Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

роман

Начало

Продолжение

Глава шестнадцатая

После моей встречи со следователем, о Юрии Антоновиче я больше
ничего не слышал. Следователь оказался обходительным молодым человеком
лет двадцати пяти. Мы встретились в моем рабочем кабинете в офисе
Хосе Мануэля. Наша беседа заняла около часа, но я не думаю, что
смог сказать следователю что-то действительно ценное.

Где-то через неделю мой кабинет снова стал доступен. Внутри ничего
не изменилось, разве только нигде больше не было папок с фотографиями
Юрия Антоновича. Я даже заглянул к нему в стол и покопался в компьютере,
но стол был абсолютно пуст, а в компьютере, похоже, просто сменили
винчестер.

Как будто и не было человека. Я спросил у Веры, когда появится
новый фотограф, но она ответила, что подходящей кандидатуры пока
не нашли.

«Подходящей кандидатуры»... Это значит – любителя фотографировать
трупы? Да, у нас в России, наверное, действительно трудно найти
такого человека. Не потому, что таких нет, а потому, что они маскируются.
А вот на западе все извращенцы давно повылазили на поверхность
и открыто зарабатывают на своих пороках большие деньги.

Вот, например, австралийский режиссер Герман Нитч. Читаю в сети
про кровавую оргию, которую он в 1998 году устроил в своем замке
перед двумя тысячами богатых зрителей. Билет стоил 600 долларов.
Неудивительно, что у Нитча есть собственный замок, ведь только
за эту ночь он слупил с богатеев больше лимона баксов! А посмотреть
было на что. Подручные Нитча зарезали и освежевали на сцене трех
огромных быков и шесть свиней, а потом сотня художников всю ночь
малевала кровью убитых животных на стенах замка абстрактные картины.
Вот это шоу так шоу!

Помню, на заре эпохи видео, когда народ уже наелся тупых американских
боевиков, особой популярностью в нашем видеосалоне, устроенном
в бывшей Ленинской комнате одного из общежитий, пользовались документальные
фильмы о всяких диковинках и мерзостях. Особенно мне запомнились
два эпизода – сцена казни, когда человеку прямо перед телекамерой
отрубают голову, и поедание мозга обезьяны в каком-то экзотическом
ресторане прямо из черепа еще живого существа.

Все на продажу! И современные художники впереди планеты всей.
Каждый раз, когда нахожу в сети очередного изобретателя новых
художественных методов, вроде рисования пеплом умерших людей или
собственной менструальной кровью, не перестаю удивляться богатству
и смелости человеческой фантазии. В шутку уже сам стал задумываться
– может и мне пора изобрести что-нибудь этакое? Например, закупить
в морге кусочков разноцветной человеческой кожи и сделать из них
грандиозное мозаичное полотно. Конечно, делать своими руками такую
картину не очень приятно, зато потом с ней можно колесить по Европе
и собирать с любопытных свои золотые тугрики. Уверен, что любители
поглазеть на такую мозаику найдутся.

Можно начать и с чего-нибудь попроще. Нажраться какого-нибудь
живописного салата, а потом выблевать содержимое желудка на холст
и хорошенько залакировать, чтобы не воняло и не портилось. Думаю,
получилось бы неплохое авангардное полотно – по-настоящему красочное
и живое. Можно даже целую русскую серию сделать – «Оливье», «Сибирские
пельмени», «Макароны по-флотски»... Глядишь, какой-нибудь сумасшедший
коллекционер или музей современного искусства и купит такое за
пачку зеленых.

***

Иду в рекламное агентство за получкой. К моему удивлению, продвигаемый
нами кандидат в депутаты победил на выборах. В числе прочих соучастников
пиар-компании, меня даже пригласили в ресторан отметить это событие,
но я отказался. На толстую депутатскую рожу я вдоволь насмотрелся,
пока делал листовки и буклеты, поэтому созерцать избранника вживую
да еще в пьяном виде мне совсем не хотелось. Однако, все наши
из агентства, с радостью поперлись на званый ужин. Это я – трезвенник
и индивидуалист, а остальных хлебом не корми, дай только погудеть
в какой-нибудь кабаке, а тут еще такой случай – полная халява.

Агентство встречает меня своей обычной суетой. После тихого офиса
Хосе Мануэля, где все сидят по своим кабинетам, галдеж и суета
в нескольких тесных комнатках кажутся мне дикостью. Я бы, наверное,
уже не смог работать в такой обстановке. Менеджеры висят на телефонах,
наперебой расписывают клиентам все прелести размещения заказа
именно через них. Рядом заместитель директора по наружной рекламе
объясняет подчиненным, какой баннер снять, а какой повесить. В
углу работает режущий плоттер, таская туда-сюда красный Oracal.
Плоттерщик между тем, никого не стесняясь, режется в тетрис...

Заглядываю в соседнюю комнату. Здесь располагается директор Альберт
и главбух Татьяна Владимировна. Выглядит она, как типичный бухгалтер
– грузная женщина лет сорока, с необъятным задом, выпуклым ватным
лицом и громадными очками, между толстыми линзами которых торчит
вялая картошечка носа. Возможно, в молодости она была намного
симпатичней, но беспрестанное корпение над бумагами постепенно
сделало свое подлое дело. Зато, говорят, в бухгалтерии она асс.

Альберт – мой ровесник, но повыше ростом и поплотнее. Меня всегда
удивляла его способность мгновенно переключать свое настроение,
как каналы в телевизоре. Казалось, минуту назад он грозно отчитывал
оплошавшего менеджера, метал громы и молнии, а теперь уже мило
беседует по телефону с какой-то важной клиенткой, вежливо острит
и даже заигрывает.

Вот и сейчас, когда я вошел, он сидел нахмурив брови и что-то
задумчиво пересчитывал на калькуляторе, но увидев меня моментально
преобразился, расплылся в приветственной улыбке и даже вышел из-за
стола, чтобы пожать мне руку.

– Поздравляю, старик, с победой! Жаль что в ресторан с нами не
пошел, славненько погуляли! Может сейчас коньячку тяпнем? Все-равно
уже день к концу, – кивает Альберт в сторону шкафа, где у него
всегда припрятана пара бутылочек хорошего коньяка для установления
контакта с клиентами. Да, что греха таить – и сам он любит выпить,
но палку никогда не перегибает. Лицо фирмы ни при каких обстоятельствах
не должно падать в салат!

Я вежливо отказываюсь. Альберт сокрушенно вздыхает, лезет в сейф
и протягивает мне пухлый бумажный конверт с надписью «Антон Выгодский».

– Чуть не забыл! – вдруг спохватывается Альберт и кладет передо
мной металлизированную визитку с огромными буквами и навороченной
голографией. Я усмехаюсь. Такие крикливые визитки приличные люди
давно уже себе не делают. Это раньше было круто удивить коллегу
радужными переливами и тисненым золотом, а теперь в моде строгость
и минимализм.

– Есть новый богатый клиент. У него несколько фирм. Торгуют лекарствами,
продуктами и автозапчастями. Очень хочет фирменный стиль для каждой
фирмы и для головной компании. Существуют они давно, но нормального
логотипа ни у одной конторы нет. Соображаешь?

– Соображаю, – откликаюсь я.

Фирменный стиль это всегда денежно и относительно творчески. Не
тупая разработка макетов по шаблону, а настоящий креатив. Хотя,
о чем это я? Именно здесь, как нигде, большинство заказчиков любит
проявлять свои «творческие» наклонности, не стесняясь, давят на
дизайнера, а если сделано «не по-ихнему», то воротят нос.

– Работаем по новым ценам, – подмигивает мне Альберт, – Завтра
в обед я с ним встречаюсь и сразу тебе отзвонюсь.

Увесистая пачка денег приятно оттопыривает карман. Если так дело
и дальше пойдет то, можно и машину к лету купить. Правда, не представляю,
как я буду на ней ездить. Ни навыков вождения, ни прав у меня
до сих пор нет. Работаю я дома, по городу не мотаюсь. Это моему
знакомому Владимиру машина, как воздух нужна. То покупателю квартиру
показать, то в регистрационную палату сгонять, то в ЖЭК съездить...

Помнится, Анька изъявляла желание стать автолюбителем, вот пусть
и катается. До работы добираться далеко, а на машине и быстрей
и безопасней будет. Хотя, какой к черту безопасней! Я вспоминаю
венок на столбе. Почему я решил, что там погиб именно мужчина?
Может быть, это была чья-то любимая супруга?

Да, блин, – куда не сунься, везде капканы! Только успевай уворачиваться...

В предвкушении автомобильного лета я покупаю в киоске газету с
объявлениями о продаже транспорта. Это издание, как раз для таких
как я – абсолютно не разбирающихся в автомобилях. Тут объявления
с фотографиями – можно сразу увидеть, как выглядит твой будущий
четырехколесный друг.

Кстати, надо бы с получки Аньке какой-нибудь сувенир купить!

Направляюсь к ближайшему торговому центру. Их сейчас полно развелось,
один крупнее и богаче другого. Самая настоящая гигантомания! Строительный
и торговый бум. Иногда, глядя на модные фасады и интерьеры, я
даже жалею, что после окончания института не стал архитектором.
Денег-то они теперь на порядок больше меня зарабатывают... Правда,
интерьеры в торговых центрах какие-то безликие, стандартизированные,
впрочем, как и набор товаров.

Что же купить Аньке? Напрягаю мозги – может быть, в последнее
время она говорила о какой-то желанной вещице? Долго брожу по
этажам, поднимаюсь на эскалаторе, спускаюсь по лестнице и снова
поднимаюсь. Одежду нужно мерить, косметику тоже глупо без Аньки
покупать... Наконец, натыкаюсь на отдел с сувенирами и подарками,
но на некоторое время забываю о своей цели и начинаю рассматривать
декоративные сабли и мечи. Они тут во множестве – изогнутые японские,
короткие римские, длинные рыцарские...

Как-то мы с Сашкой откопали в разбомбленной общежитской кладовке
две спортивные рапиры и целую неделю устраивали в рекреации настоящие
бои. Правда, звенели мы ими так громко, что явился хозяин – угрюмый
здоровенный регбист и предъявил свои права. Оружие пришлось вернуть,
но тот спортивный азарт, с которым мы фехтовали эту неделю, запомнился
на всю жизнь. Все-таки тяга к холодному оружию у каждого мужчины
заложена в генах, ведь пока не изобрели порох, наши предки тысячелетия
обходились только заточенными железками.

Продолжаю исследовать витрины одну за другой и, наконец, упираюсь
в то, что мне нужно. Набор плетеных шкатулок разного размера –
мал мала меньше. Сплетены из прутьев какого-то экзотического растения,
но продавщица не знает из какого. Сделаны во Вьетнаме. Я с интересом
их ощупываю и даже нюхаю. Запах специфический, но не противный.
Может само растение так пахнет, а может специально ароматизируют.
Анька тащится от подобных поделок, ужасно любит всякие плетеные
и деревянные безделушки. У нее уже есть несколько шкатулок разнообразной
формы, зеркало в плетеной оправе, целый набор заколок из бересты
и еще куча всяких мелочей.

Расплачиваюсь с продавщицей, бросаю прощальный взгляд на сверкающие
клинки и удаляюсь. По пути к автобусной остановке встречаю человека-сосиску.
Гигантский поролоновый хот-дог топчется около входа в кафе и зазывно
машет рукой приглашая зайти. Этот вид рекламы еще в новинку для
нашего города, но потихоньку набирает обороты. Кроме бутербродов,
я уже видел огромный сотовый телефон и неведомую зверушку с этикетки
детского йогурта – безумный микс из чебурашки, бурундука и кота
Леопольда.

Интересно, сколько платят за час сидения в сосиске? Зимой еще
нормально, а вот в летнюю жару такой костюм настоящая душегубка.
Но, голод – не тетка. Если ты по-настоящему бедный студент, то
еще не в такую шкуру залезешь. Думаю, многие завидуют, что этот
человек нашел хоть какую-то работу. Почему бы производителям товаров
не выдавать всем желающим рекламные костюмы для повседневной носки
и не платить за это вознаграждение? Тогда бы и на улицах веселее
стало.

Вглядываюсь в человеческий поток и выискиваю, кто бы для какой
роли подошел. Вот эта плоская девица, в белом пуховике с красным
шарфом, могла бы преобразиться в женскую прокладку, а вон та,
тощая и длинная, сгодилась бы на роль зубной щетки. А впрочем,
мы и так являемся добровольной ходячей рекламой, только никто
за это денег не платит. Вот и у меня в руке пакет с рекламой салона
подарков.

Присматриваюсь к пакетам прохожих. Теперь, каждый более-менее
приличный магазин, считает делом чести иметь свой фирменный пакет.
О крупных международных корпорациях я уже не говорю. Посмотришь
на толпу и сразу видно, кто в каком магазине побывал.

***

Подхожу к дому и ловлю себя на мысли, что уже привык к этому району.
Когда был тут в первый раз, все казалось чужим. Тогда я еще не
был уверен, что буду здесь жить. Но, став владельцем квартиры,
я мгновенно преобразился из гостя в местного жителя, посмотрел
вокруг уже другими глазами. Квартира стала точкой отсчета, своеобразным
опорным пунктом, откуда я стал постепенно осваивать свое новое
жизненное пространство.

В прихожей натыкаюсь на чужие женские сапоги и дубленку. У нас
в гостях Наташка.

Дамы сидят на диване, пьют кофе с вафельным тортом и рассматривают
журналы Burda. Переодеваюсь и присоединяюсь к кофепитию со своим
зеленым чаем. Девушки увлечены. Изображения ярких тряпок действуют
на них похлеще, чем на испанского быка. В ярость, конечно, не
приводят, но вызывают похожее чувство со знаком плюс. Периодически
дамы советуются со мной, чтобы я, как дизайнер и художник, оценил
какое-нибудь платье. Потом Анька достает из шкафа свои тканевые
запасы и наступает следующая фаза церемонии выбора модели – прикидочная.

А как еще проявлять женщине свои творческие наклонности? Только
моделированием собственного внешнего облика и интерьера жилища.
По сравнению с моим увлечением живописью, эти хобби куда прагматичней.
А еще говорят, что женщины мечтательные существа!

Часа через два Наташка начинает собираться домой. Вместе с Анькой
они раскроили два платья. Это значит, что я снова буду несколько
дней слушать пулеметную дробь швейной машинки и анькину ругань
из-за того, что она криво прострочила важный шов.

– О, что-то купил? – спрашивает Анька и с любопытством заглядывает
в мой пакет оставленный в прихожей, – Какие классные! Это мне?

Я пожимаю плечами – мол, а кому же еще? Анька чмокает меня в щеку
и тут же выставляет все шкатулки на полочку. Вижу, что Наташка
немного завидует. Не этому барахлу, конечно, а оказанному Аньке
вниманию. Вряд ли Димка дарит Наташке подобные безделушки, а ведь
они тоже нужны, как говорится – «мелочь, а приятно».

Мы провожаем Наташку до автобусной остановки и идем обратно. Я
говорю Аньке, что, если наши финансовые дела и дальше так пойдут,
то можно уже реально думать о покупке автомобиля. Анька довольна.
Для современной женщины новый автомобиль, как новая шуба, а какая
женщина не радуется обновке? Задерживаемся у автостоянки. Разглядываем
чужие автомобили. Аньке нравится Honda-CRV. Я тоже не против этой
модели. У Сашки такая же, а он дерьмо покупать не станет.

Глава семнадцатая

– Я беременна, – говорит Анька.

Конечно, я знал, что рано или поздно услышу эти слова. Даже неоднократно
проигрывал в воображении, как я на них отреагирую. И все же это
известие застало меня врасплох. Я немного растерялся. На некоторое
время потерял способность говорить и мыслить. Как будто из моей
головы огромной поварешкой извлекли все мозги. Как суп из кастрюли.

Даже не знаю, что сказать Аньке в ответ. Что обычно говорят в
таких случаях? Прыгают до потолка и кричат от радости?

Пару раз у Аньки уже были подозрения на беременность, но они никогда
не подтверждались. По ее сегодняшней интонации я чувствую, что
теперь она действительно беременна.

– Это точно? – наконец спрашиваю я.

– Скорее всего, да. Три разных теста не могут врать, да я и сама
чувствую... Завтра пойду к гинекологу, она точно скажет.

Теперь вместо пустоты я чувствую отстраненность. Такое впечатление,
что я наблюдаю себя со стороны.

Для меня это поворот. Вернее, – остановка. Последняя короткая
остановка на пути к полноценной семейной жизни. Пора пересаживаться
в другой поезд, привыкать к новому пейзажу за окном и к самому
себе на фоне этого пейзажа.

Я привлекаю Аньку к себе и бережно обнимаю. Кладу ладонь на ее
пока еще маленький животик.

– Поздравляю, будущая мама!

– Поздравляю, будущий папочка, – смеется в ответ Анька.

Через ее плечо я вижу нашу совместную фотографию в злополучной
рамке. Если все будет хорошо, то через какой-то год нас будет
уже трое. Пора присматривать новую рамку. Уж ей-то я не позволю
разбиться!

***

В общем-то, беременность случилась вовремя. Я уже далеко не юноша,
Аньке в следующем году будет двадцать четыре, так что возраст
для родительства самый подходящий. С материальной стороны тоже
все в порядке – квартира есть, деньги зарабатываются.

Легкий шок от Анькиного сообщения постепенно прошел. Через пару
недель я уже привык к своему новому статусу будущего папы. Вместе
с Анькой мы совершили рейд по детским магазинам и заранее присмотрели
кроватку и коляску для нашего малыша. Подали заявление в загс
и через месяц зарегистрировались. Пышное торжество устраивать
не стали. Пригласили только родственников и близких друзей. Скромно,
но душевно провели вечер в уютном кафе. Не пришел только мой одноклассник
Сергей – простудился на автобарахолке, когда покупал новую машину.
Заработал воспаление легких и почти месяц провалялся в больнице.
Выздоровел только к самому Новому году. Этот праздник мы отметили
вместе у него дома.

Незаметно жизнь снова вернулась в свое тихое русло. Анька дорабатывает
последние месяцы перед уходом в декретный отпуск. В офис ездит
на такси или, когда можно, работает дома. Регулярно посещает женскую
консультации и курсы для будущих мам. Я по-прежнему работаю дома.

Очень долго мы не могли выбрать роддом. Колебались между нашим
и Железнодорожным. Другие вообще в расчет не брали, так как эти
два самые лучшие в городе. Но и про них всяких рассказов наслушались.
Например, про наш говорили, что там взятки берут, но не напрямую,
а завуалировано. Просят купить что-нибудь для роддома – плафоны
для ламп или обогреватели – и обязательно чек принести, который
бухгалтерия потом обналичивает, а руководство сбереженные бюджетные
денежки между собой поделит. Это какую медвежью совесть нужно
иметь, чтобы наживаться на новорожденных? И этот роддом носит
звание «Бережного отношения к ребенку»! Ну-ну, это не к ребенку
бережное отношение, а к собственному кошельку. Самое смешное,
что на последних выборах главврача этого роддома выбрали в депутаты.

Возможно, мы бы еще долго выбирали, но тут в нашем районном роддоме
случилось ЧП. Санитарка меняла пеленку младенцу и случайно, вместо
пеленки, отрезала новорожденному фалангу пальца. Комментарии,
как говорится, излишни. Но я думаю, все закономерно – если главврач
думает не о своих прямых обязанностях, а о депутатском кресле
и деньгах, то и подчиненные у него работают спустя рукава.

Скоро у Аньки будет повторное УЗИ, и мы узнаем, кто у нас родится
– мальчик или девочка. Почему-то я уверен, что будет девочка –
крошечная анькина копия. А вот свою копию я совершенно не представляю.
Разве может быть два меня? Нет, должна родиться девочка! Мы уже
и имя ей подобрали – старое, славянское – Рада. Хотя особо и не
подбирали. Просто Анька спросила, какое имя мне нравится, я сказал
Рада. Даже не знаю почему. У меня никогда не было знакомых с таким
именем, просто где-то когда-то слышал, и понравилось. Звучит красиво,
и значит «радость». Анька удивилась и сказала, что хотела предложить
это же имя. В общем, по этому вопросу разногласий у нас не возникло.

За всей суматохой последних месяцев совсем забыл, что хотел сходить
к соседке и посмотреть на котят Феликса. А когда вспомнил, то
было уже поздно. Само собой котят уже раздали, а мне так хотелось
поглядеть на эти серые резвые комочки!

Разработка фирменного стиля, который мне подбросил Альберт, потихоньку
начала меня доставать. В начале все шло хорошо. Дали предоплату,
похвалили первые эскизы, а потом началось. Заказчик с головой
включился работу. Такое впечатление, что это не я, а он специалист
по логотипам. На каждой нашей встрече он делится со мной своими
новыми идеями. Радостно демонстрирует какой-нибудь журнал или
буклет, и хочет, чтобы я попробовал «нарисовать что-нибудь в таком
же стиле». Я понимающе киваю. Потом целую неделю сижу и рисую.
Изворачиваюсь и так, и эдак, чтобы и стиль соблюсти, и откровенного
плагиата избежать. В общем-то, все логотипы, которые я уже показывал,
смотрятся вполне достойно. Другой бы клиент прыгал от восторга,
а этот нос воротит, тычет пальцем в новый журнал, и история повторяется.

Ситуация, в общем-то, знакомая. За то время, которое я занимаюсь
разработкой логотипов, я даже успел выработать свою стратегию
работы с подобными заказчиками. Когда становится ясно, что разработка
затягивается на неопределенный срок, то я просто начинаю тупить.
Стараюсь взять клиента тем же, чем и он меня – измором. Я послушно
выполняю все пожелания клиента и терпеливо жду, когда он сам поймет,
что таким образом можно работать до бесконечности. Новые идеи,
на то и новые идеи, чтобы периодически появляться. Тут, как и
в любом деле, важно вовремя остановиться. Осознать, что ситуация
уже вышла из-под контроля. Это, как раз тот случай, когда лучшее
– враг хорошего. Я, конечно, понимаю клиента – за свои деньги
он хочет получить то, что хочет получить, а не то, что предлагаю
ему я. Но тогда путь один – нарисовать логотип самому. Впрочем,
многие так и делают.

***

Мы ужинаем. Анька рассказывает мне о последнем занятии на курсах
для беременных. Ей очень нравится чувствовать себя будущей мамой,
все рекомендации врачей она аккуратно записывает в тетрадку и
даже ведет специальный дневник своей беременности.

Сегодня у нас на ужин картошка-пюре с котлетами и солеными огурцами.
Они тонко порезаны мной в отдельное блюдечко, но банка стоит тут
же на столе. Ее содержимое я и разглядываю, пока Анька увлеченно
рассказывает о своей новой беременной знакомой.

Не могу отделаться от ощущения, что передо мной стоит не банка
с огурцами, а произведение британского художника Демьяна Хёрста.
Видать, очень сильно я впечатлился его работами. Как и другие
современные художники Хёрст особо не заморачивается. Его художества
это распиленные пополам животные, которые плавают в огромных прозрачных
емкостях с формальдегидом. Причем, одна половинка находится в
одном аквариуме, а другая в соседнем. Можно встать посередине
и посмотреть, что внутри у свинки или теленка. Не знаю, кто первым
придумал выставлять расслоенные живые существа – Демьян Хёрст
или Гюнтер Хагенс, но у обоих получается достаточно угнетающе.
Такое впечатление, что всех этих художников, терзающих живых и
мертвых животных, воспитывали в одном художественном институте.

Конечно, далеко не всем нравится, что делает Демьян Хёрст. Его
выставку в Нью-Йорке запретили. Посчитали, что такие художества
подрывают социальные, моральные, эстетические и все прочие устои
американского общества. Но это не мешает Хёрсту быть успешным
художником. За его работу «Невозможность смерти в сознании живущего»,
более известную, как «Акула в формалине» (настоящая четырехметровая
акула убитая австралийскими рыбаками), лондонскому галеристу Чарльзу
Саачи уже предлагают 12 миллионов долларов. А ведь сам галерист
приобрел ее всего за шесть тысяч фунтов!

Я еще могу понять, когда растут в цене картины Ван-Гога или Рембрандта,
но платить такие деньги за маринованную рыбину! У нас любая домохозяйка
со своими разносолами даст сто очков вперед этому британцу! Залезай
в любой погреб, вытаскивай оттуда бесчисленные склянки с огурцами,
помидорами, компотами и смело делай экспозицию. Все западные критики,
не видевшие ничего лучше хёрстовской тухлятины, с ума сойдут от
этой экзотики. А если им еще и дать попробовать эти огурчики,
да еще стопочку налить, то дядьки вообще ошалеют от счастья. Вот
это действительно искусство! – кулинарное.

Я достаю из холодильника банку с помидорами и ставлю рядом с огурцами.
Вглядываюсь в прозрачный рассол, где, встревоженные моим движением,
чуть покачиваются красные шарики помидоров в обрамлении веточек
укропа, долек чеснока и палочек хрена.

Анька недоуменно смотрит на меня. Вилка ее замерла на полпути
ко рту.

– Что-то не так?

– Да нет, все нормально. Просто разглядываю.

– И что ты там разглядываешь?

– А ты посмотри – как красиво!

Я подношу банку поближе к лампе. Помидорный мир приходит в движение.
Кажется, что банка светится изнутри. Помидоры, как планеты застигнутые
штормом, встревожено покачиваются в рассольном космическом пространстве.

Анька пожимает плечами:

– На кустике они посимпатичней смотрятся...

– На кустике само собой. Природа, как дизайнер, вне конкуренции,
но твоя мама тоже молодец. Прямо хоть сейчас неси ее творения
в музей современного искусства.

Я собираясь поставить банку обратно в холодильник, но Анька останавливает
меня:

– Подожди, не убирай. Что-то мне помидорку захотелось...

***

Сегодня тепло и солнечно. Народ повылезал из своих железобетонных
берлог. В лесу полно лыжников и гуляющих. Дети катаются на санках
с высокой горы. Визжат и смеются от радости. Бог даст, через пару
лет я тоже буду ловить внизу летящего с горы сына или дочь. А
пока мы просто гуляем. Врач сказала Аньке, что для нормального
развития ребенку необходим кислород, и нужно чаще бывать на свежем
воздухе.

Хорошо утоптанная тропинка выводит нас к жилому кварталу. Обычно
мы гуляем в пределах леса, но тут решили обновить маршрут и пройтись
до церкви, которую недавно построили в нашем районе. Высокий белокаменный
храм заманчиво вырисовывается на фоне грязно-серых девятиэтажек.
По архитектуре он напоминает мне Церковь Вознесения в Коломенском.
На первом курсе института я делал две курсовые работы с этой церковью,
сначала «отмывал» главный фасад, а потом строил перспективу, поэтому
знаю этот храм гораздо лучше всех остальных.

Анька просит идти помедленней. Я как всегда бегу вперед, и хотя
сдерживаю себя, все равно получается быстрее, чем нужно. Мы подходим
ближе к храму. Становится видна прилегающая к нему обширная территория,
которая обнесена кирпичным, побеленным забором. Видно, как черные
человеческие фигурки проходят через ворота и бесследно исчезают
в дверях храма. Только пара фигурок неподвижно замерла у входа.
Наверное, нищие просят милостыню. Сегодня суббота – самый прибыльный
день.

Интересно, а сколько денег угрохали на эту церковь? Говорят, что
она построена на деньги известного бизнесмена. Что ж, дело действительно
благое, пусть уж лучше в городе больше храмов будет, чем ночных
клубов.

– Я думаю, что малыша надо будет покрестить, – говорит Анька.

– Давай покрестим, если хочешь, – соглашаюсь я.

На самом деле мне все равно. Не думаю, что богу угодней крещеный
грешник, чем некрещеный святой. Чувствуется какая-то ужасная фальшь
за всеми этими златоглавыми храмами, слезливыми иконами и золотыми
одеждами. Все это, как красивая обертка для невкусной конфеты.
Блестит, переливается, а развернешь фантик – внутри заплесневелый
трупик двухтысячелетней давности. А впрочем, я преувеличиваю –
обертка давно пуста, но все еще блестит, шуршит, манит обещанием
чудес и неземных благ.

Я, конечно, осознаю, что такое отношение к современной церкви
воспитано моей социалистической юностью. Помню, с какой ненавистью
я, пионер, смотрел на кучку баптистов, которые с лозунгами «Хотим
в Америку!» стояли у местного Дома Советов. Хорошо помню и советский
фильм «Тучи над Борском», о том как молодая девушка попала в лапы
секты пятидесятников.

Отрицательное отношение коммунистов к церкви вполне понятно –
у человека должен быть один бог в голове. Или Ленин, или Иисус.

Интересно, а что за бог сидит в моей голове? Творчество? Деньги?
Интернет?

– Что-то я устала, пойдем обратно, – говорит Анька.

Я соглашаюсь. Мы поворачиваемся спиной к церкви. Перед нами стройная
шеренга сосен. Высоких и могучих. Они напоминают мне атлантов
подпирающих небо. Все-таки с красотой природы ничто не сравнится,
никакие белокаменные своды и золотые купола!

Глава восемнадцатая

Совершенно случайно познакомился на местном форуме работников
средств массовой информации с женщиной – владелицей русской голубой
кошки. Она увидела мой новый юзерпик с фотографией Феликса и спросила,
не может ли она позаимствовать моего кота, когда у ее кошки обострится
сексуальный аппетит? Я ответил, что не возражаю, но с условием,
что кошачья свадьба будет происходить в квартире невесты. Скачки
и вопли в собственном доме мне совсем ни к чему. В общем, договорились,
что как только весенний ветерок пробудит от зимней спячки ее кошечку,
так Феликса позовут в гости. Насчет котят сказали не беспокоиться,
всех пристроят, никто на улице не окажется.

Вот он – двадцать первый век! Теперь даже кошки знакомятся через
интернет!

Соседскую кошку у себя балконе я больше не видел. Соседи застеклили
свой балкон, поставили добротные пластиковые рамы, так что кошке
теперь до нас не добраться. Тоже надо бы поставить пластиковые
окна, а то, как на улице ветер, так у нас сквозит из всех щелей.
И желательно поторопиться, не дай бог Анька простудится. Конечно,
удовольствие это не из дешевых, но на хорошее дело денег не жалко.

На днях заходили с Анькой в книжный магазин. Накупили кучу книжек
– «Мы ждем ребенка», «Ребенок и уход за ним» Бенджамина Спока
и «Большую родительскую энциклопедию». Я все-таки купил себе «Осиную
Фабрику» Йэна Бэнкса, правда, в другом издании и с другой аннотацией:

Познакомьтесь с шестнадцатилетним Фрэнком, он убил троих. Он совсем
не тот, кем кажется. Он совсем не тот, кем себя считает. Добро
пожаловать на остров, подступы к которому охраняют жертвенные
столбы, а на чердаке единственного дома ждет новых жертв Осиная
Фабрика...

Забрели с Анькой и в отдел детской литературы. Книжек тут завались.
От малюсеньких, всего из нескольких страничек, до толстенных томов.
Целая полка отведена Гарри Поттеру и его многочисленным клонам.
Мое внимание привлекла книжка «Арбарат». Недавно читал в интернете
рецензию на нее. Написал книгу Клайв Баркер – британский сценарист
и режиссер знаменитых фильмов «Восставшие из Ада». Причем написал
так – рисовал какие-то случайные картинки, а потом вдруг понял,
что из них складывается сюжет. Книга получилась толстая, с красочными
иллюстрациями – интригует и манит, как запретный плод в Гефсиманском
саду. Даже мне захотелось ее прочитать, но я бы не стал покупать
эту книгу своему ребенку. Слишком уж не похожи творения Баркера-режиссера
на творения доброго сказочника, а книжка-яблоко от яблони-фильма
недалеко падает. Уж лучше старый добрый Ганс Христиан Андерсен
или Александр Волков с его ворованным волшебником города Оз.

В детском отделе мы ничего не купили. Говорят, дурная примета
покупать какие-то вещи для ребенка до его рождения. А жаль. Мне
просто не терпится что-нибудь приобрести. Наверное, день, когда
я куплю первую игрушку своему ребенку, будет одним из самых счастливых
дней в моей жизни.

Вечерами Анька теперь штудирует родительские книжки, а я потихоньку
работаю на благо семьи, то есть зарабатываю деньги своим обычным
способом. Через силу рисую очередную серию логотипов для придирчивого
клиента. Если и в этот раз он ничего не выберет, то я с ним расстанусь.
Слишком уж много творческой энергии отнимает этот заказ. Обычно,
на разработку логотипов я трачу куда меньше времени и сил. Если
сложить на одну чашу виртуальных весов всю энергию, которую я
затратил на этот заказ, а на другую предоплату и гипотетическую
возможность получить остальные деньги, то мои затраты явно перевесят.
Если клиент думает, что за свои жалкие тысячи он может мучить
меня бесконечно, то он ошибается. Если он хочет продолжать в том
же духе, то пусть платит мне за каждую новую серию работ. Мне
совсем не нравится, что весь мой труд идет коту под хвост. Конечно,
какие-то отвергнутые логотипы я потом могу доработать и продать
менее придирчивому клиенту, но это не исправляет ситуацию. Теперь
я понимаю, почему фирмы этого хозяина до сих пор не имеют своих
логотипов.

А вот в отношениях с Хосе Мануэлем меня напрягает совсем противоположное.
Тут чаша весов с зарплатой очень сильно перевешивает мои физические
усилия. Каждый раз, расписываясь в ведомости, я чувствую себя
неловко. Я привык зарабатывать деньги, а не получать их за красивые
глаза. Конечно, я выполняю свою работу добросовестно, регулярно
кладу на стол Хосе Мануэлю новую папку, но из моих последних находок
уже мало что публикуется.

Другая моя обязанность – следить за внешним видом сайта – теперь
совсем не востребована. Сайт устоялся, веб-дизайнеры работают
грамотно, в точности соблюдают рекомендации руководства, которые
я очень долго и тщательно составлял.

Такое впечатление, что Хосе Мануэль просто забыл про меня. Но
сам я на дополнительную работу напрашиваться не буду, хотя и чувствую
себя должником. Все жду часа, когда испанец вызовет меня и скажет,
что больше не нуждается в моих услугах. Боюсь, что вскоре это
действительно случится. Это будет для меня ударом, ведь я уже
привык и к этому месту, и к этой зарплате.

Чтобы хоть как-то реабилитироваться, я даже стал регулярнее появляться
в офисе. Хотя, в принципе, я никого не обманываю. Хосе Мануэль
отлично знает, чем я занимаюсь, и если он считает, что моя работа
не соразмерна зарплате, то может ее и урезать. А не хочет – его
проблемы!

Нового фотографа до сих пор не нашли. Может быть, он нам и не
так нужен? В столице есть договоренность с одним именитым фотомастером,
так что репортажи со всех интересных выставок он нам обеспечивает.
Последнее поступление – фоторепортаж с выставки петербургского
художника Анатолия Белкина «Золото болот». Вся выставка – большая
мистификация. На ней представлены якобы настоящие археологические
находки, которые рассказывают о болотной цивилизации карликов,
некогда существовавшей на территории Восточной Европы и Сибири.
Истлевшие дневники экспедиций, «золотая» посуда и украшения, глиняные
фигурки зверей и людей, настоящие мумии и человеческие кости,
деревянные саркофаги... На одной из присланных фотографий запечатлено
иссохшее детское тельце лежащее в деревянном гробике в обрамлении
золотых безделушек. Подпись к «произведению» поясняет:

Мумия подростка-карлика, известная как "Синявинский принц". XVIII
в. Ленинградская область, Синявинские болота. Льняная ткань, органические
материалы, человеческая кожа, кости. Частное собрание

Дальше я смотреть не стал. Я все-таки еще не совсем сдвинулся,
чтобы любоваться детскими трупиками, когда у меня жена беременна.

***

У меня сломалась мышка. Вдруг перестали работать кнопки. Служила
она мне лет шесть, вряд ли теперь я найду такую же. Сколько рекламной
продукции я с ее помощью переделал – не счесть! Сейчас тоже работы
навалом. Радует только, что я, наконец, расстался со своим вялотекущим
клиентом – любителем разрабатывать логотипы. Альберт сказал, что
дядька долго жаловался ему в телефонную трубку, говорил, что он
уже почти определился, а я сбежал!

Ну-ну. Раньше надо было за голову хвататься.

Сейчас, кроме прочего, текущего, оформляю презентационный пакет
нашего рекламного агентства. Представительство автомобильной компании
Ford в нашем регионе объявило тендер на разработку и проведение
рекламной кампании, и Альберту очень хочется его выиграть. Здесь
конкурентов у «Форда» навалом. У нас уже есть фирменные автоцентры
Мерседеса, Рено, Фольксвагена, Тойоты и других концернов. Боссы
автоиндустрии, наконец-то, смекнули, что россияне давно выросли
из подержанных японских автомобилей.

На улице мороз. Наш градусник показывает минус двадцать девять.
В телевизоре на разных каналах высвечивается по-разному, где минус
тридцать один, а где минус двадцать семь.

Во дворе никого. Только иногда пробежит какой-нибудь замерзший
человечек и торопливо нырнет в подъезд. Машин перед домом больше,
чем обычно. Попробуй-ка, заведи в такой холод! А если и заведешь,
то не дай бог где-нибудь сломаться – околеешь моментально.

До ближайшего компьютерного магазина ехать далековато, но никуда
не денешься – без мышки, как без рук. Можно вызвать такси, но
у них сейчас напряг, не дождешься. Да я и не хочу ехать на такси,
уже два дня не вылезал из квартиры, так что пробежаться до автобусной
остановки мне полезно. Если оденусь потеплее, не замерзну. В этом
есть даже какой-то спортивный интерес – сделать дела и не успеть
замерзнуть.

Анька сегодня дома. С утра копошилась в своих бумажках, а теперь
что-то затевает на кухне. Готовит какое-то хитрое блюдо, хочет
меня удивить. Спрашиваю ее – не нужно ли чего-нибудь купить? Отвечает,
что все есть, ничего не надо. Но я-то знаю, как это обычно бывает
– сходишь в магазин, накупишь продуктов, а потом оказывается,
что самое важное и забыл! Заглядываю в холодильник и точно – яиц
нет, а у Феликса сосиски почти кончились. Придется еще и в супермаркет
на обратном пути забежать.

Одеваю свой самый теплый свитер. Опускаю у шапки уши. Анька подходит
меня проводить.

– Ну что, – готов? Деньги не забыл?

Я хлопаю себя по карманам. Вроде все при мне. Деньги, телефон,
пакет, ключи от дома. На кухне слышится какой-то гром. Мимо пробегает
Феликс с куском мяса в зубах. Мы с Анькой удивленно смотрим ему
вслед – раньше такое за ним не наблюдалось. На кухонный стол он
никогда не лазил, еду не воровал. Обычно запрыгивал на табуретку
и терпеливо ждал, когда его чем-нибудь угостят. Видать у него
начался очередной прожорливый период.

– Так можно и без обеда остаться, – говорю я, – Кто успел, тот
и съел. Вернее, кот успел, он и съел...

– Засранец он, а не кот!

***

В здоровенном немецком автобусе скользко. Пассажиры похожи на
нахохлившихся воробьев. На окнах толстый слой снежной наледи.
Куда едем – абсолютно не видно, но все остановки я давно знаю
наизусть, мимо не проеду.

Девушка-кондуктор в затертом пуховике, из под которого выглядывает
длинный свитер, быстро рассчитывает входящих и торопливо возвращается
на свое тепленькое местечко рядом с водителем. Иногда, словно
опомнившись, она хриплым голосом выкрикивает остановки. Работа
– не позавидуешь. Запросто можно схватить воспаление легких или
грипп, ведь каждому пассажиру чуть ли не в рот заглядываешь. Сволочная
работа. Особачиться тут – раз плюнуть.

Высаживаюсь на нужной остановке. Навстречу прет замерзший народ,
даже не дожидается пока я выйду. Продираюсь сквозь толпу краснощеких
тетушек и спешу к магазину. Он недалеко от остановки, на первом
этаже обычной хрущевки. Сразу замечаю на стене этого дома новый
рекламный щит. На нем стилизованный светофор, красный кружок которого
одновременно является буквой «О» в слове «стоп»:

Вот оно – нейро-визуальное программирование в действии! Правда,
в последнее время я совсем не думаю о тайнах Хосе Мануэля – другие
проблемы волнуют. Наверное, я стал идеальным объектом для воздействия.
Когда охотник долго и неподвижно стоит за деревом, а перед оленем
лужайка с сочной зеленой травой, то спустя как-то время он забывает,
что за ним следят. Кажется, что опасность только померещилась,
и мир по-прежнему полон добра и света.

Щит, конечно, оригинальный сделали. Ясно, что не суперкреатив,
но хоть какая-то идея имеется. Только, наверное, зря на красном
цвете внимание заострили – все-таки это цвет опасности. Поэтому
рекламу можно и иначе истолковать, – стоп, не покупай компьютер
здесь, это опасно! Хотя, кто знает, может быть человеку как раз
свойственно подсознательно стремиться к опасности? Проезжают же
водители и на красный свет.

Вваливаюсь в салон и чуть не опрокидываю стоящий на пути масляный
обогреватель. Единственный продавец, молодой парень студенческого
вида, поворачивает ко мне ошалевшее от компьютерной игры лицо.
Из-за его плеча вижу монитор с какой-то стрелялкой. Очевидно,
нажата пауза, потому что картинка неподвижна. В верхнем углу вижу
надпись LIFE и короткий красный отрезок с надписью «10%». Очевидно,
недолго осталось этому компьютерному герою!

Продавец нехотя выползает из-за стола и встает за прилавок:

– Вам что-то подсказать?

– Да, подсказать, – киваю я, – Продайте мне хорошую мышку!

Парень отработанным движением снимает с витрины несколько ярких
упаковок и бросает передо мной. Сквозь прозрачный упаковочный
пластик вижу какие-то чудовищные порождения современного дизайна
– сложные изгибы, кислотные цвета, странные кнопки. Судя по приклеенным
ценникам, парень разложил передо мной самые дорогие модели, но
я не любитель подобной экзотики. Предпочитаю более консервативные
рабочие инструменты, но любопытство берет верх.

– И, чем они друг от друга отличаются? – провоцирую я продавца
на рассказ.

Он на красочно расписывает мне преимущества всех моделей. Чувствуется,
что каждую на себе испробовал.

– Вот эта, очень классная оптическая мышка, у меня дома такая
же. Их уже почти все разобрали. Купите, не пожалеете...

Вроде бы приличный компьютерный магазин, а приемчики стандартные,
как на дешевом рынке: «Как раз ваш размерчик... Сам ношу... Последнее
осталось...».

Парень извлекает из упаковки мышку с нарочито футуристическим
дизайном. Создатели явно перегнули палку – не мышка, а какой-то
телепузик-покемон. Цена соответствующая. Я захватываю мышку ладонью,
щелкаю кнопками, кручу колесико – непривычно и неудобно. Придвигаю
ее обратно продавцу.

– Мне бы что-нибудь попроще...

Парень вздыхает, понимая, что много денег с меня не слупишь. Достает
три модели попроще. Одна совсем дерьмовая, хлипкая, того и гляди
развалится. Две других, вроде ничего. Решаю купить обе, запасная
не помешает.

Как космонавт из корабля, выныриваю обратно на мороз. В магазине
мониторы ослепляли яркими заставками, а тут все какое-то серое,
безликое, как будто я мгновенно превратился в дальтоника. Только
на противоположной стороне улицы зазывно светится неоновая вывеска
павильона с игровыми автоматами – «Планета Зеро». Да, говорящее
название. Сколько деньги в автомат не суй, все равно получишь...
нуль.

(Продолжение следует)