Начало?

Понимаю ли я до конца это слово? Осознаю ли я его в конце своего пути? Когда амбиции перехлестнули результат? Когда брошенные женщины отозвались алиментами? Когда в шестнадцать я стал мужчиной, но растерял его к семидесяти?

Нет.

Наверное, не осознаю.

Вся моя жизнь была положена на фантазии, на воображение и, как результат, — на бездействие. Всю свою жизнь я — витал.

Мой мозг периодически напоминал мне глуповатую обезьяну, которая прыгает от банана к ананасу, не в состоянии понять, что на самом деле ее удел — червивое яблоко.

Кем я только не был в этом обезьяньем воображении.

Президентом. Актером. Миллионером.

Я был абсолютно всем!

Выходя на Тверскую, я оказывался на Уолл-Стрите. Заглатывая в «Русском бистро» пельмени и пирожок с печенью, я вкушал суши в Токио.

Так жил я. Выдумщик. Взаправдовщик. Неудачник. Чмо…

Но так жили миллионы. Это успокаивало, примиряло фантазии с реальностью. Тысячи и тысячи не выезжали из Люберец. Миллионы въезжали в Москву — и они же в итоге торговали курами-гриль. Куда, зачем и, главное, ради чего они ехали сюда — в мегаполис? Не ради ли того, чтобы окончательно превратиться в обезьян, жующих червя в себе?..

Мегаполис? Отрадно…

В нем живут обезьяны. Приматы, наподобие меня. Жалкие. Скучные. Суетливые. Глуповатые и бесцельные.

Каждый, кто приехал сюда, оказался в клетке безысходности. В лабиринтах МКАДа, кольцевых и радиальных. Каждый ехал с мечтой и самоцелью — но наткнулся на «пробки». Каждый хотел.

Как я.

В двадцать.

Когда мне казалось, что изменю этот мир. Этот не меняющийся мир.

Ибо уникум. Ибо индивидуальность. Ибо, как минимум, талантлив и самобытен… но…

Дурачок. Тянущийся к сердцевине ананаса, к прожилкам банана, так и не узревший банального червячка в собственном яблоке.

Сморщенном и не вкусном. Подпорченном изнутри.

Так много было целей, что ни одну из них я в итоге не реализовал. Так много, так много… что я не смог сконцентрироваться ни на одной.

Я хотел женщин — получал жен.

Я алкал денег — но работал на зарплату.

Желание детей — вылилось в четвертование заработка.

Ощущение великого — плевало хрестоматийными образами, образáми в церквах, конфессиями и сектами.

Пифагорова мощь, способная рычагом воли перевернуть мир, отзывалась пиаровскими статьями о временном и всегда вечном — приземистом и презираемом — президенте страны.

Страны, плодящей обезьян. Орангутанов, гиббонов и шимпанзе. Навроде меня.

У которых есть, как оказалось, не цель, у которых в руке — даже не яблоко.

А червь.

Червь самого себя.

Худенький и маленький. Горемычный…

Но…

Жутко амбициозный.

Он шепчет. Ты — не обезьяна. Возьми палку — сбей плод. Нет палки?.. Не сбивай. Не думай. Не реализовывайся. Съешь яблоко. Оно вкусное. Хоть и червивое.

Так и я. Вгрызался в мякоть. Жадно, с наслаждением. Не замечая гнилой сердцевины, коррозии мякоти, чего-то шевелящегося внутри. Ананас подождет. Банан упадет сам. Он должен упасть. Он — обязан!..

До сих пор я хожу на марьинский рынок и покупаю яблоки. Сочные. Антоновку. Но иногда червивые. Я не замечаю червей. Принципиально. Ибо так дешевле.

Я так хотел ананасов и бананов.

Но зарплата. Но новые расходы на новых детей. Так случилось.

Но амбиции.

Воображение.

Мечта.

И ни одного действия.

Обезьяна.

Я могу долго и нудно убеждать себя в существовании реинкарнации, долго и нудно, нудно и долго…

Когда я… Я! Рожусь кем-то! Президентом? Актером? Миллионером?..

Одну секундочку… Куплю бутылочку «Клинского»… Согласен, дурно. И, как в случае с антоновкой — дешево. Одну секундочку. Одну…

Навечно. Навсегда.

Ведь начало…

И я успею.

Успею не родиться обезьяной. Смогу просто нагнуться. И всего-навсего поднять палку. И швырнуть в нужном мне направлении.

Но лень. Подожду…

И снова «Русское бистро», и куры-гриль. И хочется просто жевать. Начало?

Но — возраст. И это конец.

Конец обезьяны.