
бог!»...

Что же он тебя не спасет? Прячется за черными рясами и золотыми
куполами. Откупается скудными подаяниями прохожих...

Сворачиваю к особняку. В нескольких окнах горит свет. Уютный
чистенький дворик. У входа одинокий «геленваген» – испанца?

На железной двери кодовый замок. Любопытный глазок видеокамеры
изучает мою норковую шапку. Нажимаю кнопку звонка.

– Говорите, – сурово откликается динамик.

Произношу свою фамилию и, сверяясь с бумажкой, имя испанца. Сим-сим
откройся! Яви мне золотые горы, молочные реки и кисельные
берега! Замок щелкает и запускает меня в тесный тамбур. Толкаю
вторую дверь и оказываюсь перед стеклянной кабинкой
охранника. Вокруг полумрак, только этот гигантский аквариум с
широкоплечей фигурой в пятнистом камуфляже наполнен ярким светом.
Диковинная человекорыбина по ту сторону стекла с
любопытством изучает меня, а я ее. Суровое лицо, взгляд с
подозрительным прищуром, белесый ежик короткой стрижки

– Добрый вечер. Документы при себе есть?

Озадаченно роюсь в кармане. Про документы меня не предупредили.

– Только это, – просовываю в окошечко заламинированный прямоугольник
– пропуск в офисный центр, где находится мое рекламное
агентство.

Охранник исподлобья сверяет фотографию с моей физиономией.
Неторопливо записывает данные в журнал и возвращает документ.

– Поднимитесь по этой лестнице на второй этаж, а там – последняя
дверь в конце коридора. Вас уже ждут.

По тому, как он это произносит, понимаю, что для каждого маршрута у
него заготовлены четкие словесные формулировки – «наверх...
прямо... пройдете... направо...»

Взбегаю по лестнице и чувствую, как меня подталкивает в спину
колючий сторожевой взгляд. Сворачиваю в коридор и замедляю шаг –
здесь я уже вне пределов видимости. Похоже, в здании совсем
недавно сделан капитальный ремонт. Ощущается необжитость
пространства. Чистые стены без грязных штрихов и сальных пятен,
одинаковые двери без табличек, в темной рекреации
зачехленная мебель и коробки с оргтехникой. Слабый, но все же еще
ощутимый запах штукатурки, краски и облицовочного пластика.

Вот и конец коридора. Прохожу в небольшую комнату с тщательно
укомплектованным местом секретаря – навороченный телефон,
жидкокристаллический монитор, факс-принтер, ксерокс. Слева от
обширного кожаного дивана вижу дверь – очевидно, там кабинет
испанца. Еле успеваю оглядеться, как она неожиданно
распахивается, и высокий элегантный мужчина рукопожатием пушкинского
каменного гостя сдавливает мою ладонь:

– Антон, добрый вечер! Вы удивительно пунктуальны – ровно восемь!
Раздевайтесь и проходите.

Мужчина предупредительно отодвигает передо мной зеркальную панель
встроенного шкафа и исчезает в своем кабинете. Быстро
сбрасываю куртку, приглаживаю вихры и прохожу вслед за хозяином.

Удивляюсь резкому контрасту в интерьерах. В коридоре и секретарской
– безликий офисный стиль, а здесь – антикварный уют в
багровых тонах. Мебель массивная, добротная, сразу видно, что из
настоящего дерева. Резные книжные шкафы, напольные часы с
качающимся маятником, широкий письменный стол, кожаные кресла.

Повинуясь жесту испанца, усаживаюсь в одно из них. На столе –
раскрытый ноутбук, настольная лампа с абажуром в виде цветка
лотоса, трубка беспроводного телефона, фарфоровая
пепельница-черепаха. Из прикрытой кожаной папки выглядывают уголки
желтоватых бумаг. Рядом лакированная деревянная коробка. На верхней
крышке надпись Cohiba и силуэт мужской головы. На передней
стенке витиеватая надпись La Habana Cuba и бумажная наклейка
с замысловатым гербом. Что-то смутно знакомое... Тьфу! Да
там же сигары! Кубинские, дорогие... Дядька явно не из бедных.

– Ну как вам? – спрашивает Хосе Мануэль и показывает куда-то за мою спину.

Оглядываюсь и вижу на стене свою картину – девушка-змея. Мрачноватая
готика, что-то среднее между работами Гигера и холстами
Вальехо. Свое произведение я знаю наизусть, поэтому исподтишка
разглядываю хозяина офиса. Он стоит ко мне полубоком. Черные
лакированные туфли, черные брюки, белая рубашка с
рубиновыми крапинками запонок. Блестящие черные волосы зачесаны
назад. Невысокий лоб, густые брови, короткий нос, резко
очерченный подбородок. Возраст сразу не определишь – может мой
ровесник, а может и старше. Смугл, строен, высок. Чувствуется
иноземная порода.

– Маловата для такого кабинета, – запоздало отзываюсь я.

Испанец разворачивается ко мне и улыбается. Зубы белые, как в
стоматологической рекламе. Замечаю, что глаза у Хосе Мануэля
голубые. Даже пронзительно голубые – кусок неба в ясный морозный
день. Удивительно. Я всегда думал, что у испанцев глаза
черные или карие... Может он и не испанец вовсе? Хотя – похож,
этакий переодетый мадридский матадор. И взгляд – холодный,
уверенный. Человек с таким взглядом убивает не задумываясь,
потому что все свои моральные проблемы давно уже решил...

– Но, вы же не собираетесь бросать живопись? Напишите для меня еще
одну картину, такого размера, какой должен быть. Вы же
делаете работы на заказ?

– Да, делаю.

– Вот и отлично! – улыбка снова появляется на лице испанца. В ее
лучах ледяной взгляд уже не кажется таким холодным и
безжалостным. Я расслабляюсь: здесь тепло и уютно, а хозяин,
по-видимому, богат и желает раскошелиться.

Испанец опускается в свое рабочее кресло. Замечаю на его безымянном
пальце красивый перстень. Не здоровенную печатку, как у
наших бандитов, а аккуратненькое кольцо из белого металла с
круглым красным камнем. Кажется, что перстень светится изнутри,
не отражает свет настольной лампы, а излучает свой
собственный кровавый свет...

– О ваших картинах мы еще поговорим. Сейчас немного о другом, – лицо
испанца становится серьезным, – В самое ближайшее время
наша компания собирается запустить новый интернет-проект. У нас
уже есть несколько бизнес-порталов, но задуманный сайт
кардинально от них отличается. Это будет развлекательный портал,
на девяносто процентов насыщенный визуальными материалами –
фотографиями и короткими видеороликами. Пусть это вас не
смущает, но главными темами на нашем сайте будет насилие и
секс. Причем именно в такой последовательности. Еще раз
повторяю – не пугайтесь и не спешите отказываться, ничего
противозаконного у нас не будет. Наш сайт не собирается заниматься
растлением посетителей. У нас совсем иные цели, какие – пока
коммерческая тайна... Интригующие картинки нужны нам лишь для
привлечения посетителей. Это необходимое условие для того,
чтобы проект стал приносить деньги. Почему насилие и секс?
Потому что именно эти вещи находят мгновенный эмоциональный
отклик в любом человеке. Потому, что только они интригуют и
вызывают неподдельный интерес. Вспомните, сколько зевак
всегда собирается вокруг места автокатастрофы, каким массовым
успехом пользуются детективные сериалы и боевики. А в видеотеке
каждого мужчины всегда найдется парочка порнофильмов...

Я вспоминаю свою коллекцию порно от классической «Глубокой глотки»
до последних интерактивных новинок и мысленно соглашаюсь.
Хосе Мануэль продолжает:

– Мы всего лишь собираемся дать посетителям желаемое. Дать то, что
уже присутствует в сети, только у нас оно будет собрано
вместе, в большем объеме и с регулярным обновлением... Что я хочу
от вас – чтобы вы создали привлекательную художественную
оболочку для нашего сайта. Какой она должна быть – не знаю.
Это придумывать вам. Главное, чтобы было красиво,
привлекательно и не слишком агрессивно. Понимаю, что сейчас, без
привязки к конкретным темам, все это кажется вам чересчур смутным,
но я уверен – вы справитесь! Ведь в своих картинах вы так
мастерски сочетаете красоту и уродство, превращаете, казалось
бы отвратительных существ, в обольстительных и сексуальных!
Просто перенесите свое умение на экран монитора. О
технической стороне не беспокойтесь. У нас есть специалисты, которые
потом все доделают и оживят. Самое главное, выдержать нужный
масштаб, пропорции... Да вы и сами дизайнер – не мне вам
объяснять...

На душе у меня светлеет. Если от меня не требуют сайт «под ключ», а
только эскиз внешнего вида, то нет необходимости
признаваться в своих скромных способностях веб-дизайнера. Однако,
уточнить не мешает:

– Одним словом, от меня нужны только красивые картинки для оболочки?

– Да, но это должны быть суперкартинки! Ведь это будет лицо сайта, и
оно должно быть таким, чтобы никто не посмел от него
отвернуться...

– Сроки? Оплата? – задаю я самые главные вопросы.

– Особо не тороплю. Понимаю, что вдохновение – вещь непредсказуемая,
но чем быстрее, тем лучше. Что касается оплаты, то за идею
и окончательные эскизы вы получите...

Хосе Мануэль называет многозначную цифру в евро. Очень приятную
цифру. Примерно столько я зарабатываю за полгода с учетом всех
дополнительных заказов. Вопрос, – соглашаться или нет, просто
отступает перед этой суммой. За эти деньги я готов
нарисовать картинки и для десятка сайтов. Лишь бы заказчик сильно не
придирался. Но Хосе Мануэль вроде бы не въедливый, и
торопится, а когда сроки поджимают, то на придирки времени просто
нет. В конце концов, чего еще желать творческому человеку?
Лишь бы его искусство было востребовано и щедро оплачено. А
тут лучше не придумаешь. Надо брать этого сеньора-быка за
рога – предоплата, предоплата и еще раз предоплата, как
завещали Ильф и Петров....

– Если вы согласны, – испанец вонзает в меня голубую ледышку
взгляда, – то уже завтра можем подписать договор.

– Хотелось бы и предоплату завтра получить, – робко, но настойчиво вставляю я.

– Обязательно получите. Пятьдесят процентов вас устроит?

Я сглатываю липкую слюну. Неужели в самом деле деньги в руки
полетели? С трудом сдерживая эмоции отвечаю «устроит».

Хосе Мануэль улыбается. То ли моему ответу, то ли тому, что меня не
пришлось долго уговаривать. Неужели он в самом деле думает,
что я мог не согласиться? Не похож он на щедрого простачка.
Наверняка, все рассчитал. Прикинул, за сколько я свои
картинки продаю и решил сразить наповал, чтобы у меня и мысли не
возникло торговаться. Выходит, зацепил я его своими
работами... С сайтом конечно темнит, но – поживем-увидим. В принципе,
мне все равно, лишь бы бабки платил. А на своем сайте пусть
хоть самую чернушную порнуху выкладывает: хозяин – барин.

Глава третья

Новая квартира это не всегда одна только радость. Это куча проблем,
забот и неожиданных огорчений. Тем более, если квартира не
так уж и нова – там труба проржавела, тут штукатурка
отвалилась...

Первая квартира, которую я купил, была запущенной до предела. Люди,
которые там жили, не были ее хозяевами. Несколько лет, со
дня на день, они ждали выселения, поэтому никаким ремонтом
даже и не думали заниматься. В общем, мне достались одни только
стены, да и те жалобно просили ласки штукатура. К счастью,
я давно понял, что ремонт штука метафизическая – сколько
времени ему отдаешь, столько и съедает. Пока латаешь одно,
другое уже отваливается. Мы с женой не стали строить из себя
чистоплюев – быстренько привели в порядок комнату и заселились.
Думали, будем жить и потихонечку реставрировать остальное –
кухню, санузел, прихожую. Поначалу принялись рьяно, но
через неделю энтузиазм иссяк. Да и откуда ему взяться, если
приходишь домой в восьмом часу с разламывающейся спиной и
красными от монитора глазами? Не знаю, когда бы мы привели наше
жилище в более-менее притязательный вид, но все решил развод.
Квартиру быстренько продали и разбежались. Бывшая жена в
спичечно-коробочную гостинку, а я в съемную квартиру.

Стою на балконе. Внизу березовая роща – голые продрогшие деревья,
замусоленный оттепелью снег, тропинки с одинокими фигурками
людей. Февраль шалит – пригреет солнышком, порадует теплом, а
ночью ударит мороз. Наутро не улицы, а сплошной каток. В
вечерних новостях первый репортаж о том, сколько машин за день
побилось. Но теперь уже недолго осталось, скоро все очнется
от зимней спячки, зазеленеет. Интересно, а ведь тут наверное
клещи есть! Укусит такой энцефалитный друг и поминай, как
звали! Даже здесь, в самом лучшем районе нашего города, есть
свои неприятные мелочи. И от остановки далековато – двести
метров через лес. Летом, конечно, приятно прогуляться –
тепло, светло, птички щебечут, а зимой – по темноте да холоду –
удовольствия мало. Зато воздух здесь чище и нет такой суеты,
как в центре. Надеюсь, что недельки через три мы с Анькой
уже заселимся.

Смотрю на часы, вернее в мобильник. Раньше вообще не мог без
наручных часов, а теперь совсем не нужны – телефон всегда при мне.
Часов дел мастера, наверное, жутко злы на телефонный
прогресс…

Без десяти двенадцать. Жду Виктора – бригадира ремонтников. Хотя,
какой он бригадир? Вся бригада – он да напарник. Отдам ключи,
аванс, и пускай трудятся. Ребята вроде бы добросовестные,
непьющие. Владимир посоветовал. Говорит, что на себе проверял,
вернее, на своей квартире.

Владимир вместе со мной учился на архитектурном, но по специальности
так никогда и не работал. Занимался всем понемножку, а
сейчас открыл агентство недвижимости. Однако неутоленная страсть
к архитектуре долгие годы не давала ему покоя. Когда пришла
пора делать ремонт, он сломал в своей трехкомнатной
квартире несколько стен, построил новые и прорубил в них диковинные
проемы. Конечно, не сам, а руками и отбойными молотками
Виктора и его ребят... В общем, утолил жажду творчества. О
художественных достоинствах им содеянного, говорить сложно, но
зато есть, чем гостей удивить, а покрасоваться перед другими
он любит! Если телевизор, то самый здоровенный, если обувь,
то из лучшего магазина, если жена, то бывшая «Мисс город»...

Я, конечно, не собираюсь так безжалостно калечить свою квартиру, но
хочется все же обновить пространство – изгнать дух прежних
хозяев. Вместо обоев – декоративную штукатурку, линолеум не
такой крикливый, в ванной и туалете напольную плитку
поменять, – чтобы спокойно жить и не отвлекаться на хозяйственные
проблемы.

Звонят в дверь. На пороге Виктор – энергичный крепенький мужичок лет
сорока с небольшим. Проходим в пустую комнату с лохмотьями
оборванных обоев на затоптанном полу. Виктор вертит головой
– еще раз оценивает фронт предстоящих работ. Отдаю ему ключи
и деньги. Чтобы не было недоразумений, прошу пересчитать.
Смотрю на его побитые короткие пальцы с изуродованными
ногтями – сразу видно, что человек не мышкой на жизнь
зарабатывает. Каждому свое! Все работы хороши – выбирай на вкус, мотай
на ус.

Выхожу из подъезда и осматриваюсь. Напротив – детская площадка. Две
мамаши выгуливают малышей – пухленькие комбинезончики
увлеченно роются в снегу у замысловатой металлической конструкции,
больше похожей на революционную башню Татлина, чем на
гимнастическую стенку. На тесной автостоянке припарковано
несколько иномарок и старенький «москвич» со спущенными колесами,
очевидно, зимует таким образом. Тоже надо бы о личном
транспорте призадуматься, но это уже после ремонта.

За углом дома парень выгуливает тигрового боксера. Большая собака
деловито обнюхивает ободранные тополиные саженцы. Время от
времени задирает мускулистую ногу и орошает хиленькие деревца.
В мою сторону даже не смотрит, ну и слава богу! Кто знает,
что у этой собаки на уме? Зверь есть зверь.

Прохожу между рядами добротных кирпичных гаражей и ступаю на
тропинку выложенную серыми бетонными плитами. Слава богу, хоть это
догадались сделать, а то весной такая грязюка будет!
Потрескавшиеся плиты слегка подрагивают под моими ботинками. Справа
и слева, в рыхлом снегу, пивные банки, сигаретные пачки,
фальшивая красота разноцветных фантиков. Несколько пустых
банок безжалостно насажены прямо на нижние ветки берез. Под
некоторыми деревьями желтеют оскольчатые пятна собачьей и
человеческой мочи. Это еще цветочки, вот стает снег и обнажит
культурный слой во всей его цивилизованной прелести и
благоуханности!

Маршрутка подъезжает почти сразу же. Удобно располагаюсь в
полупустом салоне. Бережно кладу на колени папку с эскизами для
сайта. Надеюсь, кое-что из них уже сегодня отправится в
дальнейшую работу. С ребятами Хосе Мануэля я вроде бы сработался.
Пока общаюсь только с веб-мастером Максимом и веб-дизайнером
Германом. Они похожи, как братья-близнецы. Одинаковые джинсы и
свитера, тонюсенькие очки, худосочное телосложение
изможденных электромагнитным излучением компьютерщиков.

Хм! «Компьютерщики» – забавное словцо. Как-то незаметно сам стал его
употреблять, а ведь еще недавно объявления типа: «фирме
требуется компьютерщик» приводили меня в неописуемый восторг.
Не программист, не сетевой администратор, а именно
«компьютерщик»! Этакий яйцеголовый субъект, который должен по двадцать
раз в день разъяснять тупым теткам, что сначала принтер
нужно включить в сеть, а потом уже нажимать на кнопку
«печать»...

Вот, одна такая тетка сейчас на меня косится. Прожигает ненавистным
взглядом, всем своим обрюзгшим видом показывает, как ей
тяжело и неловко стоять в тесном проходе. Свободных мест в
автобусе давно нет – приближаемся к центру, скоро начнется
натуральная давка. Так, милая тетя, надо было вчера не картошку с
мясом перед телевизором жрать, а пробежаться вокруг дома
резвой трусцой! Глядишь, и полегчало бы. Тебе ж еще и сорока
наверное нет, а уже все – сдулась! Могла бы и на такси
проехать, если сильно в напряг. Судя по великолепной дубленке, ты
не из бедных. Да и у мужа наверняка машина имеется. Но ему не
до тебя – он сейчас с какой-нибудь длинноногой девицей в
квартире наставляет тебе коровьи рога. Так что, тетя, худей!
Запишись в тренажерный зал, растряси свой апельсиновый
целлюлит и не строй из себя обиженную снегурочку!

Встаю – следующая остановка моя. Тетя, как охотник дождавшийся
добычи, бросается к моему сиденью. Ее массивный корпус умело
оттесняет остальных претендентов. Судя по визгливому девичьему
возгласу «женщина, осторожней надо!» не особо церемонно
оттесняет. Наглость – второе счастье... А, что же тогда первое?
Деньги? Здоровье?

Быстро пробегаю уже знакомой дорогой. Сворачиваю в арку. Вот и
особнячок заботливо подпертый автомобилями. Ныряю под
отреставрированный козырек. Замок щелкает раньше, чем я притрагиваюсь к
кнопке звонка. Меня узнают. Где-то у охранников в
журнальчике я записан, как временный сотрудник.

Близнецов-компьютерщиков в кабинете нет, хотя рабочий день в самом
разгаре. Двадцатичетырехдюймовые мониторы переливаются
радужными 3D-заставками. На одном, пожирая друг друга, расцветают
фантастические цветы, на другом обезличенный человечек
тщетно пытается найти выход из лабиринта. Из колонок доносится
знакомая мелодия. Напрягаю мозги, пытаясь вспомнить
исполнителя. Отрывистый аккордеон, печальный женский вокал. Ну да!
Аргентинское танго в Париже, группа Gotan Project, композиция
Epoca.

Сажусь за свободный стол. На нем куча папок. Открываю одну с
надписью «Гюнтер фон Хагенс»... Как же, знаю-знаю – немецкий
патологоанатом. Считает себя художником, скульптором. Изобрел
современный способ мумифицирования. Пропитывает человеческие
трупы синтетической смолой, а потом пилит, режет и кроит из них
кошмарные фигуры с содранной кожей и красной говядиной
оголенных мышц. Мировая скандальная слава. Ездит с выставками,
работает на заказ для медицинских институтов. Имеет бешеные
доходы в сотни миллионов долларов.

Разглядываю фотографии его творений. Хорошие фотографии, настоящие –
формата А-4 на толстой матовой бумаге. Не какие-нибудь
распечатки из интернета на дешевом струйнике.

Вот мужчина без кожи за шахматной доской. Не только мышцы, но и его
мозги открыты для созерцания. Вот человек, словно бревно,
распиленный на десяток плоскостей по всей длине тела. Вот
беременная женщина, открывающая зрителю содержимое своего
живота...

Средневековый анатомический театр ужасов. Голая правда человеческого
тела. Самая голая правда. Голее не бывает.

Конечно, у Хагенса имеются все необходимые бумаги. Разрешения
препарируемых и их родственников, может быть даже какие-то письма
именитых институтов, что все делается на благо науки и
человечества. Вроде бы все законно, никто не обижен. Однако все
равно остается чувство какого-то кощунственного преступления.
Перед кем? Перед богом? Вспоминаю священника, который
назвал мои работы сатанинскими. Что же можно, а что нельзя? Кто
рассудит?

Беру другую папку с надписью «Марго Куан Найт». Не слышал про
такого. Здесь уже не настоящие фотографии, а умелый фотомонтаж.

Женщина в белом фартуке, словно сырое белье, выжимает в тазик
человеческую руку. Из лопнувшей кожи сочится темная кровь.

Женские ноги с отломленными пальцами, которые, словно хлебный мякиш,
тут же на асфальте раскрошены на корм хищным голубям.

Ноги мужские – зашнурованы, как кеды. На одном «кеде» уже затянут
белый матерчатый бантик, а на другом через незашнурованную
кожу проступает красное мясо.

Кажется, что эти фотографии распространяют в воздухе запах больницы.
Несколько дней назад ходили с Анькой к Наташке. Она еще в
гипсе, но обещают скоро выписать. Страшно похудела, вместо
всегдашнего румянца и пухлых щечек – желтоватые провалы. Под
глазами, давно забывшими про макияж, фиолетовые круги.
Говорит, что голова страшно болит – постоянно колют
обезболивающее. В палате еще пятеро. Кровати стоят плотно. Из-под серых
простыней выглядывают глаза, наполненные тоскливой жалостью к
себе и завистью к здоровью непрошенных гостей.

Так вот, значит, какие картинки Хосе Мануэль собирается размещать на
своем сайте! Что ж, если испанцу нужны посетители, он их
получит. Народ любит горяченькое. Традиционное искусство уже
никого не трогает. Даже мои картины – вчерашний день. Толпу
нужно удивлять, шокировать. Что только не делают современные
«художники», чтобы привлечь зрителей и заработать
тяжеловесную копеечку. Не так давно читал в интернете, что галерея
Тейт приобрела за бешеные деньги работу одного из адептов
поп-арта Пьеро Манзони. «Творение» представляет собой дерьмо
художника, запечатанное в металлические банки. Вот это бизнес!
Сходил в туалет, опорожнился кучкой золотых слитков и
отдыхай! И не нужно никаких художественных институтов заканчивать –
обидно!

Еще раз просматриваю содержимое папок и вспоминаю список разделов
сайта, который мне выдали – интимные снимки знаменитостей,
великие преступники, сцены всемирных катастроф... Да,
посетители будут довольны. А если еще рекламную компанию правильно
организовать, то успех просто неизбежен.

Но все же, зачем Хосе Мануэлю нужен этот сайт? Ведь не ради
развлечения и сомнительной верхней строчки в рейтингах? На баннерной
рекламе много денег не заработаешь, а судя по моему
гонорару и этому шикарному офису, бабки в этот проект впаливаются
немалые. Как же они собираются их отрабатывать? Какие хитрые
комбинации разыгрывает сеньор Эскудеро?

Дверь распахивается.

– Антон, привет! Принес новые шедевры?

У «близнецов» сегодня хорошее настроение. Выгружают из пакетов в
ящик стола бутылки с пивом и пакетики с чипсами. Смущенно
оправдываются:

– Извини, что угоститься не предлагаем. Официально в офисе запрещено
«употреблять», но нам до ночи сидеть, можно и
расслабиться... Шеф сегодня из столицы звонил – торопит со сдачей сайта.
Так что, в его отсутствие, мы твои начальники!

Я равнодушно пожимаю плечами – начальники так начальники. В принципе
Хосе Мануэль все уже утвердил. Раскрываю папку с эскизами.
Ребята быстро пробегают глазами мои рисунки. Столь беглое
знакомство, которое постороннему может показаться
пренебрежительным, меня ничуть не смущает. По себе знаю, что когда долго
работаешь с визуальной информацией, то достаточно одного
мимолетного взгляда, чтобы оценить работу коллеги.
Вглядываться в детали нет смысла. Главное – общее впечатление, баланс,
гармония целого. Если что-то ее нарушает – диссонанс
чувствуешь сразу.

– Сексуальные у тебя красотки! – завистливо бросает мне Герман, – С
кого срисовываешь?

Для меня это комплимент. Я долго мучился, прежде чем нащупал нужный
стиль, и из-под моего карандаша выпорхнул роботоподобный
женский организм – смесь горячей человеческой сексуальности и
холодной красоты машинного дизайна. Ход простой, даже
примитивный, но сработало. На первом же просмотре Хосе Мануэль
удивленно вздернул черные брови и, словно похлопав меня по
плечу, сказал: «Вы, Антон, молодец. С первого раза поняли, что я
от вас хочу!»

Герман продолжает вопросительно и уважительно на меня поглядывать.
Отвечаю с легкой усмешкой:

– Ни с кого не срисовываю. Просто анатомию хорошо знаю. А рядом с
такими фотографиями, – я киваю на папку с работами Хегенса, –
Любая уродина красавицей покажется.

– Ну, если б не такие, как он, ты бы может и анатомию не так хорошо
знал, – парирует Герман.

– Возможно, – соглашаюсь я, – Но лично я больше привык по гипсовым
слепкам ориентироваться, а не по трупам. Я не гиена, падалью
не питаюсь.

– Ты только это нашему фотографу не говори, а то он у нас шибко
обидчивый. Подобные заявления он болезненно воспринимает. Ему на
всякое смотреть приходится, причем вживую, если так можно
сказать по отношению к его объектам... Раньше в
криминалистике работал, так что нервишки малость расшатаны. Но свое дело
знает. Могу показать подборочку, – хитро подмигивает мне
Герман.

– Да нет, спасибо. На сегодня мне уже хватит.

(Продолжение следует)